Датирование артефактов, поселений и могильников культур бронзового века Южного Зауралья

Аннотация. Имеющийся массив радиоуглеродных дат не может быть принят во внимание при независимом абсолютном датировании археологических культур бронзового века Южного Зауралья (Тюрин, Хронология, 2017 г.). Синташтские могильники датированы археологами XVII-XVI вв. до н. э. Однако по этим же артефактам они могут быть датированы и XVII-XIX вв. н. э. (Тюрин, Симулякр, 2017 г.). Авторское датирование артефактов, поселений и могильников культур бронзового века выполнено по технологиям, скоростям геологических и биологических процессов, артефактам, этнографическим и антропологическим данным. Согласованный хронологический интервал «укрепленных» поселений «Страны городов» – середина и вторая половина XIX века н. э. Могильники, относимые к бронзовому веку, идентифицированы как ногайские и башкирские. К последним относятся могильники алакульской культуры. Могильники не синхронны поселениям. Верхний предел их функционирования определен приходом в регион казахов – конец первой четверти XVIII в. Но могильники Синташты идентифицированы как казахские. Время их функционирования конец первой четверти XVIII – середина XIX вв.

Ключевые слова: археология, Южное Зауралье, бронзовый век, хронология, датирование.

http://new.chronologia.org/volume15/2017_turin_date.php

1. Датирование археологов

1.1. Состояние датирования

В Южном Зауралье выделяется три взаимосвязанные археологические культуры бронзового века – синташтинская, петровская и алакульская. Они представлены поселениями, в том числе и «укреплёнными», и могильниками. Основные сведения по ним приведены в статье [Тюрин, Симулякр, 2017]. При датировании этих культур археологи оперируют в основном четырьмя массивами информации: радиоуглеродными датами, характеристиками керамической посуды, артефактами и типами погребальных сооружений. Радиоуглеродное датирование дает независимые абсолютные даты артефактов. Остальные методы датирования являются археологическими зависимыми. Зависят они, прежде всего, от хронологии, принятой в Традиционной истории, и сложившейся в археологической надсистеме, в данном случае в «Археологии Великой степи».

Первые результаты дендрохронологии (Синташты и Аркаима) либо утеряны, либо утаиваются [Тюрин, Хронология, 2017]. Уральские археологи сознательно отказались от применения этого метода с целью относительного датирования сооружений поселений Устье и Каменный Амбар. Имеется богатейшей материал для датирования культур бронзового века термолюминесцентным и археомагнитным методами. Однако они не применялись. Эта ситуация отражает деградацию российской археологии в части применения независимых естественнонаучных методов датирования артефактов и природных объектов. Ситуацию, сложившуюся в российской археологии, следует квалифицировать как угрозу национальной безопасности. Наше прошлое определяют западные лаборатории радиоуглеродного датирования. Российские археологи даже не пытаются проверить их даты другими независимыми естественнонаучными методами датирования.  

 

1.2. Радиоуглеродное датирование

По согласованным радиоуглеродным датам определены хронологические рубежи культур Южного Зауралья: синташтинская – 2010-1770, петровская – 1880-1740, алакульская – 1900-1450 гг. до н. э. [Молодин и др., 2014]. С радиоуглеродными датами объектов этих культур творится что-то непонятное [Тюрин, Алакуль, 2017; Тюрин, Хронология, 2017]. Такое может быть только при наличии серьезных проблем в радиоуглеродном датировании или (и) некорректной практике его применения. Уральские археологи пытаются скрыть эти проблемы, применяя некорректные же методы работы с радиоуглеродными датами. Отбраковывают те, которые их не устраивают. Радиоуглеродные даты Синташты не принимаются во внимание. Радиоуглеродные даты Аркаима утаены. Вывод здесь однозначный: имеющийся массив радиоуглеродных дат не может быть принят во внимание при независимом абсолютном датировании археологических культур бронзового века Южного Зауралья. То есть, радиоуглеродные даты не могут быть опорой для создания достоверной хронологии археологических культур бронзового века Южного Зауралья.

 

1.3. Археологические методы датирования

Археологические методы датирования рассмотрены на примере находок в погребальных камерах Синташтского могильника. Во внимание прияты «колесные ямки», костяные псалии и костяки лошадей. По ним археологи датировали могильник XVII-XVI вв. до н. э. Эта же дата относится и к синташтинской культуре. Мы рассмотрели период бытования этих артефактов и погребений с конями или их частями. Верхний предел функционирования могильника нами датирован XVII-XIX вв. н. э. [Тюрин, Симулякр, 2017].

 

2. Авторское датирование

2.1. Датирование по технологиям

2.1.1. Датирование по технологии производства керамической посуды

По данным, приведенным в опубликованной литературе, выполнена реконструкция технологии производства керамической посуды – русской (XVI-XIX вв.) и культур бронзового века Южного Зауралья (первая половина 2 тысячелетия до н. э.) [Тюрин, 2017, Керамика]. Формовочная смесь для производства этих керамических изделий идентичная. Она изготовлялась на основе ожелезнённых глин с естественным содержанием кварцевого песка. В смесь вводилась гашеная известь и катализаторы – шамот, кварцевые песок (если его содержание в глине было меньше оптимального) и дресва, тальк, и слюда. Они оптимизировали процесс перехода гашеной извести в кальцит при сушке изделий. Такая формовочная смесь позволяла получать водонепроницаемую и водостойкую посуду. Способы лепки тоже идентичные: лепка начина на форме-основе или калибровка формой начина, вытянутого на гончарном круге, на нем же формирование верхней части посуды или ее лепка ленточным способом. Лощение. Обжиг в печах с помещением в них заготовок на определенное время (цикличное использование прогретой печи) или до остывания печи. Возникла хронологическая дилемма: почти вся керамическая посуда бронзового века Южного Зауралья произведена по русской технологии XVI-XIX вв.; жители региона в бронзовом веке создали технологию производства керамики, которая стала основой римского бетона и древнерусского связующего раствора, а позднее, русской керамической посуды XVI-XIX вв.

По технологии производства керамической посуды культуры бронзового века Южного Зауралья могут быть датированы XVI-XIX вв. н. э.

 

2.1.2. Датирование по металлургическим технологиям  

Часть изделий культур бронзового века Южного Зауралья отлита из рафинированной меди [Тюрин, 2017, Серпы]. В рассматриваемом регионе она не могла быть получена из самородной меди. Известные технологии рафинирования меди могут быть реализованы только на крупных специализированных металлургических производствах. Возникли они не ранее позднего Средневековья. Но на Южном Урале эти технологии начали применяться не ранее середины XVIII в.

