Две популяции русских XVI-XVIII вв.: городская и сельская

По краниологическим характеристикам у русских XVI-XVIII вв. достоверно выделяется две популяции – городская и сельская. Объяснить этот факт в рамках Традиционной истории и базирующейся на ней археологии невозможно. Нами показано, что городская популяция сформировалась на основе сельской и кочевых сообществ Южного Зауралья, Южного Приуралья и Нижнего Поволжья. Реконструкция выполнена в рамках Новой хронологии А.Т. Фоменко и Г.В. Носовского. Городская популяция является элитой русско-тюркской Империи XIV-XVI вв. и ее потомками.

Ключевые слова: краниология, русские, реконструкция, Новая хронология.

http://new.chronologia.org/volume17/2020_turin_2populations.php

1. Введение

Выборка авторов публикации [Гончарова, 2019] включает мужские краниологические серии, характеризующие городское и сельское население Руси XVI-XVIII вв., а также украинцев, латышей и финнов. Под финнами понимаются популяции, говорящие на языках уральской семьи. Во внимание приняты стандартные краниологические параметры. Цель их анализа – выяснения влияние на облик городского населения Руси автохтонного сельского населения и мигрантов.

Построены бивариантные корреляционные графики, а также диаграмма канонического дискриминантного анализа. Главный вывод авторов очевиден. Городские и сельские серии Руси отчетливо разделились. По их мнению, это связано с эффектом урбанизации и влиянием на городское население «миграционного потока в центральные области Восточной Европы из более западных или юго-западных областей» [Гончарова, 2019, с. 319]. Но последнее заключение основано не на принятых во внимание фактических данных, а на имеющихся исторических, антропологических и топонимических свидетельствах. При этом авторы даже не обозначили возможное влияние на городское русское население популяций степной зоны Евразии. Отметим и то, что введение в интерпретацию комплекса фактических данных «эффекта урбанизации» подрывает сами основы антропологии. Это заключение авторов мы не можем принять во внимание. Тем более, что они в другой публикации рассмотрели и соответствующие женские серии. «В результате анализа […] не удалось выявить ярких тенденций, схожих с теми, что наблюдаются при анализе мужского материала» [Конопелькин, 2016, с. 84]. То есть, по их мнению, фактор урбанизации действует только на мужчин.

Ниже приведена наша версия интерпретации краниологических данных, характеризующих мужское население Руси XVI-XVIII вв.

2. Формальная интерпретация краниологических данных

Наш метод работы с краниологическими данными – кластеризация серий и сравнительный анализ. Наша выборка включает мужские серии Руси XVI-XVIII вв. [Гончарова, 2019], русских и татар XVII-XX вв. из электронной базы [Широбоков, 2017], сарматов раннего железного века Нижнего Поволжья [Балабанова, 2010], популяций позднего бронзового века [Хохлов, 2019] – синташтинскую (Южное Зауралье) и потапово-булановскую (южное Приуралье) (Табл. 1). Автор публикации [Балабанова, 2010] разделила сарматскую серию на четыре периода: IV-III вв. до н. э., II-I вв. до н. э., I – первая половина II н. э., вторая половина II – IV вв. н. э. Мы рассчитали средние значения краниологических параметров. Их стандартные отклонения для всех серий пересчитали в проценты от среднего значения. Массив «Русские» XVII-XX вв. включает и данные из публикации [Гончарова, 2019].

 

На диаграмме на рисунке 1 городское и сельское население Руси XVI-XVIII вв. четко разделилось по параметру 45. Граница между сериями проходит по его значению 133,1. У жителей городов лицо более широкое, чем у сельского населения. По параметру 8:1 взаимоотношение городских и сельских серий носит сложный характер. На диаграмме четко обособились кластеры «Русский город» и «Русское село». Последний не включает две сельские серии. Точка «Вятская губерния» находится в кластере «Русский город». Точка «Калужская губерния» не попала в кластер «Русское село» по параметру 8:1.

