ОБЩЕСТВО, В КОТОРОМ ХОТЕЛОСЬ БЫ ЖИТЬ:

Государство

Введение

Предлагаемая работа является продолжением ранее опубликованного публицистического трактата «МАНИФЕСТ: ОБЩЕСТВО, В КОТОРОМ ХОТЕЛОСЬ БЫ ЖИТЬ», представляющем собой идеологический манифест и проект общественного переустройства.

На основании проведенного комплексного анализа, сформулированы ключевые выводы этой работы, посвященные проектированию общества будущего для России:

1. Исходный тезис: Глобальный кризис и исторический тупик.
   Современный мир переживает глубокий цивилизационный кризис, вызванный исчерпанием потенциала как капиталистической, так и классической марксистской моделей. Капитализм, основанный на диктате прибыли, приводит к социальному неравенству, отчуждению и системной деградации. Исторический опыт СССР доказал несостоятельность догматического марксизма, выродившегося в бюрократическую систему с тотальным огосударствлением собственности, подавлением инициативы и идеологическим лицемерием. Россия, находящаяся в состоянии перманентного цивилизационного противостояния с Западом, не может двигаться ни по одному из этих путей.

2. Цель: Общество счастливых людей.
   Ключевой императив — построение общества, обеспечивающего максимально возможную удовлетворенность своих членов по трем направлениям:

a)  Материальные условия существования индивида, его близких и нации в целом.

b)  Духовная жизнь, ее полнота и осмысленность.

c)  Личная самореализация и реализация способностей.

   Эта триада достигается только при учете фундаментальных, биологически обусловленных источников мотивации: самосохранения, потребности в пище, продолжения рода и стремления к социальной значимости (доминантности).

3. Ядро модели: Гибридная система собственности «Коммуна».
Анализ альтернативных моделей собственности (узуфрукт, общинная, кооперативная, трасты, фонды) показал, что ни одна из них в чистом виде не является панацеей. Оптимальным решением является гибридная, многоукладная модель «Коммуна», основанная на трех принципах:

a)  Социальный симбиоз: Разные формы собственности сосуществуют в своих экологических нишах (госсобственность в ВПК и инфраструктуре, рабочие кооперативы в малом и среднем бизнесе, общинная — в управлении локальными ресурсами).

b)  Субсидиарность: Управление осуществляется на максимально низком уровне, где это эффективно возможно.

c)  Социальная рента: Через Фонд Общественного Капитала (ФОК) каждый гражданин становится бенефициаром национального богатства (например, через базовый универсальный доход).

Предлагаемая модель позволяет сочетать экономическую эффективность, социальную справедливость, устойчивость и личную самореализацию, избегая крайностей тотального огосударствления и социального дарвинизма.

4. Социальная сфера: От защиты к проактивному развитию.
Существующая система социальной защиты, носящая реактивный характер, должна быть преобразована в проактивную систему развития, основанную на:

a)  Прогностике: Использование big data для предвидения и предотвращения социальных рисков.

b)  Превентивности: Смещение фокуса с лечения последствий на создание условий для предотвращения условий возникновения заболеваний.

c)  Стратегическом планировании: Решение комплексных проблем, таких как всеобщее обеспечение жильем, становится долгосрочной государственной задачей.

Анализ доказывает, что реализация таких масштабных социальных гарантий системно невозможна в рамках капиталистической парадигмы, требующей постоянной максимизации прибыли.

5. Здравоохранение: Стратегический ресурс активного долголетия.
Система здравоохранения должна рассматриваться не как статья расходов, а как механизм поддержания и воспроизводства ключевого стратегического ресурса — человеческого капитала. Ее главной целью должно стать продление периода активной, здоровой жизни. Это требует:

a)  Перехода от лечения болезней к управлению здоровьем на основе постоянного мониторинга и ранней диагностики.

b)  Глубокой системной реформы, включающей борьбу с коррупцией, цифровизацию, развитие телемедицины и создание стимулов для работы медицинского персонала на периферии.

c)  Инвестиций в передовые исследования в области геронтологии и антивозрастной медицины.

6. Формирование человека будущего: Воспитание и интеграция.
Создание нового общества невозможно без формирования соответствующего типа личности. Этот процесс должен быть поэтапным и системным:

a)  Семья и школа: Обеспечение максимально благоприятных условий для выявления и развития врожденных способностей ребенка.

b)  Профессиональное воспитание: Начиная с подросткового возраста — образование в учреждениях типа «кадетских корпусов», обеспечивающее не только знания, но и дисциплину, и гражданскую позицию.

c)  Завершающая интеграция: Обязательная для всех граждан служба (военная для мужчин, альтернативная для женщин) как финальный этап становления гражданина, получающего право на полноценное участие в управлении обществом.

Проведённый анализ приводит к выводу: чтобы проект создания общества, в котором хотелось бы жить, превратился из утопии в практическую архитектуру, необходим синтез исторического опыта, критическое осмысление прошлых неудач, а также использование современных технологий и институциональных разработок. Такой подход требует отказа от догм и перехода к гибкой, многоукладной системе, где различные формы собственности и социальные институты будут взаимно дополнять и сдерживать друг друга. Путь к этой цели лежит не через революционный взрыв, а через эволюционное строительство, начинающееся с конкретных шагов: создания Фонда Общественного Капитала, поддержки кооперативного движения, реформы образования и здравоохранения. Именно это позволит России преодолеть цивилизационный тупик и предложить мировому сообществу жизнеспособную альтернативу, основанную на принципах справедливости, свободы и человеческого достоинства.

Необходимо отметить, что в исходной работе за рамками анализа остались вопросы государственного устройства и религии, которые, несомненно, требуют отдельного рассмотрения. Вопросам государственного устройства будущего и посвящена данная работа.

                                                                                                    I.     Краткая история создания государств

1.      Определение государства (для ясности)

Государство — это политическая организация общества, обладающая уникальными признаками, которые отличают его от других общественных институтов и являются необходимыми для его существования:

a) Суверенитет (верховная власть на своей территории).

b) Специальный аппарат управления и принуждения.

c)  Упорядоченная система правовых норм (законов).

d) Монополия на легитимное применение силы.

e)  Исключительное право на взимание налогов и сборов.

2. Основные теории происхождения государств

Учёные предлагают разные объяснения, как люди перешли от родового строя к государству:

a)           Теологическая (божественная): Власть правителя дана Богом (характерно для древних монархий).

b)           Патриархальная: Государство как большая семья, где правитель — «отец» народа.

c)            Договорная (теория общественного договора, Гоббс, Локк, Руссо): Государство возникло в результате рационального договора между людьми для прекращения «войны всех против всех» и защиты естественных прав.

d)           Теория насилия (Гумплович): Государство создано путём завоевания одного народа другим для подчинения и управления.

e)            Материалистическая (классовая, марксизм): Государство — продукт раскола общества на классы (угнетённые и угнетатели) и инструмент в руках господствующего класса для подавления других.

f)             Ирригационная (гидравлическая, Виттфогель): Государство возникло в долинах великих рек (Нил, Тигр, Евфрат, Инд, Хуанхэ) для организации масштабных ирригационных работ, что потребовало сложного аппарата управления.

С точки зрения современной исторической науки, наиболее адекватными для объяснения реального генезиса государств являются:

1.    Синтез материалистического и ирригационного подходов для ранних аграрных цивилизаций. То есть: развитие производства → социальное расслоение + необходимость управления сложными ирригационными/общественными работами → появление особого аппарата управления (государства), который закрепляет неравенство.

2.    Теория насилия как мощный второстепенный фактор, ускоряющий процесс централизации или приводящий к созданию государств «сверху» в ходе завоеваний.

3.    Неоэволюционистский подход (не упомянутый в списке, но ключевой в современной науке): государство — результат постепенной социальной эволюции от простых общин к сложным стратифицированным обществам под влиянием комплекса факторов (демографический рост, экология, военные конфликты, торговля, идеология).

Таким образом, материалистическая и ирригационная теории (особенно в комбинации) наиболее эмпирически подтверждены для многих первичных очагов цивилизации. Договорная, патриархальная и теологическая теории важны для понимания идеологии и легитимации власти, а не её исторического происхождения.

3. Исторические пути формирования ранних государств (4-2 тыс. до н.э.)

3.1.      Восточный (азиатский) путь: «Классический» путь, связанный с ирригационным земледелием.

Примеры: Древний Египет, Шумер, Вавилон, Китай (династия Шан), Индская цивилизация.

Механизм: Необходимость координировать большие массы людей для строительства каналов и дамб привела к появлению класса управленцев (жрецов, чиновников) и сильной централизованной власти (фараон, царь). Частная собственность на землю была слабо развита, главным собственником выступало государство.

3.2.             Западный (европейский) путь: Связан с античным миром.

Примеры: Полисы Древней Греции (Афины, Спарта), Древний Рим.

Механизм: Развитие частной собственности (особенно на землю), имущественное расслоение, борьба между знатью и простым народом (демосом) привели к созданию законов и политических институтов для регулирования этих противоречий. Здесь сильнее развивались идеи гражданства и республиканского строя.

3.3.             Синтезный путь: Возникновение государств в результате контактов и завоеваний уже существующих.

