Лев Николаевич Гумилев.

Человек, стоящий особняком в истории науки, да и особняком в самой исторической науке. Литераторы считают его ученым, но ученые считают его литератором. А сам он долго прячется от ученых историков среди ученых географов. Его концепция пассионарности существует вне поля академической истории, как некий выверт. Наверно, иначе нельзя разорвать заговор молчания вокруг истории России, и если смотреть шире - Евразии. Приходится вывернуться наизнанку, заглядывать под одеяла степных батыров, воспарять до звезд, призывая космические лучи А. Л. Чижевского, чтобы высветить очевидные факты, тщательно игнорируемые европейским самомнением.

История пришла в Европу из Азии. Трижды … или четырежды, но точно, что дважды из них прискакала на лошади из Евразии!

Нет, конечно, европейская наука этого вообще не отрицает, того, что античные цивилизации все возникли в Азии и Африке. Против этого она не против. Против того, что бы принять земледелие из «плодородного полумесяца», колоны и барельефы от просвещенных египтян, а письменность от ушлых финикийцев. Она, даже, не против признать самобытность инков и ацтеков, даже некоторое превосходство их энеолитических городов над, современными им, средневековыми городами Европы.

Но ведь история египтян и ассирийцев, иранцев и индийцев, китайцев и кельтов, это история, прежде всего, воина на конной, а не ослиной, как в Шумере колеснице. Но ведь лошадь была приручена вот туточки, чуть восточнее Саратова. Здесь тысячные табуны тарпанов и тысячелетний опыт охоты обусловили ее одомашнивание. Здесь была создана и уздечка с псалием, давшая возможность управлять таким сильным и свободолюбивым животным. Отсюда, после создания сложносоставного колеса, взяли разбег отряды конных боевых колесниц, давшие новый толчок истории, разбудив историю Востока и Запада, рискующую заснуть в стадии пирамид и зиккуратов, как история ацтеков и инков.

Отсюда же, из евразийских степей бросились в историю лавы конницы, начав средневековый период истории Европы, потому, что Европа средневековая, романно-германская, это, прежде всего история рыцаря. Твердо вставшего в стремя … которое изобрели кочевники, а Европа узнала не ранее IV века от авар, а седло современного типа с твердым остовом (арчаком, ленчиком) – еще одной предпосылки формирования тяжелой рыцарской кавалерии - от гуннов. Вся история военного дела от позднего Рима до 1-й Мировой это, по сути, противоборство кавалерии и пехоты. А за этим, встает основное социальное противоречие Средних веков - противоборство кавалериста и пехотинца, дворянина – всадника - копейшика и пешего крестьянина - лучника и горожанина с люцернхаммером. Лошаденка то у того и другого есть, но для хозяйства, а не для боя. Дворянин в Европе так и зовется: шевалье, кабальеро - лошадник, всадник. Выньте из истории Европы д`Артаньянов!? По крайней мере, это была бы другая история.

История современной Европы рождена в Евразии, в Европе же она постоянно засыпает, уютно пригревшись у Гольфстрима.

Заговор молчания преследует Гумилева, как при жизни, так и после смерти. Пробившись на телевидение в период «гласности», получив возможность публиковаться, он выносит и выносит на публику книги и статьи. Последние работы явно несут отпечаток торопливости, надо успеть ввести в оборот, надо успеть привлечь внимание. Цепляются новые объекты уже выходящue за рaмкu степной темы, на карты выносят народы не упоминаемые в тексте. Тексты не совпадают с картами. Вопросы начатые не получают детальных ответов. Походя, коротеньким эссе Гумилев разбирается с мифом о Шамбале приземляя ее в Сирии – Шаме по старому.

Надо торопиться, надо выдать «на гора», выработанное за годы молчания. Сам этот переход из тени в свет, так созвучен русскому менталитету. Как Илья Муромец, пролежавший на печи тридцать лет, является вдруг в силе и славе, так и кабинетный ученый Гумилев является вдруг во всеоружии слова, как последний представитель русской школы естествоиспытателей-энциклопедистов, формировавшейся одновременно с рождением Великой русской литературы, научный отчеты которых читаются, как увлекательные повести. Он охотно дает интервью, и даже сам их придумывает, возвращая к жизни жанр «разговора писателя с читателем».

Уже хотя бы масштабность его труда требует более серьезного к нему отношения. Потому, что подходя к оценке его деятельности только с точки зрения обширности поднятых им вопросов - его труд колоссален.

Вызывает восхищение даже не то, как разрешена такая задача, а то, что она вообще могла быть поставлена одним человеком. Да, широта часто подменяет глубину и точность, но таков сам материал, фрагментаность которого необходимо дополнять умопостроениями. Поражает чувство местности, даже тех областей, где Гумилев и близко не бывал. Это именно чувство, а не кабинетное знание картографа. Орография жизни! Так смотрит на землю первопроходец, постигая ее преимущества и недостатки, определяя, чем и как здесь жить, как ее холить и как оборонять. Что приспособить к себе, а где самому приспособиться.