В кластер «Русский город» попала точка «Казанские татары» XVII-XX вв. Имеется еще два кластера городского населения Руси, обособившихся и территориально. Кластер «Средняя Волга» включает точки «Царёвококшайск», «Свияжск» и одной из серий Казани. Его положение на диаграмме невозможно объяснить влиянием восточных финнов и татар. По параметру 45 марийцы и мордва, а также татары XVII-XX вв. соответствуют кластеру «Русский город». Кластер «Москва» включает точки «Звенигород» и двух московских серий. С ним рядом находится точка «Татары» XVII-XX вв. Точки двух других московских серий попали в кластер «Русский город», одна находится далеко от других точек. Это же относится и к точке серии «Димитров». Точка «Русские» XVII-XX вв. попала в центр облака «Русские» XVI-XVIII вв.

Эти же авторы выполнили кластеризацию серий Руси XVI-XVIII вв. по генетическим расстояниям [Конопелькин, 2016]. Серии четко разделись на два кластера – «Русский город» и «Русское село» (Рис. 2). В первых попали сельские серии «Тульская губерния» и «Пензенская губерния». Во второй – городские серии «Царёвококшайск» и «Свияжск».

Выводы:

- городские и сельские серии Руси XVI-XVIII вв. уверенно разделились по параметру «скуловой диаметр» (по ширине лица);

- выборка городских серий неоднородная;

- неоднородность имеет территориальный характер.

На диаграмме на рисунке 3 достоверно обособилось два кластера – «Русское село» и «Восточные финны». В первый попала и точка «Себеж». Рядом с его границей находятся точки украинских серий «украинцы центральные» и «Киев, Михайловский монастырь». Городские серии Руси разбросаны по всей области диаграммы. В кластер «Восточные финны» попали все их серии, кроме «луговые марийцы». Кластер «Западные русские» выделен условно. Он рассмотрен ниже. Точки серий XVII-XX вв. распределились следующим образом. Точка «Татары» попала в кластер «Восточные финны», рядом с ним точки «Чуваши» и «Карелы». Точка «Русские» попала в центр облака точек «Русские» XVI-XVIII вв.

Не вызывает сомнений генетическое взаимодействие в прошлом русских с финнами и татарами. Но кластеры «Русское село» и «Восточные финны» в поле диаграммы находятся далеко друг от друга. Далеко от последнего кластера находится основной массив точек городских серий Руси.

Выводы:

- четко обособились кластеры «Русское село» и «Восточные финны»;

- выборка городских серий Руси неоднородная;

- городское и сельское население Руси XVI-XVIII вв. является русским.

На диаграмме на рисунке 4 приведены результаты канонического дискриминантного анализа выборки «Русские, украинцы, восточные финны, западные финны, латыши, мужчины, XVI-XVIII вв.». Два первых канонических параметра (на диаграмме КП1 и КП2) описывают 41 % изменчивости. В поле диаграммы выделены компактные кластеры «Русское село», «Русский город», «Украинцы», «Восточные финны» и «Западные финны». Два первых кластера разделились достоверно. Достоверно идентифицируется и КП1. Это ширина лица. На диаграмме она убывает слева направо. Кластер «Украинцы» находится между двумя русскими кластером «Западные финны». Кластер «Восточные финны» наложился на кластер «Русский город». То, что это два разных кластера видно на диаграмме на рисунке 3. В области двух последних кластеров находятся точки двух сельских серий Руси – «Пензенская губерния» и «Вятская губерния». Аномальными являются русские городские серии «Дмитров», «Царёвококшайск», «Свияжск», «Звенигород», «Москва, некрополь у церкви Святителя Николая на Берсеневке», «Москва, некрополь у собора Василия Блаженного». Аномальная и финская серия «луговые марийцы».

Выводы:

- у русских XVI-XVIII вв. по краниологическим характеристикам достоверно выделяется две популяции – городская и сельская;

- объяснить формирование городской популяции на основе сельской и «миграционного потока […] из более западных или юго-западных областей» невозможно;

- объяснить наличие у русских двух разных популяций, имеющих конкретные краниологические характеристики, в рамках Традиционной истории и базирующейся на ней археологии невозможно.

