Введение

3 октября 2025 года на YouTube была опубликована видеозапись выступления Андрея Безрукова — профессора МГИМО и эксперта в области стратегического прогнозирования — в рамках II-го Международного симпозиума «Создавая будущее». Лекция под названием «Стратегическое прогнозирование: от сигналов к решениям» была посвящена методам прогнозирования развития мировой экономики и анализу проблем США.

Данный анализ ставит своей целью критическое рассмотрение одного из ключевых тезисов, прозвучавших в выступлении: утверждения о том, что «богатство будущего технологического цикла» создается на индустриальном Юге Евразии. Важно подчеркнуть, что критика данного утверждения не подразумевает неуважения к автору, а направлена на проверку его методологической состоятельности и фактологической базы.

Анализ будет проводиться с осознанием определенной идеологической и методологической позиции, присущей самому А. Безрукову и заключающейся в рассмотрении международных процессов прежде всего через призму геополитической конкуренции и долгосрочного укрепления национальной мощи России.

Для достижения цели анализ структурирован следующим образом: сначала устанавливается теоретический базис (теория технологических циклов), затем тезис проверяется на соответствие этому базису, после чего рассматриваются альтернативные интерпретации и, наконец, проводится верификация утверждения объективными данными.

Лекция начинается с утверждения о завершении существующего технологического цикла и вступлении в новый. Причем определение феномена «технологический цикл» не приводится. Поскольку большинство людей не владеют информацией о технологических циклах то представляется целесообразным сделать краткий экскурс в этот феномен.

Видеозапись лекции доступна по ссылкам:

Лекция Андрея Безрукова. «Стратегическое прогнозирование: от сигналов к решениям»

https://youtu.be/xay2RRsH-d4?si=u4b8OD8DSFGSvN0c

Видео - Дипломат.Ру - https://www.diplomatru.ru/

Дзен- https://zen.yandex.ru/diplomatrutube

ВК - https://vk.com/diplomatru

Телеграм - https://t.me/s/borvag

Рутубе - https://rutube.ru/channel/24232558/

1.  Теоретическая часть

«Технологический цикл» (или «волна технологического развития») — это долгосрочный цикл экономического развития, движимый появлением, распространением, зрелостью и упадком одного или нескольких базовых технологических инноваций.

Проще говоря, это период времени (обычно 40-60 лет), в течение которого новая ключевая технология или набор технологий радикально меняют всю экономику, общество и образ жизни, после чего их потенциал роста исчерпывается и начинается подготовка к следующему циклу.

Технологические циклы характеризуются следующими ключевыми характеристиками:

Долгосрочность: Циклы длятся несколько десятилетий (в отличие от коротких бизнес-циклов).

Всеобъемлющее воздействие. Технология-локомотив не просто создает новую отрасль, а пронизывает и трансформирует все существующие отрасли (сельское хозяйство, промышленность, транспорт, коммуникации и т.д.).

«Созидательное разрушение». Новый цикл не просто добавляется к старому, а разрушает устаревшие отрасли, компании и профессии, создавая на их месте новые. Этот термин ввел экономист Йозеф Шумпетер.

1.1.       Классическая теория: Циклы Кондратьева (Кондратьевские волны)

Наиболее известная модель технологических циклов была предложена русским экономистом Николаем Кондратьевым в 1920-х годах. Согласно его теории, можно выделить следующие исторические волны (существуют различные вариации их датировки):

 

 

Таблица 1:

Волна	Период (примерно)	Технологическое ядро («Двигатель цикла»)
I	1780–1840 гг.	Паровая машина, текстиль, железо
II	1840–1890 гг.	Сталь, железные дороги, пароход
III	1890–1940 гг.	Электричество, химия, двигатель внутреннего сгорания
IV	1940–1980 гг.	Автомобилестроение, электроника, нефтехимия, массовое производство
V	1980–2020 гг.	Цифровые технологии, интернет, персональные компьютеры, мобильная связь
VI	~2020–... (формируется)	Искусственный интеллект, био- и нанотехнологии, возобновляемая энергетика, квантовые вычисления, интернет вещей (IoT)

1.3. Фазы технологического цикла

Каждый цикл обычно делится на четыре фазы:

Зарождение (Внедрение): Появление прорывной технологии. Экономическая отдача еще мала, высоки риски, идут крупные инвестиции в НИОКР.

Рост (Экспансия): Технология начинает массово внедряться, появляются новые рынки, формируются стандарты. Экономика переживает бум, растет производительность.

Зрелость (Насыщение): Рынки насыщаются, технология становится повсеместной и обыденной. Темпы роста замедляются, конкуренция обостряется, прибыль падает.