Пример: Франкское государство (королевство Меровингов и Каролингов). Варварские племена франков, завоёвывая территории Римской империи, перенимали римские институты управления, законы и христианскую религию, что ускоряло становление их собственной государственности.

4. Основные этапы создания современных государств (XVI-XXI вв.)

4.1.             Абсолютные национальные монархии (XVI-XVIII вв.): Преодоление феодальной раздробленности, централизация власти, создание единого административного аппарата, армии и налоговой системы. Примеры: Франция при Людовике XIV, Россия при Петре I.

4.2.             Национальные государства (XIX век): Великая французская революция и Наполеоновские войны разнесли по Европе идеи национализма (государство как политическое выражение одной нации). Объединение раздробленных земель по национальному признаку. Примеры: Объединение Италии (Рисорджименто), Германии (Отто фон Бисмарк).

4.3.             Колониальные империи и деколонизация (XIX-XX вв.): Европейские государства создали колонии по всему миру, насильственно навязывая свои границы и систему управления. После Второй мировой войны эти колонии стали независимыми государствами, часто унаследовав искусственные границы, что порождало конфликты. Примеры: страны Африки, Азии.

5.    Распад империй и федераций (XX-XXI вв.): Образование новых государств в результате распада крупных многонациональных образований. 

Примеры:

5.1.              Распад Австро-Венгерской, Османской, Российской империй после Первой мировой войны (Польша, Чехословакия, Финляндия и др.).

5.2.              Распад СССР (1991) → 15 новых независимых государств.

5.3.              Распад Югославии (1990-е) → 7 стран.

6.    Международное признание и институты: В современном мире создание государства тесно связано с его дипломатическим признанием другими странами и вступлением в международные организации (прежде всего, ООН). Пример: долгая борьба Палестины за международное признание.

Сводная таблица путей и механизмов

Путь/Механизм	Регион/Пример	Ключевой фактор
Ирригационный	Древний Египет, Месопотамия	Координация масс для строительства ирригационных систем
Военно-политический	Ассирия, Спарта, многие ранние королевства	Завоевание, необходимость удерживать власть над покорёнными
Торгово-экономический	Финикия, греческие полисы (Коринф), Ганзейский союз	Контроль над торговыми путями, накопление богатства
Общественного договора	США, современные демократии (в идеале)	Сознательное учреждение институтов для защиты прав
Национально-освободительный	Страны Африки и Азии в XX веке	Борьба с колониализмом, стремление к самоопределению
Сецессия (отделение)	Эритрея (от Эфиопии), Южный Судан, Косово	Стремление части территории к независимости, часто через конфликт

 

История становления государств представляет собой нелинейный процесс, в котором переплетаются эволюция (постепенное развитие институтов) и революция (распады, войны, объединения). Изначально государство возникло как продукт эволюции общества, призванный обеспечить рост благосостояния его членов. Но, доказав свою эффективность, оно становилось инструментом в руках правящих элит для достижения их меркантильных интересов. На разных этапах истории ключевыми двигателями этого процесса выступали различные силы: от контроля над ресурсами и военной экспансии до идеологий национализма и экономической выгоды. В XXI веке формирование и трансформация государств продолжаются, испытывая влияние новых вызовов: глобализации, норм международного права и права народов на самоопределение.

                                   II.            Краткая история российской государственности

 История российской государственности — это история расширения, централизации, имперского строительства и поиска своего пути. Её можно разделить на несколько ключевых этапов.

1. Истоки и Киевская Русь (IX–XII вв.)

Образование: В 862 г. (согласно летописи) призвание варяга Рюрика в Новгород → создание династии Рюриковичей. Его преемник Олег захватил Киев, сделав его столицей.

Суть: Раннефеодальное государство-конфедерация торговых городов («земель») под формальным главенством киевского князя.

Ключевое событие: Принятие христианства при Владимире (988 г.) → вхождение в византийскую культурную орбиту.

Итог: Распад на удельные княжества после смерти Мстислава Великого (1132 г.), ослабление монгольским нашествием (1237–1240 гг.).

2. Удельная Русь и монгольское иго (XIII–XV вв.)

Период раздробленности. Северо-Восточная Русь (Владимир, Суздаль) попадает в зависимость от Золотой Орды.

Возвышение Москвы: Благодаря гибкой политике князей (сбор дани для Орды, покупка земель, военная сила) Москва становится центром объединения.

Ключевые фигуры: Иван Калита (деньги и доверие Орды), Дмитрий Донской (Куликовская битва, 1380 г.), Иван III (свержение ига «Стояние на Угре», 1480 г.).

3. Московское централизованное государство (XVI–XVII вв.)

Иван III и Василий III: Создание единого государства с центром в Москве, идея «Москва — Третий Рим».

Иван IV Грозный (1547–1584): Первый венчанный царь (1547). Жесткая централизация (опричнина), расширение на восток (покорение Казани, Астрахани, начало освоения Сибири).

Смутное время (1598–1613): Кризис династии, гражданская война, польско-шведская интервенция. Угроза потери государственности.

Воцарение Романовых (1613): Земский собор избирает царём Михаила Романова → восстановление порядка, медленная модернизация.

4. Российская империя (XVIII – начало XX вв.)

Пётр I Великий (1682–1725): Радикальная вестернизация. Победа в Северной войне, выход к Балтике, основание Петербурга. Провозглашение империи (1721). Государство — главный двигатель изменений.

Екатерина II Великая (1762–1796): «Просвещённый абсолютизм», расцвет дворянства, освоение Причерноморья (Новороссия), разделы Польши.

XIX век: Борьба между консерватизмом, либеральными реформами и революционными идеями. Александр I — победа над Наполеоном (1812), «Священный союз». Александр II — отмена крепостного права (1861), другие «Великие реформы». Александр III — контрреформы, курс на традиционные ценности.

Кризис империи: Неудачи в Русско-японской и Первой мировой войнах, нарастание социально-политических противоречий.

5. Советское государство (1917–1991)

Революции 1917 г.: Февральская → свержение монархии. Октябрьская (большевистский переворот) → начало строительства социалистического государства.

СССР (1922): Образование на основе идеологии марксизма-ленинизма, диктатуры пролетариата (на деле — партии), плановой экономики, федеративного устройства по национальному признаку.

Сталинский период: Индустриализация, коллективизация, победа в Великой Отечественной войне (1941–1945), превращение в сверхдержаву, тоталитарный режим.

Поздний СССР (1953–1991): «Холодная война», гонка вооружений, достижение ядерного паритета. Попытки реформ (Хрущёвская «оттепель», Горбачёвская «перестройка и гласность»). Деградация доверия народа к власти, деградация самой власти а также нерешённые экономические и национальные проблемы привели к распаду СССР в 1991 году.

6. Современная Российская Федерация (с 1991 г.)

1990-е: Распад СССР, «шоковая терапия» в экономике, приватизация, становление новой политической системы (Конституция 1993 г.), рост сепаратизма (Чеченская война), ослабление международных позиций.

2000-е – по настоящее время: Курс на централизацию власти и укрепление «вертикали» при президенте Владимире Путине. Стабилизация экономики (за счёт сырьевого экспорта), усиление государственного контроля над ключевыми сферами жизни, возвращение статуса мировой державы, противостояние с Западом.

Сводная таблица этапов

Этап	Хронология	Политический центр	Ключевая идея / Форма
Древнерусское государство	IX–XII вв.	Киев	Раннефеодальная монархия, конфедерация городов
Удельная Русь	XII–XV вв.	Разные княжества	Феодальная раздробленность, иго Золотой Орды
Московское царство	XV–XVII вв.	Москва	Централизованное самодержавие, «Третий Рим»
Российская империя	XVIII – 1917 гг.	Санкт-Петербург (с 1712)	Абсолютная монархия, европейская держава
Советское государство	1917–1991 гг.	Москва	Однопартийная система, социалистическая республика (СССР)
Российская Федерация	С 1991 г.	Москва	Президентско-парламентская республика, федерация

 

Общая логика развития:

1.           Постоянное территориальное расширение и превращение в многонациональную державу.

2.           Чрезвычайно сильная центральная власть (князь, царь, император, генсек, президент) как стержень государственности.

3.           Догоняющая модернизация, часто проводимая «сверху» и насильственными методами.

4.           Цикличность: периоды либеральных реформ сменяются периодами «закручивания гаек» и консервации, что предотвращает деградацию фундамента государственноти.

5.           Постоянный поиск особого пути между Западом и Востоком.

                            III.            Комплексный анализ успешных периодов России с учетом укрепления центральной власти

Укрепление центральной власти — это ключевой сквозной механизм российской государственности, напрямую влияющий на все остальные критерии. Его усиление, как правило, немедленно сказывается на суверенитете, безопасности и военной мощи, но оказывает неоднозначное влияние на развитие науки. Объективно оценить влияние централизации власти на благосостояние населения не представляется возможным. Причиной тому служит исторически перманентная ситуация, которую лучше всего описывает русская поговорка: «Не до жиру – быть бы живу».

В представленном анализе уровень централизации власти выступает основным объяснительным фактором. Максимальное значение Индекса удовлетворённости по каждому сравниваемому критерию (К) равно 5.