Между кластерами «Русское село» и «Восточные финны» выделена «Зона контакта» (Рис. 3). На неё наложился кластер «Западные русские», в который попала и точка «Карелы» XVII-XX вв. Сельские серии кластера – «Смоленская губерния», «западные районы («кривичи»)» и «Вологодская губерния», обособились и внутри кластера «Русское село» (Рис. 4). Они достоверно относятся к кластеру «Западные русские». Скорее всего, к нему относятся и серии «центральные районы («кривичи»)» и «Ярославская губерния». Попали в кластер «Западные русские» и городские серии «Себеж» и «Старая Ладога», а также серия «украинцы, Лютенька». На диаграмме на рисунке 4 последняя находится в зоне наложения кластеров «Украинцы» и «Западные финны». Формальное заключение однозначное: у серий кластера «Западные русские» имеется западно-финский компонент. Но обособление кластера может быть связано и с балтским компонентом или (и) древним субстратом. Здесь важно то, что серии этого кластера не имеют восточно-финского компонента. Другие серии – городские «Царёвококшайск» и две казанские, а также сельская «Вятская губерния», попавшие в кластер «Восточные финны» и «Зону контакта» имеют восточно-финский компонент.

Выводы:

- влияние финнов на краниологические характеристики русских локализовано географически;

- восточно-финский компонент имеется у русских Среднего Поволжья;

- западно-финский – у русских Вологодчины и западных регионов Руси.

3. Гипотеза и ее проверка

Мы примем первую часть гипотезы авторов публикации [Гончарова, 2019]: одним из компонентов городского населения Руси XVI-XVIII вв. является ее сельское население. Исходя из этого, краниологические характеристики второго компонента определяются однозначно. Каждый параметр должен иметь такую величину, которая соответствует тенденции его изменения от сельского населения к городскому. Например, скуловой диаметр у жителей села 131,4, а у горожан – 133,6 (Табл. 1). У популяции, давший жителям русских городов второй компонент, этот параметр должен иметь значение больше чем у последних. На диаграмме канонического дискриминантного анализа кластер этой популяции должен располагаться правее кластера «Русский город» (Рис. 4). Такая популяция нам хорошо известна. Это широколицые европеоиды степной зоны, включающей Южное Зауралье, Южное Приуралье и Нижнее Поволжье. Антропологи ее тоже хорошо знают, но они находятся в плену дат археологов. А последние настроили их на Традиционную историю. В конечном счете, широколицые европеоиды степной зоны XVI-XIX вв. датированы бронзовым и ранним железным веками.

По результатам авторской интерпретации данных популяционной генетики [Тюрин, 2010; 2017-а; 2017-б; 2017-в] и антропологии [Тюрин, 2018-а, 2019] при учете достоверных археологических фактов [Матюшко, 2011] и исторических свидетельств [Трепавлов, 2016] сделан категорический вывод: калмыки были первой популяцией, которая принесла в Восточную Европу и сопредельные районы Азии центрально-азиатскую монголоидность и ее индикаторы – гаплогруппы Y-хромосомы C, O и D. Этим самым сформирован новый естественнонаучный метод изучения популяций – датирование по монголоидности. Краниологические серии с признаками монголоидности принадлежат ногаям, метисированным при контактах с калмыками. Их и могильники, по которым они сформированы, следует датировать периодом не ранее середины XVII в. (время прихода калмыков в обозначенный регион). По могильникам датируются археологические культуры. Датирование по монголоидности является составной частью новой дисциплины «Геноэтномика», в рамках которой реализуется мультидисциплинарный подход к изучению прошлого Человечества.

На основе нового метода выполнено датирование верхнего хронологического рубежа краниологических серий и отдельных могильников, а также синташтинской археологической культуры, относимых к бронзовому веку [Тюрин, 2018-б]. Популяции и могильники в Среднем Заволжье – середина XVIII в. н. э. Популяции на территории Казахстана – начало XVII в. н. э. Синташтинская культура – начало XVII – середина XIX вв. н. э. Последняя включает и Булановский могильник. На основе метода выполнено и датирование сарматской археологической культуры [Тюрин, 2018-в]. Основная часть сарматских краниологических серий принадлежит европеоидам без признаков монголоидности. Они датируются периодом не позднее первой половины XVII в. (до прихода калмыков в обозначенный регион). Серии с признаками монголоидности (могильники Калиновский, Быковский, Политотдельский, Терновский, Кардаилово, Черная 2, Переволочанский, Каменный Амбар и Соленый Дол, погребение близ деревни Черненьки) – периодом не ранее второй половины XVII в. н. э. (начальный этап метисации ногаев при контактах с калмыками). Верхний хронологический рубеж сарматской культуры – XVIII в. н. э. Относимые к ней курганные погребения принадлежат ногаям, а в Южном Зауралье, возможно, казахам. Серии, относимые к позднесарматскому этапу с признаками монголоидности принадлежат джембуйлукам и джетисанцам Большой ногайской орды.