Его восприятие истории земное и живое, попытка видеть мир глазами человека которого он изучает, чувствовать вместе с ним, думать его мыслями. И как крестьянин, ради цельности картины мира, легко дополняет свое сугубо практическое знание сказками и былинами, так и Гумилев нуждается в основополагающем, отправном мифе – пассионарного толчка … чтоб не тормозить бега степных коней. Ведь предстоит задача титаническая - написать не историю греко-персидских войн, а историю хунно - китайских, сяньби - хунских, сяньби - китайских, тюркских … со всеми, монголо – китайских … монголо - татарских, монголо – русских и монголо-персидских войн.

И чувство слова, но наверно только такое врожденное, нутряное, чувство слова смогло провести его через дебри этимологии и топонимики, к деятельной истории народов. Минус на минус дают плюс. Наверно только сын двух поэтов мог подняться до таких высот владения прозой, которая читается, как поэма. Евразия ждала своего Геродота больше двух тысячелетий, поэтому он должен быть и ее Гомером, поставившим Сокровенное сказание монголов в один ряд с Илиадой. Ведь задача Гумилева посложнее будет, на пять-шесть Илиад.

Сам материал сложнее. Языки, обычаи и сама природа региона не просто непривычна, а диаметрально противоположна тому, что знает русский читатель, к чему привычны его глаз и ухо. Из-за китайской традиции ставить фамилию впереди имя, и созвучности имен и фамилий (тональные языки-то) я, например, постоянно путался в том, кто же кого «победил», выписывал на листочке, кто за кого, и подглядывал при чтении. И как надо было легко писать, собственно «владеть пером», чтобы изложить общедоступно огромный материал. Чтобы литературная форма была растворена, не царапала, не отвлекала от сути, которая сам по себе требует дополнительных усилий, заглянуть в атласы и справочники, выстроить в голове совмещенную хронологию событий развертывающихся от Будапешта до Пекина на протяжении полутора тысячи лет.

И именно такой талант был призван историей, чтобы написать «Войну и мир» в степи охватив период нескольких тысячелетий и территорию равную трем Европам. Великую войну в Великой степи. Именно художественное чутье Льва Николаевича, позволяет превратить китайскую «цветовую дифференциацию» истории в политическую палитру, чтоб широкими мазками художника обрисовать сущностные характеристики периодов, там, где какая либо научная периодизация еще только становится.

Есть армия прекрасных исследований по отдельным вопросам, глубоких и детальных, выполненных по всем правилам академической доказательности, но только, тот, кто дает целостное представление об истории остается в истории в ранге Историка. Именно поэтому «приличная» публика ломилась в Московский университет на публичные лекции Т. Н. Грано́вского. Пошли «на расхват» в перестройку писания Карамзина, Соловьева и Ключевского. Еще Крылов говаривал, что «мы истории не пишем, а вот о том, как в басне говорят…». История народа - это не то что стоит на полках в фолиантах, а то, что вращается в головах обывателей, то, что составляет его предания, то, что обуславливает мнение народа о самом себе, а значит и окружающих.

Процесс пополнения исторического знания непрерывен, но должен прерываться обобщением, синтезом пусть и не совершенным. Нужно оглядеть пройденный путь, для того чтобы наметить направление нового движения. Не развязав, хотя бы некоторые узелки на изнанке нельзя ткать полотно истории дальше. Именно об этом часто забывает академические историки, замкнувшиеся в своих музеях и хранилищах, отгородившиеся дипломами и званиями, превратив историю в частное дело профессиональной корпорации. Забывая о том, что наука история возникла из рассказывания историй.

Лев Николаевич рискнул осуществить для истории России такой синтез на уровне накопленных знаний исторических исследований XX века. С высоты монгольских курганов Ноин-Ула он разглядел, что история России между цивилизацией средиземноморской и цивилизацией средиземной. Между цивилизацией сделавшей основой своего благополучия морское и океанское мореплавание и цивилизацией законодательно запретившей, в определенный момент, дальнее мореплавание. Китая - Срединного Государства на Срединой равнине. старейшей из ныне существующих цивилизаций, или культур, что наверно правильнее. Хотя этническое единство древнего Китая и современного, так же как южного и северного большой вопрос, историческая традиция государственности не прерывается уже 5 тыс. лет.

Отсюда наша незавершенность, наша всеядность и земноводность … в хорошем смысле этого слова.

Вызывает огромное уважение не только систематичность и огромность его труда, но и верность Гумилева самому себе как ученому. Преодолевая неприятие и замалчивание, он дает бой своим гонителям не как тактик, не как партизан из засады, а как стратег! Он выпускает сначала в разведку легкоконных хунну, прорывает фронт ударом латных копейщиков тюркютов, но «засадный полк» еще за холмом. И совсем, как в блестящих наступательных операциях советских войск после Сталинграда, в прорыв, в развертку, вводятся подвижные корпуса монголов, механизированные китайскими «артиллеристами». И все только для того, чтобы подойти к вопросу о родовой державе Рюриков и цезарепапизме державы Ярославовичей, завершимся священным синодом империи Романовых.