Спад (Упадок): Потенциал технологии исчерпан, она становится «устаревшей». Инвестиции в нее прекращаются, начинаются экономические кризисы, которые подталкивают к поиску новых решений и знаменуют начало следующего цикла.

Почему это явление важно понимать?

Для стратегического планирования: Компании и государства, способные определить текущую фазу цикла и «поймать» следующую волну, получают колоссальное конкурентное преимущество.

Для инвестиций: Понимание циклов помогает инвесторам вкладывать средства в перспективные сектора на ранних стадиях и вовремя уходить из стагнирующих.

Для карьеры: Осознание того, какие отрасли будут развиваться, а какие — исчезать, помогает человеку выбирать востребованные профессии будущего.

Феномен «технологического цикла» — это модель, объясняющая долгосрочные ритмы технологического и экономического развития, в основе которых лежит жизненный цикл базовых инноваций, меняющих мир.

Представленное заключение является синтезом классической экономической теории (Кондратьев, Шумпетер) и её современного развития (Перес и другие), применяемым для анализа наблюдаемых технологических тенденций.

Теория Кондратьева (или теория «длинных волн») является адекватным и ценным инструментом для анализа технологических и экономических циклов по нескольким ключевым причинам, которые можно сгруппировать по критериям научной обоснованности.

1.4. Эмпирическая обоснованность и предсказательная сила

Кондратьев не создавал теорию из головы — он выявил закономерность, анализируя огромные массивы статистических данных по Англии, Франции и США за 100-150 лет (цены, процентные ставки, заработная плата, объемы производства).

Проверяемость: Последовавшие за ним исследователи неоднократно проверяли его выводы на данных по другим странам и более поздним периодам. Волны были обнаружены и там.

Подтверждение временем: С момента публикации его работы (1920-е гг.) мир прошел как минимум еще две полных волны (IV и V), что эмпирически подтверждает существование долгосрочных циклов.

1.5. Системное объяснение, а не просто описание

Теория предлагает не просто график с волнами, а причинно-следственную модель.

Ключевой драйвер — кластеры базовых инноваций: Йозеф Шумпетер, развивая идеи Кондратьева, дал им мощное объяснение. Волны вызваны не случайностью, а пакетами (кластерами) фундаментальных технологий, которые:

Создают новые отрасли (железные дороги, автомобилестроение, IT-сектор).

Кардинально повышают производительность во всех существующих отраслях (электрификация, компьютеризация).

Требуют масштабных инвестиций в обновление инфраструктуры (физической, финансовой, институциональной).

1.6.  Объяснение феномена «созидательного разрушения»

Теория Кондратьева-Шумпетера прекрасно объясняет, почему экономические кризисы — это не просто сбои, а неотъемлемая часть экономического развития.

Фаза спада — это не конец, а процесс «очищения», когда устаревшие технологии и компании, принадлежащие старому укладу, становятся неэффективными и уступают место новым.

Это позволяет аналитику отличать циклические кризисы (в рамках одной волны) от структурных кризисов, знаменующих смену самих технологических парадигм.

1.7. Интеграция с современными теориями (Карлота Перес)

Работа Карлоты Перес «Технологические революции и финансовый капитал» (2002) стала современным продолжением теории, сделав ее еще более практичной.

Детализировала фазовую структуру цикла, объяснив механизм перехода от «периода внедрения» к «периоду развертывания» через «поворотную точку» (фазу кризиса и регулятивных изменений).

Показала роль финансового капитала: как он сначала финансирует инновации, создавая пузыри, а затем как происходит его переход к финансированию реальной экономики новой парадигмы.

1.8. Практическая применимость для анализа и прогноза

Именно эта теория позволяет перейти от сиюминутного анализа к стратегическому мышлению.

Для государства: Позволяет идентифицировать текущую фазу цикла и проводить промышленную и научно-техническую политику, направленную на захват следующей волны.

Для бизнеса: Помогает компаниям принимать стратегические решения — куда инвестировать в R&D, когда выходить на новые рынки, когда диверсифицироваться из устаревающих отраслей.

Для инвестора: Дает framework для определения «технологий будущего» на ранней стадии и избегания вложений в «закатывающиеся» отрасли.

1.8.        Критика и ограничения (почему теорию не все принимают)

Было бы необъективно не указать, почему теория Кондратьева остается предметом дискуссий:

Детерминизм: Критики утверждают, что теория выглядит слишком механистической и предопределенной, не оставляя места для случайных событий, политических решений или культурных факторов.

Неточность датировок: Датировки начала и конца волн разнятся у разных исследователей, что дает почву для обвинений в подгонке данных.

Слишком общая: Теория описывает глобальные тренды, но плохо предсказывает успех или провал конкретной компании или технологии в конкретной стране.