Таким образом, краниологические серии, относимые, к бронзовому и раннему железному векам, и серии Руси XVI-XVIII вв. из публикации [Гончарова, 2019], относятся к популяциям, которые жили в одно и то же время. В прошлом широколицые европеоиды степной зоны явились вторым компонентом формирования городского населения Руси. Это вторая часть нашей гипотезы. Ее можно проверить по нашей выборке.

Краниологические параметры 8, 9, 48, 55, 54, не информативные (Табл. 1). Различия между городским и сельским населением Руси не превышает 0,6 %. Параметры DC, DS, SC, SS, SS:SC и 75(1) имеют низкую достоверность. Их стандартное отклонение больше 10 %. Семь информативных параметров однозначно указывают на участие степных популяций в формировании городского населения Руси. Значения краниологических характеристик у него находятся между значениями у сельского населения и степных популяций. На это указывают по параметру 17 синташтинская и потапово-булановская серии. Но значение параметра у сарматов попало между его значениями у городского и сельского населения Руси. По этому параметру наша гипотеза подтверждается не в полной мере. По параметру 52 результаты сопоставления неопределенные. Опровергают нашу гипотезу только значения параметра 51 у рассматриваемых серий.

Таким образом, на принятых во внимание краниологических данных наша гипотеза подтверждается. Городское население Руси XVI-XVIII вв. имеет два компонента – сельский русский и степной.

Краниологические параметры русских XVI-XVII и XVII-XX вв. почти не отличаются (Табл. 1). Имеется тенденция близости последних к характеристикам городского населения. По большинству параметров татары не отличаются от русских. Но по параметрам 45, 45:8, <zm’, 17 и 51 отличия существенные. По трем первым татары близки к популяциям степи. По двум последним – от них отличаются в большей степени, чем русские.

Выводы:

- популяции русских и татар по краниологическим характеристикам близки, но имеют и существенные отличия;

- близость русских и татар определяется и влиянием на них популяций степи.

Последний вывод сделан по результатам сопоставления краниологических параметров нашей выборки. Естественно, имелось и взаимное влияние русских и татар друг на друга. Скорее всего, именно этот фактор определил особенности значения параметра 51 у рассматриваемых серий. У татар его значение минимальное. У городских русских немного выше. У сельских еще выше. У степных популяций значения параметра самые высокие. Татарский компонент у городского населения Руси XVI-XVIII вв. объясняет выпадение параметра 51 из общей закономерности тенденций изменения значений краниологических характеристик от сельского населения Руси к городскому и степным популяциям.

Таким образом, наша гипотеза становится научным фактом: городское население Руси XVI-XVII вв. сформировалось на основе ее сельского населения и кочевых сообществ Южного Зауралья, Южного Приуралья и Нижнего Поволжья.

4. Элементы реконструкции

4.1. Элита Империи

«Уникальный Ордынский период в истории Руси охватывает XIII-XVI века» [Носовский, Фоменко, 2012]. Это русско-тюркская Империя Новой хронологии А.Т. Фоменко и Г.В. Носовского. Ее политический центр находился в междуречье Волги и Оки, а армия, называемая Ордой, базировалась в степной зоне Евразии. Центр управления Ордой был локализован в Нижнем Поволжье. В XIII-XV вв. сформировалась потомственная элита Империи. Это, прежде всего, профессиональные военные и управленцы. Главные субстраты ее формирования – сельское население Руси и кочевые сообщества Евразийской степи.

