Литература – история болезни. Часть первая

 

Время ныне нелегкое и болезненное.  Все  пытаются ставить диагнозы. Вот и я поддался этому порыву. Только, являясь неисправимым  гуманитарием, диагностирую не коронавирус, а общественное сознание. И делаю это по популярным литературным направлениям и произведениям. Любопытно получается.

 

Бандитский героический эпос

Девяностые годы прошли под победное шествие детективов и боевиков, как правило, с описанием нелегких бандитских реалий. Оно, в принципе, и понятно. Выброшенный из социалистического теплого, хотя и поросшего водорослями, пруда на прожаренный  либеральными адскими угольками асфальт нового экономического уклада обыватель всё пытался осознать и прочувствовать, где это он оказался и что вокруг творится. 

Главным и наиболее ярким элементом нового безрадостного пейзажа стал отмороженный бандит, который поджидал везде  - на работе, на улице, в телеящике.

    

Куда ни плюнь - везде маячили эти черти.   Вот и пользовались спросом такая больше справочная, чем художественная, литература, типа «Урка против Баклана» и «Бандитская радость».

Это были чистейшие тревожные расстройства. И такая психологическая сублимация угроз и страхов с целью их преодоления.

Потом интерес читателя переместился в сторону милицейского детектива и боевика. Обыватель тогда оглядывался, ища, кто же покончит с этим криминальным бардаком. Естественно, никого на эту роль, кроме «тупого мента», не находилось. Ну если только военные в разрезе государственного переворота.

 Особенно модными стали книжки про самосуд. Это такое неистребимое и недемократичное желание у народа – увидеть всех, кто пьет его кровь, висящими на фонарях, пусть и без соблюдения необходимой законной процедуры.

Таким образом включился в общественном сознании механизм психологической компенсации страхов путём мысленного устранения угроз. Диагноз – тяжёлое реактивное состояние в ответ на травмирующие социальные обстоятельства.

Чеченская война, принуждения к миру в Сирии и прочих разных местах всколыхнули у людей интерес к военной прозе и армейским, спецслужбистским боевикам. Это, скорее, не диагноз, а  какое-никакое лекарство. Люди, листая книги и болея за русских военных и разведчиков, начинают вспоминать, кто мы такие, русские¸ как нам всю историю противостоит весь мир. И как всегда с боем выбивали право быть самим собой. Так что военный боевик – это наше, пусть даже он коряв и неграмотен.

Один из главных якорей, не дающих нашему кораблю сорваться и пропасть в буре – это осознание нами своей сути победителей. Где мы – там всегда победа. Эта мысль постепенно материализуется не только в книгах, но и в реальности. Подтверждается идея, что сначала было Слово…

Сегодня стремление к наведению порядка и мечта об обществе без наглой, вопиющей, утомившей всех коррупции приводит к тому, что растут тиражи книг об НКВД. Притом не о том, перестроечном, которое подло расстреливало неполживых интеллигентов, а о нашем родном, справедливом и непримиримом. Том, которое всех воров, взяточников, врагов народа исправно ставит к стеночке или отправляет на Колыму. Так что это тоже не болезнь, а лекарство…

 

Электронно-внушательная машина

Чудовищный в своей несуразности и нездорово популярный новый жанр в фантастике – литпрограммирование. Берётся раскрученная компьютерная игрушка, или придумывается таковая, и герой на страницах книги проходит всякие уровни. Собирает артефакты. Прокачивает навыки. И бредет, бредет, бредет. И бредит.

Поначалу там еще встречались достойные образцы. Тот же Лукьяненко с Лабиринтами отражений. Сейчас это широкое поле засеяно зернами творчества совершенно бестолковых графоманов, там кормятся таких же бестолковые читатели.

Диагноз простой. Общество, особенно подрастающая его часть, поражено компьютерным вирусом. И это вовсе не злобная программа, пожирающая компьютеры. Это такое массовое психическое заболевание, переместившая интересы, эмоции и саму жизнь значительной части наших сограждан в компмир, где они играют в танчики, убивают драконов. Виртуальность становится важнее реальности.

