О национализме. Часть 1. Что такое «Национализм» и зачем он может быть нужен

Часть первая. Что такое «Национализм» и зачем он может быть нужен.

Начнем с терминов. Дело в том, что само понятие «нация» трактуется разными исследователями по-разному. Две основных и во многом антагонистических позиции — модернистская и примордиалистская. Первая говорит о том, что нация в отличие от этноса, является конструктом, «воображаемым сообществом», проекцией сознания определенной общности людей на объективную реальность. Основание нации, по этому подходу, лежит в политэкономической плоскости. Вторая исходит из того, что нации — это ровесники человечества и именно «вопрос крови» является основным. Так, носители определенных генов и маркеров должны обладать неким набором культурных свойств, обуславливающих их поведение. Собственно, если подобные идеи логически развить, получается чистый и незамутненный нацизм. Поэтому еще 10-15 лет назад данная позиция была полностью маргинальной. Сейчас же, все изменилось. Даже в странах, у которых нет ультраправых в руководстве, например, в РФ, это больше не табуированная тема, которую стыдно поднимать в приличном обществе. Теперь это вполне себе мейнстрим, о котором можно говорить по телевизору, публиковать статьи с претензией на научность, и при этом иметь уважение. В том числе и поэтому я вынесу данный вопрос за скобки и «национализм» буду рассматривать с модернистских позиций (суть противоположной позиции быстро раскроют в комментариях, уверен в этом).

С точки зрения ученых модернистов, первая нация современного типа – это французская нация, которая появилась в результате Великой французской революции (далее ВФР).  На примере ВФР вообще здорово изучать многие явления. Например, секуляризацию, которая, как это ни странно, связана с процессом формирования модерной нации самым непосредственным образом. Вот об этом сейчас и поговорим.

Курс на дехристианизацию как основа религиозной политики был очевиден скорее для внешних (крайне тенденциозных, будем честны) наблюдателей. После 1789 года речь шла скорее о полной национализации католической церкви во Франции. Все кардинально изменилось, когда республика столкнулась одновременно с Вандеей и интервенцией. Именно сочетание внутренней и внешней угроз вызвало мощную антихристианскую компанию. Бытовало мнение, что именно христианство является идеологической основой (душой, по выражению А. Олара) контрреволюционных сил. Первые эпизоды данной компании были связаны с конфискацией колоколов для дальнейшей переплавки и предметов культа из драгоценных металлов в пользу монетного двора. Данный посыл, вызванный своеобразно понятым патриотизмом, вскоре был подхвачен радикально настроенными антиклерикалами.

Некоторые комиссары конвента в провинции начали проводить антирелигиозные акции, целью которых была атака на христианство, как на религию большинства французов. В отличие от первых инцидентов, направленных на решение насущных финансовых проблем, действия проводимые Дюмоном, Фуше, Лапланшем носили, прежде всего, идеологическую направленность. Суть данных акций состояла в противопоставлении христианству «культа республики и общественной морали». Распоряжение о кладбищах, изданное Фуше 10 октября 1793 года, позволяет понять, каким образом происходило давление на христианские культы. В преамбуле данного документа формально обозначена полная свобода вероисповедания. На практике в тексте распоряжения было указано, что «все культы различных вероисповеданий могут быть отправляемы только в принадлежащих им храмах». Всем церковно и священнослужителям под страхом заключения запрещалось показываться вне храмов в одежде, свойственной их культу. Данные пункты (1-3) исключали из культовой практики крестные ходы и служили существенным ограничением свободы вероисповедания. Но это самая нейтральная часть данного распоряжения. В указанных пунктах также предписано уничтожить все религиозные символы, находящиеся на дорогах, площадях и «и вообще во всех общественных местах». В статьях 4, 5, 8 говорится о коренном изменении обрядовости похорон, вне зависимости от религиозных предпочтений покойного и его семьи. Центральным элементом похоронного обряда становится изображение Сна (скорее всего, имелся в виду Гипнос) и постулат «Смерть есть вечный Сон». Место захоронения должно было быть удалено от жилых построек, обсажено деревьями, под сенью которых располагалась статуя Сна. Все остальные символы должны были быть уничтожены.

Вместе с введением революционного календаря, эти меры вытесняли из повседневной практики христианство. Ведь, если задуматься, религиозные праздники и похороны являлись одними из важнейших событий в жизни общества.

Но просто разрушить основание, на котором существует религиозная община, недостаточно. В тот момент необходимо было предложить сколько-нибудь рабочую альтернативу, так как общество необходимо было не просто переформатировать, но и мобилизовать. А поскольку все новое, как правило, есть хорошо забытое старое, расстриги начали реанимировать политеистические построения, как они их себе представляли.