В XVI в. на территории Руси потомственная элита была представлена феодальной знатью, служилыми людьми (боярами, дворянами, детьми боярскими, стрельцами), казаками, торговцами, ремесленниками и духовенством. За пределом городов постоянно проживала часть дворян, казаков и духовенства. В первой половине XVII в. состав городских жителей стабилизировался до начала промышленной революции. Городские краниологические серии с территории Руси XVI-XVIII вв. характеризуют, главным образом, элиту Империи и ее потомков.

В XVI в. Южным Зауральем, Южным Приуральем и Нижним Поволжьем владела Большая ногайская орда. Ее элита состояла из потомков ярких личностей, проявивших себя при создании Империи, и мурз (потомственных дворян). Это именно элита Империи.

Вместе с возникновением Империи и формированием ее элиты появилась специфическая похоронная традиция. На территории Руси относимые к ней могильники археологи называют дружинными. Датируют в основном X – началом XI вв. На территории Скандинавии и Прибалтики этот тип погребений считается скандинавским. Относится к викингам (норманнам). Главные отличительные признаки дружинных погребений: погребальная камера, богатый инвентарь, включающий вооружения и снаряжения всадников, наличие конских костей вплоть до целого скелета коня, надмогильное сооружение в виде кургана. По нашему мнению традиция дружинных погребений возникла не ранее XIII в., на Руси существовала до XV в. В этом веке, может быть и раньше, возникла традиция погребения князей и членов их семей в христианских храмах. Но погребения около церквей, как массовое явление, появились только в XVI в. На это ясно и однозначно указывает выборка авторов публикации [Гончарова, 2019]. Она сформирована по кладбищам около церквей и ограничена XVI в. А в стеной зоне традиция дружинных погребений практиковалась до XIX в. «Случалось, даже, что с покойником хоронили его лучшую лошадь. Этот обычай был очень распространен еще в конце XVIII века и в начале XIX по ту сторону Урала» [Кастанье, 1911, с. 79]. Имеется в виду Южное Зауралье. Но археологи не относят курганные погребения степной зоны к дружинным. Погребения XIII-XIX вв. они датировали периодом III тысячелетием до н. э. – XIV веком н. э. Неверно датированы и сформированные по ним краниологические серии. Здесь важно то, что они (серии) характеризуют не собственно кочевые популяции, а элиту Империи и ее потомков.

После формирования единой элиты Империи, она и ее потомки контактировали с двумя разными популяциями. На территории Руси с ее сельским населением, на территории степи – с кочевыми сообществами. Это привело к обособлению двух разных популяций, отличающихся по краниологическим параметрам. Исходя из этого, потомки «степной» части элиты Империи характеризуют и кочевые сообщества. То есть, обозначенный в разделе 3 научный факт обоснован корректно.

4.2. Пензенская и Вятская губернии

Две сельские серий Руси – «Пензенская губерния» и «Вятская губерния», являются аномальными. Они явно тяготеют к городским сериям (Рис. 1, 2, 4). С ними в Традиционной истории проблем не имеется. В Пензенском регионе в XVII в. была обустроена Симбирская оборонительная черта. Население ее опорных пунктов формировалось из служилых людей. Их потомки составили существенную часть сельского населения региона. А колонизацию Вятского региона осуществили новгородцы.

4.3. Москва

В Традиционной истории имеется проблема с Москвой. Пять точек, характеризующих погребения около ее церквей, на полях всех четырех диаграмм находятся далеко друг от друга (Рис. 1-4). То есть, население Москвы в XVI-XVIII вв. в антропологическом плане было крайне неоднородным. Это нонсенс для города, основанного в 1147 г. С другой стороны, обозначенный научный факт блестяще подтверждает реконструкции Новой хронологии. Основание Москвы, как укрепленного города произошло вскоре после Куликовской битвы на ее территории (1382 г.). Но как столица Империи она была отстроена только во второй половине XVI в. [Носовский, Фоменко, 2015]. Естественно, в этот период население города возросло в разы, причем, главным образом за счет переселенцев из других регионов Руси. Существовали и землячества, которые ориентировались на определенные церкви и кладбища при них. Эта традиция соблюдалась до XVIII в. включительно.