Так что имеем массовую зависимость от компьютерных игр, фактически  особый вид наркомании. По большому счёту всё равно, чем ширяться – компиграми или героином. Эта фигня проникла и в литературу. Результат один – десоциализация, отторжение реальности, тотальная умственная и нравственная деградация.

Продолжение этого жанра – эксплуатация Вселенных, расписанных авторами компьютерных игр. Это ближе к литературе, чем литпрг-бродилки, хотя бы потому, что получаются порой достаточно забавные книженции, как цикл «Шахтёр». Но, как правило, все дефекты компигрушного мышления и поведения – погоня за плюшками, развитие способностей, плоский, подстроенный под развитие персонажа мир, там присутствуют.

Самая раскрученная Вселенная тут – по игрушке «Ева-онлайн». Там расписан  специфический высокотехнологический мир. В рамках лучших образцов социального дарвинизма космос полон рабовладельцев, пиратов, бандитов, барыг, контрабандистов. То есть та же дрянь, что на зашедшей в полный социально-экономический и политический тупик современной Земле, только расстоянии побольше, да технологии покруче. В этом поганом мире герои приобретают импланты и программы, дающие всякие полезные навыки, типа ниндзя двадцатого уровня. В результате герои, обычно попаданцы с Земли, не приложив особых усилий, кроме хитрых и примитивных махинаций, быстренько становятся властелинами помойки, города, планеты, Галактики.

Пара вещей даже читалась неплохо. Но эта схема пошлая, мир мерзопакостен, герои – обычные стяжатели и подонки. И это не осуждается, а считается нормальным.

Диагноз тут – патологический эгоизм, страсть к незаслуженному обогащению и мечта о приобретении ништяков без какого-либо внутреннего развития – всё и разом.

Интересно, что такое поведение и взгляды проецируются из игрушек и литературы вовне, во вполне реальный мир. Любой работодатель может пожаловаться, сколько у него обивают пороги самовлюблённых инфантилов со взглядами из «Еве-онлайн».

Примыкает здесь и жанр киберпанка. Книги в нём были неоднозначные и порой очень интересные. В своё время этот жанр открывал читателю волнующий и таинственный мир суперкомпьютеров, хакеров, удивительных программ, головокружительного развития информационных технологий. Он был создан на заре компьютерных времён и сделал очень много для формирования нового  мышления.

Но давно не появляется там ничего свежего и интересного. Жанр выродился в тупую убогость с перечислением программ, железа и суперахкеров. Диагноз – ранее старческое слабоумие. Жанр, едва родившись, стремительно впадает в маразм…

 

Выживальщики и падальщики

Образ будущего в культуре и общественном сознании трансформируется очень интересно. От «Туманности Андромеды» и звездной экспансии Азимова, Хайнлайна к вонючему, поганому, мусорному постапокалипсису, где очумевшая от безысходности рвань жрёт друг друга и дерётся за осколки цивилизации – последние капли бензина, тушёнку и патроны.

Зомбиапокалипсисы, пандемии, ядерные войны – что только ни придумают, чтобы загнать человека в каменный век. Такое коллективное камлание миллионов потребителей этой дряни на призыв Апокалпсиса. Вот и призвали – пока первая проба, здравствуй, коронавирус. Мечты сбываются.

  

На руинах цивилизации человечество деградирует и выживает. Предусмотрительные выживальщики заблаговременно запасаются патронами и консервами. А потом прячутся в норах и схронах, как какие-нибудь бандеровцы, жрут  свои консервы и крупы, отстреливаются от тех, кто на их запасы заглядывается. Человек человеку волк и корм. Выжить любой ценой, и пусть все остальные горят в адском пламени.

Такая классическая мания преследования, совмещённая с тяжелой депрессией и навязчивыми состояниями. Пандемия отчаянья и страха перед будущим.

Эта болезнь в общественном сознании реализуется уже не первый десяток лет в реале. Куча народу роют схроны и запасаются крупами в преддверии апокалипсиса. Не понимая, что государственная система и после ядерной войны никуда не денется. Человек не в состоянии выжить в одиночку.