По рафинированной меди археологические культуры бронзового века датируются серединой XVIII – XIX вв.

 

2.1.3.  Датирование по технологии ткацкого производства  

По результатам изучения отпечатков тканей на внутренней поверхности керамической посуды (ткань использовалась, как прокладка при изготовлении посуды на форме-основе) сделан вывод: «синташтинское и петровское ткачество было развито на относительно высоком уровне. Синташтинские и петровские ткачи умели изготавливать ткани различных вариантов полотняного переплетения: редкую и плотную ткань полотняного переплетения, мешковину, репс. С большой долей вероятности можно сказать, что им уже был известен классический ткацкий станок» [Медведева, 2015, с. 81].

Ткани, относимые к бронзовому веку, произведены по кустарным или промышленным технологиям позднего Средневековья и Нового времени.  

 

2.1.4. Датирование по технологии содержания крупного рогатого скота

Жители поселений синташтинской и петровской культур могли круглый год содержать лошадей и овец на естественных пастбищах, питаясь их мясом. Но предпочитали питаться мясом крупного рогатого скота. А его в холодный период года можно было содержать только в стойле, запасая летом большое количество сена. Представляется, что серпами из меди и бронзы, найденными археологами, невозможно накосить столько сена, сколько нужно для содержания крупного рогатого скота в стойле [Тюрин, 2017, Серпы]. Предполагается, что у жителей поселений, относимых к бронзовому веку, были серпы и косы из стали, а те изделия, которые археологи считают серпами, являются вотивными копиями настоящих серпов.

По технологии стойлового содержания скота в зимний период поселения культур бронзового века датируются XVI-XIX вв. н. э. Нижняя дата условная. 

 

2.1.5. Датирование Берсуата по обожжённым кирпичам

На внешнем вале поселения Берсуат собрано большое количество комочков краснокирпичной обожжённой глины величиной до 5 см. «Некоторые из них … представляют собой фрагменты изделий типа кирпичей или блоков прямоугольной формы. ... Создается впечатление, что внешняя оборонительная стена была сложена или облицована обожжёнными глиняными блоками» [Зданович, Батанина, 2007, с. 72]. Авторы почти прямым текстом написали, что стена была сложена из обожжённого кирпича. В 5 км к западу от Берсуата находится бывшее укрепленное поселение Наследницкое (основано в 1835 г.). Каменный (из обожжённого кирпича) Александро-Невского храма построен в нем в 1844 г. Мы предполагаем, что из этой же серии кирпичей построена и стена в поселении Берсуат. Дата ее строительства – примерно 1844 г.

 

2.2. Датирование по скорости геологических процессов

2.2.1. Датирование Аркаима по скорости оплывания валов

В монографии [Зданович, Батанина, 2007] приведена сравнительная характеристика относительных высотных отметок рельефа по профилю через Аркаим (Рис. 1). Отметки определены по аэрофотоснимкам 1956 и 1978 гг. За прошедшие 22 года «Внешняя стена понизилась на 30 см, внутренняя – от 10 до 30 см» (с. 45). Никаких стен на аэрофотоснимках не имеется. Есть валы. По профилю видно, что уменьшение их высоты связано с оплыванием грунта в канавы. На основе этих данных можно оценить параметр «скорость оплывания» – уменьшение высоты валов в единицу времени. Его значение 1,4 см в год. Понятно, что в данном случае, чем выше вал, тем круче его склоны, чем круче склоны, тем выше скорость оплывания. То есть, рассчитанное значение параметра является оценкой снизу. Тем не менее, примем его для датирования Аркаима. Высота валов в 1956 г. была примерно 30-55 см. Если предположить, что первоначально она была 2,0 м, то, валы начали оплывать в 1835-1852 г. При их первоначальной высоте в 1,5 м – в 1880-1885 г. При учете того, что принятая нами скорость оплывания занижена, дата строительства Аркаима – не ранее второй половины 19 века. Наше датирование Аркаима снимает проблему поливного земледелия синташтинцев. Около поселения просто обязан быть огород. Археологи его (Аркаимский огород) нашли (остатки грядок) [Зданович, Батанина, 2007, с. 48].

Рис. 1 – Аркаим.
Сравнительная характеристики относительных высот отметок рельефа (стериопрофиль по линии ЮЗ-СВ)
[Зданович, Батанина, 2007, рис. 15]

 

2.2.1. Датирование Аркаима по аналогу

В 1837 г. в Южном Зауралье начато строительство вала Перовского (Киргизского вала). Это инженерное сооружение было частью Новой линии – новой границы Российской империи, обустраиваемой от Орска до Троицка. Предназначение вала – маркирование на местности границы (для кочевников) и контрольно-следовая полоса. Его строительство продолжено в 1838 г. За два года построено 43 версты. В 1839 г. от строительства вала отказались. Его характеристики: «толщина вала в основании была равна 9 футам (2,7 м), а на верху трем футам (около 1 м); высота вала – 6 футов (1,8 м); глубина рва – такая же, ширина рва по дну 1 1/2 фута, а наверху 11 футов (3,3 м). … Крутости вала и рва были одеты дерном» [Краснова, 2006, с. 68-69]. Построенный участок вала находится в 8,4 км восточнее Новоорска по дороге к Чапаевке. Хорошо просматривается на космофотоснимках (координаты: 51.353946, 59.117027; 51.363469, 59.133721).