Возвращаясь к анализу, теория Кондратьева является адекватным инструментом, потому что:

Задает системный язык: Появляется возможность обсуждать тезис Безрукова не на уровне мнений («согласен/не согласен»), а на уровне проверяемых критериев: соответствует ли описанное им «богатство» характеристикам технологического ядра VI волны?

Отделяет промышленный рост от технологического лидерства: Теория четко разграничивает экстенсивный рост в старом укладе и создание принципиально новых возможностей в новом.

Обеспечивает исторический контекст: Теория показывает, что переход между циклами — это историческая закономерность, а не уникальное явление наших дней, и позволяет проводить аналогии (например, роль Британии в эпоху пара vs. роль США в эпоху цифровых технологий).

Таким образом, используя теорию Кондратьева, не просто «применяетcя какая-то теория», а опора на мощную аналитическую платформу, проверенную временем и дополненную поколениями ученых, что позволяет перевести спор о будущем из области идеологии и интуиции в область структурного экономического анализа.

2.  Прогнозируемые контуры VI технологического уклада

Формирование VI технологического уклада, находящееся на начальной стадии, остается предметом активных дискуссий среди футурологов, экономистов и технологических аналитиков, что обусловливает высокую вероятность ошибочных прогнозов. Важно также учитывать, что все участники этих дискуссий находятся под влиянием доминирующих идеологических и экономических парадигм, что неизбежно привносит элемент субъективности в их позиции.Текущие тренды позволяют выделить следующие 

Предполагаемые ключевые характеристики:

2.1. Технологическое ядро (Базовые инновации)

Искусственный интеллект (ИИ) нового поколения: Не просто алгоритмы, а автономные, самообучающиеся системы, способные к генеративному творчеству и сложному стратегическому планированию. AI станет "мозгом" для всех других технологий.

Синтез биологического, цифрового и физического миров:

Биотехнологии и генная инженерия (CRISPR, синтетическая биология): Персонализированная медицина, редактирование генома, создание новых биоматериалов и даже синтетических организмов.

Нейротехнологии и интерфейсы "мозг-компьютер": Прямое взаимодействие мозга с цифровыми устройствами, усиление когнитивных способностей, лечение неврологических заболеваний.

Квантовые вычисления: Решение задач, непосильных для классических компьютеров (моделирование молекул для создания новых лекарств, взлом современной криптографии, оптимизация глобальных логистических систем).

Энергетический переход и "зеленая" повестка:

Водородная энергетика, термоядерный синтез, солнечная и ветровая энергия нового поколения.

Технологии улавливания и хранения углерода (CCS).

Промышленность 4.0+/"Умная" среда:

Интернет вещей (IoT) в масштабах всей планеты: Миллиарды подключенных устройств, создающих "цифровой двойник" реального мира.

Робототехника и автономные системы: Полностью автономный транспорт, дроны, роботы-компаньоны и рабочие на производствах.

Аддитивное производство (3D-печать) на уровне промышленности: Печать всего — от деталей самолетов до человеческих органов.

2.2. Экономические и социальные характеристики

Экономика замкнутого цикла: Отход от линейной модели "произвел-использовал-выбросил" к безотходной экономике, где все материалы используются повторно.

Полная персонализация: Продукты, услуги, медицина и образование будут адаптироваться под конкретного человека на основе данных о его ДНК, поведении и предпочтениях.

Новая структура занятости:

Массовое вытеснение рутинного умственного и физического труда AI и роботами.

Рост спроса на "человеческие" навыки: креативность, критическое мышление, эмоциональный интеллект, управление сложными системами.

Возможное появление безусловного базового дохода как ответ на технологическую безработицу.

Кризис приватности и этики: Данные станут самым ценным активом. Возникнут острые споры о праве на приватность, автономии личности (в связи с нейроинтерфейсами) и этике решений, принимаемых ИИ.

3. Геополитические и экологические аспекты

Борьба за ресурсы для новых технологий: Не за нефть и газ, а за редкоземельные металлы, данные (как новый ресурс) и интеллектуальный капитал.

Новые экологические вызовы: Несмотря на "зеленые" технологии, добыча ресурсов для них и утилизация электроники создадут новые экологические проблемы.

Гонка технологических стандартов: Кто установит стандарты для ИИ, квантовых коммуникаций и биоданных, тот будет доминировать в новой экономике.

Таблица 2: Сводные характеристики предполагаемой VI волны

Аспект	Характеристики VI волны (2020-е – 2060-е гг.)
Технологическое ядро	ИИ, био- и нанотехнологии, квантовые вычисления, "зеленая" энергетика, нейротехнологии.
Ключевой ресурс	Данные и интеллект. Редкоземельные металлы, генетическая информация.
Производственный уклад	Полная автоматизация, аддитивное производство, распределенные "умные" фабрики.
Основной энергоисточник	Возобновляемая, водородная, а в перспективе — термоядерная энергия.
Социальный ландшафт	Усиление неравенства, трансформация понятия "работа", рост значения непрерывного образования (lifelong learning), этические дилеммы.
Геополитический ландшафт	Конкуренция за технологическое лидерство и установление стандартов.