Тут классика жанра  это «Мародёр» Аль Атоми.

Рискую плюнуть в душу почитателям этого автора, но мне книга активно не понравилась. Начиная от злокачественных идей – выживания в одиночку и хомячества припасов, совершенно асоциальных героев, безоговорочной победы бандитизма и скотства. И кончая тяжеловесным стилем, жуткими диалогами и отсутствием внятного сюжета. Такое  обычное творчество из Интернета.

Единственно, что понравилась – чистая, как качественная советская водка, ненависть к американцам, их государству, образу жизни и мыслей и жажда реванша – размазать их всех по стеночкам, чтобы не дышали и не пищали.

Вообще, в жанре постапокалипсиса было несколько понравившихся мне произведений. Про новый ирреальный техномир, жестокий и таинственный. Но самое эмоционально резонирующее -  это про то, как америкосы завоевали Россию, типа «Московский лабиринт».

Не, я вовсе не подпиндосник. Мне в этих книгах нравилось, как нещадно и жестоко оккупантов начинают колошматить партизанскими методами, а если совсем хорошо всё идет – то и стирают эту сатанинскую вотчину живительным ядерным огнём. 

Ведь всё же было в реальности. В девяностые годы мы были фактически завоеванными ими. И Россия в лице её первого президента - пьяного предателя находилась фактически под внешним управлением США. Просто мировая общественная мысль тогда ещё не дозрела до зондеркоманд, массового уничтожения русского населения и открытого грабежа. Грабили тихо – под видом инвестиционных фондов, а управляли аккуратно – под крышей иностранных советников – только в Роскомимуществе у рыжего демона числилось девяносто агентов Центрального разведывательного управления.

Сегодня было бы, наверное, иначе. Отточив методику под видом борьбы с вирусом, закрыли бы всю нашу страну кордонами и выжигали бы население целыми городами, борясь с эпидемией. А ликвидное имущество, Азмазный фонд  и золотой запас, вывезли бы на дезинфекцию в США. Но только мы прошли тот исторический этап. Вынесла все же нас хваленая русская кривая, бросающая страну то вниз, то возносящая в божественные выси.

Ещё в этих книгах про американскую оккупацию был отличный посыл. Наша вся либеральная сволочь откровенно показана как оккупационная администрация и полицаи. Так и есть. Сегодня они сгибают нас в коленопреклоненную позу перед Западом в информационном и политическом пространстве. А при оккупации гнули бы нас физически - массовыми расстрелами. Как уже бывало. Мало кто знает, что более миллиона человек на той же Украине во время Великой войны было уничтожено руками украинских приверженцев тогдашних общеевропейских ценностей.

Еще тренд литературы о будущем – очеловечивание роботов. Люди в будущем не нужны – их рабочие руки заменят автоматы. Нужны роботы. Очеловечивание машин, лишенных Божьей искры – это ведь тоже диагноз. Такой явный болезненный фетишизм. Притом его разделяют не только фантасты. Они лишь вторят кукловодам и их прислужникам – всяким ученым головастикам и прочим врагам всего живого и здорового. Такой вот у них итог человеческой цивилизации – Земля без людей. Обломятся, конечно. Есть высшая  целесообразность, которая таких фокусов не выносит.

Вообще, Западная фантастика с её трансгуманизмом – отдельная песня. Там диагноз один – смрад постаревшего и приходящего в негодность организма. Неспособность к полноценному функционированию, психологическая застреваемость на прошлом и настоящем и маячащий впереди летальный исход. Поэтому западная литература не может создать ни одного внятного образа будущего. Только этот античеловеческий трансгуманизм и  экстраполяции всей современной грязи на будущее.

Слова доброго вся их фантастика не стоит. Даже хвалёный Уотс, которого я так и не смог осилить до конца за три подхода – это бестолково и поверхностно.  Больной Запад не видит будущего, он в своей дряблой бесперспективности готов ввернуть человечество  в процесс самоуничижения  а то и самоубийства. Так что налицо еще и ярко выраженные суицидальные наклонности…

У нас, к сожалению, тоже  мечты о светлом будущем, космосе испарились вместе с программой «Буран». И пошли тупиковые серые айфонные будни.