Нами вал осмотрен в 2017 г. На песчаном участке степи (51.363469, 59.133721) собственно вал не просматривается (развеян). Рву соответствует линейное понижение в рельефе шириной 25 и глубиной 0,5 м. На участке, где материк сложен плотными глинами (51.360483, 59.128477), вал и ров имеют высокую «контрастность». Канава сооружена юго-восточнее вала. Ее глубина от уровня «степи» 0,5 м. Высота вала от дна канавы 1,2 м. Ширина системы вал+канава 8,5 м. Стенки канавы и рва со стороны их сопряжения крутые (Рис. 2) За 180 лет (округленно) высота вала от дна канавы уменьшилась в три раза, а ширина системы увеличилась в 1,4 раза. Скорость оплывания вала (уменьшения его высоты) 0,6 см в год. Если мы примем, что вал и ров Аркаима первоначально имели такие же параметры как у вала Перовского, а сегодня их контрастность примерно одинаковая, то Аркаим следует датировать первой половиной 19 века. Но при первоначальной высоте вала Аркаима, существенно меньшей, чем у вала Перовского, его следует датировать более поздним периодом. Общая дата Аркаима – не ранее 19 века.  

h

Рис. 2 - Вал Перовского (координаты: 51.360483, 59.128477) по состоянию на середину 2017 г. (фото А.М. Тюрина)

 

2.3. Датирование по скорости биологических процессов

В конструкции «стены» поселения Устье выявлено 13 вертикально установленных столбов. Восемь столбов фиксировались с глубины 35-43 см, а один – с глубины 20 см. [Древнее Устье, 2013, с. 32]. То есть, у столбов сгнила только та их часть, которая оказалась вблизи поверхности земли, а нижняя сохранилась. В поселении Синташта хорошо сохранилась древесина бревен конструкций жилищ [Генинг и др., 1992]: «Толщина бревен 30-40 см, длина фрагментов от 40 до 60 см» (с. 62); «продольная балка ... имела диаметр 35-40 см, а по длине прослежена на протяжении 5,2 м» (с. 65). Сохранились бревна конструкций погребальных камер могильников: «На глубине 160-170 см обнаружено перекрытие погребальной камеры из бревен диаметром 10-15 см (с. 247); «Бревна длиной 80-120 см сохранились в средней части ямы» (с. 253); «Сохранилось семь бревен толщиной до 17 см, длиной до 1,2 м» (с. 261); «Начиная с глубины 75 см фиксировались шесть-семь бревен поперечного перекрытия погребальной камеры, диаметром до 20-25 см и длиной до 100-120 см» (с. 280). По бревнам Синташты построена дендрошкала [Григорьев, 1996].

В 2013 г. на территории города Курган раскопаны остатки избы, датированной 1740-1790 гг. Сохранился нижний венец сруба и часть пола (плахи толщиной 10 см). Их сохранность «обеспечена надежной дренажной системой» [Маслюженко, Менщиков, Кузьмин и др., 2015, с. 198]. Мы предполагаем, что нижний венец сруба изготовлен из лиственницы. Маловероятно, что эти условия – дренажная система и (или) лиственница, были в синташтинских сооружениях.

Климатические условия юга Минусинской котловины и степной зоны Южного Зауралья близки. В первом регионе раскопаны позднесредневековые погребения [Нечипоренко и др., 2002]. Датирование погребений концом XVI – началом XVIII веками не вызывает сомнения, поскольку выполнено по наличию в них предметов русского происхождения. Почти во всех погребениях отмечается плохая сохранность деревянных конструкций и деревянных деталей артефактов: «Дерево сильно разложилось и все сооружение просело»; «Хотя деревянные части уже почти полностью разложились»; «были обнаружены сильно разложившиеся остатки гробовища»; «из-за сильного разложения дерева точное число последних не устанавливается»; «Слева от костяка зафиксирована линия остатков лука в виде сильно разложившихся фрагментов роговых накладок и мелких фрагментов истлевшей берестяной обмотки. Остатков деревянной основы лука не прослеживалось вовсе». В двух погребениях отмечается удовлетворительное состояние деревянных конструкций: «Деревянные детали гробовища сохранились удовлетворительно»; «Под насыпью-наброской кургана № 2 могильника Высокое были обнаружены остатки деревянного гробовища в виде рамы из двух сосновых плах типа горбыля (на них по всей внешней поверхности были обнаружены фрагменты сосновой коры)».

На основании хорошей сохранности древесины в грунте и в культурном слое можно датировать время строительства объектов синташтинской культуры – не ранее 300-400 лет назад (относительно дат раскопок). За более продолжительное время почти вся древесина сгниет.

 

2.4. Датирование длительности функционирования поселений

2.4.1. По плотности костей в культурном слое

В публикации [Поклонцев, 2005] приведены результаты археологических работ методического плана. Один из них – скорость накопления костей в усадьбе казахов-животноводов Тюменской области: «в среднем в течение 10 лет в почве накапливалось около 30 костных фрагментов из расчета на 5-7 человек на площади 33 кв. м» (с. 194). Общие количество костей, найденных на поселениях Аркаим, Каменный Амбар, Коноплянка и Устье приведено в публикации [Рассадников, 2016]. Площади раскопов известны. Плотность костей 0,9, 7,1, 6,4 и 4,9 на м2 соответственно. Длительность функционирования поселений: Аркаим – 10, Каменный Амбар – 79, Коноплянка – 71, Устье – 51 год. Осредненная – 53 года. Осредненная без учета Аркаима – 67 лет.

 

2.4.2. По плотности фрагментов керамической посуды

Автор публикации [Хаванский, 2012] оперирует сведениями о 538 археологически целых сосудах могильников и поселений синташтинской культуры. 311 сосудов из поселений, в том числе 73 из Синташты и 221 из Аркаима. При раскопках поселения Аркаим найдено более 9000 фрагментов керамической посуды [Малютина, Зданович, 2004, с. 67], в каталог включено 390 сосудов. При раскопках поселения Устье найдено 9109 фрагментов керамической посуды. Выделено 803 сосуда. «В подавляющем большинстве это фрагменты верхних частей. Целые и «археологически целые» сосуды единичны» [Древнее Устье, 2013, с. 147]. При раскопках поселения Каменный Амбар найдено 3124 фрагмента керамики. Культурная принадлежность 1843 фрагментов не определена [Корякова, Краузе, Епимахов и др., 2011, с. 69].

Плотность фрагментов керамической посуды на поселениях Аркаим 1,1, Устье 3,0, Каменный Амбар 1,1 единиц на 1 м2. По этому показателю Устье функционировало в 2,7 раза дольше, чем Аркаим и Каменный Амбар. По археологически целым сосудам сопоставимые данные приведены только в публикации [Хаванский, 2012]. Их плотность в Синташте 0,01, Аркаиме 0,03 сосуда на 1 м2. Аркаим функционировал в три раза дольше, чем Синташта. 

 

2.4.3. Датирование Синташты по данным дендрохронологии

Для построения единой дендрошкалы по объектам Синташты имелись бревна сооружений поселения и погребальных камер могильников. Шкала построена, но не опубликована. Ее протяженность 130 лет [Григорьев, 1996]. Мы не знаем, в какой мере она характеризует могильники. В ранних погребениях деревянные конструкции могли не сохраниться. Можно предполагать, что дендрошкала достоверно характеризует этапы строительства поселения. Исходя из этого, определяется период его существования – не более 130 лет. 