Измена «братьев славян», которые, казалось, по гроб жизни должны были быть обязаны русскому воинству и русской дипломатии, за то, что под «русской рукой» они спаслись от турецкого и австрийского ига, и баварско - прусацкого нацизма, вечный конфликт с Европой, которая была фактически завоевана в 1813 и 1945, и великодушно подарена европейцам обратно, и которая опять грозит России, придвинув окопы НАТО к нашим рубежам, крепко ударили по детской, надежде на то, что народы имеют чувство благодарности. Сентиментальная надежда на «мир во всем мире», треснула, так же как попытки вырастить «нового человека» на дачной грядке. Свою лоховатость, совок, оправдывает, вешая собак на тех, кто не может ему достойно ответить по причине … отсутствия в живых. Тут и пригодились татаро-монголы, на которых можно списать и техническую отсталость, и терпеливость народа и то, что в европейских политесах необучены. Пышным цветом расцвели, как мифы о величии Третьего Рима, так и о тяжелом наследии векового рабства.

Как ушат холодной воды выливает Гумилев на этих поборников простых истин развенчивание черной легенды. Неча на зеркало пенять, коль рожа крива. Какое завоевание – рейд драгунского корпуса, а то, что города падали, как кегли, так ведь неправда, что все. А раскопы сожженных в нашествие городов засыпаны не только костями, но и мечами. Ими в каком месте ковыряли? У имеющего воевать народа оружие столько, сколько нужно, поэтому оно не валяется. У нас танковые армады стояли в Европе, дважды, а чем они помогли? И никак не отмоемся! И правильно «мы за мир, миру мир», а танки - в переходе от Европейских столиц. Так перейди! Взялся за меч – бей! Или не берись, это не украшение, чтоб на поясе болтаться.

Позорище поражение «киевской» Руси хуже 41-го года. В 41-ом у нас с немцами военная доктрина была одинаковая, они ударили первыми, забрав себе все плюшки от нашей «теории глубокой операции». Но мы готовились, не дотянули, не собрались, отбивались пятерней, а не кулаком … как обычно … потому и развернули войну вспять, когда собрались. К монголам-то даже не готовились, хотя уже получили по мусалам, но даже не поняли - что прискакало. Им была противопоставленная традиционная тактика борьбы с кочевниками - затворение в городах - тогда как моголы, как раз, брать города умели. Башкиры, противопоставившие монголом тактику маневренной степной войны, отбивались 20 лет, при том, что сами монголы мастера в ней. Тогда как русские города посыпались, как трухлявые пеньки - не рассчитаны были на китайских инженеров. Да и Волжскую Булгарию монголы покоряли 7 лет, и победителям на Калке, легендарным Субудэю-богатуру и Джебе-нойону, в первой битве булгары накостыляли так, что последний исчез из летописей.

Это, прежде всего следствие кризиса политической системы, обусловленное борьбой разросшейся «номенклатуры» князей между собой, и, одновременно, с расплодившемся за 300-летие державы Рюриков боярством. Сельджукские завоевания подрывают экономическую основу этого боярства разжиревшего на вывозе ресурсов, лишают его арабских рынков и сокращают доходность византийских. Но оно не идет вперед, превращаясь в западноевропейских бюргеров с их свободными городами. Где параллельно с ростом специализации ремесел и укрупнению торговли с одной стороны, идет профессионализация как военного дела с передачей его дворянству, так и государственного управления с передачей его абсолютным монархиям, с другой. Но не идет оно и назад, к полису, основывающимся на ополчении и экклесии свободных граждан.

Как всегда хочется и того другого. Вместо реформ, реорганизации или хотя бы индустриализации, стольное боярство устраивает позорную торговлю киевским столом. От чего тошнит даже такого небрезгливого князя, как Андрей Боголюбский, который еще при отце, фактически сбежал на северо-восток. Потеря великокняжеским столом своего престижа, как организатора общерусского ополчения для борьбы с кочевниками, разрушают мобилизационную систему страны. Перед тем, как монголы пришли на Русь, на Русь пришли половцы … ведомые русскими князьями, использующих союзы с разными их племенами в своих междоусобных разборках. Со временем города могли научиться брать и половцы … под чутким княжеским руководством. Примерно так, начиная участвовать в китайской политике, реформируют армию монголы, правда, в Китае в политике преимущественно внешней, пограничной, что, тем не менее, позволяет наблюдать имперскую военную и государственную организацию вблизи. Чингисхан изначально тоже имел китайский чин, а уж пробыв 11 лет в аманатах, явно потратил их не только на вино и женщин.

«Киевскую» Русь разрушили не моголы, а святой благоверный князь Андрей Боголюбский в 1169 году, кстати, половец по матери. Даже сам не ходил - сынков послал, отомстить за деда, которые впервые со стольным градом поступили, как с чужой столицей, совершили ранее немыслимое.

