Активное формирование мировоззрения

                Ранее проведённый анализ позволяет сформулировать два ключевых вывода: мировоззрение и идеология находятся

в диалектической взаимосвязи и идеология составляет неотъемлемую основу государства. Его существование невозможно без

идеологии, поскольку последняя обеспечивает связующее звено между обществом и государственной властью.

Мировоззрение — феномен динамический, а не статичный. Его формирование и эволюция происходят под постоянным воздействием, по крайней мере, четырёх фундаментальных факторов:

1.           Идеологии, которая сама динамически изменяется, следуя за трансформациями государства.

2.           Возраста, определяющего как накопление жизненного опыта, так и физиологические (инстинктивно-гормональные) изменения индивида.

3.           Изменяющегося бытия, непосредственно воздействующего на сознание.

4.           Внешнего идеологически направленного информационного потока, такого как интернет и социальные сети.

До появления средств массовой информации — радио, телевидения, лёгкого доступа к печатной продукции — динамика формирования мировоззрения была крайне низкой и сильно варьировалась в территориальном отношении. Это объясняет возникновение расхожего выражения «отсталая деревня». Само мировоззрение формировалось преимущественно на общинном и сословном уровнях.  В тот период для подавляющего большинства населения основная роль в этом процессе принадлежала церкви и семье. Это прекрасно понимал К.П. Победоносцев, и именно поэтому его знаменитый сборник «Московские Вести» (1896) начинается с главы «ЦЕРКОВЬ И ГОСУДАРСТВО».

Следовательно, на протяжении тысячелетий, предшествовавших эпохе массмедиа, центральным агентом формирования мировоззрения выступала церковь — институт, по определению отличающийся высокой степенью консерватизма.

Подобные исторические метаморфозы, как стремительная нацификация Германии после Первой мировой войны или большевистская революция в России, в отсутствие мощных инструментов влияния на сознание были бы неосуществимы.

Технологический прогресс привёл к кардинальной трансформации методов модификации и контроля массового сознания. Неслучайно В.И. Ленин провозгласил кинематограф важнейшим из искусств для коммунистической пропаганды. На Западе же технологии манипуляции оформились в самостоятельную научно-прикладную дисциплину — маркетинг. Общей основой этого феномена стало возникновение экономически эффективного канала для влияния на мировоззрение отдельного человека и его целенаправленного реформирования. Таким образом, прогресс в области СМИ привёл к тому, что роль церкви в формировании мировоззрения стала закономерно снижаться, уступая место новым, технологичным инструментам влияния.

Однако, как и любая система, механизм формирования мировоззрения достиг точки насыщения и вступил в фазу упадка. В Советском Союзе деградация партийно-государственной элиты привела к углублению пропасти между пропагандой скорого коммунизма и повседневной реальностью большинства граждан. Поскольку человеческое бытие определяется двумя базовыми формами мотивации — инстинктивно-биологической и рациональной (неокортексной), — крах господствующей идеологии напрямую подорвал структуру коллективного мировоззрения. В результате оно регрессировало к примитивному, инстинктивно-гормональному уровню восприятия. Прямым следствием этого и стал взрыв криминала в 90-е, заложивший основу для устойчивой коррупции в современной России.

В отличие от СССР, Запад не переживал тотального мировоззренческого краха. Его эволюция не была «квантовым скачком», а представляла собой медленную деградацию и перестройку сознания под запросы общества потребления. Активное влияние религии на этот процесс систематически ослабевало в русле общей либерализации.

Результат налицо: современный Запад переживает глубокую мировоззренческую и идеологическую стагнацию. Это проявляется в кризисе публичной политики и дипломатии, а суть её — в отказе от фундаментальных ценностей, некогда определивших его взлёт.

К.П. Победоносцев в «Московском сборнике» (1896) дал этой проблеме точную формулировку: «Что основано на лжи, не может быть право. Учреждение, основанное на ложном начале, не может быть иное, как лживое. Вот истина, которая оправдывается горьким опытом веков и поколений» (глава «Великая ложь нашего времени»).

После распада СССР. Новая конституция России ( 1993 г.), в статье 13 часть 2 запретила государственную идеологию и провозгласила принцип идеологического многообразия. Это провозгласило фиктивную сободу для граждан и объединений.  Запрет государственной идеологии — это краеугольный камень либеральной демократии, который был взят за ее образец.