Господи, где вы, прошлые поколения, чьими культовыми книгами были воспевающие людей Разума, ученых книги типа «Иду на Грозу», Искатели»? Канули в лету. Привет, каменный век! Мы вернулись. Ты уже заждался свое временно отлучившееся в цивилизацию творение.

Сделаем вывод. В разрезе современного футуризма в общественном сознании явно прослеживаются тревожные расстройства, фрустрации – стресс рухнувшей надежды, паранойя и мания преследования…

 

Ох уж эти сказочники

У Стругацких в блестящей фэентезюшной повести «Понедельник начинается в субботу» написано, что это «сказка для младших научных сотрудников». Научные сотрудники – племя вымирающее. Сейчас резко растет популяция офисного планктона, который нуждается в своих сказочках. И их терабайтами выдает такой же офисный планктон. 

Фэнтези – это ведь тоже не столько литературный жанр, сколько психиатрический диагноз. Патологическое стремление психологической изоляции от окружающего мира. Бегство от страхов и тягот реальности к эльфам и оркам. Замена истинных проблем и чувств на суррогатные. Перевод плоскости опасного и неоднозначного мира в легкий мир сказочек и смешинок.

Там всё понарошку. Та реальность не кидает в холодный ужас, как будни кровавых маньяков ИГИЛа, террористов, бандитов. Там всё чужое. Вроде бы и должно страшить. Но на эти страхи смотришь со стороны, свысока, так что они не вгоняют в депрессию, а бодрят. Это вам не фильм «Иди и смотри». Это про гоблинов и орков. То есть про перпендикулярно-параллельную реальность.

Относятся к фэнтезюхам, но стоят немножко особняком, попаданцы в магические миры. Этот жанр с точки зрения психиатрии ещё более запущенный, поскольку связан с тяжёлыми расстройствами личностной самооценки и самоидентификации.

Тут обычно творцами создается уютный мирок под себя, где вокруг  не только сказочные персонажи, но и сказочные идиоты. И лишь  один ты такой весь в белом, всех нагибаешь и учишь жизни.

Офисный клерк или студент-двоечник вдруг оказывается нереально крутым бойцом и политиком. Все перед ним ниц падают. Все самые кретинские желания реализовываются. Всех врагов одной левой.

Стремление главных героев всех гнобить, нагибать, быть в центре всеобщего внимания и обожания являются проявлениями психопатии истероидного круга. Больным нравится срывать аплодисменты и восхищенные взгляды. Обычно эти расстройства свойственны писателями и фанатам этого жанра, а также поп-звёздам. А многочисленные амурные похождения, толпы кидающихся на героев девок, гаремы свидетельствуют о глубоких сексуальных расстройствах и перманентной неудовлетворенности.

Допущения в этих литературных поделках изначально слабоумные, но народу нравится. 

В в жанре фэнтези явно просматривается инфантилизация общественного сознания. Эти фэнтезюшки с причмокиванием лопают и в пятнадцать, и в семьдесят лет. Ну это ладно. Если написано хорошо, то читать такое даже весело. Для убивания своего бесценного времени, отпущенного на данную инкарнацию, вполне себе то, что доктор прописал. Правда, чаще написано тоже слабоумно и в приподнятом стиле веселого олигофрена. Но тут уже ничего не попишешь – масскультура такая вот незатейливая.

Настоящая клиника начинается, когда эта муть преподносится на полном серьёзе, как мировоззрение и откровение. Мания величия так и вибрирует, когда в этих книженциях открываются философские и моральные концепции, замешанные на всякой паранормальщине и рерихнутости. Тут желательна принудительная госпитализация.

Быстрое выздоровление возможно только при наличии солидарных общенациональных задач и проектов, куда будут вовлечены околопаразитические широкие слои населения…

 

Мой приятель Ярослав Мудрый

Вот жил ты дурак дураком, лазил по Интернетам и лайкал котиков. И вдруг каким-то образом попадаешь в прошлое. А поскольку ты по сравнению с предками находишься на исторически более высоком уровне развития, то тут же начинаешь всех учить и перекраивать историю.