Сводная сравнительная таблица

Период / Критерий	Укрепление центральной власти	Суверенитет	Безопасность	Военная мощь	Наука и инженерия
Иван III / Василий III (кон. XV – нач. XVI в.)	К=5 (Создание единого гос-ва)	К=4 (Третий Рим)	К=4  (Конец ига)	К=3 (Сбор земель)	К=2
Петр I (нач. XVIII в.)	К=5 (Абсолютизм, табель о рангах)	К=5 (Великая держава)	К=4 (Выход к морю)	К=5 (Регулярная армия)	К=4  (Наука "сверху")
Екатерина II (сер. XVIII в.)	К=4 (Просвещённый абсолютизм)	К=5 (Арбитр Европы)	К=4 (Юг и запад)	К=5 (Суворов, Ушаков)	К=4 (Академии, экспедиции)
Сталинский период (1928-1953)	К=5 (Тотальный контроль)	К=5 (Сверхдержава)	К=5 (Буферная зона)	К=5 (Ядерный щит)	К=4 (Мобилизационные прорывы)
Поздний СССР (1964-1985)	К=4 (Партийная вертикаль)	К=5 (Биполярный мир)	К=5 (Стратегический паритет)	К=5 (Ядерный паритет)	К=3 (Выборочное лидерство)
Ранние 2000-е (2000-2013)	К=5 ("Вертикаль власти")	К=4 (Восстановление)	К=4 (Стабильность границ)	К=3 (Модернизация)	К=3  (Точечные успехи)
Современный период (с 2014/2022)	К=5 (Максимальная централизация)	К=5 (Жёсткий суверенитет)	К=2  (Резкое снижение)	К=4 (Закалённая в конфликтах)	К=3 (Импортозамещение)

Детальный анализ взаимосвязи централизации и критериев

1. Раннемосковское царство (Иван III, Василий III)

Механизм централизации: Ликвидация уделов, создание общегосударственных органов (приказы), идеология «Третьего Рима».

Влияние на критерии: Резкий рост суверенитета (свержение ига) и безопасности. Рост военной мощи за счёт объединения ресурсов. Наука и благосостояние — второстепенные цели, но закладывается фундамент для рывка.

2. Имперский рывок (Петр I)

Механизм централизации: Абсолютизм, подчинение церкви, тотальная мобилизация ресурсов государством.

Влияние: Прямая причинно-следственная связь. Чрезвычайная централизация → немедленный рост военной мочи и суверенитета → технологический рывок в стратегических отраслях (наука, инженерия) → катастрофическое падение благосостояния из-за непосильного налогового и трудового гнёта.

3. «Просвещённый абсолютизм» (Екатерина II)

Механизм централизации: Укрепление власти через опору на дворянство, губернская реформа, унификация управления.

Влияние: Централизация обеспечила ресурсы для военной экспансии и внешнеполитического суверенитета. Покровительство науке и культуре было инструментом престижа центральной власти. Благосостояние народа принесено в жертву интересам дворянства — главной опоры трона.

4. Мобилизационный тоталитаризм (Сталин)

Механизм централизации: Ликвидация любой автономии, плановая экономика, идеологический контроль.

Влияние: Максимальная централизация → сверхбыстрая индустриализация (наука, инженерия) → максимальная военная мощь (победа в ВОВ, ядерный проект) → абсолютный суверенитет. Благосостояние было сознательно принесено в жертву; уровень жизни оставался крайне низким, а безопасность личности — нулевой, что было обусловлено предшествующей  революцией и гражданской войной .

5. Стабильная вертикаль (Поздний СССР)

Механизм централизации: Жёсткая партийная иерархия, КГБ, отсутствие политической конкуренции.

Влияние: Централизация обеспечила максимальные суверенитет и военную безопасность. Однако потеряла эффективность для экономики и не-оборонной науки, породив стагнацию. Благосостояние было стабильным, но низкокачественным, так как система не реагировала на потребительский спрос.

6. Управляемая демократия (Ранние 2000-е)

Механизм централизации: Построение «вертикали власти», укрощение олигархов, создание партии власти, подчинение регионов.

Влияние: Укрепление центра стабилизировало государство, вернуло суверенитет и создало условия для роста благосостояния за счёт перераспределения сырьевой ренты. Военная мощь и наука восстанавливались медленнее, так как не были главными приоритетами в условиях экономического роста, а также по причине колонизации России Западным капиталом.

7. Жёсткий суверенитет (Современный период)

Механизм централизации: Фактическая ликвидация разделения властей, подавление инакомыслия, идеологизация, милитаризация управления.

Влияние: Беспрецедентная централизация позволила решительно действовать в условиях внешней конфронтации, поддерживая суверенитет и закаляя армию в реальном конфликте. Она же стала инструментом форсированного импортозамещения в науке и промышленности. Однако привела к крайней степени внешней опасности, изоляции и резкому падению благосостояния населения из-за санкций и переориентации экономики на войну.

Общий вывод: Закономерности и парадоксы

1.    Прямая зависимость: Уровень суверенитета, внешней безопасности и военной мощи демонстрирует почти линейную зависимость от степени централизации власти. Чем сильнее центр, тем быстрее и эффективнее осуществляется мобилизация ресурсов для достижения этих целей.

2.    Обратная зависимость (в краткосрочной перспективе): Крайняя централизация исторически вела к падению благосостояния населения, что является естественным результатом борьбы за существование государства.

3.    Парадокс науки: Наука и инженерия могут получить мощный, но однобокий импульс от централизации, если объявлены национальным приоритетом (Петровские школы, сталинская индустриализация, космическая программа

4.    Главный исторический конфликт: В российской модели существует  противоречие между необходимостью сильной центральной власти для удержания огромной территории/суверенитета и губительным воздействием этой сверхцентрализации на человеческий капитал, инициативу и, в конечном счёте, на устойчивое развитие. Успех в одних сферах неизбежно оплачивается трудностями в других, что в условиях конечности ресурсов является естественным разультатом.

                 IV.            Обоснование необходимости централизации власти в России

Представленный анализ приводит к выводу о неизбежности сильной вертикали власти для России — данная модель демонстрировала свою необходимость в прошлом, сохраняет актуальность в настоящем и, по всей видимости, останется таковой в будущем.

Ключевым дифференцирующим фактором является гигантская территория. Россия занимает площадь в 17 125 191 км², на которой проживает около 146 млн человек. Таким образом, средняя плотность населения составляет лишь ~8,5 чел./км².

Этот показатель кардинально отличается от европейского. При площади Западной Европы около 1,4 млн км² численность ее населения достигает почти 200 млн человек, а плотность — ~143 чел./км², что примерно в 17 раз выше, чем в России.

Можно с уверенностью утверждать, что столь значительный разрыв в плотности заселения пространства существовал и в исторической ретроспективе, что объясняется рядом фундаментальных причин.

Исторически низкая плотность населения на территории России и высокая — в Западной Европе сформировались под влиянием комплекса взаимосвязанных факторов, которые целесообразно рассмотреть в рамках нескольких ключевых групп.

1. Фундаментальные географические и климатические причины

Климат и агрокультурный потенциал: Умеренный морской климат Западной Европы с мягкими зимами, долгим вегетационным периодом и относительно равномерными осадками обеспечивал стабильные и высокие урожаи. Это позволяло с единицы площади прокормить больше людей. В России континентальный климат с коротким летом, суровыми зимами, риском засух и заморозков («рискованное земледелие») вел к низкой продуктивности сельского хозяйства, требуя гораздо больших площадей для пропитания.

Рельеф и почвы: Западная Европа обладает обширными равнинными территориями с плодородными почвами (например, Северо-Германская низменность, Парижский бассейн), удобными для обработки. Значительная часть России — это зона рискованного земледелия, тайга, тундра, горы и заболоченные пространства.

Транспортная связанность: Развитая сеть судоходных рек, близость к морям и мягкий климат, позволяющий круглогодичную навигацию, издревле способствовали торговле, разделению труда и росту городов в Европе. В России судоходство сезонно, расстояния огромны, что исторически затрудняло экономическую интеграцию и урбанизацию.

2. Социально-экономические и исторические факторы

Более ранний переход к интенсивному сельскому хозяйству: В Западной Европе аграрные революции (севообороты, новые технологии) начались раньше и были эффективнее. В России вплоть до конца XIX века преобладало экстенсивное трехполье с низкой отдачей, а крепостное право консервировало отсталые методы.

Урбанизация и ремесленно-промышленное развитие: Западная Европа пережила бурный рост городов как торгово-ремесленных центров уже в Средние века (коммунальные революции). Города становились «демографическими насосами». В России города долгое время были в основном военно-административными центрами, а масштабная индустриализация и связанный с ней рост городского населения начались лишь в конце XIX – XX веках.

Демографический переход: Западная Европа первой прошла через демографический переход – снижение смертности при еще высоком уровне рождаемости в XVIII-XIX вв., что привело к мощному всплеску численности населения. В России этот процесс начался на 100-150 лет позже и был прерван социальными катаклизмами (Первая мировая, революция, гражданская война, коллективизация, ВОВ), унесшими десятки миллионов жизней.

3. Военно-политический фактор (колонизация vs. освоение)

Западная Европа: Высокая плотность населения и ограниченность ресурсов стали драйвером внешней экспансии (колонизация Америки, Африки, Азии). Избыточное население эмигрировало, снижая давление на метрополии, которые при этом выкачивали ресурсы из колоний.