«И два дня грабили весь город, Подол и Гору, и монастыри, и Софию, и Десятинную Богородицу, и не было помилования никому и ниоткуда. Церкви горели, христиан убивали, других вязали, жен вели в плен, разлучая силою с мужьями, младенцы рыдали, смотря на матерей своих. Взяли множество богатства, церкви обнажили, сорвали с них иконы, и ризы, и колоколы, взяли книги, все вынесли смольняне, и суздальцы, и черниговцы, и Ольгова дружина. А поганые зажгли монастырь Печерской Святой Богородицы, но Бог молитвами Святой Богородицы оберег его от такой беды. И было в Киеве стенание, и туга, и скорбь неутешная, и слезы непрестанные.». (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%B7%D1%8F%D1%82%D0%B8%D0%B5_%D0%9...(1169))

Правда - сразу и не поймешь, о каком нашествии идет речь? И впервые не сел на стол сам, побрезговал. Ну а смоленский Рюрик Ростиславич в 1203 году уже совсем не стеснялся.

«Рюрик не смирился с поражением. 2 января 1203 г. его войска в союзе с Ольговичами и половцами взяли Киев, причём союзники подвергли город жесточайшему разграблению: ограбили даже крупнейшие храмы города, Софийский собор и Десятинную церковь, а также все монастыри; монахов и монахинь, священников и жен их, старых и увечных перебили, а молодых и здоровых повели в плен, также и остальных киевлян; пощадили только иностранных купцов, запершихся в каменных церквях, — им предоставили свободу в обмен на половину стоимости их товаров» https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A0%D1%8E%D1%80%D0%B8%D0%BA_%D0%A0%D0%B...(%D0%BA%D0%BD%D1%8F%D0%B7%D1%8C_%D0%BA%D0%B8%D0%B5%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9)

Также в церквях запирались и при батыевом нашествии надеясь откупиться. То есть до монголов дважды каждые 40 лет Киев разоряли свои … со своими кочевниками, но вся слава досталась монголам. Вот и разгадка, почему монголы не пошли на Киев первым, разведка работала отлично, понимали, где надо грабить киевские сокровища. Если и есть в чем упрекнуть Гумилева, то в том, что увлеченный историческим парадоксом, что православную Русь громят христиане несторианского толка кераиты, ставшие основой низового звена орды, он уделяет мало внимания расстановке политических сил Древней Руси лишь отфиксировав момент деградации.

Но это парадокс только для «христианнейших и православнейших» русских историков застывших в своей «святой» провинциальной наивности. Для западных - не секрет, что христианнейшую римскую империю громят христиане арианского толка - готы и вандалы. А падение Византии дело не рук сельджуков, а христианнейшего папского воинства, пустившего на поток и разграбление православнейший город Константина за 35 лет до монгольского разорения Киева. Османы его уже дограбили. Надо конечно отметить, что Рим только вернул византийцам должок - не хулиганства Аларихов и Гейзерихов, подорвали окончательно экономику западной Римской империи, а освободительные походы Юстиниана I, наосвобождались до руин и пустошей. И не намного степная солдатня более зверская чем, европейские кондотьеры.

Падение русских городов предопределено падением арабских и византийских! Монголы аналог «крестового похода» с востока. Не случайно Плано Карпини поскакал углублять проникновение. В первом, европейском, младшие ветви европейских владетельных домов, приискивающие себе корон, авантюристы рыцари всех рангов, среди которых иногда встречаются и короли, и люмпенизированная европейская чернь - солдатня, которую удовлетворить можно только грабежом и бесплатным сексом. В монгольском западном походе, так же удивительно симметрично - принцы чингизиды в поисках последних свободных улусов, поседевшие в битвах чингизхановские ветераны, которым уже пора где-то осесть, и деморализованное скопище только что покоренных племен, зажатое между смерть в бою или смертью дома. Но в бою может и повезти, а может быть удастся и уцелеть, и привезти на разоренное родное пепелище дуван и женщину.

Как бы мы не относились к оценке Гумилевым татаро-монгольского ига – это спор о деталях, оттенках. Факт же в том, что монголы (1) не посадили здесь на правление принца Чингизида, что делали везде, (2) не оставили здесь не то, что своей администрации, даже гарнизонов и (3) почти на 15-ть лет о Русси забыли до Неврюевой рати. Поход на Русь для монголов вторичен, это обеспечение тылов, «поход за жупанами» в преддверии дальнейших походов на запад и юг. Росия должна быть ослаблена и подчинена, потому и городов не берегли. Но и при нашествии были города, которые и не воевали, как отнюдь не самый бедный город – Смоленск, или откупились как Углич, Кострома и другие поволжские города. Просто комично, как заминаются экскурсоводы, когда их спрашиваешь, а что было с Ростовом Великим во время Батыева нашествия? Даже в Википедии только полстрочки: «не оказал сопротивления монгольским войскам». Так же как и о том, что у Северо-восточной Руси оставалось достаточно вооруженных сил, чтобы вести одновременно войны с литовцами и немецкими орденами. Интересы монголов на юге, в Иране, даже в Иерусалиме, там, где среди степных и пустынных пастбищ встают богатые города на перекрестках караванных путей.