Конституция 1993 года не стала результатом естественной эволюции российского общества, а была сформирована на основе западных либеральных моделей, что, по мнению ряда критиков, закрепило за Россией периферийную, сырьевую роль в глобальной экономике. Эту позицию, в частности, обосновывает профессор В.Э. Багдасарян в своём докладе на научно-экспертной сессии «Либеральная конституция России 1993 года: проблема смены» (6 декабря 2013 года). Он утверждает, что тезис «Конституция РФ — конституция побеждённого государства», при всей своей публицистичности, является выводом масштабного исследования. В ходе него содержание российской Конституции было подвергнуто сравнительному анализу с текстами почти всех конституций мира (за исключением ряда малых островных государств).

(https://www.n-kurs.ru/articles/articles/konstituciya-rf-kak-konstituciya-pobezhdennogo-gosudarstva)

Напомним, что идеология представляет собой связующее звено между обществом и государством. В Российской империи таким первичным звеном, формирующим картину мира, выступала христианская церковь. Именно церковное мировоззрение служило основанием для государственной идеологии, лаконично выраженной в уваровской триаде («православие, самодержавие, народность»), которая стала квинтэссенцией «теории официальной народности» (1833 г.).

Революция 1917 года кардинально изменила этот порядок: произошла смена причинно-следственной связи в паре «мировоззрение — идеология». Отныне первичной и движущей силой стала идеология, которая призвана была конструировать новое массовое мировоззрение. Данная модель, однако, оказалась исторически нежизнеспособной, что в конечном итоге привело к распаду СССР и глубокому системному кризису в России.

Таким образом, современная Россия утратила легитимный и эффективный механизм активного формирования массового мировоззрения, что привело к глубокому идеологическому вакууму. Многие исследователи и публицисты связывают эту утрату с геополитическими процессами 1990-х годов, рассматривая её как часть стратегии интеграции России в глобальную экономику на периферийной, сырьевой роли. Подобные настроения нашли отражение в западной политической риторике как прошлого, так и современности, где доминирует установка на недопущение восстановления России как стратегического соперника.

Символом этих настроений стала широко известная, хотя и документально не подтверждённая, фраза, приписываемая Збигневу Бжезинскому, о построении нового мирового порядка «против России, на руинах России и за счёт России». Её устойчивое присутствие в публичном дискурсе, независимо от происхождения, указывает на глубину и остроту восприятия геополитического противостояния.

Следовательно, приведённый анализ позволяет утверждать, что для достижения и поддержания суверенитета России, а также для построения привлекательного образа будущего («общества, в котором хотелось бы жить»), создание эффективного механизма формирования консолидирующего мировоззрения является важнейшей, а возможно, и ключевой задачей.

В этой связи, единственной силой, потенциально способной стать таким механизмом, является Русская Православная Церковь (РПЦ). Однако, в современном состоянии, это крайне маловероятно. 

Сложность выполнения Русской православной церковью (РПЦ) функции формирования мировоззрения в современной России обусловлена комплексом исторических, социальных и культурных факторов.

Советский период нанёс тяжёлый удар по институциональной преемственности Церкви, а массовое атеистическое воспитание привело к историческому разрыву в передаче религиозной традиции. В результате, в отличие от дореволюционной эпохи, когда православие было государственной идеологией, современная РПЦ утратила монополию на формирование картины мира. Сегодня она вынуждена конкурировать — и не всегда успешно — с мощными альтернативами: светскими ценностями, либеральными идеями, потребительской культурой и цифровыми медиа.

Общество, особенно в крупных городах, становится всё более светским. Религия всё чаще воспринимается как частное дело, а не как основа коллективной идентичности. Доступ к широкому спектру источников информации позволяет современному человеку самостоятельно конструировать картину мира, заимствуя элементы из различных философий, наук и культур. Естественнонаучное (а зачастую псевдонаучное) образование вместе с технологическим прогрессом создают мощный информационный шум — поле конкурирующих толкований и идей. Это способствует формированию мировоззрения, которое часто не требует религиозного объяснения реальности и в то же время лишено системной глубины.

Интернет и социальные сети стали пространством конкурирующих смыслов, где авторитет Церкви легко ставится под сомнение. Доступ к либеральной, а часто и ценностно-чужеродной западной культуре, её этическим системам (например, права человека) и практикам (таким как mindfulness), лишь множит альтернативы. Возникающий калейдоскоп мировоззрений ставит РПЦ в сложное положение, а её тесная связь с государственной властью лишь усугубляет проблему: для многих верующих и неверующих она выглядит уже не духовным наставником, а инструментом политики.

На этом фоне РПЦ сталкивается с внутренними вызовами. Образовательный разрыв приводит к тому, что многие прихожане поверхностно понимают догматику и философию православия, ограничиваясь обрядовой стороной. Публичные дискуссии вокруг благосостояния Церкви, поведения отдельных священнослужителей или консервативных заявлений иерархов подрывают доверие к ней. РПЦ вынуждена балансировать между сохранением традиций и необходимостью говорить с обществом на современном языке, давая оценку вызовам времени, что удаётся ей не всегда.