Россия: Столкнувшись с нехваткой ресурсов и угрозами, Россия двигалась внутрь континента, осваивая и заселяя гигантские, но малопригодные для жизни пространства Сибири, Дальнего Востока и южных степей. Этот процесс «внутренней колонизации» растянул и без того малочисленное население на огромной территории, искусственно снизив плотность. Кроме того, Россия сама была объектом экспансии и разорения (монголо-татарское иго, набеги крымских татар, польско-шведская интервенция), что регулярно подрывало демографический потенциал западных и южных регионов.

Сравнительная таблица факторов

Фактор	Западная Европа	Россия (в исторической ретроспективе)	Влияние на плотность населения
Климат	Умеренный морской, стабильный	Резко континентальный, «рискованный»	Европа: Высокая продуктивность с/х. Россия: Низкая продуктивность, нужны большие площади.
Почвы	Значительные массивы плодородных земель	Большая часть – малоплодородные подзолы, вечная мерзлота, степи (плодородные, но засушливые)	Европа: Высокая емкость территории. Россия: Низкая емкость на большей части.
Урбанизация	Ранняя (XI-XIII вв.), вызванная торговлей и ремеслом	Поздняя (XIX-XX вв.), в основном административно-индустриальная	Европа: Ранее создание «точек сгущения» населения. Россия: Долгое аграрное расселение.
Демография	Ранний демографический переход (XVIII-XIX вв.)	Поздний переход, прерванный демографическими катастрофами XX в.	Европа: Ранний и устойчивый рост численности. Россия: Запаздывание и огромные потери.
Экспансия	Внешняя (заморские колонии) – вывод излишков населения.	Внутренняя (освоение Сибири, Дальнего Востока) – «растягивание» населения.	Европа: Концентрация в метрополиях. Россия: Дисперсия по гигантской территории.

 

Итог:

Высокая плотность населения в Западной Европе создаёт благоприятную среду для распространения либеральных идей, хотя и не является их гарантией. Она выступает в роли мультипликатора иных социальных процессов:

Если в обществе уже наблюдается рост индивидуализма, рыночных отношений и запроса на права, высокая плотность (и сопутствующая урбанизация) ускоряет их развитие и институционализацию.

Если же доминируют традиционные, коллективистские или авторитарные институты, то высокая плотность может, напротив, усилить контроль (как в современных цифровых диктатурах) или привести к социальному взрыву.

Таким образом, либерализм — продукт сложного сочетания идей, экономических интересов, политической борьбы и исторического выбора. Высокая плотность населения — лишь один из структурных факторов, который в зависимости от контекста может как способствовать, так и препятствовать его утверждению.

Более того, высокая плотность, особенно в современную эпоху, создаёт условия для интенсивного контроля над социальными взаимодействиями и формирования массовых поведенческих паттернов. Это способствует складыванию коллективного мировоззрения, ориентированного на конформизм, и быстрому распространению любых идей, выгодных правящим элитам. Именно эту динамику можно наблюдать в современном западном обществе.

В противоположность этому, между низкой плотностью населения и необходимостью сильной централизованной власти существует значимая историческая и логическая корреляция, наиболее ярко проявившаяся в российской истории. Это не абсолютный закон, но устойчивая тенденция, которая объясняется следующими механизмами:

Основные причинно-следственные связи

1. Логика контроля и управления на огромных, слабозаселённых пространствах:

Проблема «расстояния-времени»: При низкой плотности населения расстояние между административными центрами и периферией огромно, а инфраструктура слаба. Это создаёт естественный дефицит управляемости. Сильный центр с прямыми, жёсткими командными каналами (военно-административная вертикаль) становится наиболее простым и надёжным (хотя и затратным) инструментом для поддержания единства и сбора ресурсов.

Оборона протяжённых границ: Редкое население не может самостоятельно организовать оборону гигантских рубежей. Требуется централизованная мобилизация ресурсов и людей для создания регулярной армии и системы приграничных крепостей. Это исторически усиливало роль государства как главного «организатора обороны».

Экономическая мобилизация в условиях дефицита: Когда человеческий капитал и прибавочный продукт рассредоточены по огромной территории, их изъятие и концентрация в стратегических целях (строительство, война, освоение новых земель) крайне затруднены. Сверхцентрализованное государство с аппаратом принуждения (подати, рекрутчина, крепостное право) становилось ответом на этот вызов.

2. Социокультурные и экономические последствия низкой плотности:

Слабость горизонтальных связей и гражданского общества: Низкая плотность населения объективно ограничивает частые личные контакты, замыкая социальное взаимодействие в рамки локальной общины. Современные социальные сети, предлагая лишь иллюзию общения, не способны компенсировать этот дефицит. В результате формирование самоорганизующихся структур — городов-коммун, независимых союзов, политических ассоциаций — оказывается затруднённым. Между тем именно такие структуры в Европе стали историческим противовесом централизованной власти.

Доминирование государства как главного «колонизатора» и интегратора: В условиях России государство часто выступало единственной силой, способной финансировать и организовывать освоение новых земель (от засечных черт до строительства Транссиба). Это закрепляло его патерналистскую и доминирующую роль в экономике и социальной жизни.

Яркий пример: Российская империя и СССР

Россия — классический пример действия этой корреляции.

Создание Московского государства: Ответ на монгольское иго и удельную раздробленность в условиях малой плотности — жесткая централизация для выживания.

Крепостное право: Институт, позволивший государству через дворян «привязать» редкое население к земле для обеспечения служилого сословия и сбора налогов.

Советская модернизация: Плановая экономика и тоталитарный контроль были, среди прочего, инструментом сверхбыстрой концентрации и мобилизации ресурсов редкого (относительно территории) населения на цели индустриализации и обороны.

Контраргументы и нюансы

1.    Не абсолютное правило, а скорее исключение: Есть примеры стран с низкой плотностью, но относительно децентрализованным управлением (например, Канада, Австралия). Однако там:

a)    Высокий уровень жизни и технологий компенсирует расстояния.

b)    Нет постоянной исторической угрозы вторжения по сухопутным границам.

c)     Сформировалась сильная традиция местного самоуправления (в условиях британского права).

d)    Не имеет значимой истории и, прежде всего, истории военных конфликтов.

2.    Обратная причинность: Иногда сверхцентрализация сама становится причиной низкой плотности, подавляя инициативу и экономическое развитие регионов, что ведёт к оттоку населения в столицы и дальнейшему «опустыниванию» периферии.

Роль идеологии и внешних угроз: Необходимость централизации обосновывается не только внутренней логикой управления, но и наличием внешней угрозы (реальной или мнимой), которая легитимизируется соответствующей идеологией («осаждённая крепость», «особый путь»).

Вывод

Корреляция «низкая плотность населения → необходимость сильной централизации» является мощным структурным фактором в истории российской государственности. Она порождает два ключевых следствия:
a) Объективные трудности для децентрализованных моделей управления.
b) Исторически сложившуюся институциональную ловушку: ослабление центра традиционно ассоциируется с распадом и хаосом, что, в свою очередь, лишь усиливает запрос на новую централизацию.

В современном мире эта взаимосвязь, с одной стороны, ослабевает под влиянием технологий (цифровое управление, развитие транспорта) и роста качества человеческого капитала, а с другой — обостряется из-за усиления внешних вызовов. Таким образом, исторический опыт в сочетании с текущими геополитическими реалиями сохраняют тезис о необходимости «сильной руки» для контроля над огромным пространством в качестве центрального элемента российского политического дискурса.

                                 V.             Политико-административная архитектура РФ (устройство государства)

Согласно Конституции 1993 года (с поправками 2020 года), Россия является демократическим федеративным правовым государством с республиканской формой правления. Её структура характеризуется сильной централизацией власти.

Ключевые элементы:

Форма правления: Президентская республика с чрезвычайно широкими полномочиями главы государства. Президент является гарантом Конституции, определяет основные направления внутренней и внешней политики, возглавляет Совет Безопасности, является Верховным Главнокомандующим.

Федерализм: Россия — асимметричная федерация, состоящая из 85 субъектов (республики, края, области, города федерального значения, автономные области, автономные округа). На практике федерализм носит сильно централизованный характер («управляемая» или «вертикальная» федерация). Ключевые рычаги управления (силовые структуры, финансовая система, судебная власть) сосредоточены в центре.

Разделение властей:

Исполнительная власть: Правительство РФ во главе с Председателем (назначается Президентом с согласия Госдумы). Реализует политику, разрабатывает бюджет.

Законодательная власть: Федеральное Собрание — двухпалатный парламент.

Государственная Дума (450 депутатов) — нижняя палата, принимает законы.

Совет Федерации — верхняя палата, представляет субъекты федерации, утверждает ключевые указы Президента (например, о военном положении).

Судебная власть: Конституционный Суд, Верховный Суд и система федеральных судов. Принцип независимости судебной власти на практике часто ставится под сомнение международными либеральными наблюдателями.

Вертикаль власти: Важнейшая неформальная система. Подразумевает прямое подчинение глав регионов (назначаемых с 2004-го, а затем избираемых, но с жестким фильтром «муниципального фильтра» и контролем со стороны федерального центра) федеральной власти, а также зависимость судов и прокуратуры от центра.