3.    Критическая оценка концепции VI технологической волны

Следует понимать, что предлагаемые характеристики VI технологического уклада носят прогнозный и в значительной степени умозрительный характер. Реальная траектория его развития будет определяться множеством переменных, включая регуляторную политику, глобальные кризисы (такие как пандемии), непредсказуемые научные открытия, а также сложное взаимодействие материальных факторов и социокультурных изменений. Несмотря на это, общий вектор трансформации прослеживается достаточно четко: это переход от цифровизации (характерной для V волны) к повсеместной интеллектуализации и интеграции биологических систем в окружающую среду.

Таким образом, фундамент будущей экономики закладывается не на индустриальной, а на интеллектуальной основе. Следовательно, страны с развитым человеческим капиталом, мощной научной базой и ориентированные на исследования и разработки (R&D) получают ключевые конкурентные преимущества. Данный вывод является не столько предположением, сколько экстраполяцией текущих трендов, которые уже сегодня определяют контуры глобальной конкуренции.

Учитывая данный контекст, тезис А. Безрукова требует методологической проверки. Он утверждает:

«…И самое главное, что этот юг Евразии уже сейчас является самым индустриальным регионом мира. Там сейчас наблюдается рост в 5–10 процентов. Там создается богатства будущего технологического цикла. И за это богатство будет война. Не знаем, как она пройдёт, но посмотрим. Сейчас формируются крупные региональные так называемые техно-экономические блоки…»

Поскольку в основе VI технологического уклада лежит интеллектуальный потенциал, правомерность этого утверждения вызывает сомнения. Ключевая проблема заключается в терминологической неопределенности: что именно понимается под «богатством»? Если это интеллектуальные ресурсы, то тезис не подтверждается данными о распределении центров генерации знаний. Это ставит перед нами центральный вопрос анализа: является ли промышленный рост индикатором «богатства» будущего технологического цикла, либо же он отражает потенциал уходящей индустриальной парадигмы?

4.    Рассмотрение альтернативных интерпретаций

Следует учесть,  что эти выводы сделаны на основе одной теории Кондратьева-Шумпетера и, справедливости ради, необходимо рассмотреть альтернативные системы понятий, в которых тезис Безрукова может быть правдоподобен. Это позволяет провести более объемный анализ, выйти за рамки одной теории и понять его внутреннюю логику.

4.1. Геополитическая и ресурсная интерпретация («Богатство как материальная база»)

Ключевая идея: «Богатство будущего технологического цикла» — это не сами инновации (ИИ, биотех), а критически важные материальные ресурсы и производственные мощности, необходимые для его реализации.

В этой парадигме Безруков может быть прав:

Контроль над цепочками создания стоимости: Юг Евразии (в первую очередь Китай и Юго-Восточная Азия) является «мастерской мира». Даже если чип разработан в Кремниевой долине, его производство, сборка конечных устройств (от смартфонов до серверов для дата-центров) сосредоточено там. Без этой производственной базы сам технологический цикл забуксует.

Ресурсы для «зеленой» и цифровой трансформации: Речь идет о редкоземельных металлах (неодим, диспрозий), литии, кобальте, меди. Месторождения этих ресурсов и мощности по их переработке часто расположены в Азии, Африке, Латинской Америке. Китай, например, обладает доминирующими позициями в переработке редкоземелей. В этом контексте «война за богатство» — это классическая борьба за ресурсы, но уже не за нефть, а за ресурсы для высоких технологий.

Инфраструктурное богатство: «Пояс и путь» (Belt and Road Initiative) — это создание материальной инфраструктуры (порты, железные дороги, логистические хабы), которая станет «артериями» будущей мировой экономики, по которым будут течь эти самые ресурсы и товары.

Что это меняет в анализе? В этой системе координат Безруков говорит не о генерации идей, а о контроле над материальной основой технологической пирамиды. Он может считать, что тот, кто контролирует базу, будет диктовать условия тем, кто находится на вершине (разработчики ПО и алгоритмов).

4.2. Миросистемный анализ («Богатство как промышленный капитал»)

Ключевая идея: Использование теории Иммануила Валлерстайна. Мировая экономика делится на «ядро» (развитые страны, генерирующие капитал и технологии), «полупериферию» и «периферию» (поставщики сырья).

Сдвиг центра тяжести: Безруков может утверждать, что в результате V технологического цикла (глобализация) и текущей деглобализации происходит масштабный сдвиг промышленного капитала из «ядра» в «полупериферию» (ту самую Южную Евразию).