Потому, что это иго не монголо – татарское, а монголо – китайское, империя выстраивается не безграмотными монгольскими рубаками, а после реформ Елюй Чуцай китайскими имперскими чиновниками, которых отбирают по экзамену даже среди пленных и рабов. Именно им осуществлен переход от оккупации к собственно империи. Замена добычи и дани на подати, на регулярные налоги, подкупает стабильностью достатка степных нойонов. В политическом союзе с хорезмицем Махмудом Ялавачом, проводящем аналогичную политику в Средней Азии. За этим всем просматривается двойственная роль в истории завоеваний монголов, как, собственно, и арабов, и тюрков, где собственно степное воинство используется, лишь как таран для слома «национальных границ», после чего оно отодвигается, и на первый план выдвигаются торговые интересы, следует установление единого управления и формирование общего рынка с единым налогообложением.

За безжалостным разрушением русских городов и городов Мавераннахра просматривается конкуренция с северным, как сейчас говорят «чайным» торговым путем, южного «шелкового», опирающегося на города на торговых перекрестках Центральной Азии и Ближнего Востока. Отработанная торговая связка: Китай – Персия – Византия, исправно работала при всех византийских войнах с Персией. Восстановление этого пути разрушенного арабскими и затем сельджукскими завоеваниями в интересах, прежде всего китайского торгового капитала. Однако, сопротивление степной знати формированию «правильного» государства, которое удалось преодолеть в Китае, не удалось сломить в обширных евразийских степях, что оставило и для России возможность отстоять самобытность.

Из рассмотрения Гумилева выпадает то, что на юге поднимается волна тюркских завоеваний. Он покончил с ними еще в истории Тюркского каганата, и возможность второго подъема теория пассионарного толчка не предполагает, только затухающие всплески. После ослабления сельджукской волны, подымаются хорезмшахи. Остается только догадываться, что бы было, если бы вместо бестолкового Мухаммеда II и слишком благородного Джелал ад-Дина, появился бы такой хищник, как Тамерлан, который, как раз патриот средне – азиатских городов. Десятилетиями длящиеся споры о том, почему Тамерлан не пошел на Россию, могут иметь совершенно простое объяснение, ему, пока он занят экспансией на юг нужна сила, которая будет с севера нависать над Золотой Ордой, хан которой, постоянно бит и постоянно ускользает от его гулямов. Вот что ему пригрезилось на отдыхе под Ельцом, а не святая Мариам, это он так подсказал нойонам, как гулямам объяснить. А стойкость  русских полков, он смог испытать в битве на р. Кондурче, где по преданию они спасли Тохтамыша от плена

Да Тохтамыш еще пожег Москву, подтвердив гегемонию кочевников, после их первого масштабного поражения на поле Куликовом. Но он уже ее не взял, а захватил обманом. Примечательно, что опять использована традиционная стратегия – князь оставляет за крепостными стенами гарнизон и ополчение горожан, а сам едет собирать дружины вассалов и ополчения союзников. И в это раз она почти сработала. Потому, что у Тохтамыша уже нет китайских артиллеристов, а у Москве уже есть свои. Не только пороки стоят на стенах, но и «тюфяки» снятые со стен Булгара, после похода в 1376 году. И стены отстроены белокаменные, Москва уже долго не будет взята - до похода Наполеона.

Лишь извечное нежелание городского плебса России нести тяготы воинской службы и очередное предательство младших князей, не приведших вовремя свои войска к Дмитрию, позволят возобновить даннические отношения с Золотой ордой. Этим будет смазано политическое значение победы в Куликовской битве, в результате чего произойдет отворот «литовской» Руси от России, хотя Москву от Тохтамыша, чуть не спас литовский князь Остей, внук Ольгерда, а Андрей и Дмитрий Ольгердовичи стоят плечом к плечу с князьями Северо – восточной Руси на поле Куликовом, да и герой битвы - воевода засадного полка - западенец Боброк Волынский.

Начала складываться антиордынская коалиция, сторонники которой пришли к власти в Литве во главе с князем Кейстутом, после этого мог сложиться более тесный политический союз, заблокировавший бы Унию, заключенную Ягайло с Польшей. Однако в год сожжения Москвы под прямым военным давлением Тевтонского ордена и дипломатической поддержке Орды, Ягайло смог вернуться к власти, что предопределило принятие католичества и западнической культурной традиции, а в политическом отношении - союз с Ордой против Москвы.