Итог: Политическая архитектура РФ построена по модели «сильный центр — управляемые регионы» с доминирующей ролью института президентства и партии «Единая Россия», контролирующей большинство в парламенте и на региональном уровне.

                                         VI.  Сильные и слабые стороны Российской архитектуры власти

Объективный анализ архитектуры власти в России, основанный на информации из интернета, вряд ли возможен, поскольку в этом пространстве доминирует либеральная и прозападная точка зрения, направленная, по мнению автора, на подрыв суверенитета и военной мощи страны, а также на смену действующей политической элиты.

Автор данной работы придерживается пророссийских позиций, поэтому анализ будет представлен именно с этой точки зрения. С прозападной позиции подобный подход лишает работу научной нейтральности. Однако сама идея такой нейтральности в социально-политических исследованиях является, по сути, фикцией.

Сильные стороны политической системы Российской Федерации, как их видят её сторонники, зачастую представляют собой прямую противоположность критическим тезисам либерального лагеря. Они основываются на приоритете стабильности, управляемости и суверенитета над политической конкуренцией.

Ключевые аргументы в пользу её эффективности:

1. Стабильность и преемственность власти

Сила: Система обеспечила длительный период политической и социальной стабильности после турбулентных 1990-х годов. Отсутствие резких смен курса позволяет проводить долгосрочную стратегию (национальные проекты, инфраструктурные мегастройки, перевооружение армии).

Контекст: В обществе, пережившем распад СССР, экономические шоки и региональные конфликты, стабильность часто ценится выше политических свобод. Система отвечает этому запросу.

2. Высокая управляемость и эффективность принятия решений

Сила: Концентрация власти позволяет быстро принимать и реализовывать сложные решения на огромной территории, минуя долгие парламентские дебаты и торги с регионами. Это рассматривается как преимущество в кризисных ситуациях (как экономических, так и геополитических).

Примеры: Быстрое возвращение Крыма (2014), конституционная реформа (2020), оперативная мобилизация госаппарата и бизнеса в условиях санкционного давления.

3. «Вертикаль власти» как инструмент сохранения целостности

Сила: В условиях России — многонационального государства с обширной территорией и болезненным опытом сепаратизма 1990-х — жесткая вертикаль власти считается ключевым инструментом поддержания единства и управляемости.

Аргумент: Ключевой тезис апологетов «вертикали власти» состоит в следующем: в контексте гибридного противостояния с Западом ослабление центра является недопустимым, так как неизбежно активизирует центробежные тенденции, подрывая тем самым территориальную целостность страны. Этот вывод напрямую вытекает из уроков новейшей российской истории.

4. Формирование «суверенной» политической модели

Сила: Система позиционируется как альтернатива западной либеральной демократии, переживающей кризис. Акцент делается на:

a)                Суверенитет: Независимость в принятии ключевых внутренних и внешнеполитических решений.

b)                Консервативно-традиционные ценности: Поддержка семьи, религии (РОПЦ), патриотизма как идеологической основы.

c)                Защита от «цветных революций»: Жёсткое регулирование политического поля и НКО рассматривается как необходимая мера для предотвращения внешнего вмешательства и дестабилизации, которое представляет собой огромную угрозу российскому государству.

5. Контроль над элитами и подавление олигархии

Сила: В отличие от 1990-х, когда крупный бизнес (олигархи) напрямую влиял на политику, нынешняя система поставила его под государственный контроль. Это явлется восстановленим верховенства государственных интересов над частными.

Итог: Крупный капитал вынужден сотрудничать с государством, что, с точки зрения власти, минимизирует риски внутреннего саботажа и обеспечивает мобилизацию ресурсов в приоритетных отраслях.

6. Сильная социальная политика в условиях стабильности

Сила: Политическая стабильность, обеспеченная системой, позволяет планировать и финансировать (особенно в периоды высоких цен на ресурсы) масштабные социальные программы и инфраструктурные проекты (материнский капитал, программа «Земский доктор», благоустройство городов). Это повышает уровень жизни и, соответственно, легитимность власти в глазах значительной части населения.

Сводный взгляд: «Эффективность vs. Свобода»

Сторонники системы предлагают рассматривать её не через призму дискредитированных западных «демократических» стандартов, а, прежде всего, через критерии исторической и геополитической целесообразности для России:

1.  Приоритет целостности и порядка над политическим хаосом , ведущим к хаосу.

2.  Способность к стратегическому планированию и мобилизации, даже если это происходит в ущерб публичному политическому диалогу.

3.  Формирование «национально ориентированной» элиты, лояльной центру, в противовес элите компрадорской.

4.  Защита государственного суверенитета от внешней гибридной войны  направленной на ослабление России и её государственного единства.

Итог: Главная сила системы — в её способности обеспечивать предсказуемость, контроль и мобилизационную готовность в рамках собственной логики «управляемой демократии» или «суверенного государства». Её устойчивость напрямую зависит от способности: Поддерживать экономическое благополучие (или приемлемый уровень жизни).

Эффективно распределять ресурсы среди элит.

Подавлять или маргинализировать реальную оппозицию.

Для критиков же эта самая «сила» представляет собой источник долгосрочного системного вызова идеологическим и экономическим интересам Запада.

Недостатки современной государственной архитектуры России:

Апологеты современного политического режима РФ (официальные лица, проправительственные эксперты, идеологи, лояльные политологи) редко используют термин «слабые стороны системы». Вместо этого они говорят о «вызовах», «проблемах развития» или «недостатках в реализации», которые, по их мнению, не умаляют преимуществ модели, а требуют её совершенствования в рамках заданных параметров.

Их анализ условных «слабых сторон» выглядит следующим образом:

1. Управленческая неэффективность и бюрократизм («Вертикаль иногда даёт сбои»)

Трактовка: Признаётся, что «вертикаль власти» может быть недостаточно гибкой и динамичной. Бюрократия на местах часто непрофессиональна, коррумпирована и тормозит исполнение указов центра.

Причина видения: Это рассматривается не как порок системы, а как «болезнь роста», техническая проблема, связанная с человеческим фактором и наследием прошлого.

Предлагаемое решение: Не демонтаж вертикали, а её «тонкая настройка»: цифровизация («цифровая вертикаль»), жёсткий контроль из центра через кадровые ротации (например, институт «губернаторского резерва»), борьба с конкретными коррупционерами как с «пятнами на системе».

2. Кадровый дефицит и проблема обратной связи

Трактовка: Признаётся сложность с поиском и продвижением молодых, компетентных, но при этом идеологически лояльных управленцев. Также отмечается, что из-за размеров страны и иерархии сигналы «снизу» доходят до верхов с искажениями.

Причина видения: Следствие масштаба страны и «засорения» каналов связи недобросовестными чиновниками низшего звена.

Предлагаемое решение: Создание альтернативных, управляемых каналов обратной связи: Общероссийский народный фронт (ОНФ), платформа «Госуслуги. Решаем вместе», прямые линии с президентом. А также выращивание лояльной элиты через проекты типа «Россия – страна возможностей», «Лидеры России».

3. Имитационная активность и формализм («Показуха»)

Трактовка: На местах, вместо решения реальных проблем, часто занимаются отчётностью и созданием видимости деятельности для угождения начальству.

Причина видения: Это следствие страха низового аппарата перед ответственностью и отсутствия инициативы, что является пережитком советской и 90-х практик.

Предлагаемое решение: Стимулирование «прагматичных менеджеров» и конкретных измеримых результатов (KPI) для губернаторов. Система остаётся прежней, но на места требуются не просто лоялисты, а эффективные лоялисты.

4. Недостаточная консолидация элит и общества («Не все ещё в едином строю»)

Трактовка: Часть элит (олигархи, либеральные технократы) и часть общества (прозападная интеллигенция, молодежь в крупных городах) не до конца разделяют ценности «новой России» и мыслят категориями, навязанными с Запада.

Причина видения: Остаточное влияние чуждой идеологии, слабость патриотического воспитания в прошлом, работа враждебной пропаганды.

Предлагаемое решение: Усиление идеологического, патриотического воспитания, «духовных скреп». Мобилизация вокруг идеи суверенитета и традиционных ценностей. Правовое давление на несогласных (законы об «иноагентах») трактуется как защита общества от раскола.

5. Внешнее давление как проверка на прочность

Трактовка: Санкции и международная изоляция — это внешний вызов, который обнажает «узкие места» системы: импортозависимость, уязвимость финансовой системы.

Причина видения: Не слабость системы как таковой, а следствие несправедливой агрессии Запада, стремящегося ослабить Россию.

Предлагаемое решение: Мобилизационная экономика, импортозамещение, изоляция от враждебного влияния («суверенизация» всех сфер), что должно в итоге укрепить систему, сделав её самодостаточной.

6. Угроза «цветных революций» и внутренней дестабилизации

Трактовка: Главная слабость — уязвимость к мягкой силе Запада, который постоянно пытается спровоцировать внутренний взрыв через манипуляцию протестными настроениями.

Причина видения: Исторический опыт (СССР, события на пост-советском пространстве) доказывает, что это реальная угроза.

Предлагаемое решение: Жёсткий контроль над политическим полем, гражданским обществом и информацией — не как самоцель, а как вынужденная защитная мера для сохранения суверенитета и стабильности. Ограничения свобод трактуются как «социальная гигиена».