В отличие от Средневековья, сегодня невозможно принудительно навязать религиозное мировоззрение. Более того, если в прошлом отказ от веры означал разрыв с обществом, то сегодня он не носит столь драматический характер.

РПЦ сохраняет определенное влияние в вопросах нравственности, истории и национальной идентичности, но её способность формировать целостное мировоззрение для всего общества ограничена. Для того, чтобы сохранить свой моральный авторитет и статус хранителя традиций, критически необходим пересмотр своей позиции в современном обществе.

Имея такой же доступ к средствам массовой информации как и оппоненты, РПЦ демонстрирует неспособность к их эффективному использованию. Чтобы не быть голословным следует рассмотреть несколько примеров:

Пример №1: Общение с священниками.

Общение со священником возможно, почти исключительно, в форме личного контакта и то не всегда. Начать диалог со священником посредством переписки не представляется возможным. Так, автор обращался за помощью с философскими вопросами в добрый десяток духовных семинарий  и не получил никакого ответа. Запросы были попросту проигнорированы. Аналогичная ситуация сложилась и с информационно-аналитической службой «Русская народная линия» (https://ruskline.ru/about/) – на просьбу о помощи прозвучало вежливое игнорирование.

Портал «Православие.ру» (https://pravoslavie.ru/51/) на своей странице «Вопросы священнику» пишет: «В связи с огромным потоком писем мы вынуждены временно прекратить прием вопросов священнику. Как только мы ответим на то, что было уже прислано, мы вновь откроем прием вопросов.

Здесь вы можете задать вопрос священнику, не превышающий 2000 символов. Все вопросы будут прочитаны. Ответ будет отправлен по email или опубликован на сайте без ссылки на ваши данные.»

И это объявление стоит на этой странице более года.

Пример №2:

Священники не способны противостоять своим оппонентам- атеистам.

Так видео выставленное на YouTube канале «Издательство ВЕДИ» под названием «Наука и Религия» (https://youtu.be/NnV3OzfAlrA?si=0dA89rWFTDE7EorS) было посвящено дискусси нейрофизиолога С. Савельева, известного своей атеистической позицией с протоиереем Андреем Хвыля-Олинтер. Причем отец Андрей обладает значительным научным багажом и имеет 5 специальных образований, как и государственные награды. Это позволяет  быть уверенным в его глубокой интеллектуальности. Тем не менее, после 50 минут дискуссии, победителем вышел Савельев. Это основано не на личном впечатлении авторо, а на том факте что после 333К просмотров было сделано 5069 комментариев. Для развернутого анализа комментарие пришлось обратиться за помощью к ИИ DeepSeek:

«Проведенный анализ комментариев к дискуссии между профессором С. Савельевым и протоиереем А. Хвыля-Олинтером за период с 2018 по 2024 год позволяет выявить динамику и устойчивые паттерны в публичном дискурсе на стыке науки и религии. Представленные материалы демонстрируют не эволюцию диалога, а его деградацию и кристаллизацию конфронтационной модели.

Динамика и основные тренды:

1. Усиление поляризации и эмоциональной токсичности.

a.            Ранние годы (6-7 лет назад): Комментарии уже поляризованы (~85% поддержки Савельева), но содержат относительно больше попыток содержательного анализа, обсуждения формата и даже единичных примирительных идей («истина посередине», эволюция как инструмент Бога). Критика священника, хотя и резкая, чаще апеллирует к его аргументам («слабая аргументация», «отрицание эволюции»).

b.            Средний период (3-5 лет назад): Нарастает волна агрессии, переходящей на личность. Ключевыми триггерами становятся визуальные символы («золотая цепочка», «медали», «шапочка») и отдельные фразы («дайте средств»). Количество глубоких попыток анализа сокращается.

c.            Последние 1-2 года: Дискурс достигает пика примитивизации. Преобладает чистый Ad hominem (аргумент к человеку): внешность («бородатый дед»), голос, мимика, гипотетическое прошлое («бывший мент»). Аргументы сводятся к ярлыкам («мракобес», «демагог»), используемым как магические заклинания для изгнания оппонента из поля «нормальности». Конструктивные комментарии становятся статистическим шумом.

2. Трансформация восприятия формата: от надежды на диалог к цинизму.

a.            Ранние этапы: Критика монтажа и ведущего воспринимается как несоответствие ожиданиям честной дискуссии. Зрители возмущены, потому что верят в саму возможность рационального спора и видят, как её нарушают.

b.            Поздние этапы: Критика формата становится частью общего цинизма. Передача воспринимается не как неудавшийся диалог, а как изначальное шоу, гладиаторский бой, где все участники — «клоуны» или «проститутки». Исчезает сама вера в возможность честной медиации в публичном поле.