4.4. Ярославль и Новгород

Новгород представлен двумя сериями. На диаграммах (Рис. 1, 3 и 4) характеризующие их точки находятся недалеко друг от друга. Но они попали в два разных кластера – «Новгород 1» и «Новгород 2» (Рис. 2). В первый кроме двух московских серий попали серии подмосковных городов «Димитров» и «Звенигород». Во второй – «Ярославль». Новгородские серии не попали в кластер «Западные русские» (Рис. 3). Не попали в кластер «Фактор Ф» (Рис. 2). В него включены городские серии, имеющие финский (восточный и западный) компонент. Кластер «Новгород 2» компактный. Кластер «Новгород 1» включает в основном серии, имеющие аномальные характеристики. Привести эти данные к одному знаменателю (при учете нашего вывода о заселении Москвы) можно только одним способом. В прошлом существовало два миграционных потока. Один из Ярославля в Москву и Новгород (кластер «Новгород 2»). Второй из не идентифицированного региона в Москву, Новгород, Димитров и Звенигород (кластер «Новгород 1»).

Авторы Новой хронологии обосновали гипотезу «Великим Новгородом русских летописей является Ярославль» [Носовский, Фоменко, 2001; 2012]. Для нас важны ее следующие элементы. Поселение на месте Новгорода на Волхове возникло примерно в XV в., возможно, и в XVI в. В XVII в., во время войны со Швецией, здесь построена небольшая крепость. Идентификация Великого Новгорода с поселением на Волхове не является случайной ошибкой, это сознательная фальсификация. Главный ее элемент – смещение хронологической составляющей археологии Новгорода на Волхове на 400-500 лет в более ранний период. По нашей версии – на 391 год [Тюрин, 2017-г]. Наша интерпретация краниологических данных однозначно подтверждает обозначенную гипотезу. Первые стрельцы в крепость на Волхове были присланы из Ярославля и пока не идентифицированного региона. Ориетировались они на разные церкви и кладбища при них. Можно осторожно предположить, что кластер «Новгород 1» сформирован потомками опричников, рекрутированных со всех регионов Империи.

5. Общие выводы

1. По краниологическим характеристикам у русских XVI-XVIII вв. достоверно выделяется две популяции – городская и сельская.

2. Объяснить этот факт в рамках Традиционной истории и базирующейся на ней археологии невозможно.

3. Нами показано, что городская популяция сформировалась на основе сельской и кочевых сообществ Южного Зауралья, Южного Приуралья и Нижнего Поволжья.

4. Реконструкция выполнена в рамках Новой хронологии А.Т. Фоменко и Г.В. Носовского. Городская популяция является элитой русско-тюркской Империи XIV-XVI вв. и ее потомками.

Литература

Балабанова М.А. Изменчивость антропологических типов сарматского населения Нижнего Поволжья // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4: История. Регионоведение. Международные отношения, 2010, № 1, с. 5-14.

Гончарова Н.Н., Конопелькин Д.С. Процессы сложения антропологических особенностей городского населения Центральной России в XVI-XVIII вв. // Археология евразийских степей, 2019, № 6, с. 314-333.

Кастанье И.А. Надгробные сооружения киргизских степей. Оренбург: Тип. Оренбургской духовной консистории, 1911, 120 с.

Конопелькин Д.С., Гончарова Н.Н. Сравнительный краниологический анализ восточноевропейских городских и сельских выборок XVI-XVIII вв. // Российская археология, 2016, № 2, с. 75-87.

Матюшко И.В. Особенности погребального обряда кочевников степного Приуралья XIII-XIV вв. // Известия Самарского научного центраРоссийской академии наук, 2011, Т. 13, № 3-1, с. 280-283.

Трепавлов, В.В. История Ногайской Орды. 2-е изд., испр. и доп. Казань: Издательский дом «Казанская недвижимость», 2016, 764 с.

Носовский Г.В., Фоменко А.Т. Новая хронология Руси, Англии и Рима. Москва, «Деловой экспресс», 2001.

Носовский Г.В., Фоменко А.Т. Новая хронология Руси. М.: Астрель, 2012.

Носовский Г.В., Фоменко А.Т. Освоение Америки Русью-ордой. М.: Астрель, 2015.

Тюрин А.М. Имеются ли генетические следы монгольских завоеваний 13 века Электронный сборник статей «Новая Хронология». Вып. 10, 2010. [Новая хронология]

Тюрин А.М. Генетический портрет литовских татар и феномен «Монгольские завоевания 13 века» // Вестник Оренбургского государственного университета. 2017-а. № 5, с. 78-82.