Ключевое отличие от критиков:

Апологеты видят корень проблем не в системных изъянах (сверхцентрализации, отсутствии конкуренции и разделения властей), а в:

1.    Неидеальном исполнении правильных замыслов.

2.    Внешнем вмешательстве, мешающем развитию.

3.    Отдельных недостатках людей в системе, но не системы как таковой.

4.    Историческом наследии и объективных сложностях управления такой страной.

Таким образом,  «анализ слабых сторон» сводится к инвентаризации задач по оптимизации существующей модели, а не к сомнению в её базовых принципах. Цель — не трансформация, а повышение эффективности и устойчивости той же самой политической конструкции. Это «критика справа» или «критика снизу» в рамках принятой парадигмы, служащая целям её сохранения и укрепления.

VII.            Исторические аналоги современности России в контексте внешних и внутренних угроз

Существует распространённое мнение о спиралевидности исторических процессов. Сама идея спирального развития истории прошла долгий путь философской эволюции. Её истоки прослеживаются от древнегреческих мыслителей, таких как Гераклит и стоики, до традиций восточной философии, например буддизма. По своей сути, эта концепция представляет собой синтез двух мощных взглядов на исторический процесс: циклического и линейного (прогрессистского).

Качественный прорыв в её оформлении совершила немецкая классическая философия (конец XVIII — начало XIX вв.). Именно Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770–1831) системно разработал диалектический метод, ставший философским фундаментом идеи спирали.

Гегель сформулировал закон «отрицания отрицания», согласно которому развитие движется через стадии: тезис → антитезис → синтез.
При этом синтез — это не просто возврат к исходному пункту. Он сохраняет («снимает» — aufheben) всё рациональное и ценное из предыдущих стадий, выводя систему на качественно новую ступень.

Таким образом, логика «возврата якобы к старому», но на принципиально иной основе, и составляет суть спиралевидного развития. Сам Гегель применял эту логику прежде всего к развитию духа (Абсолютной идеи), а не к социальной истории напрямую.

Карл Маркс и Фридрих Энгельс применили диалектику Гегеля к своему пониманию истории. Чтобы их метод не считали плагиатом, они утверждали, что диалектика Гегеля была «поставлена с головы на ноги».

С учетом вышесказанного, представляется интересным сопоставить современное состояние государства России с еевозможными аналогами в прошлом.

Исторические параллели с современным этапом развития российской государственности (условно, с 2000-х годов по настоящее время) прослеживаются, хотя важно учитывать уникальность каждого периода. Наиболее сходными по ключевым вызовам, способам управления и идеологическим конструкциям можно считать следующие эпохи:

1. Позднесоветский период (1964–1985): «Стабильность в условиях холодной войны»

Внешние угрозы: Холодная война, ядерное противостояние с США, идеологическая экспансия Запада, гонка вооружений, поддержка противников в «третьем мире» (Афганистан).

Внутренние угрозы: Экономическая стагнация, дефицит, технологическое отставание, рост инакомыслия (диссидентство), этнонационализм в республиках, кризис легитимности («развитой социализм» как замена утопической цели).

Аналогии с современностью:

Биполярное противостояние: Формирование биполярного мира (СССР–НАТО / Россия–«коллективный Запад»).

Идеологический контроль: Опора на патриотизм и традиционные ценности вместо коммунистической утопии.

Экономическая уязвимость: Зависимость от экспорта сырья при хронических проблемах диверсификации.

Ключевое отличие: СССР был идеологической альтернативой с глобальным проектом. Современная Россия предлагает не глобальную идеологию, а консервативный суверенитет как модель для отдельных государств.

2. Сталинский период (конец 1920-х – начало 1950-х): «Мобилизационная автаркия и подготовка к войне»

Внешние угрозы: Враждебное «капиталистическое окружение», реальная военная угроза (нацистская Германия, Япония), необходимость индустриализации в сжатые сроки.

Внутренние угрозы: Хозяйственная разруха после Гражданской войны, сопротивление коллективизации, мощная «пятая колонна», разложение партийно-хозяйственной элиты и последующие партийные чистки.

Аналогии с современностью (особенно с 2022 г.):

Мобилизационная экономика: Курс на импортозамещение и автаркию под давлением санкций.

Идеология «осаждённой крепости»: Консолидация вокруг образа внешнего врага и внутреннего предателя.

Централизация и силовой контроль: Беспрецедентная роль силовых структур и подавление инакомыслия.

Ключевое отличие: Отсутствие тотального террора и массовых репрессий как системного инструмента. Современный контроль носит избирательный и технологичный характер.

3. Николаевская эпоха (1825–1855): «Охранительство после потрясений»

Внешние угрозы: Идеологический вызов Европы после Великой Французской революции (революционные движения 1848–1849 гг.), Восточный вопрос (борьба с Османской империей и европейскими державами).

Внутренние угрозы: Декабристское восстание как шок для элит, крестьянские волнения, рост национального самосознания в Польше, кризис крепостнической системы.

Аналогии с современностью:

Идеологический консерватизм: Доктрина «Самодержавие, Православие, Народность» как аналог триады «суверенитет, традиционные ценности, патриотизм».

Политика «жандарма Европы»: Стремление быть гарантом консервативного порядка и противовесом либерализму.

Жёсткий внутренний контроль: Подавление свободомыслия через Третье отделение и цензуру (аналог закона об «иноагентах» и Роскомнадзора).

Ключевое отличие: Современность лишена легитимности сословно-монархического устройства, что компенсируется электоральной и цифровой легитимацией.

4. Московское царство XVI–XVII веков: «Собирание земель в условиях геополитического давления»

Внешние угрозы: Экспансионистские устремления Речи Посполитой и Швеции, набеги Крымского ханства, необходимость выхода к морям.

Внутренние угрозы: Удельная раздробленность, боярская оппозиция, последствия Смутного времени (кризис легитимности), освоение новых территорий.

Аналогии с современностью:

Идея «собирания земель»: Историческое обоснование воссоединения с территориями, рассматриваемыми как «исконно русские» (Крым, Донбасс).

Концепция «Третьего Рима»: Идея особой цивилизационной миссии и духовного преемства (сегодня — «Русский мир», защита соотечественников).

Менталитет «осаждённой крепости»: Восприятие себя как оплота истинной веры/ценностей во враждебном окружении.

Ключевое отличие: Современная Россия — не царство, а крупнейшая по территории страна мира с ядерным оружием, что качественно меняет характер внешних угроз.

Сравнительный анализ угроз и ответов

Исторический аналог	Внешние угрозы (сходство)	Внутренние угрозы (сходство)	Типичный ответ государства
Поздний СССР	Идеологическое и военное противостояние с Западом, гонка вооружений.	Стагнация экономики, инакомыслие, этнический национализм.	Консервативная стабилизация: Идеологический контроль, патриотизм, опора на сырьевой экспорт.
Сталинский период	Враждебное окружение, необходимость ускоренной модернизации для войны.	Социально-экономическая разруха, сопротивление преобразованиям.	Тотальная мобилизация: Централизация, репрессии, автаркия, индустриализация.
Николаевская эпоха	Идеологический вызов революционного Запада, борьба за сферы влияния.	Революционные настроения в элитах и обществе, кризис крепостничества.	Охранительство и контроль: Жёсткая цензура, идеология «официальной народности», усиление роли тайной полиции.
Московское царство	Военное давление с Запада и Юга, борьба за территориальную целостность.	Сепаратизм элит, слабость центральной власти после Смуты.	«Собирание земель» и централизация: Укрепление самодержавия, экспансия, идеология мессианства.

Синтетический вывод: гибридная модель XXI века

Современная российская государственность воспроизводит синтезированный ответ на угрозы, характерные для разных эпох:

Геополитический каркас от позднего СССР (биполярность, санкции как новая «холодная война»).

Экономическая стратегия от сталинского периода (мобилизационное импортозамещение, курс на технологический суверенитет).

Идеологическая формула от николаевской эпохи (консерватизм, традиционные ценности, охранительство).

Цивилизационная риторика от Московского царства («Русский мир», осаждённость, собирание земель).

Уникальность современности заключается в том, что эти механизмы применяются в условиях:

a)    Глобализированной, а не закрытой экономики.

b)    Цифровых технологий контроля и пропаганды.

c)    Гибридных, а не только классических военных угроз.

Отсутствие универсальной идеологической альтернативы (как коммунизм), частично компенсируется идеей цивилизационного суверенитета.

Таким образом, современная Россия действует по исторически проверенному сценарию централизованного отпора комплексным угрозам, но в качественно новой технологической и международной среде.

   VIII.            Сравнительный анализ институтов верховной власти с учетом внешних и внутренних угроз: Император Всероссийский и Президент РФ

Введение и методология:
Данный анализ рассматривает два верховных института власти России в ключевом для их существования контексте — реакции на внешние и внутренние вызовы. Политическая система и природа власти определяют не только источник легитимности, но и стратегию выживания и консолидации. Сравнение строится по критериям: 1) концептуальные основы восприятия угроз, 2) институциональные механизмы мобилизации и контроля, 3) эволюция угроз и ответов на них.