Новая конфигурация мира: Формирующиеся «техно-экономические блоки» — это попытка «ядра» (США, ЕС) заново привязать к себе промышленные цепочки, в то время как «полупериферия» (Китай, Вьетнам, Индия) обретает экономическую самостоятельность и становится новым конкурирующим центром силы. «Богатство» здесь — это именно промышленный потенциал, отвоеванный у старого «ядра».

Что это меняет в анализе? Предположительно, Безруков смотрит не на технологические циклы, а на циклы гегемонии в мировой системе. Он фиксирует не рождение нового технологического уклада, а смену глобального экономического лидера, где промышленная мощь остается ключевым аргументом.

4.3. Реалистическая школа в международных отношениях («Богатство как мощь»)

Ключевая идея: Главный двигатель истории — борьба за власть и влияние между государствами. Технологии — лишь одно из средств в этой борьбе.

Приоритет национальной мощи: С этой точки зрения, утверждения Безрукова — это не экономический прогноз, а заявление о намерениях и раскладе сил. Он говорит: «Регион X становится ключевым, и за контроль над ним будет борьба (война)». Эта борьба может принимать формы торговых войн, санкций, прокси-конфликтов и кибератак.

Технологии на службе геополитики: Развитие технологий (VI цикл) подчинено не логике экономического роста, а логике геополитического противостояния. Следовательно, «богатством» обладает не тот, у кого лучшие алгоритмы, а тот, кто может использовать технологии (включая промышленную базу для их массового производства) для усиления своей военной и политической мощи. Южная Евразия важна как плацдарм и ресурс в этой борьбе.

Что это меняет в анализе? В этой системе понятий Безруков не ошибается — он просто отвечает на другой вопрос. Его вопрос: «Как изменится расстановка сил?», а не «Какая технология будет двигать экономикой?». Его ответ: «Сила смещается в Южную Евразию, и это вызовет конфликт».

Таблица 3: Альтернативные интерпретации тезиса Безрукова

Интерпретация	Ключевое понятие «богатства»	Почему Безруков может быть прав	Вопрос к его тезису
Геополитическая / Ресурсная	Контроль над цепочками создания стоимости, редкие ресурсы, инфраструктура	Без материальной базы и ресурсов инновации останутся на уровне идеи.	Является ли промышленная мощь достаточным условием для лидерства в VI цикле, или это лишь необходимое условие, а решающее — интеллектуальный капитал?
Миросистемный анализ	Промышленный капитал и потенциал, смещающийся из «ядра» в «полупериферию».	Фиксирует объективный тренд деглобализации и перераспределения мировой промышленной мощи.	Не преувеличивает ли он устойчивость этого тренда перед лицом решоринга и автоматизации, которые могут вернуть производство обратно в «ядро»?
Политический реализм	Военно-политическая мощь, достигаемая через контроль над ключевыми регионами.	Адекватно описывает логику поведения великих держав в эпоху обострения конкуренции.	Не является ли его прогноз о «войне» самосбывающимся пророчеством, оправдывающим конфронтационную политику?

Анализ утверждения Безрукова приводит к выводу, что:

Его тезис правдоподобен в одних системах координат (геополитика, реализм) и слаб в других (теория технологических циклов, экономика знаний).

Главный конфликт интерпретаций кроется в определении термина «богатство». Является ли оно материальным или интеллектуальным? Является ли оно целью (как в реализме) или средством (как в теории инноваций)?

Сопоставление тезиса А. Безрукова о «юге Евразии» как центре создания «богатства будущего технологического цикла» с объективными данными об интеллектуальном капитале позволяет перевести дискуссию из области геополитических нарративов в плоскость проверяемых фактов.

Если под «богатством» понимать интеллектуальный потенциал — ключевой ресурс VI технологического уклада, — то данные свидетельствуют о следующем.

5. Верификация данными: Распределение интеллектуального капитала

5.1. Научные публикации (Фундаментальные исследования)

Это индикатор генерации новых знаний.

Данные: Согласно отчетам NSF, Scopus и Web of Science, безоговорочным лидером по количеству и, что важнее, по цитируемости (качеству) публикаций в областях VI техноуклада (ИИ, биотех, нанотех) являются:

Китай — абсолютный лидер по количеству статей, демонстрирует растущее качество.

США — лидер по числу высокоцитируемых статей и фундаментальным прорывам.

ЕС (в частности, Германия, Великобритания, Франция).

Другие страны Азии (Япония, Южная Корея, Сингапур, Индия — показывает взрывной рост).

Вывод: «Юг Евразии» здесь неоднороден. Китай — это мощнейший центр, полностью меняющий глобальную картину. Однако:

Индия лишь наращивает потенциал.