Тюрин А.М. Казахские торе не являются потомками Чингисхана // Цивилизация знаний: российские реалии: труды Восемнадцатой Международной научной конференции, Москва, 21–22 апреля 2017 г. – М.: РосНОУ, 2017-б, с. 93-94.

Тюрин А.М. Калмыки, караногайцы, кубанские ногайцы и крымские татары – геногеографический и геногенеалогический аспекты // Журнал фронтирных исследований, 2017-в, № 2, с. 7-29.

Тюрин А.М. Датирование Новгородской дендрошкалы по глобальным короткопериодным климатическим сигналам // Электронный сборник статей «Новая Хронология», 2017-г, Вып. 14. [Новая хронология]

Тюрин А.М. Ногаи: антропологический аспект // Электронный сборник статей «Новая Хронология», 2018-а, Вып. 15. [Новая хронология]

Тюрин А.М. Датирование по монголоидности популяций, относимых к бронзовому веку // Электронный сборник статей «Новая Хронология», 2018-б, Вып. 15. [Новая хронология]

Тюрин А.М. Датирование сарматов по монголоидности // Электронный сборник статей «Новая Хронология», 2018-в, Вып. 15. [Новая хронология].

Тюрин А.М. Ногаи и калмыки: антропологический аспект // Астраханские Петровские чтения, 2019, с. 132-135.

Хохлов А.А., Китов Е.П. Теоретические и практические аспекты проблемы происхождения физического облика носителей культур синташтинского круга позднего этапа эпохи бронзы // Поволжская археология, 2019, № 1 (27), с. 59-71.

Широбоков И.Г., Моисеев В.Г., Козинцев А.Г., Хартанович В.И., Чистов Ю.К., Громов А.В. Индивидуальные краниометрические данные близких к современности групп населения восточной и северо-восточной Европы. Электронное издание. Санкт-Петербург, 2017.

 

Таблица 1. Выборка «Русские, татары и Степь». Краниологические характеристики



Краниологические серии: 1 – синташтинская (Южное Зауралье); 2 – потапово-булановская (южное Приуралье); 3 – сарматская (Нижнее Поволжье); 4 – стандартное отклонение параметров серии 3 (%); 5 – городское население Руси XVI-XVIII вв.; 6 – сельское население Руси XVI-XVIII вв.; 7 – различие параметров серий 5 и 6 (%); 8 – русские XVII-XX вв.; 9 – стандартное отклонение параметров серии 8 (%); 10 – казанские татары XVII-XX вв.; 11 – стандартное отклонение параметров серии 10 (%).
1 и 2 – [Хохлов, 2019], 3 – [Балабанова, 2010]; 5 и 6 – [Гончарова, 2019], 8 и 10 – [Широбоков, 2017].
Цветом показаны параметры не информативные (1), имеющие низкую достоверность (2), однозначно указывающие на участие степных популяций в формировании городского населения Руси XVI-XVIII вв. (3) и опровергающие его (4), с неопределенными результатами сопоставления (5).





Рис. 1 – Выборка «Русские, мужчины, XVI-XVIII вв.» Бивариантный корреляционный график для черепного указателя (8:1) и скулового диаметра (45) [Гончарова, 2019, рис. 1]. Точки серий XVII-XX вв. [Широбоков, 2017]. Кластеры выделены А.М. Тюриным
1 – Дмитров; 2 – Новгород (данные А.А. Евтеева); 3 – Царёвококшайск (Йошкар-Ола); 4 – Свияжск; 5 – Казань, некрополь у церкви Параскевы Пятницы; 6 – Москва, некрополь у собора Василия Блаженного; 7 – Звенигород; 8 – Москва, некрополь у церкви Феодора Студита у Никитских ворот; 9 – Москва, некрополь Георгиевского монастыря; 10 – Москва, некрополь у церкви Вознесения Господня на Никитской («Малое Вознесение»); 11 – Москва, некрополь у церкви Святителя Николая на Берсеневке; 12 – Симбирск; 13 – Себеж; 14 – Старая Ладога; 15 – Ярославль; 16 – Пензенская губерния; 17 – Вятская губерния; 18 – Тульская губерния; 19 – Калужская губерния; 20 – Рязанская губерния; 21 – центральные районы («кривичи»); 22 – Петербургская губерния; 23 – Новгородская губерния; 24 – Смоленская губерния; 25 – западные районы («кривичи»); 26 – Вологодская губерния; 27 – Костромская губерния; 28 – Ярославская губерния; 29 – Тверская губерния; 30 – Московская губерния; 44 – Новгород (данные Д.В. Пежемского).