1. Концептуальные основы: природа угрозы и идеология ответа

Параметр	Император Всероссийский (до 1917)	Президент Российской Федерации (после 1991)
Внутренняя угроза	Сепаратизм окраин, крестьянские/рабочие бунты, революционный террор, инакомыслие интеллигенции. Легитимация власти основана на сакральности и традиции, поэтому любое покушение на освященный порядок воспринималось как богохульство и мятеж. Угроза — в потере божественного и династического права.	Распад государства (постсоветский синдром), терроризм (чеченский конфликт), "цветные революции", деятельность "иностранных агентов", экстремизм. Легитимация власти основана на Конституции, суверенитете и социальной стабильности. Угроза — в утрате контроля, суверенитета и конституционного строя.
Внешняя угроза	Классические военные вторжения (Наполеон, Крымская война), геополитическое соперничество (Великая игра с Британией), идеологический вызов (революционные идеи из Европы).	Расширение НАТО, санкционное давление, гибридная война (информационная, кибернетическая), поддержка Западом внутренней оппозиции, ультралиберальная глобализация, подрывающая традиционные ценности.
Идеология ответа	"Православие, Самодержавие, Народность" (Уваровская триада). Защита "основ" через подавление инакомыслия, цензуру, усиление полицейского государства (III Отделение, охранка). Внешняя угроза воспринималась через призму защиты династических, религиозных и имперских интересов.	"Суверенная демократия", "традиционные ценности", "русский мир", многоополярность. Защита через силовую вертикаль, контроль над политическим полем, медиа, гражданским обществом, создание идеологического суверенитета как барьера против внешнего влияния.

2. Институциональные механизмы противодействия угрозам

Механизм	Эпоха Императора	Эпоха Президента
Консолидация элит	Династический принцип, сословная иерархия, личная присяга монарху. Угрозы купировались системой чинов, наград, земельных пожалований и родством с аристократией. В условиях кризиса — кадровые чистки и усиление роли лично преданных сановников (Александр III, Николай I).	"Вертикаль власти", "партия власти" ("Единая Россия"), административный ресурс, государственная корпорации. Консолидация через общие экономические интересы, лояльность "силовому блоку", борьбу с олигархами 1990-х и создание новой управленческой элиты.
Контроль над территорией	Институт генерал-губернаторов (особенно на национальных окраинах), военно-казачья колонизация, русификация. Ответ на угрозу сепаратизма — централизация управления, ограничение местных вольностей (отмена автономий Царства Польского, Великого княжества Финляндского).	Федеральные округа и полномочные представители (институт "полпредов"), централизация налоговой и силовой систем, унификация законодательства. Ответ на угрозу распада 1990-х — фактический переход от федерализма к унитарному по содержанию управлению.
Информация и идеология	Церковь как главный идеологический аппарат, цензура (Устав о цензуре), государственная пропаганда через лояльную прессу и образование.	Контроль над главными федеральными СМИ, законы об "иностранных агентах" и "нежелательных организациях", продвижение патриотизма через систему образования и культуру, активное использование цифровых платформ для патриотической риторики.
Силовой аппарат	Отдельный корпус жандармов, охранные отделения, регулярная армия как инструмент подавления внутренних волнений (восстание 1863 г. в Польше, революция 1905 г.).	Силовые структуры с расширенными полномочиями (ФСБ, Росгвардия), антиэкстремистское законодательство, практика признания организаций террористическими. Армия — для внешних угроз и символического устрашения.
Мобилизация ресурсов	Рекрутские наборы, государственные заказы, принудительные займы. В мирное время — слабая системная мобилизация. В военное (Первая мировая) — создание Особых совещаний, попытка привлечь общественность.	Национальные проекты, создание госкорпораций (Ростех, Росатом), Фонда национального благосостояния, импортозамещение, мобилизационная экономика в условиях санкций.

3. Эволюция угроз и адаптация институтов

Императорский период  столкнулся с фундаментальной трансформацией характера угроз: от внешних завоеваний — к внутреннему идеологическому подрыву. Жёсткая в репрессивных методах монархия проявила политическую негибкость и не сумела противостоять внешней идеологической экспансии. Даже её ключевые реформы (освобождение крестьян, учреждение Думы) оказывались запоздалыми и половинчатыми, приводя к обратному результату — углублению системного кризиса. Вывод: Самодержавие успешно подавляло локальные бунты, но оказалось бессильно перед цивилизационным вызовом модернизации, чему способствовала идейная деградация элиты под влиянием Запада.

Президентский период: Угрозы эволюционировали от непосредственной опасности распада государства в 1990-х — к гибридному давлению и ценностной войне 2000–2020-х годов. С 2022 года эта конфронтация переросла в открытое противостояние России коллективному Западу. Институт президентства, опираясь на широкие полномочия Конституции 1993 года, продемонстрировал высокую адаптивность: были созданы новые гибридные инструменты (кибервойска, медиахолдинги, политтехнологии), а традиционные (армия, ФСБ) — модернизированы. Вывод: Современный институт верховной власти целенаправленно использует образ «осаждённой крепости» для внутренней консолидации, превращая внешнее давление в ключевой источник легитимности.

Заключение:

1.    Преемственность в различии: Оба института — Император и Президент — функционируют как верховный арбитр и главный гарант целостности перед лицом угроз. Однако если первый опирался на сакральную традицию и сословную структуру, то второй использует рационально-правовые и технологические механизмы в рамках республиканской формы.

2.    Диалектика угрозы и власти: В обеих системах существует самоусиливающаяся связь:  серьезные внешние/внутренние угрозы способствуют централизации власти и свертывания конкурентных политических процедур. Это ведет к укреплению института верховной власти, но может повышать риски системных ошибок из-за отсутствия сдержек.

3.    Качество адаптивности: Ключевое различие — в способности к институциональной эволюции. Самодержавие рухнуло, не сумев адаптироваться к вызовам нового времени. Современный президентский институт, напротив, демонстрирует высокую гибкость и изобретательность в создании новых управленческих и контрольных практик, что позволяет ему не только реагировать на угрозы, но и проактивно формировать политическую реальность.

Таким образом, институт президентства в РФ, формально являясь продуктом современной республиканской системы, унаследовал и гипертрофировал историческую функцию российского верховного правителя как "собирателя земель" и "удерживающего" от хаоса, адаптировав её к вызовам глобализации, гибридных войн и информационной эпохи.

                                        VIII.                 Сравнительный анализ эффективности управления: Императоры Всероссийские и Президенты Российской Федерации

Методологическая оговорка: Сравнение эффективности разделённых веками политических систем требует учёта разных исторических контекстов, целей, критериев успеха и технологических возможностей. Эффективность оценивается не абстрактно, а в рамках выполнения ключевых задач, стоявших перед государством в соответствующую эпоху.

Сравнительный анализ по ключевым параметрам эффективности

Параметр 1: Обеспечение территориальной целостности и безопасности

Императоры: Высокая эффективность на пике. Российская Империя показала феноменальную экспансию (от Московского царства до 1/6 суши). Однако к XX веку не смогла предотвратить распад в 1917-1918 гг. под влиянием военного поражения и внутреннего кризиса. Эффективность была сильна в территориальном расширении, но уязвима в уловиях внутриполитической деградации системы.

Президенты: Высокая эффективность в условиях кризиса. Президентство Ельцина не смогло предотвратить распад СССР и сопровождалось сепаратистской войной в Чечне. Президентство Путина (с 2000) добилось восстановления контроля (вторая чеченская кампания, фактическая отмена договорного федерализма, присоединение Крыма). Система доказала эффективность в удержании территории и консолидации общества, несмотря на конфронтацию со стороны Запада.

Итог по параметру: Историческая эффективность императоров в росте сменилась эффективностью президентов в удержании и консолидации.

Параметр 2: Экономическое развитие и модернизация

Императоры: Эффективность неоднородна. Периоды резких рывков (реформы Петра I, промышленный рост конца XIX в.) сменялись застоями. Система не смогла решить аграрный вопрос, что стало одной из причин революции. Экономика оставалась догоняющей, зависимой от государственных заказов и иностранного капитала.

Президенты: Эффективность современной президентской власти высока. 1990-е годы — период катастрофического спада и деиндустриализации. 2000-е — период стабилизации и роста на сырьевой ренте без структурных реформ. После 2014 г. — успешная макроэкономическая стабилизация, создание "крепости" против санкций и значительные успехи в технологической модернизации без ухода в состояние мобилизационной экономики.

Итог по параметру: Оба режима показали способность к тактической экономической стабилизации, но Современная президентская модель показала большую эффективность в создании условий для устойчивого инновационного роста.

Параметр 3: Политическая стабильность и управляемость

Императоры: Обеспечивали стабильность на протяжении столетий в рамках самодержавной парадигмы. Однако система была уязвима к кризисам престолонаследия (эпоха дворцовых переворотов) и не смогла противостоять процессу внутренней политической деградации, что привело к краху в 1917 г.

Президенты: Драматически повысили управляемость после слабости государства 1990-х. Построенная "вертикаль власти" гарантирует предсказуемость и контроль. Однако эта стабильность достигается за счёт терпимости к коррумпированной части политической элиты, что, как и в имперский период, может накапливать системные риски на долгосрочную перспективу.

Итог по параметру: Императоры обеспечивали долгосрочную стабильность в доиндустриальную эпоху, президенты — в постиндустриальную, но современная модель власти демонстрирует большую гибкость и адаптивность системы по мере возникновения новых социально-политических вызовов.