Упомянутый выше Фуше 22 октября 1793 года в Невере устраивает настоящий языческий праздник «для воздаяния почестей доблести и нравственности», приказывает соорудить алтарь, на котором возжигает «священный огонь Весты», строит «храм любви» для брачных церемоний, которые проводит лично в тот же день. Несколькими днями позже в Рошфоре переименовывают приходскую церковь в «храм истины», все население клянется в забвении «религиозных предрассудков и распрей». «Скрижалями» прав человека заменяют там католические эмблемы.

Волна, поднятая в провинции, должна была пошатнуть позиции христианства в Париже, где они были сравнительно сильны. В дальнейшем, мы можем наблюдать, что новые конструкты прижились гораздо сильнее именно в провинции, а не в Париже и крупных городах.

Говоря о действиях в столице следует особенно остановиться на следующих инцидентах:

- 10 августа 1793 года. Праздник в честь принятия конституции. Для этого праздника воздвигли на месте Бастилии статую Природы с надписью: «Мы все ее дети». Из ее грудей изливались обширно в бассейн два потока чистой воды, символизируя неистощимое плодородие. Во время праздника эта статуя стала центром ритуала, проводимого президентом конвента, который включал в себя возлияния воды из фонтана, пения некого подобия гимна и испитие воды всеми участниками сего действа, а также произнесение торжественной речи, в которой превозносилась Природа.

- 19 сентября 1793 года по предложению Леонарда Бурдона Конвент декретировал составление официального сборника героических и патриотических подвигов французских республиканцев, чтобы заменить ими жития святых.

- 10 ноября 1793 года. Праздник разума в Соборе Парижской Богоматери. Об этом мероприятии следует написать более подробно. Конституционные власти (Коммуна и Департамент) в сопровождении огромной массы людей направились в Собор Парижской Богоматери без всякой охраны. Церковь была разукрашена таким образом, чтобы скрыть от глаз практически все, что напоминало о христианстве. Посредине было воздвигнуто нечто вроде горы, по бокам которой слева и справа спускались завесы, скрывавшие хоры и всю глубину церкви. На вершине горы находился небольшой круглый храм в греческом стиле. На его фронтоне было написано огромными буквами «Философия». У входа в храм стояли бюсты четырех философов (Вольтера, Руссо, Франклина и, вероятно, Монтескье). Ниже храма, на склоне горы, на маленьком греческом алтаре, пылал факел Истины. Церемония началась с музыкальной пьесы, сыгранной оркестром национальной гвардии. Под звуки музыки из глубины храма показались две колонны молодых девушек, одетых в белое, опоясанных трехцветными лентами, с венками из цветов на головах и с факелами в руках. После того как они поднялись на вершину горы, из храма вышла женщина «образ истинной красоты», в миру артистка из Оперы. Она олицетворяла Свободу (копье и Красный колпак намекает на античную Либерту), и «внушает почтение и любовь». Она садится на трон из зелени, все поют гимн, посвященный свободе, после чего Свобода возвращается в храм, оставляя толпу в крайне возбужденном состоянии.

В тот же день Конвент провозгласил, что Собор Парижской Богоматери переименовывается в храм Разума.

Отметим также действия Конвента, которые в той или иной степени легитимизировали культ Разума: воздаяние почестей Пантеона Марату, многочисленные публичные сложения сана духовенством и антирелигиозные маскарады. Однако, достаточно консервативный Конвент не был настроен на коренной слом общественного (а значит и своего) сознания. К примеру, на празднике разума присутствовала только половина Конвента, который за несколько месяцев до этого безоговорочно признавал католицизм религией всех французов. Парижская коммуна была настроена куда более радикально. Именно она была сердцем антирелигиозного движения. К примеру, было предложено вновь вернуться к вопросу о погребении, усугубив их светский характер: похоронная процессия должна была нести плакат с надписью «Справедливый человек не умирает — он живет в памяти сограждан», на головах у них должны были быть надеты фригийские колпаки, погребальный покров представлял собой трехцветную материю.

В провинции Культ Разума пустил более глубокие корни и обретал серьезные формы. Так в небольших поселениях, приверженных данному культу, богинями Разума становились молодые девушки, отличавшиеся серьезностью и внутренней чистотой. Столичные же обыватели куда охотнее бы продолжали высмеивать христианство, оставаясь католиками, чем всерьез начали бы приобщаться к новому культу. Ведь это достаточно радикальный шаг, который налагает большую ответственность на неофита; но как мы помним, основной посыл разворачивавшихся в массовом сознании процессов заключался именно в отказе от ответственности.

В качестве выводов, схематично изобразим мероприятия по секуляризации сознания:

1.            Дискредитация основных религиозных течений, посредством целенаправленной пропаганды (подготовительный этап; яркий пример – деятельность энциклопедистов).

2.            Инфильтрация в существующие религиозные общины с целью преобразования оных. Попытки создания национальной церкви.