Рис. 2 – Выборка «Русские, мужчины, XVI-XVIII вв.» Результаты кластеризации по генетическим расстояниям [Конопелькин, 2016, рис. 2]. Кластеры, обозначенные красным и зеленым цветом, выделены А.М. Тюриным
Москва СВБ – некрополь у собора Василия Блаженного; Москва ЦСНБ – некрополь у церкви Святителя Николая на Берсеневке; Москва ЦФС – некрополь у церкви Святителя Николая на Берсеневке; Москва ЦФС – некрополь у церкви Феодора Студита у Никитских ворот; Москва ЦВН – некрополь у церкви Вознесения Господня на Никитской («Малое Вознесение»); Москва ГМ – некрополь Георгиевского монастыря; Казань ЦПП – некрополь у церкви Параскевы Пятницы; Казань А – данные В.П. Алексеева; Новгород (1) – данные А.А. Евтеева; Новгород (2) – данные Д.В. Пежемского.






Рис. 3 – Выборка «Русские, украинцы, восточные финны, мужчины, XVI-XVIII вв.» Бивариантный корреляционный график для угла выступания носа (75(1)) и симотического указателя (SS:SC) [Гончарова, 2019, рис. 4]. Точки серий XVII-XX вв. [Широбоков, 2017]. Кластеры выделены А.М. Тюриным
Точки 1-30, 44 и 45 как на рисунке 1. 31 – украинцы центральные; 32 – украинцы южные; 33 – украинцы восточные; 34 – украинцы, Чигирин; 35 – Киев, Михайловский монастырь; 36 – украинцы, Лютенька; 37 – украинцы западные; 38 – луговые марийцы; 39 – коми-пермяки; 40 – мордва-эрзя; 41 – мордва-мокша; 42 – южные удмурты; 43 – северные удмурты.






Рис. 4 – Выборка «Русские, украинцы, восточные финны, западные финны, латыши, мужчины, XVI-XVIII вв.» Результаты канонического дискриминантного анализа [Гончарова, 2019, рис. 7]. Кластеры и их взаимоотношение выделены А.М. Тюриным.
Кластер «Степь» – гипотетический
Точки 1-15 как на рисунке 1. 16 – Новгород (данные Д. В. Пежемского); 17 – Казань (данные В.П. Алексеева); 18 – Пензенская губерния; 19 – Вятская губерния; 20 – Тульская губерния; 21 – Калужская губерния; 22 – Рязанская губерния; 23 – Петербургская губерния; 24 – Новгородская губерния; 25 – Смоленская губерния; 26 – западные районы («кривичи»); 27 – Вологодская губерния; 28 – Костромская губерния; 29 – Ярославская губерния; 30 – Тверская губерния; 31 – Московская губерния; 32 – центральные районы («кривичи»); 33 – финны, Варсинайс-Суоми; 34 – финны, Хяме; 35 – финны, Саво; 36 – финны, Хельсинки; 37 – финны, Уусима; 38 – финны, Южная Похъянмаа; 39 – финны, сборная серия; 40 – финны, Северная Похъянмаа; 41 – северные удмурты; 42 – южные удмурты; 43 – луговые марийцы; 44 – мордва-эрзя; 45 – коми-пермяки; 46 – мордва-мокша; 47 – западные латыши; 48 – восточ. латыши (Лудза); 49 – латыши (Дурбе); 50 – Люцинский могильник; 51 – украинцы западные; 52 – украинцы центральные; 53 – украинцы южные; 54 – украинцы восточные; 55 –украинцы, Чигирин; 56 – украинцы, Лютенька; 57 – Киев, Михайловский монастырь.