 

То есть втираешься в доверие к историческим личностям и гипнотизируешь их своим высочайшим интеллектом. Учишь походя строить паровозы, аэростаты, космические корабли. Без особых усилий выигрываешь битвы и сражения. Снисходительно треплешь по щеке маршала Жукова, учишь уму-разуму Сталина, показываешь Ярославу Мудрому, что он не так и мудер. И все тебе внимают. Все тебя носят на руках. И за кадром остается вопрос – а с какого фига? Редкий наш современник знает в подробностях нечто такое, что можно конвертировать в технологии на почве семнадцатого века. Не говоря уж о возможности встраивания в старые реалии. Скудные знания, живущие в голове простого человека, хоть вояки, хоть кандидата наук, редко пригодны для доминирования в прошлых веках.

Максимум что светит попаданцу – это роль юродивого и милостыня. А то ведь и на костре сожгут, когда будешь фоткать  айфоном виды старой Москвы. И даже будь ты самым крутым спецназовцем с Афганской войны, твои навыки вряд ли будут ослепительны и великолепны в войне сорок первого, не говоря уж о средневековье. Профессиональные навыки бойца заточены под свое время и свое оружие. Но попаданцы всегда ведут себя как супермены, даже канцелярская крыса кладёт сотнями солдат Вермахта. Почему? Ну он же из будущего. И чего? А того… Ну оно само должно так выходить. Потому что прошлое – это отстой.

По уровню допущений попаданцы в прошлое, пожалуй, самый запущенный вид литературы. Там всё нереально. Так что диагноз напрашивается сам собой – смысловые галлюцинации на фоне мании величия.  Свои личностные качества переоцениваются до небес, заодно принижаются трудности окружающего мира и свойства окружающих людей. Миры совершенно нереальны и подчинены капризам инициатора галлюцигенных реальностей.

Вместе с тем во многих таких книгах имеется сопутствующий диагноз – тяжелая депрессия на фоне исторических неудач России, социальных потрясений, обид, причинённых родной стране. Прослеживается законное желание русского человека, которого наш «партнёрский» Запад очень успешно пытался в последние годы стереть с доски истории, к реваншу.

Реванш в перестройку. Реванш при развале Союза. Реванш в проигранных или с большой кровью выигранных битвах.

Основная толпа попаданцев толчётся в сорок первом. Исходная идея проста до идиотии -  а если бы знали дату начала войны, тогда бы всем насовали. И сколько бы русских людей, наших дедов, бабушек, спасли бы.

Забрасывали в сорок первый и отдельных людей с глубокими знаниями военной истории и билетом в Кремль, и боевые корабли, и самолеты, и целые воинские гарнизоны. Иногда получалось забавно. Но всегда осадочек от таких творений – а ведь такой игры в поддавки, к сожалению, быть не может. И испили мы ту чашу до дна – со всеми ошибками, неудачами, и Главной Победой. И смели врага не ядерными ракетами из будущего и послезнанием, а несгибаемым духом русского человека, солнцем озарявшим штабы, заводы, окопы.

По мере налаживания жизни в стране,  жанр потихоньку отходит на второй план. Но он навсегда сохранится в своей нише, в основном среди больных, подверженных бреду сутяжничества. Это когда у людей вокруг всё не так и не то, в связи с чем необходимо срочно менять мир. Для чего носители синдрома катают  по сто жалоб в день в различные органы власти. А пораженные болезнью  писатели штампуют сотнями попаданческие книжки – как бы все разом взять и изменить так, как им хочется. То есть  задним числом построить царизм, капитализм, коммунизм, да и вообще завоевать мир и Вселенную, спеть в сорок втором году песню Высоцкого...

 

Офигительные бабские истории

Что вообще не меняется тысячи лет – так это слезливые бабские рассказки. Популярность их не падала никогда. А сегодня так и растет. Любой издатель знает, что среди покупателей художественной литературы более девяноста процентов тётки. Им крайне нужны романтические истории.