 

2.5. Относительное датирование поселения и могильников комплекса Синташта по радиоуглеродным датам

По памятникам Синташты имеется 17 радиоуглеродных дат (мы благодарны А.В. Епимахову за их предоставление). Они получены в трех разных лабораториях. Поселение характеризуют две даты (уголь) – 3160 +/-80 и 3280 +/-90 BP. Индекс BP (before present) означает «некалиброванные углеродные годы», present = 1950 г. (археологи эти даты называют конвенционными). Погрешность дана для стандартного отклонения. Погребения могильников характеризуют 15 дат (древесина). Их погрешности +/-40-180 лет, но у одной даты – +/-480 лет. Эти даты относительно равномерно заполнили интервал 3260-4200 BP. По радиоуглеродным датам можно сделать следующие выводы:

- после основания поселения могильники прекратили свое функционирование (самая ранняя дата поселения соответствует самой поздней дате могильников);

- могильники начали функционировать примерно за 1000 лет до возникновения поселения;

- поселение просуществовало примерно 120 лет.

Археологи утаили радиоуглеродные даты по Аркаиму. Скорее всего, там получилось то же самое, что и на Синташте. Большекараганский могильник оказался не синхронным поселению Аркаим.  

 

2.6. Датирование по нательным крестикам

В поселениях и погребениях петровской и алакульских культур найдены типовые предметы, которые археологи назвали «крестовидными подвесками» [Флек, 2009]. Они отнесены к нагрудным или шейным украшениям, встречаются в погребениях преимущественно в одном экземпляре в области груди. Выделено три их типа. Размеры по высоте – 2,2-3,3 см. Большинство имеют отверстия для подвешивания. Изготовлены из оловянной бронзы (содержание олова от 2 до 30 %). Отлиты в односторонней форме со стерженьком для получения сквозного отверстия. По нашему мнению, это однозначно и бескомпромиссно нательные крестики.

Автор публикации [Скобелев, 2009] рассмотрел археологические данные, свидетельствующие о русском влиянии на материальную культуру коренного населения юга Приенисейского края. «В погребениях конца XVII – начала XVIII вв. вместе с большим количеством предметов погребального инвентаря, характерного для язычников, были обнаружены и медные нательные кресты распространенных в России форм» (с. 243). Мы не согласны с заключением автора о том, что крестики связаны с начавшимся распространением православия среди аборигенов. Скорее, ритуальные предметы русских воспринимались ими как обереги.

В ареале находок крестиков, относимых к бронзовому веку, выделяется три обособленных зоны [Флек, 2009]. Западная – среднее течение Тобола и Южное Зауралье, включая верхнее течение Миасса. Это зона прямых контактов кочевников и полукочевников с русскими в конце XVI – XIX вв. Здесь крестики найдены в девяти археологических объектах от одного до восьми экземпляров в каждом. Центральная зона включает находки по одному крестику в двух объектах, расположенных несколько западнее Ишима. На карте Сибирского казачьего войска [Смирнов, 1997] в этом месте показаны земли казацких станиц. В восточной зоне в трех объектах (район Астаны) найдено по одному крестику, в одном (восточнее Караганды) – четыре. На карте Астана (Акмолы) находится на территории казачьей станицы. Показаны земли станиц и восточнее археологического объекта, на котором найдены четыре крестика. Но не рядом с ним. Таким образом, все крестики найдены в зоне прямых контактов кочевников и полукочевников с русскими. Погребения и поселения с крестиками следует датировать концом XVI – XIX вв. Этим же периодом следует датировать петровскую и алакульскую культуры. 

 

2.7. Датирование Устья по минералам меди и лимониту

Северо-северо-западнее поселения Устье на расстоянии 1,5 км находится отработанное в 1898-1908 гг. месторождение золота Кисинетское. Драгоценный металл добывался из кварцевых жил. Вмещающие породы содержат минералы меди и лимонит. В отвалах выработок отмечены «многочисленные обломки медьсодержащих минералов» [Древнее Устье, 2013, с. 12]. Далее авторы монографии сообщают следующее: «сравнение измененных рудовмещающих пород месторождения и вторичных медных руд, полученных в ходе исследования культурного слоя укрепленного поселения Устье I по содержанию меди и элементов примесей, показало их полную идентичность. Близость медного месторождения документируют также сотни обломков лимонита, малахита, извлеченных из культурного слоя укрепленного поселения Устье I. Культурных остатков, которые бы позволили доказать разработку описываемого месторождения на медь в древности, пока не обнаружено» (с. 12). В другом месте монографии: «нужно отметить широкое присутствие в культурном слое укрепленного поселения Устье I, в большом количестве обломков железосодержащих пород (бурый железняк), в том числе и со следами «медной помазки». Этот факт увязывается нами со структурой «железной шляпы», перекрывающей медьсодержащие минералы на не локализованном пока близком рудном месторождении, которое использовали обитатели древнего Устья» (с. 185). Устье I – это то, что мы понимаем под «поселение Устье». Здесь нужно сделать простое предположение. Все, отмеченное выше, жители Устья собрали на отвалах выработок месторождения золота Кисинетское. Это дает нам еще одну дату: в 1898-1908 гг. поселение Устье функционировало. По нашей оценке, время функционирования поселения Устье – 51 год. Предположив, что синташтинцы принесли в свое поселение минералы с отвалов не позднее 1899 г., мы получим дату его основания – не ранее 1848 г. С учетом погрешностей – не ранее середины XIX века.

 

2.8. Идентификация и датирование курганных погребений по этнографическим данным

Автор публикации [Макуров, 2015] привел обобщенные данные по свидетельствам исследователей и путешественников XIX – начала XX веков об отношении казахов к курганным погребениям в степи. Одни казахи относили их к ногаям, другие (населяющие восточную часть степи) к калмыкам. Были и такие, кто связывал курганы с башкирами. Казахи не считали эти курганные погребения своими святынями и занимались их разграблением так же, как и русские бугровщики. Автор публикации отметил: «все перечисленные народы были хорошо знакомы казахам и исторически связаны с ними» (с. 338). Это не совсем так. Ногаи и калмыки – это предки казахов. Но главное определено. Казахи четко знали, кому принадлежат курганные погребения. Никаких легенд о том, что они относятся к сообществам, которые жили в степи ранее ногаев и калмыков, у казахов не имелось.