Страны ЮВА (Вьетнам, Индонезия, Таиланд) и Ближнего Востока имеют очень скромные показатели в фундаментальных исследованиях мирового уровня.

Россия, которую Безруков может включать в евразийский контекст, демонстрирует стагнацию или снижение доли в мировом объеме научных публикаций.

5.2. Патенты (Технологические инновации и их коммерциализация)

Это индикатор Applied R&D, готовности и способности превращать идеи в защищенные активы.

Данные: Отчеты Всемирной организации интеллектуальной собственности (WIPO).

Китай — мировой лидер по количеству подаваемых патентных заявок (более половины от общемирового объема). Однако сохраняются вопросы о доле патентов, имеющих реальную международную коммерческую ценность.

США, ЕС, Япония и Южная Корея — лидеры по числу международных патентов (по системе PCT), которые являются более точным индикатором глобальных амбиций и качества изобретения.

Патентная активность в сфере ИИ, квантовых вычислений и биотеха по-прежнему сконцентрирована вокруг США и Китая, с сильными позициями ЕС.

Вывод: Картина снова биполярна. Мир патентов — это мир США и Китая. Остальной «Юг Евразии» (за исключением Южной Кореи и в какой-то мере Индии) не является значимым игроком в создании патентного «богатства» высшего технологического эшелона.

5.3. Венчурные инвестиции (Финансирование инноваций и стартапов)

Это индикатор того, куда «умные деньги» вкладывают средства в ожидании прорывных технологий будущего.

Данные: Отчеты CB Insights, PitchBook, McKinsey.

США (в первую очередь Кремниевая долина) — безоговорочный лидер, получающий около 50% глобальных венчурных инвестиций.

Китай — второй гигант, хотя в последние годы доля снижается из-за внутреннего регуляторного давления.

ЕС (особенно Великобритания, Германия, Франция) — стабильный третий центр.

Индия и Юго-Восточная Азия (Сингапур, Индонезия) — это растущие, но все еще существенно меньшие по объему рынки. Их доля несопоставима с первыми тремя.

Вывод: География венчурного капитала, питающего технологические стартапы, крайне неравномерна. Она жестко сконцентрирована в Северной Америке и Восточной Азии (Китай). Остальная часть «Юга Евразии» находится на периферии этой финансовой экосистемы.

Таблица 4: Сводный анализ и ответ на тезис Безрукова

Критерий интеллектуального капитала	Основные мировые центры	Позиция «Юга Евразии» (без Китая)
Научные публикации	США, Китай, ЕС	Слабая, за исключением растущей Индии.
Патенты (качественные)	Китай, США, ЕС, Япония, Южная Корея	Слабая. Индия наращивает объем, но не качество.
Венчурные инвестиции	США, Китай, ЕС	Периферийная.

Тезис А. Безрукова не подтверждается данными о распределении интеллектуального капитала, если только не совершать подмену понятий:

Если сужать «Юг Евразии» до Китая, то тезис становится частично правдивым. Китай — это уже не «будущий», а нынешний технологический гигант, находящийся в жесткой конкуренции с США. Но Безруков говорит о регионе, что подразумевает более широкий контекст.

Если говорить о регионе в целом (Южная Азия, ЮВА, Ближний Восток), то он, за исключением Китая, не является глобальным центром создания интеллектуального богатства VI технологического цикла. Он является:

Важной производственной базой (что соответствует первой альтернативной интерпретации).

Рынком сбыта.

Источником талантов (многие ученые и инженеры из этих стран эмигрируют в те же США, ЕС или Китай).

Таким образом, утверждение Безрукова о том, что «богатство будущего технологического цикла» создается на Юге Евразии, является сильным преувеличением или основано на ином (геополитическом или ресурсном) определении «богатства», которое не совпадает с его общепринятым пониманием в экономике знаний.

Предлагаемый критический анализ правомерно ставит этот тезис под сомнение. Реальные данные показывают, что интеллектуальное ядро новой волны формируется в рамках трансатлантического и тихоокеанского партнерства (США-ЕС-Китай-Восточная Азия), а не в рамках некоего единого «евразийского» техно-экономического блока.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенный критический анализ позволяет сформулировать следующие ключевые выводы:

Методологическая основа: Для проверки тезиса А. Безрукова была применена устоявшаяся теория технологических циклов (Кондратьев, Шумпетер, Перес), что перевело дискуссию в плоскость проверяемых критериев.

Концептуальное противоречие: Ключевой тезис о создании «богатства будущего технологического цикла» на индустриальном Юге Евразии вступает в прямое противоречие с характеристиками VI техноуклада, ядро которого составляют интеллектуальные технологии, данные и капитал, а не промышленные мощности.