Жанр тут неважен. Даже второстепенен. Он только фон. Что космический корабль, что планета гоблинов и некромантов. Что реалии девятнадцатого века или русская деревня. Что банда или колония строгого режима. Что поликлиника или свиноферма. На любом фоне разворачивается всё одно и то же.

Основные модификации тёткиных рассказок.  Умные, возвышенные, сильные женщины пинками шпыняют жалких, грубых и тупых мужланов. А те только и смотрят в рот сильным женщинам, чтобы постичь истину и преклониться. Ну вроде разных жалких сыскарей из МУРа, которые, затаив дыхание, ждут, какую великолепную разгадку криминальной истории преподнесет им Настя Каменская. И, услышав истину, они все офигеют. Прежде всего от невозможности понять логику Настюши – когда ничего не проистекает не из чего, но всё складывается. 

Эти будоражащие кровь истории часто срываются в феминистский штопор, который за гранью логики, разума. Сам по себе современный феминизм по сути тяжелейшее шизофренической расстройство с раздвоением личности – когда тётку нельзя пропустить вперед в троллейбусе, ибо это шовинизм, но заставить её грузить кровельное железо тоже нельзя, ибо слабый пол. А ежели отвечать за какие-то косяки – то у неё маленькие дети, и она вся несчастная.

Правда, до нас эта волна пока еще не дошла полностью. Но в тотальной кретинизации жизни на благословенном Западе она сыграла огромную роль. Там феминизм осложнён дикими параноидальными симптомами с переходом в агрессию – типа, все мужланы презирают женщин, им нужно только одно, женское тело, поэтому  убить их всех за сексуальные домогательства. Или хотя бы засудить. Что отражено в большинстве произведений западной литературы - они просто утонули в феминизме. А заодно в нём утонули и суды, выносящие приговоры по факту, что двадцать лет назад профурсетку ущипнули за филейную часть, поправ тем самым равенство полов. Вот и мотают срок офигевшие от таких новых веяний режиссёры, к которым тридцать лет назад запрыгнула в постель стремящаяся к карьере актриска.

Сильные женщины и сопливые мужики – такие вот ныне герои. 

Вторая разновидность этих незатейливых рассказок – это про принца, который только и мечтает добиться благосклонности Гордой Женщины. Желательно, чтобы он имел в загашнике пару миллиардов и дом в Майями. Но Рублевка тоже сгодится. Гордая Женщина может быть кем угодно – секретаршей, торговкой пивом, библиотекаршей, бомжихой или незаконно репрессированной кровавыми чекистами Зулейхой. Главное, чтобы её домогался принц на белом коне или красном «Мерседесе» - хотя нет, ниже «Феррари» уже не считается. И чтоб она ему так холодно отказывала, мол, я не продаюсь, и так до самой кульминации – когда он бросит весь мир к её изящным ножкам.

В общем, вечный бабский вопрос – где бы мне взять такого, чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил. И с чековой книжкой.

Вся эта бабская дурь неизменна с глиняных шумерских табличек. Одно и то же. Тут ничего не попишешь – это не литература такая, это женщины такие. Любят Скарлетт и Джени Эйр.

В общем-то, глядя объективно, ничего катастрофического в этом нет. Хотя бы потому, что так устроены мир и женщины. Ну, обожают тёлочки комбикорм романтических романов. Ну, так и бычки в загоне тоже любят свой силос из криминальных и ментовских боевиков, типа «он выстрелил два раза, и трое упали». Такова природа.

Всё бы ничего, пока бабская дурь не переходит в экстремальные и экстремистские позорные формы. Время сейчас разудалое, разнузданное, в общем – разлюли-малина. Можно всё. В том числе  открыто терять человеческий облик и всенародно демонстрировать своё животное начало. Что и происходит чем дальше, тем чаще.