В начале XVI в. в верховьях Урала были летние кочевья кочевых узбеков. Зимовали они в устье Сырдарьи. В XVI – начале XVII вв. башкиры, главным образом табынцы, заселили часть Южного Зауралья. Их территория располагалась между реками Пышмой на севере, Уй и Тогузак – на юге, «а с сарт-айлинцами расселялись на общей вотчине в «Яикских вершинах»» [Кузеев, 2010, с. 266, 270]. Скорее всего, в начале XVII в. самая верхняя часть Урала принадлежала башкирам, а ниже – ногаям, которые кочевали от Южного Урала до низовий Сырдарьи. Здесь нужны некоторые пояснения. В степной и лесостепной зонах Волго-Уральского региона, включая Южный Урал и Мугоджары, а также в регионах, которые сегодня относятся к Центральному и Западному Казахстану к началу XVI сложилось кочевое сообщество. В русских источниках его называли ногаями. В конце XVI из него обособились башкиры. Южнее кочевий ногаев были владения Казакской орды (реки Или, Чу, Талас, позднее низовья Сырдарьи). Часто отдельные ногайские объединения фигурировали в свидетельствах под своими родовыми названиями (например, узбеки).

Территории по Тоболу, Ую, Убагану, Ишиму и в нижнем течении Миасса башкиры Уфимского уезда, тюрки Верхотуринского уезда, ясачные и служилые татары Тюменского и Туринского уездов воспринимали в качестве своих охотничьих угодий [Маслюженко, Самигулов, 2017, с. 386]. В 20-х годах на Тобол пришли калмыки [Пузанов, 2016, с. 195, 196]. Западнее Тобола (территория «Страны городов») они пришли в середине XVII века [Маслюженко, Самигулов, 2017, с. 386]. Приводится информация о том, что калмыки выжигали степь. Это однозначно свидетельствует о том, что здесь были их летние пастбища (пал пускается ранней весной для выжигания прошлогодней травы).

В 1630 г. «уфимский воевода И.Г. Желябужский еще раз напомнил калмыкам, что в башкирских вотчинах по Ембе и по Яицким вершинам им кочевать запрещено, а также чтобы «по Яику бы вниз и по Ембе и по Тоболу не кочевали»» [Маннапов, 2008, с. 156]. Но по факту башкиры потеряли свои кочевья по Эмбе и Тоболу, сохранив верхнее течение Урала. «Влиятельный тархан Ногайской дороги Ишмухамет Давлетбаев признал над собой власть калмыцкого тайши Аюки и получил от него район кочевья вверх по Яику» (с. 157). Скорее всего, тархан получал право от калмыков на свои же вотчинные угодья.

Приход калмыков на юг Западной Сибири и периферию Южного Урала отделил русские владения от Казацкой орды. В конце XVII в. калмыки ушли с верхнего Притоболья и Приишимья [Пузанов, 2007, с. 199]. Эти степи начала осваивать Казацкая орда. В 90-х годах XVII в. произошла серия нападений казахов на русские укрепления и поселения. А в 1718 г. началось массовое переселение казахов к границам русской Сибири, обусловленное их поражением в джунгаро-казахской войне 1717-1718 гг.

В 1723 г. джунгары в очередной раз внедрились в казахские степи, дойдя до Сырдарьи и верховий Ишима. Казахские аулы Среднего жуза ушли с Ишима к Ую, а также к верховью и среднему течению Урала [Избасарова, 2012, с. 238]. Аулы Младшего жуза тоже ушли в Южное Зауралье. Их зимовки были по Уралу от Верхнеозерной крепости до Верхнеуральска, а летовки по рекам Кумак и Тобол. [Муканов, 1991, с. 16]. Таким образом, время начала заселения казахами Южного Зауралья известно точно. Конец первой четверти XVIII в.

Таким образом, курганные погребения Южного Зауралья принадлежат, по мнению казахов, калмыкам, башкирам и ногаям. Калмыцкие могильники (если они реально существуют) датируются временем их пребывания в регионе: середина – конец XVII в. Мы предполагаем, что калмыки появлялись в степях Южного Зауралья эпизодически. То есть, верхний хронологический предел ногайских и башкирских могильников следует датировать по приходу в регион казахов. Это конец первой четверти XVIII в. Но, возможно, башкирские могильники по Ую, Тогузаку и севернее до Пышмы (в обозначенном районе находится «ядро» алакульской культуры Южного Зауралья) функционировали и в XIX в. Нижний предел ногайских и башкирских могильников – XVI в.

В наших идентификациях и датировании курганных погребений по отношению к ним казахов имеется одна проблема. В публикации [Макуров, 2016] приведены результаты изучения мусульманских кладбищ в Южном Зауралье. «В отдельных случаях крупные насыпи могут показаться небольшими курганами» (с. 106). Это как? Высокая насыпь над погребением – это и есть погребальный курган. То есть археологи и этнографы договорились между собой не считать курганные погребения казахов курганами. Нам нет причин следовать этому договору. «Крупные насыпи» имеют размеры 6-8 м в диаметре и 0,6 м в высоту. От насыпей, которые специалисты считают курганами, их отличают только стелы с арабской эпиграфикой. По ним погребения датированы концом XIX – началом XX вв. Но стелы устанавливали на краю не всех курганов. Это дает нам верхний хронологический предел курганных погребений Южного Зауралья – начало XX века. Проблема в том, что из поля зрения археологов и этнографов «пропали» захоронения казахов конца первой четверти XVIII – трех четвертей XIX вв. Периода длительностью более 150 лет. Можно уверенно говорить, что эти погребения являются курганными. Куда их отнесли археологи? Не к бронзовому ли веку? Или к железному?

Мы пошли по пути автора публикации [Макуров, 2016]. Осмотрели мусульманское кладбище, которое расположено на невысоком холме вблизи дроги Новоорск-Чапаевка (51.352896, 59.171860). На нем порядка 35 погребений с монументальными кирпичными оградами, одно с каменной оградкой. Погребения ориентированы на запад с небольшим отклонением к северу. Сведения по ру приведены на 14 погребениях, 11 из них – жагалбайлы (род объединения жетыру Младшего жуза). То есть, кладбище родовое. Современные погребения соседствуют с курганами. Самый большой имеет высоту 1,0 м и диаметр 20 м. Между курганами имеются погребения с каменным набросом. В 2,6 км к северо-западу от кладбища вал Перовского (граница Российской империи с 1835 г.). По нашим впечатлениям рубеж между курганными погребениями и монументальными оградами из современного кирпича приходится на вторую половину XX в. Нижний хронологический рубеж кладбища вполне может соответствовать приходов казахов в этот регион (конец первой четверти XVIII в.). Но, возможно, начало функционирования родового кладбища связано с формированием новой границы Российской империи. Аул рода жагалбайлы был вытеснен с новой территории Российский империи за ее границу (вал Перовского). Главное здесь, это вопрос. К какому хронологическому периоду относят археологи курганные погребения этого кладбища?