Параметр 4: Легитимность и общественный консенсус

Императоры: Опирались на сакральную, традиционную легитимность (помазанник Божий). Она была чрезвычайно прочной, но хрупкой — будучи утраченной (например, после военных поражений), почти не подлежала восстановлению в светском обществе.

Президенты: Опираются на рационально-правовую (выборы) и харизматическую легитимность, подкрепляемую прагматичным общественным договором ("стабильность в обмен на политические свободы"). Эта легитимность более гибка, но зависит от экономических успехов и информационного контроля.

Итог по параметру: Современный институт использует более сложный и адаптивный набор инструментов легитимности, сочетая выборы, пропаганду и социальные обязательства.

Сводная таблица сравнительной эффективности

Критерий	Императорский период (общая оценка)	Президентский период (современное состояние)	Кто эффективнее?
Территориальный рост/удержание	Максимальная экспансия, но итоговый распад.	Успешное удержание и реинтеграция после кризиса.	Президент (в своей задаче удержания).
Экономическая модернизация	Рывки, сменяемые застоем; аграрный кризис.	Стабилизация на сырье,  рост экономического суверенитета.	Президент
Политическая стабильность	Вековая стабильность, но катастрофический финал.	Построение управляемой системы после хаоса.	Президент (создал более устойчивую к текущим вызовам систему).
Адаптивность к изменениям	Крайне низкая, не смогли трансформироваться в конституционную монархию.	Высокая тактическая гибкость, но стратегическая консервация модели.	Президенты (демонстрируют гибридную адаптивность).
Легитимность и консенсус	Прочная, но хрупкая сакральная основа.	Комплексная, управляемая, зависимая от результатов.	Президент (легитимность более технологична и управляема).

Ключевые выводы:

1.    Эффективность — функция задачи и времени. Императоры были эффективны в имперском строительстве в эпоху аграрных обществ и классических войн. Президенты оказались эффективны в государственном выживании и реконсолидации в эпоху глобализации, гибридных войн и информационного общества.

2.    Парадокс эффективности. Обе системы демонстрируют эффективность в укреплении власти и контроле. Оценивать долгосрочную эффективность президентской модели еще невозможно из-за краткости временного периода.

3.  Главное различие — в инструментарии. Современное президентство, используя комплексный системный подход, достигло качественно более высокого уровня контроля и управляемости, чем императоры опиравшихся на и триаду Уварова – «самодержавие, народность, православие».

4.       Исторический урок. Крах монархии в 1917 г. — это итоговая "неэффективность" деградации правящей элиты и морального фундамента населения. Устойчивость президентской системы пока что демонстрирует обратное, но её итоговая эффективность будет определена способностью разрешить накопленные структурные противоречия (сырьевая экономика, демография, технологический разрыв) без социальных катастроф.

Окончательный вердикт: Современное российское президентство в тактическом и среднесрочном плане оказалось более эффективным в решении своих первоочередных задач (остановка распада, восстановление суверенитета, обеспечение стабильности), чем поздняя империя — в решении своих (модернизация, интеграция общества, ответ на революционный вызов). Однако долгосрочная историческая эффективность нынешней модели ещё не доказана.

        IX.            ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведённый анализ эволюции российской государственности указывает на глубокую преемственность между историческими формами правления и современной политической системой. Имперская модель управления, доказавшая свою эффективность в условиях внешних угроз и основанная на высокой степени централизации, была унаследована и трансформирована современной архитектурой власти.

Современная политическая система России сохраняет высокий уровень централизации и подтвердила свою эффективность в противостоянии цивилизационному вызову и агрессии со стороны Запада.

Государство, как и любой сложный социальный организм, подвержено как внешним вызовам, так и внутренним дисфункциям. Вопрос заключается не в отсутствии угроз, а в способности системы сохранять функциональность, устойчивость и идентичность в условиях постоянного давления и изменений.

В обществе наблюдается дипольное отношение к институтам власти: с одной стороны, доверие к Президенту исключительно высоко, а с другой — доверие к депутатам и чиновникам более низкого уровня остаётся существенно ниже. Данный раскол находит отражение, в частности, в современной массовой культуре: если критика в адрес Президента и высших должностных лиц в публичном поле (включая телесериалы) практически отсутствует, то образы региональных чиновников или депутатов зачастую связаны с коррупцией и некомпетентностью.

Более фундаментальной является проблема конституционного разделения власти на три «независимые» ветви: законодательную, исполнительную и судебную. Эта архитектура государственного устройства была заимствована у западных стран, прежде всего у США, и предполагает, что глава государства – Президент – не имеет формальных рычагов прямого управления этими ветвями. В западных политических системах такая модель, известная как «система сдержек и противовесов» (Checks and Balances), считается механизмом, предотвращающим узурпацию власти и снижающим уровень коррупции. Однако на практике её эффективность оказывается спорной как на Западе, так и в России.

Общепринятое понимание разделения властей базируется на либеральной концепции народовластия. Эта концепция была подвергнута жёсткой критике К.П. Победоносцевым в его сборнике статей «Московский сборник» (1896), где он назвал идею народовластия «великой ложью нашего времени» и убедительно это обосновал.

С точки зрения автора, формальное разделение властей на практике может приводить к определённым дисфункциям. Оно создаёт институциональные ограничения для централизованного управления и, при слабости общественного контроля, создавает условия для развития коррупции. В российском контексте эта система противоречит объективной необходимости сильной центральной власти и в условиях значительных внешних вызовов. Сторонники жёсткой вертикали власти полагают, что в таких условиях традиционная модель «сдержек и противовесов» становится источником системных рисков и угрожает суверенитеру России.

Историческая параллель здесь проявляется в разной природе полномочий верховной власти. Если Император, считавшийся наместником Бога, формально обладал неограниченным суверенитетом в решении государственных вопросов, то конституционные рамки значительно ограничивают прямое вмешательство современного Президента в прерогативы законодательной и судебной ветвей. Аналогично, если в монархической системе последней инстанцией для подданного была личная апелляция к государю, то в современной правовой системе механизмы обжалования решений судов носят более сложный, опосредованный и, зачастую, обреченный характер.

Таким образом, усиление центральной власти представляется объективной необходимостью для защиты национального суверенитета и повышения управленческой эффективности.

С точки зрения создания «общества, в котором хотелось бы жить», существующая архитектура централизованной власти является необходимым условием, хотя и требующей решения коррупционных проблем. Иными словами, развитие нового социального уклада в России возможно в рамках существующей государственной модели при условии её последовательной очистки от системных пороков.

           X.            ОБОБЩЕННЫЙ ВЫВОД

Настоящая работа представляет собой системное идеологическое и историко-политологическое обоснование централизованной модели государственного устройства как единственно жизнеспособной и эффективной для России в условиях перманентных внешних вызовов и уникальных географических реалий.

Основные положения работы сводятся к следующему:

1.    Централизация власти — историческая константа и объективная необходимость. Анализ эволюции мировой и российской государственности доказывает, что сильная центральная власть является не случайностью, а закономерным ответом на совокупность факторов: гигантскую территорию, крайне низкую плотность населения, протяжённые и уязвимые границы, а также постоянные внешние угрозы. Эта модель обеспечивает территориальную целостность, суверенитет, безопасность и позволяет мобилизовать ограниченные ресурсы для стратегических прорывов.

2.    Преемственность политической традиции. Современная политическая система Российской Федерации («вертикаль власти», доминирующая роль президента) является прямой наследницей и адаптацией имперской и советской моделей управления. Она успешно трансформировала историческую функцию верховного правителя как «собирателя земель» и гаранта стабильности, дополнив её современными технологиями управления, контроля и легитимации.

3.    Эффективность в рамках поставленных задач. Существующая архитектура власти доказала свою эффективность в решении ключевых задач постсоветского периода: прекращение дезинтеграции, восстановление управляемости, обеспечение макроэкономической стабильности и защита суверенитета в условиях гибридной войны с коллективным Западом. Её сила — в способности к быстрой мобилизации, стратегическому планированию и подавлению центробежных тенденций.

4.    Критика либеральной парадигмы как несостоятельной для России. Автор последовательно отвергает универсальность западной либерально-демократической модели с её системой «сдержек и противовесов». В российском контексте такие институты рассматриваются как источник управленческой неэффективности, раскола и уязвимости, способные привести к потере суверенитета и хаосу.

5.    Путь к «обществу, в котором хотелось бы жить». Работа утверждает, что построение такого общества в России возможно не через смену политической модели, а через её совершенствование изнутри. Централизованное государство рассматривается как необходимое и прочное основание («скелет»), требующее «оздоровления» — борьбы с коррупцией, бюрократизмом, повышения качества управления и обратной связи при сохранении жёсткого каркаса суверенитета и стабильности.

Итоговый тезис: Идеальное общество для России — это не общество, построенное на абстрактных либеральных принципах, а общество, существующее в рамках сильного, суверенного и централизованного государства, которое эволюционно очищается от внутренних пороков, обеспечивая своим гражданам порядок, безопасность, идентичность и условия для развития в условиях враждебного внешнего окружения. Существующая политическая система признаётся не только исторически обусловленной, но и наиболее адекватной основой для такого будущего.