Терминологическая неопределенность: Анализ выявил фундаментальную проблему — двусмысленность термина «богатство». Его можно интерпретировать как интеллектуальный потенциал (что не подтверждается данными о науке, патентах и инвестициях) или как материальную базу (что делает тезис правдоподобным, но в рамках геополитической, а не технологически-циклической парадигмы).

Смена парадигмы: Критика на основе теории технологических циклов подчеркивает исторический переход от индустриальной экономики (V цикл) к экономике, основанной на знаниях (VI цикл), что делает индустриальные показатели нерелевантными для прогнозирования будущего.

Итоговый вердикт: Утверждение А. Безрукова является либо сильным преувеличением, либо основано на подмене понятий, что делает его методологически уязвимым для целей стратегического прогнозирования.

Прогнозирование и будущее

Данный раздел посвящен ключевой проблеме, затронутой в лекции, — роли прогнозирования в условиях смены социально-экономической парадигмы. А. Безруков утверждает:

«Нам необходимо построить собственную социально-экономическую модель, способную обеспечить нам быстрое инновационное развитие. Ведь модель, существовавшая 30 лет, на данный момент уже не подходит для этой гонки. Нам придётся её перестраивать.»

И далее акцентирует:

«И, конечно, это предъявляет к нам лично и к нашим государственным структурам огромные требования. В этот период, когда всё меняется, когда всё неизвестно, когда требуется высокая степень адаптивности, нам необходимо быть адаптивными как с точки зрения наших структур, так и с точки зрения каждого из нас. Именно поэтому мы говорим о прогнозах.»

Определение и сущность прогнозирования

Прогнозирование — это научно обоснованная деятельность по определению вероятного будущего состояния объектов, процессов или явлений на основе анализа тенденций, закономерностей и влияющих факторов.

К его ключевым аспектам относятся:

Аналитическая основа: опора на исторические данные, текущие тренды и экспертные оценки для построения вероятностных моделей.

Учет неопределенности: в отличие от планирования, признание множественности сценариев и оценка вероятности их реализации.

Временные горизонты: краткосрочный (до 1 года), среднесрочный (1–5 лет), долгосрочный (5–15 лет) и дальнесрочный (свыше 15 лет).

Арсенал методов: статистическое моделирование, экспертные опросы (метод Дельфи), анализ временных рядов, сценарное планирование, тренд-вотчинг (отслеживание слабых сигналов).

Важно различать прогнозирование со смежными понятиями:

Планирование — постановка конкретных целей и действий.

Предсказание — часто предполагает фатализм или детерминизм.

Проектирование будущего — активное формирование желаемого результата.

Прогнозирование критически важно для государственной политики, корпоративной стратегии, научно-технологического развития и управления рисками.

В контексте нашего анализа прогнозирование технологических укладов требует особой осторожности, поскольку совмещает экстраполяцию существующих трендов с учетом возможных дизруптивных инноваций, способных изменить саму парадигму развития. Это объясняет, почему прогнозы, касающиеся VI технологического уклада, являются столь сложными и дискуссионными.

Взаимосвязь модели будущего и эффективности прогнозирования

Эффективность прогнозирования в отсутствие реализуемой модели будущего серьезно ограничена, но не сведена к нулю. Это аналогично попытке предсказать погоду в незнакомой местности без карты: можно экстраполировать текущие ветра, но невозможно знать, что ожидает за горным хребтом.Давайте разберем это подробнее, используя аналогию и конкретные критерии.

Аналогия: Проектирование корабля и метеопрогноз

Реализуемая модель будущего — это проект корабля. Он определяет цель (пункт назначения), конструкцию (тип общества и экономики), двигатель (фундаментальные принципы) и мореходные качества.

Прогнозирование — это метеорологический прогноз. Он анализирует течения, ветра, штормы и айсберги на пути следования.

Без проекта корабля:
Можно быть блестящим метеорологом и точно предсказать ураган через 10 дней. Однако это знание теряет практический смысл, если неизвестно, имеется ли у нас корабль, куда он держит путь и способен ли он пережить бурю. Точный прогноз не отвечает на ключевые вопросы: «Что нам с этой информацией делать?» и «Куда нам плыть?».

Таблица 5: Как меняется эффективность прогнозирования без модели будущего?

Аспект эффективности	С Реализуемой Моделью	Без Реализуемой Модели
Цель	Проверка гипотез и рисков для конкретной цели. Ответ на вопрос: «Насколько вероятно, что мы достигнем точки Б?»	Фиксация трендов и угроз в пустоту. Ответ на вопрос: «Что вероятно произойдет?» без ответа «И что?»
Фокус	Опережающее управление. Создание условий для реализации модели.	Реактивное управление. Реакция на наиболее вероятные угрозы и возможности.
Ценность результата	Стратегическая. Позволяет корректировать курс и принимать обоснованные решения.	Тактическая/Информационная. Позволяет готовиться к вероятным событиям, но не дает понимания конечной цели.
Риск	Стратегические ошибки (неверно выбрана модель).	Беспредметность и цинизм. Прогнозы становятся либо абстрактными умствованиями, либо оправданием пассивности («все равно будущее непредсказуемо»).