Исходя из нашей датировки курганных погребений Южного Зауралья, разрешается парадокс могильника Солнце II (53.310160, 60.594738). По мнению археологов, он функционировал «от бронзового века до средневековья» [Древнее Устье, 2013, с. 15]. При этом там всего 26 курганных погребений. Кладбище (уже казахское) на этом могильнике функционирует и сегодня [Макуров, 2016]. Получается, что могильник функционирует около 4000 лет. По нашей версии первые погребения на могильнике могут быть ногайскими (не ранее XVI в.) или казахскими (не ранее конца первой четверти XVIII в.). То есть, могильник непрерывно функционирует 300-500 лет.

 

2.9. Датирование население культур бронзового века Южного Зауралья по антропологическим данным

2.9.1. Датирование по уралоидности

Кубанские ногайцы являются потомками ногаев, кочевавших на Эмбе [Тюрин, 2017]. По частотам гаплогрупп Y-хромосомы ногайцы европеоиды, но у них имеются и монгольские гаплогруппы C, O и D (суммарно от 4,0-12,8 %) [Схаляхо, Чухряева, Агджоян др., 2016]. По результатам рассмотрения взаимодействия ногаев и калмыков сделан вывод: отмеченные у потомков ногаев монгольские гаплогруппы могли попасть к ним только от калмыков [Тюрин, 2017, с. 7]. К этому добавим, что от них же потомки ногаев получили компоненты центральноазиатской монголоидности. То есть, ногаи рассматриваемого региона до прихода калмыков были европеоидами без монголоидных и уралоидных компонентов.

Одонтологические данные, характеризующие население алакульской и федоровской культур рассмотрены в публикации [Зубова, 2012]. Федоровская культура юга Западной Сибири практически синхронна алакульской. Основные выводы автора сводятся к следующему.

1. «говорить о недавних контактах федоровцев с монголоидами не представляется возможным» (с. 73).

2. В суммарной серии фёдоровцев имеются признаки, свойственные современным представителям уральской расы.

3. Генезис одонтологического состава федоровской культуры Сибири и синхронных групп населения Южного Урала (синташтинской, петровской, алакульской, покровской) определялся общими факторами, что обусловило сходство основных компонентов, вошедших в их состав.

4. «Территорией, на которой происходило смешение наблюдаемых одонтологических комплексов и формирование морфологического ядра федоровского населения, по всей видимости, были лесостепные и степные районы Южного Урала» (с. 77).

В другой публикации этого же автора сделано два вывода по населению алакульской культуры Южного Урала [Зубова, 2011].

1. «Алакульцы Южного Урала продемонстрировали наибольшее сходство с покровским и смешанным срубно-алакульским населением с этой же территории. Можно полагать, что субстрат, обусловивший их одонтологическую специфику, имеет неевропейское происхождение» (с. 150).

2. «Морфологическую специфику носителей алакульской культуры Южного Урала определил комплекс признаков, генетически связанный с автохтонным уральским населением (с. 143).

Обобщенные данные по синташтинцам приведены в публикации [Китов, 2011]. Они относятся «к двум основным антропологическим типам: степному европеоидному (представленному разными вариантами и количественно преобладающему) и местному уралоидному». Гетерогенность отмечается в целом и на уровне каждого отдельного могильника. «Население памятников синташтинского типа и петровской культуры находилось на стадии механического смешения – общий морфологический тип не начал формироваться. При этом женские черепа часто имеют черты уралоидного комплекса, который мог составить субстратную основу антропологического типа этого населения». Следы метисации начали проявляться в могильниках срубно-алакульской культуры.

Обобщить выводы авторов публикаций, можно следующим образом. Население культур бронзового века Южного Зауралья и юга Западной Сибири было в целом европеоидным, но имело существенный уралоидный компонент. Последний соответствует уралоидности современных популяций уральской расы. Дальше все просто.  Представителями уральской расы в регионе являются башкиры. Наиболее вероятный вариант: погребения и поселения, относимые к бронзовому веку, являлись ногайскими (европеоиды), получившими от соседей башкир компоненты уралоидности, причем по лини брачных союзов (обмен невестами). Нижний предел формирования этих сообществ – позднее средневековье. Верхний – приход в регион монголоидов. Это калмыки, появившиеся в регионе в середине XVII в. Выше мы отметили, что башкиры – это обособившиеся ногаи. Откуда у башкир появилась уралоидность? Этот вопрос пока оставим без ответа. Менее вероятный вариант: уралоидность у жителей Южного Урала появилась в период до формирования культур бронзового века. Ее компоненты попали к пришлому европеоидному населению рассматриваемых культур. Позднее, компоненты попали к пришедшим в регион ногаям, ставшими башкирами. Последние сохранили древнюю уралоидность до сегодняшнего дня. То есть уралоидность у населения Южного Урала существует как минимум 4000 лет.  

 

2.9.2. Датирование по монголоидности

В публикации [Китов, 2011] приведены обобщенные данные по синташтинцим. Отмечено наличие у них уралоидного компонента. Физический тип носителей синташтинской культуры «Страны городов» охарактеризован черепами из могильников Большекараганский и Кривое Озеро [Хохлов, 2010]. Краниологический материал из первого могильника «в целом долихокранный, с широким и не очень высоким лицом – протоевропеоидный» (с. 112) без признаков монголоидности и уралоидности. Примерно такие же характеристики черепов из могильника Кривое Озеро. Это однозначно маркирует верхний предел могильников синташтинской, петровской и алакульской культур Южного Зауралья – не позднее прихода в регион калмыков. Это середина XVII в.