Поэтому честь разрушения Золотой орды принадлежит не нам, хотя наличие в войске Дмитрия Донского проводников сурожан, говорит о его готовности идти в степь дальше - потери не позволили. Победой на Куликовом поле мы, наоборот, восстановили власть чингизидов, как законных правителей в Орде, и на 100 лет отсрочили освобождение от ига. Удар в сердце Золотой Орды - нанесет Тамерлан, из уже тюркизированного монгольского племени барлас, изгнавший монголов выродившихся в моголов из Средней Азии. Уже влюбленный в сады Самарканда, уже строитель и украшатель, полиглот и ценитель поэзии, но и последний паладин степной отваги, победами которого не побрезговал бы и сам Чингисхан. И умерший при подготовке похода в Китай ... будучи уверенным, что вся населенная часть мира не стоит того чтобы иметь двух правителей. Вселенная, естественно вращается вокруг Великого Шелкового, который должен контролироваться из Мавераннахра и его столицы Самарканда. Почему и разграбил торговые города Азов и Кафу, многие колонии итальянских купцов в Крыму и в нижнем течении Дона, поволжские города, сжёг Сарай-Бату и Астрахань … ну чтоб под ногами не путались у согдийских купцов. Орда после этого подняться так и не смогла.

Поэтому споры о монголо-татарском иге бессмысленны, так как это иго, прежде всего, анти - татарское. Именно тюркские народы и народности рассматриваются моголами, как законная добыча и непосредственные подданные. Вспомните погоню за половцами через всю Дешт-и-Кыпчак. И очень символично, что калмыки, джунгары - поставили последнюю точку в Великом Евразийском переселении народов. Когда оно даже пошло вспять – часть калмыков уходят обратно. История монгольского нашествия повторится в зеркальном, отраженном виде - уже не русские князья в Каракорум, а калмыцкие тайши едут на поклон Санкт-Петербург.

Не походы русского воинства в степь, не русское казачество, а иноплеменные в тюркском этническом поле и иноконфессиональные среди мусульман калмыки, владеющие тактикой и стратегией степной войны, создали ту этническую пробку на нижней Волге, которой стали венгры на нижнем Дунае. Венгры закрыли дунайский проход, выводящий в сердце Европы. Калмыки Волго-Донской, узость между реками, где можно перекинуть из Азии в Европу и конные армии, и конные народы.

В допулеметную эпоху, оседлые земледельцы могут одержать верх над кочевником, но покорить его может только кочевник. Дарий изрядно расшугал скифов, но истребили их сарматы. Владимир Мономах вошел в степь и подорвал военные силы половцев, но ликвидировали их татаро-монголы. Именно это второе издание Золотой Орды положило конец господству кочевых тюрков в Евразии, которых славянская пехота смогла лишь отгонять от своих границ. И осадило сложившиеся к XVIII веку кочевые конфедерации практически в тех границах, в которых мы находим их и сейчас, уже в виде национальных государств.

В омусульманеной степи, будизм калмыков прижимает их к православному трону Белого царя. Калмыки кавбои – коровьи парни, привели с собой джунгарский скот и верблюда. Корова требует больших площадей для выпаса, больше пьет и не может добывать себе сама корм из-под снега. Но калмыцкая порода, отличается высокой мясной скороспелостью и качеством мяса. Это знаменитое «мраморное мясо» японских ресторанов, когда жир закладывается непосредственно в массе мышцы, которое предки «расы ямото» в период Яёй привели на острова из Кореи. Я на таком собственно и вырос, говядину мама брала на базаре только у калмыков. Но нужны обширные и малоснежные пастбища. И они есть, уникальные Черные Земли, почти пустыня, но с продуктивными мятликовыми пастбищами. Вот собственно, по моему мнению, корень всего этногенеза на Нижней Волге. Вот из-за чего ломаются копья и звенят мечи. Здесь концентрировались кочевники, начиная экспансию на запад и юг, отсюда, скорее всего, начали аланы истреблять скифов, а гунны начали «истомлять набегами» алан, здесь кочевья ханов Хазарии, и здесь ядро Золотой Орды. Получив пастбища Черных земель, калмыки получают базу для зимнего выпаса, защищенного от главного зимнего бедствия – джута, обледенения пастбищ, приводящего к падежу до 30% поголовья. Много скота, много лошадей, а значит и много воинов … и ногаи, крышевавшие степь, начиная с "делателя ханов" Едигея, исчезают в степи, как дым от костра.

Вот уж петля истории, монголы покорили Париж, но под русскими орлами … ну ладно двухглавыми, византийскими. Калмыцкие полки участники всех Европейских войн Российской империи, а вот на востоке как-то не отметились - в Европах, видать, интересней. Калмыки стоят плечом к плечу с русскими уже под Полтавой, так же как и на поле Бородинском. Так же как и башкиры, история которых мало известна для русской публики. Башкиры вообще народ крайне интересный, и, неоднократно убеждался, талантливый в технике. За спиной Алекперова стоял башкирин Маганов. И всегда башкиры, как-то особняком от прочих тюрок, примерно в границах одной и той же территории, по антропологическому типу много квадратно, а не круглоголовых монголоидов, а целые области вполне европеоидных, и уже в Уфе пышно расцвели "краеведы" доказывающие, что именно башкиры истинные арийцы. Потомки андроновской культуры, древних ариев, отличающих себя от окружающих тюрков кыпчакской крови? Или просто нелюбовь к Чингизидам, народа сохранившего власть своих родовых князей? Во всяком случае, трудно было представить колонизацию Сибири и Средней Азии без, лояльности башкир и к российской империи.