3.            Создание альтернативного культа на основе «народных» верований под видом крайне рационалистического, атеистического учения (от данного культа не требуется самостоятельно созидать некие формации, его роль, прежде всего в разрушении существующих в сознании объектов; но не стоит думать, что он был нежизнеспособен — популярность в провинции есть прямое подтверждение его успешного функционирования). С помощью данного культа массы людей получают описанный нами ранее трансцедентальный опыт, необходимый для создания и функционирования религиозной общины.

4.            Деистическое переформатирование альтернативного культа (Культ Верховного Существа). Эта мера позволила включить в орбиту влияния культа значительные массы верующих, которых изначально отталкивал атеистический антураж.

5.            Растворение культа в «патриотизме». «Нет в Республике ни иудеев, ни протестантов, ни анабаптистов, ни католиков: есть только республиканцы». Замещение сакральных ценностей (ориентиров) «гражданскими». На этом этапе уже можно говорить о создании псевдорелигиозного течения, созданного исключительно для оптимизации контроля над популяцией.

Для достижения устойчивого результата, необходимо повторить цикл не один раз. В идеале, процесс должен идти волнообразно и постепенно. На примере Франции, можно увидеть, что начало внедрения определенных образов в общественное сознание и получение устойчивого результата разделяло в лучшем случае 150 лет (от Руссо до прекрасной эпохи (конец 19 в.), и это при том уровне развития информационных технологий и интенсивности воздействия на отдельного индивидуума).

Какие же методы были использованы для реализации данных мероприятий?

1.            Вытеснение традиционных верований из повседневной практики. Прежде всего, введение нового календаря, а также изменения обрядовости и сущностного содержания основных праздников.

2.            Десакрализация смерти. Изменения коснулись не только обряда похорон, но и самой идеологии данного процесса. Постулаты «Справедливый человек не умирает — он живет в памяти сограждан» и «Смерть есть вечный Сон» изымают у человека один из главных инструментов познания — осознание смерти.  С одной стороны, это заставляет его сублимировать свою энергию в других сферах (т.н. общественная жизнь, прежде всего). Но с другой стороны, человек, лишенный данного инструмента, будет скорее потребителем, чем созидателем. Следует также сказать, что, выбрав в качестве базиса воинственный материализм и рационализм, сложно сказать нечто большее о посмертии.

3.            Концентрация внимания масс на внешних конфликтах и противоречиях. Представление многочисленных внутренних проблем как исключительно проявления козней враждебных внешних сил. Данный метод воздействия во многом производная от предыдущего пункта, своеобразная сублимация страха смерти. Метод сплочения перед лицом внешней угрозы, по сути.

4.            Мифологизация и глорификация недавнего прошлого. По крайней мере, данный процесс выглядит таким образом для стороннего наблюдателя. В действительности, это результат воздействия, оказанного посредством вышеперечисленных методов. Таким образом, в общественном сознании формируются аксиоматические основания для той, «новой формации», которую мы рассматриваем. Проще всего это сделать с помощью нехитрых «исторических» манипуляций, создания «Священной Истории», в том или ином масштабе. В конце концов, лично знали Марата сравнительно немногие, но с его образом было ознакомлено множество людей. Со временем идеальные черты вытесняют реальные из образа в общественном сознании и объект для поклонения готов.

Стоит особо отметить, что данный путь (исторический) не единственно возможный. «Марксизм и ленинизм ориентируются не на прошлое, а на будущее» утверждал Покровский. По видимому его идея была довольно проста — не конструировать заново всю Священную историю, но объявить своеобразный «конец времен», запустив сознание человека по малому кругу, где функционировало бы мировоззрение, опиравшееся на мифологическое восприятие мира, не привязанное к линейному течению времени. Историческое миропонимание в такой ситуации абсолютно не актуально, т. к. история — есть, по большому счету, летопись перемен. В отсутствии принципиальных перемен отпадает необходимость и в истории как таковой. Это отражение довольно древней мировоззренческой ситуации, когда человек не был включен в круг Священной Истории, какой ее понимают авраамические религии — от Сотворения до Страшного Суда, а обращался по малому кругу, условиями существования которого было ежегодное символическое обновление мироздания.

Вывод. Национализм появляется на стыке двух культурных систем – религиозного сообщества и династической монархии. Задачи, реализуемые с помощью инструментария религиозной общины шире, чем тот круг задач, который реализуют светские власти. Если же эти методы (религиозные, по сути) использовать исключительно на удержание государственной власти в руках определенного круга лиц и организаций, то их КПД существенно повысится, так как ресурс не будет расходоваться на специфические направления работы.

Следовательно, имеется большой соблазн сконструировать религиозную общность, которая будет таковой исключительно по форме управления, но при этом не подконтрольна существующим религиозным центрам и не ограничена ничем, кроме соображений целесообразности. Если Раджниш Ошо, в свое время мечтал о религиозности без религии, то здесь ситуация диаметрально противоположна – речь идет о религии без религиозности. Подобная задумка напоминает использование технологий двойного назначения в сугубо военных целях.