Авторы публикации [Солодовников, Рыкун, Ломан, 2013] рассмотрели краниологические серии петровской, алакульской, федоровской и саргаринско-алексеевской культур бронзового века Казахстана. «По своим краниометрическим характеристикам они демонстрируют выраженные европеоидные особенности» (с. 113). При этом два черепа с признаками монголоидности из рассмотрения исключены, как атрибутированные недостоверно. На территорию отмеченных культур калмыки пришли в начале XVII в. Это верхний хронологический рубеж рассматриваемых культур. И этому нашему заключению есть замечательное подтверждение. Два черепа с признаками монголоидности принадлежат женщинам. Захоронение атрибутированы правильно. Это первые жены калмычки европеоидов ногаев. 

 

3. Согласование результатов датирования

Обобщенные результаты датирования разными методами поселений и могильников культур бронзового века Южного Зауралья сводится к следующему.

1. «Укрепленные» поселения «Страны городов» функционировали недолго. По количеству костей в культурном слое (Каменный Амбар, Коноплянка, Устье) – 51-71 лет, Аркаим – 10 лет. По дендрохронологическим данным Синташта функционировала не более 130 лет. По плотности фрагментов керамики и археологически целых сосудов поселения по убыванию времени их функционирования ранжированы следующим образом: Устье, Аркаим и Каменный Амбар, Синташта. Устье функционировало в восемь раз дольше, чем Синташта.

2. Согласованный хронологический интервал функционирования поселений – середина и вторая половина XIX века.

3. Могильники, относимые к бронзовому веку, идентифицированы как ногайские и башкирские. К последним относятся могильники алакульской культуры. Могильники не синхронны поселениям. Мы предположили, что пребывание калмыков в Южном Зауралье было недолгим и верхний предел функционирования могильников определен приходом в регион казахов – конец первой четверти XVIII в.

В нашем датировании появилась лакуна между завершением функционирования могильников и началом функционирования поселений длительностью примерно 120 лет. Данные дендрохронологии и радиоуглеродные даты Синташты соответствуют лакуне с некоторой натяжкой. Самые ранние бревна, по которым построена дендрошкала, могли быть из могильника, сооруженного в 1725 г., а самые поздние (1855 г.) – из поселения. Это дает дендрошкалу, длительностью 130 лет. Самая древняя радиоуглеродная дата по поселению 3280±90 ВР, самая молодая по погребениям 3260±40 ВР. С учетом погрешностей они соответствуют лакуне в 120 лет.

В археологии бронзового века Южного Зауралья много странностей, в том числе и связанных с объектами Синташты. Часть из них уже отмечена. Отметим еще одну. В специальной литературе фигурируют краниологические данные всего по двум могильникам синташтинской культуры Южного Зауралья – Кривое Озеро и Большекараганский. Но при раскопках могильников Синташты найдено большое количество черепов. Они показаны в монографии [Генинг, Зданович, Генинг, 1992] на прорисовках. Эти черепа не фигурируют в статьях антропологов. Почему? Предполагаем, что археологи их утаили. Причина – черепа принадлежат монголоидам (казахам). Наше предположение косвенно подтверждается и тем, что керамическая посуда, найденная в синташтских могильниках, не включена в анализ тканей бронзового века Южного Зауралья и Северного Казахстана. Авторы публикации [Медведева, Алаева, 2017] изучили отпечатки ткани на внутренней поверхности керамической посуды из могильников синташтинской, петровской и алакульской культур. Всего коллекция включала 577 сосудов из семи могильников. Синташтских могильников среди них нет. В публикации [Медведева, 2015, с. 75] отмечены ранее выполненные аналогичные работы по объектам культур бронзового века Южного Зауралья. Всего их около десяти. Синташтский могильник представлен двумя экземплярами керамики. Это говорит о том, что керамика из могильников Синташты существенно отличается от керамики из других могильников и поселений. По нашей версии, она «казахская» причем более позднего периода, чем из других могильников, относимых к синташтинской культуре.

Мы предполагаем, что археологи как-то могут идентифицировать казахские курганы. Они их не раскапывают. Но Синташта – особый случай. Там были охранные раскопки на месте строительства водохранилища. Археологи должны были изучить все древние объекты. Погребения оказались казахскими. Тех казахов, которые сохранили обычаи своих предков ногаев. Дендрохронология дала реальные результаты. Если первое погребение казахов датировано 1720 г., то дата самого молодого бревна с поселения 1850 г. Но дело в том, что эти данные дендрохронологии легко «привязываются» к абсолютным дендрошкалам региона, созданных ботаниками. Это и явилось причиной того, что дендрошкала по Синташте предана забвению. Радиоуглеродные даты показали то, что функционирование могильника прекращено в то время, когда начало функционировать поселение. Эти данные названы «обескураживающими» и не принимаются во внимание. На основании всей совокупности странностей Синташты, ее могильники мы идентифицировали как казахские. Время их функционирования конец первой четверти XVIII – середина XIX вв.   

 

Литература

Генинг В.Ф. Зданович Г.Б., Генинг В.В. Синташта: археологические памятники арийских племен Урало-Казахстанских степей. Челябинск, 1992, 408 с.

Григорьев С.А. Синташта и арийские миграции во II тыс. до н. э. // Новое в археологии Южного Урала, 1996, с. 78-96.

Древнее Устье: укрепленное поселение бронзового века в Южном Зауралье / отв. ред. Н.Б. Виноградов; науч. ред. А.В. Епимахов. – Челябинск: Абрис, 2013, 482 с.

Зданович Г.Б., Батанина И.М. Аркаим – «Страна городов». Пространство и образы. Издательство: «Крокус», ОАО «Южно-Уральское книжное издательство», 2007, с. 260.

Зубова А.В. Одонтологические данные по проблеме происхождения носителей алакульской культуры // Археология, этнография и антропология Евразии, 2011, № 3 (47), с. 143-153.

Зубова А.В. Происхождение населения фёдоровской и алакульской культур по одонтологическим данным // Вестник археологии, антропологии и этнографии, 2012, № 2, с. 70-78.

Избасарова Г.Б. О родоплеменном составе казахов и башкир // Устная история казахов: теория и практика, 2012, с. 233-239.

Китов Е.П. Палеоантропология населения Южного Урала эпохи бронзы. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук, Москва, 2011, 216 с.

Корякова Л.Н., Краузе Р., Епимахов А.В., Шарапова С.В., Пантелеева С.Е., Берсенева Н.А., Форнасье Й., Кайзер Э., Молчанов И.В., Чечушков И.В.
Археологическое исследование укрепленного поселения Каменный Амбар (Ольгино) // Археология, этнография и антропология Евразии, 2011, № 4, с. 61-74.