Собственно обеление монголов у Гумилева именно к этому и сводится. Что главные беды России приходятся не на период нашествия, а на тот период когда, монголы прошедшие конфуцианскую школу управления, растворяются в местных кочевых племенах. Когда стабильный ясак наложенный по Яссе для покоренных народов, замещается на хаос «набеговой экономики» новых степных конфедераций. Больней всего по России бьет не варварство кочевника, а варварство начинающегося на западе капитализма, превращающего в даже человеческую личность в товар. Сердце этого дракона лежит не в Каракоруме, а на рабовладельческих рынках Кафы. В степях только его злобная пасть. Это рабство вторичное, производное от рождающегося наемного рабства, подобное плантационному рабству в Америке.

Основной поток рабов обеспечивают именно кочевые государства евразийской степи. Генуэзская пехота стоит плечом к плечу на Куликовом поле с кавалерией узурпатора Мамая. Не монголы ловцы людей, а крымчаки и ногаи. Является ли универсальный ум Леонардо да Винчи, так соответствующий русскому универсализму и русской привычке за все хвататься ничего не доводить до конца, следствием его происхождения от рабыни -славянки? Доказательства шатки, но это могло быть, так как именно в этот период этническое название славян - slave - становится синонимом всякого раба от Йоркшира до Исфагани.

Но если капиталистическое рабство в Соединенных Штатах описано всесторонне, то уже меньше понят вклад в него наипарламентнейшей Британии. Полет мысли Ньютона, оплачен дивидендами от торговли африканскими рабами. Не с современных «поборников общечеловеческих ценностей» начинается западный «цивилизационный подход», который поднимает визг по поводу любой соринки в чужом глазу, а в своем не хочет видеть бушприт рабовладельческого судна. С Ньютонов, акционеров рабовладельческой компании по доставке африканских рабов. Любого демократически настроенного человека иногда охватывает оторопь от того, что все Великие демократии, начиная с афинской, всегда каким-то боком связанны с рабовладением … и с воровством казны союзников. Взлет европейской науки и художественного творчества щедро оплачен плантационным рабством в Вест-Индиях. Хотя и Великая русская литература - крепостным рабством крестьянина, но российская мысль столетия приносит покаянные поклоны за это, тогда как западная только у других требует «покаяния».

Куликовская победа не нанесла решительного удара татаро-монгольскому игу, но сделала больше! Разгром узурпатора Мамая, западника, ориентированного на Геную, пресек попытку создания альянса татар-западников с новым капиталистическим хищником. Да, Москва сдана Тохтамышу, легитимному хану Золотой Орды, но потому, что Чингизиды еще некоторое время смогут играть роль проставки с другим восточным городским хищником - Тамерланом. Урбанизированного и влюбленным в сады Самарканда, а значит и сундуки согдийских купцов, чьи политические амбиции он реализовывал. И именно простые и твердые в вере кочевые узбеки юго-восточной Сибири и Казахстана, последние общинники - кочевники последних Чингизидов, поставят заслон для этого другого городского хищничества, а в начале XVI века изгонят из Средней Азии, последних тимуридов.

Альянс Ярослава Всеволодовича с Батыем имеет не этнический, а политический характер, я бы да сказал характер классовой солидарности. Ярославовичи представители младшей ветви династии Долгоруких не любимой в коренных русских землях, потомки Всеволода Юрьевича, чуть было не изгнанного из Руси вообще, занявшие трон по лествичному праву. Батый - представитель «нечистого» Джучиева рода с трудом унаследовавший удел своего отца, находящийся в конфронтации с восточными Чингизидами. И именно его завоевания дают возможность княжескому дому Ярослава Всеволодовича занять доминирующее положение среди русских князей.

Одни осколки древней родовой державы Рюриков, другой сепаратист в новой родовой державе Чингизидов. Личная дружба с Батыем Александра Невского, обусловлены общими политическими задачами, а побратимство с Сартаком - общим политическим идеалом – необходимостью преодоление пережитков удельно-лествичной системы, перехода к наследованию власти «от отца к сыновьями», к монархии. Одни этого сделать уже не успели, другие еще не могут. В территориальном отношении они враги, но в политическом коллеги.

Сталин с радушием принимал у себя дома Черчилля и откровенничал с ним о коллективизации. Когда читаешь заметки Черчилля об этой встрече, виден не только протокол и этикет, а искренняя заинтересованность Сталина - поговорить не с кем. Именно герцог Мальбор, уже потерявший своих крестьян, уже вынужденный служить и пописывать статейки для заработка, может оценить всю грандиозность повторной крестьянизации.