И тогда «Пятьдесят оттенков серого» и прочая несусветная и зловредная чушь становится бестселлерами. Там тоже есть миллиардеры и Гордые Женщины, только главный герой там – извращенчество во всех формах и видах. Потаенные грёзы домохозяек, о которых раньше только мечталось, теперь можно транслировать. Притом с годами этих самых видов и форм извращений становится всё больше, а нормы всё меньше. А про воспитание и целомудренность уж и не вспомнишь – давно это было и неправда…

 

Завтрак аристократа

Булкохрусты  прочие монархисты-традиционалисты принесли в литературу целый букет постыдных заболеваний. Оттоптались сафьяновыми сапожками по всем жанрам – по истории, по фантастике, по альтисториии, по самым последним дамским романам – там особенно маркизов и баронов любят.

Такой модный был литературный заход в девятнадцатом веке. Диккенса взять, Гюго, толпу писателей пожиже. Там сиротинушка, всеми презираемый и пинаемый, вдруг оказывается графом в изгнании, ему возвращается титул и право самому всех пинать и притеснять.

На этом приёме построена и львиная доля современной булкохрустной литературы.

Гамильтон, основоположник жанра о звездных королях и княжествах, представить себе не смог бы, с какой щеньячьей радостью его гнилые идейки о лордах и дворянах в далеком звездном будущем понесут как знамя толпы русских фантастов. Да, из той самой гордой России, первого государства, где были изжиты эксплуататорские классы, где была диктатура пролетариата, где на слово господин всегда отвечали:

- Господ мы еще в семнадцатом расхлопали.

И теперь пекутся как пирожки похождения всяких графьев в звездных королевствах. Вон недавно прочитал, правда наискось, за десять минут, русский фантастический романчик про карьеру гвардейца при королеве Венеры, наследное дворянство там получает. Притом подается это без иронии и возмущения о неправедности такой постановки вопроса, а наоборот, с томным придыханием – как же, спас инопланетную королеву от происков коварных землян и получил титул, повезло!

Сколько же вдруг появилось любителей громких титулов, а почитателей также гимназисток румяных, от мороза чуть пьяных, ну а заодно юнкерских аксельбантов.  То есть нормально, что в тридцать первом веке будут пороть крепостных на звездных конюшнях.

Это такое неизменное стремление рабов стать рабовладельцами. Откуда оно в современном человеке? Какими путями оно реинкарнировалось через семьдесят лет свободы и равенства? Откуда это лизоблюдство?

Самый нравственно  убогий жанр – бояр-аниме. Действия разворачиваются в параллельной России. Тут терема, цари, бояре с боярынями, современные технологии. Новый феодализм. Аристократы – это те, кто обладает  волшебными силами, а остальные – бессловесное быдло, с которым можно творить, что заблагорассудится.

И всё бы ничего, если придать этому безобразию соответствующую моральную оценку или хотя бы иронию-юмор. Но всем без исключения авторам такая постановка вопроса нравится, и подаётся с предельной серьезностью. Потребители этой травы ассоциируют себя с боярами, волшебниками, искренне мечтают всех  нагибать стихиями земли, воды или огня. Иначе не читали бы эту фигню.

Нас, переживших торчащие везде и всюду наглые свинячьи морды олигархов в девяностые и любующихся сегодня на оскотинившихся зажравшихся чиновников, почитающих народ за быдло и чернь, убеждают, что это нормально. Вот и думаешь – а если бы всем этим нашим вельможным скотам еще придать магические способности, да и закрепить их в титулах. Да е6ще бессмертными сделать, чтобы и внуки на них смотрели. Просто обворожительное мироустройство.

Спрос на эту бредятину говорит о запущенных болезнях - вирусных очагах рабского и жлобского мышления. Авторы и читатели испытывают какое-то противоестественное стремление к кастовому и сословному обществу.

Налицо деперсонализация личности – когда у человека отсутствует ясное отождествление себя, как свободной и равной личности. Это сочетается с бредоподобными конструкциями, в которых больные соотносят себя с князьями, королями, иными исторически значимыми личностями, а не с тем, кто они есть – то есть помощники менеджеров по продажам канцелярских предметов…

  

 Ну а дальше - вроде этого...