Краснова Т.В. «Вал Перовского» как историко-ландшафтный комплекс оренбургского Зауралья // Вопросы истории и археологии Западного Казахстана, 2006, № 1-2, с. 65-73.

Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. Этнический состав, история расселения. 2-е изд., доп. – Уфа: ДизайнПолиграф-Сервис, 2010, 560 с.

Макуров Ю.С. Восприятие и использование курганов казахами в XIX - начале XX века: объекты почитания или разграбления? // Этнические взаимодействия на Южном Урале, 2015, с. 338-343.

Макуров Ю.С. Мусульманские кладбища степной зоны Челябинской области (предварительные итоги полевых исследований 2013-2016 гг.) // Археология среднего Притоболья и сопредельных территорий, 2016, с. 103-109.

Малютина Т.С., Зданович Г.Б. Керамика Аркаима: опыт типологии // Российская археология, 2004, № 4, с. 67-82.

Маннапов М.М. К вопросу о межэтнических контактах и летних кочевках башкир и калмыков в ХVII в. в степном Заволжье // Известия Алтайского государственного университета, 2008, № 4-3, с. 156-159.

Маслюженко Д.Н., Менщиков В.В., Кузьмин А.Д., Тершукова Е.В., Козельчук Т.В., Пузанов В.Д., Михайлов А.А., Кулигина Я.А., Новиков И.К., Первухина А.А., Бровко Д.В., Святова Е.О. Слобода Царево городище на Тоболе (1679-1782 гг.). ФГБОУ ВПО «Курганский государственный университет», Курган, 2015, 254 с.

Маслюженко Д.Н., Самигулов Г.Х. Тюркские группы Южного Зауралья в XV-XVII вв.: государственные, административные, территориальные, этносоциальные трансформации // Золотоордынское обозрение, 2017, Т. 5, № 2, с. 363-396.

Медведева П.С. Исследование отпечатков ткани на керамических сосудах синташтинской и петровской культур (по материалам могильника Кривое Озеро) // Этнические взаимодействия на Южном Урале, 2015, c. 75-81.

Медведева П.С., Алаева И.П. Ткани бронзового века в Южном Зауралье и Северном Казахстане // Вестник археологии, антропологии и этнографии, 2017, № 1 (36), с. 5-12.

Молодин В.И., Епимахов А.В., Марченко Ж.В. Радиоуглеродная хронология культур эпохи бронзы Урала и юга Западной Сибири: принципы и подходы, достижения и проблемы // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология, 2014, Т. 13, № 3, с. 136-167.

Муканов М.С. Этническая территория казахов в XVIII – начале XX веков. Алма-Ата: Казахстан, 1991, 64 с.

Нечипоренко В.Н., Панькин С.В., Скобелев С.Г. Поздние луки среднего Енисея // Сибирская заимка.  http://www.zaimka.ru/02_2002/nechiporenko_bows/

Поклонцев А.С. Этноархеологические исследования скотоводства казахского типа // Вестник археологии, антропологии и этнографии, 2005, № 5, с. 192-194.

Пузанов В.Д. Кочевники на юге Западной Сибири (XVII-XVIII вв.) //
Вестник Тюменского государственного университета. Гуманитарные исследования. Humanitates, 2007, № 1, с. 197-200.

Пузанов В.Д. Миграции ойратов В Центральной Азии в 20-е гг. XVII в // Великие евразийские миграции, 2016, с. 194-198.

Рассадников А.Ю. Система мясного питания древнего населения позднего бронзового века Южного Зауралья (по археозоологическим материалам) // Вестник южно-уральского государственного университета, Том 16, № 1, 2016, с. 110-114.

Скобелев С.Г. Предметное содержание русских влияний на материальную культуру коренного населения юга Приенисейского края в позднем Средневековье – начале Нового времени (по данным археологии) // Вестник новосибирского государственного университета. серия: История, Филология, 2009, Т. 8, № 3, с. 231-250.

Смирнов А.М. Часовые империи. Сибирское казачье войско на службе отечеству // Родина, 1997, № 8, с. 41-43. http://zaimka.ru/smirnov-cossacks/#lightbox/0/

Солодовников К.Н., Рыкун М.П., Ломан В.Г. Краниологические материалы эпохи бронзы Казахстана // Вестник археологии, антропологии и этнографии, 2013, № 3 (22), с. 113-131.

Схаляхо Р.А., Чухряева М.И., Агджоян А.Т., Запорожченко В.В., Маркина Н.В., Юсупов Ю.М., Шайхеев Р.Р., Почешхова Э.А., Балановская Е.В. Генофонды ногайцев в контексте населения степного пояса Евразии (по маркерам Y-хромосомы) // Золотоордынская цивилизация, 2016, № 9, с. 326-333.

[Тюрин, Симулякр, 2017] Тюрин А.М. Археологические культуры бронзового века Южного Зауралья: симулякр «Страна городов» и факты.

http://new.chronologia.org/volume15/2017_turin_simulacrum.php

[Тюрин, Алакуль, 2017]ТюринА.М. Радиоуглеродные даты и хронологические рубежи петровской и алакульской культур Южного Зауралья.
http://new.chronologia.org/volume15/2017_turin_alacul.php

[Тюрин, Хронология, 2017] Тюрин А.М. Хронологическая основа культур бронзового века Южного Зауралья.
http://new.chronologia.org/volume15/2017_turin_chrono.php

[Тюрин, 2017, Керамика] Тюрин А.М. Керамическая посуда: русская и бронзового века Южного Зауралья. http://new.chronologia.org/volume15/2017_turin_ceramic.php

[Тюрин, 2017, Серпы] Тюрин А.М. Серпы бронзового века Южного Зауралья: металлургический и технологический аспекты. http://new.chronologia.org/volume15/2017_turin_serpy.php

Тюрин А.М. Генетический портрет литовских татар и феномен «Монгольские завоевания 13 века» // Вестник Оренбургского государственного университета, 2017, № 5, с. 78-82.

Флек Е.В. Крестовидные подвески петровской и алакульской культур // Вестник археологии, антропологии и этнографии, 2009, № 9, с. 64-71.

Хаванский А.И. Синташтинская керамика из поселений и могильников (сравнительный анализ) // Уфимский Археологический вестник, 2012, № 12, с. 29-36.

Хохлов А.А. О происхождении и дальнейшем развитии физического типа носителей синташтинско-потаповского круга культур. Аркаим – Синташта: древнее население Южного Урала, 2010, Ч. 2, с. 112-132.