Широта горизонта политического мышления его сына, Александра Невского, отсутствие в нем твердолобости «защитника старины», весьма соответствует и его тесным связям с торговым новгородским боярством, которому хоть черт, хоть татарин, лишь бы прибыль была. И его политическому опыту избираемого князя, которому с Псковом и Новгороду приходилось договариваться. Это Ганноверская династия, а не Тюдоры. Не случайно и князь, с которого начинается становление московского царства, прозван Калитой - кошельком. Перехват денежного потока «ордынского выхода» позволят наконец-то перейти к наследованию великокняжеского престола от отца к сыну, но остается условность держания, полученного из рук «варварского царя». Это ставит династию опять в тесную зависимость от поддержки бояр, что не дает возможность окончательно завершить преобразование в монархию европейского типа.

Поражает, что даже после выкладок Гумилева, полемика с ним ведется только с точки зрения «меры жестокости» завоевателей. Профессионалы видимо по этому делу, такой палаческий консилиум. И абстрактной прогрессивности завоеваний. Если Святослав уничтожил Хазарию, это торжество прогресса, а если Батый Киев - это варварство. А что европейские завоеватели фиалками одаривали побежденных. Да если собрать в одно место свидетельства о войнах европейцев между собой, то их всех можно стройными рядами прямо в Нюрнбергский трибунал. Вот уж кто с упоением веками резался друг с другом. В рамках одного «цивилизационного подхода». Больше чем европейцы, самоистреблением занимались, наверно только ханьцы.

В 18 веке культурные австрияки, выступающие против «прусской агрессии» учинили резню в Ландсгуте, тех же самых немцев, ну немного пронос другой, и только русский пикеты спасали Берлин от австрийцев в ходе Семилетней войны. Россия знала татаро-монгольское иго, но не знала такого озверения, как в Столетней войне, когда население Франции сократилось на две трети, а французский крестьянин был доведен до состояния дикого животного. Не знала и более чем столетних реформационных войн, и такого христианнейшего явления, как Варфоломеевская ночь. И чем наёмники оплота католической веры польской дворянской республики, лисовчики лучше, чем Батыева орда, если христианская Трансильвания бросилась от них под защиту османского султана. В Евразии боролись разные народы, но по вопросу жизненному, принципиальному, что на этих малопродуктивных равнинах лучше - скотину пасти или хлеб сеять. По вопросу, который по большому счету до сих пор не решен однозначно. Успехи агрохолдинга «Мираторг», по круглогодичному бесстойловому содержанию бычков абердинов в лесах Брянщины, заставляют задуматься о возможном втором пришествии кочевничества на новой технической основе. По крайней мере, взлет США был бы невозможен без такого явления как кавбои, этакого странного симбиоза лошади и паровоза. А из-за чего резались европейцы?

Вообще наибольшее ожесточение, как раз наблюдается между близкими народами, так как стороны воспринимают друг друга, не просто, как врагов, а еще и как предателей. Как отступников, неправильных, именно тут начинают копаться в корнях и придирчиво изучать чистоту расы. Чем меньше отличий, тем больше приходится врать и передергивать, чтоб доказать истинность веры, чистоту крови, исторические корни. Вот корни изощренности польских панов катовавших украинских казаков, зверств того же казачества против великороссов в Смутное время, и бендеровцев против всех … кроме фашистов. Потому, так сильно и разбегаются народы, при расколе, иногда на разные континенты, начиная новую «этническую» жизнь с другими.

Конечно это иго, заимствованное из латыни слово, приобрело в русском языке именно то значение, которое должно - нечто давящее, пригибающее, стесняющее. Неуверенность в завтрашнем дне, парализующая волю к обустройству дня сегодняшнего. Но латинский термин jūgo – ярмо, имеет и значение привязывать, связывать, соединять. Это все-таки, не оккупация, конечно, это не создание единого государства с двумя политическими центрами, но некая форма вассалитета, а значит, признаются, не только права сюзерена, но и определенные права вассала. Уже через 50 лет начинается вооруженное сопротивление под видом защиты своих ленных прав.

Но разве результаты польско-литовского ига на западных русских землях оказались другими? Разве культурная и интеллектуальная деградации западных русских меньше? Как рвануло смоленское дворянство после выхода из под Речи Посполитой – Потемкины, Глинки, Тухачевские! Советские воины, придя на Западную Украину и Белоруссию, были поражены зашоренности, угрюмой настороженности местного населения, и той странной смеси нищеты и европейскости, когда в горнице венские стулья, а пол земляной. И до сих пор западные русские не могут «в ум войти». Казалось бы, живи и радуйся, что отбили от турок, крымчаков, поляков, собрали в одну страну, выселили поляков, и дали уйти, оставив не только весь научно-производственный потенциал, в ущерб даже обороноспособности России, но еще и прирезали земли изрядно?! Взамен благодарности русским приходится расплачиваться за негативные черты национального характера вуек, которые сложились под литовским и польским прессом.

На русских обращены исторические обиды, которые не хватило мужества высказать действительным оккупантам. Не  так  освободили!