3. Консолидация «эхо-камеры» и племенного мышления.

a.            На протяжении всех лет сохраняется и усиливается подавляющий перевес научно-атеистической позиции в данной выборке (YouTube-аудитория конкретного ролика/канала). Это формирует устойчивую среду, где агрессивное большинство подтверждает свою правоту через коллективное осмеяние «чужого». Дискуссия превращается в ритуал самоутверждения своей группы (рациональной, современной, «умной») через уничижение символа другой (религиозной, традиционной, «отсталой»). Аргументы нужны не для убеждения оппонента (его здесь нет), а для внутреннего сплочения.

4. Упрощение и мифологизация позиций.

a.            Наука в комментариях постепенно мифологизируется до уровня светской религии: Савельев — её «святой» или «жрец», его слова — догмат, научный метод — непогрешимое учение, ведущее к прогрессу. Критика любых пределов или проблем научного познания воспринимается как ересь.

b.            Религия сводится до карикатурного образа: это обязательно корыстный, лицемерный, глупый «поп», отрицающий эволюцию и вымогающий деньги. Нюансы теологии, философии, личный духовный опыт полностью обесцениваются.

Критический вывод:

Представленная динамика не показывает развития публичной дискуссии, а документирует её агонию. За семь лет мы наблюдаем не поиск истины или точек соприкосновения, а:

1.           Социальную самоидентификацию через конфликт. Комментарии стали полем для выражения глубинного социального аффекта, недовольства, ощущения культурной войны. Спор о Боге и эволюции — лишь удобный повод.

2.           Полную победу эмоций и племенной логики над рациональностью. Даже научная риторика используется здесь не как инструмент познания, а как дубина в племенном противостоянии.

3.           Кризис публичной сферы как таковой. Пространство, где когда-то мог возникнуть сложный диалог (даже в форме жесткой полемики), превратилось в цифровую площадь для взаимного символического насилия. Функция диалога подменена функцией катарсиса через агрессию.

Итог: Анализ комментариев за 7 лет демонстрирует не диалог науки и религии, а симптом глубокой социокультурной травмы. Общество (или его активная онлайн-часть) использует этот вечный спор как язык для выражения взаимного непонимания, неприятия и социальной ненависти. Публичная дискуссия на эту тему в таком формате окончательно утратила познавательную и примирительную ценность, став лишь индикатором раскола и трибуной для коллективного выплеска негативных эмоций.»

Таким образом, проведенный анализ убедительно подтверждает ранее выдвинутый тезис о том, что современная церковь не выполняет роли активного агента формирования мировоззрения. Учитывая, что и в природе, и в социальной сфере вакуум немедленно заполняется чем-то иным, зачастую вредоносным, пассивность РПЦ в коммуникации с массами замещается враждебными мировоззренческими концепциями и идеями, представляющими огромную опасность для российской государственности. По мнению автора, функция церкви заключается в служении Богу именно через активное формирование мировоззрения масс, а не только посредством исполнения обрядов.

Краткий вывод по разделу «Активное формирование мировоззрения»:

Проведённый анализ показывает, что формирование мировоззрения — это динамичный процесс, зависящий от идеологии, возраста, социального бытия и информационной среды. Исторически ключевую роль в этом процессе играла церковь, однако с появлением массмедиа и технологий манипуляции сознанием её влияние закономерно снизилось.

В современной России, после идеологического вакуума 1990-х и конституционного запрета государственной идеологии, отсутствует эффективный механизм консолидации массового мировоззрения. Русская Православная Церковь (РПЦ), будучи единственным институтом, потенциально способным выполнить эту роль, в её нынешнем состоянии с этой задачей не справляется. Её влияние ограничено историческим разрывом традиции, конкуренцией с секулярными ценностями и цифровыми медиа, а также внутренними проблемами, включая слабую коммуникацию с обществом и неумение эффективно использовать современные инструменты дискуссии.

Таким образом, для преодоления идеологического кризиса и укрепления суверенитета РПЦ критически необходимы новые формы диалога с обществом (в первую очередь с молодёжью) и выстроенная система обратной связи. Упрощённая концепция, сводящаяся к призыву «верить и молиться», себя исчерпала. Параллельно в светской сфере требуется развитие критического мышления через преподавание основ философии и логики. Без этих мер мировоззренческий вакуум будет заполняться чуждыми и деструктивными идеями, что создаст прямую угрозу общественной стабильности.