 

Случаи сохранения эффективности прогнозирования без модели

Прогнозирование сохраняет ценность даже в отсутствие модели будущего в следующих аспектах:

Предсказание коллапса. Можно с высокой долей уверенности прогнозировать, что существующая система неустойчива и движется к кризису, даже не зная, что придет ей на смену. Например, прогноз экологической катастрофы или долгового кризиса.

Выявление «неизбежных» трендов. Демографические сдвиги, исчерпание ресурсов, развитие базовых технологий (например, рост вычислительной мощности) прогнозируемы на определенном горизонте.

Определения зон неопределенности.  Прогнозирование позволяет обозначить «слепые зоны» и критические точки бифуркации, где будущее может разветвиться. Эта информация ценна сама по себе, даже без понимания того, какая ветвь реализуется.

Сценарное планирование. Вместо одного прогноза строятся несколько альтернативных сценариев («будущее А», «будущее Б», «будущее В»). Это позволяет системе оставаться гибкой и готовой к разным вариантам развития событий, даже без единой конечной цели.

Вывод

Без реализуемой модели будущего прогнозирование теряет свой стратегический смысл, но сохраняет тактическую и диагностическую ценность:

Из инструмента достижения цели в инструмент выживания и адаптации.

Оно может блестяще ответить на вопрос «чего ждать?», но не способно ответить на вопросы «к чему стремиться?» и «что делать?».

Таким образом, тезис о необходимости модели общества, в котором хотелось бы жить, подтверждается. Прогнозирование без такой модели — это попытка построить маршрут, не зная конечного пункта. Оно может помочь избежать отдельных препятствий на пути, но не приведет к желаемому месту назначения.

Критическое замечание

К сожалению, А. Безруков, уделив значительное время в своем докладе необходимости прогнозирования, не конкретизировал цели трансформации общественно-политического устройства России. Это вызвало закономерный вопрос из аудитории от Алексея Орлова, члена Научного общества космистов, который, в частности, отметил:

«Мы пришли к выводу, что, если вы согласны с тем, что будущее невозможно предсказать, его можно только спроектировать. ...Как вы на это смотрите?»

В ответ прозвучало:

«Это важный вопрос. ... у нас есть желаемое будущее, то есть наш нормативный прогноз и план. Это наш, так сказать, набор целей, к которым мы стремимся. ... последние 30 лет вопрос стратегических целей и предположений всегда оставался на втором плане.»

Однако ни в данном ответе, ни ранее в докладе цель преобразований — то есть модель общества будущего — не была сформулирована. Основываясь на проведенном анализе процесса прогнозирования, становится очевидной невозможность полноценного стратегического прогнозирования при отсутствии такого целевого образа, что представляется существенным методологическим упущением.

Цивилизационный контекст прогнозирования

Следует отметить, что интерпретация современных геополитических процессов исключительно как следствия смены технологических циклов представляется упрощенной. По мнению автора, в настоящее время происходят фундаментальные цивилизационные изменения, где технологический переход является важным, но не определяющим фактором.

Происходящие трансформации носят цивилизационный масштаб, однако их нельзя охарактеризовать как бифуркацию — разделение путей развития. Более точным определением является цивилизационная деколонизация, особенно в отношении России.

Россия еще до революции сформировалась как самостоятельная динамичная цивилизация с уникальными характеристиками, отличаясь от западной цивилизации более выраженной духовной компонентой. Несмотря на попытки демонтажа, начавшиеся после смерти Сталина и завершившиеся временной колонизацией со стороны Запада, в настоящее время наблюдается процесс восстановления самоидентификации российской цивилизации и борьба за полный суверенитет.

Таким образом, качественное стратегическое прогнозирование без учета цивилизационных процессов представляется нереалистичным.

Необходимо также принимать во внимание вероятность того, что А. Безруков в своей лекции изложил видение проблем стратегического прогнозирования не только свое, но и других экспертов. Вероятность того, что эти люди могут участвовать в выработке стратегически важных решений, высока. В этих условиях недостаточное понимание сути проблем прогнозирования и отсутствие четко сформулированной модели создает риск принятия неадекватных решений стратегического уровня.

Видение будущего А. Безрукова

Вопрос из аудитории: «...Поделитесь своим видением будущего России в 2100 году».

Ответ А. Безрукова:
«Мы будем выглядеть по-другому. Мы будем немного потемнее. Не забывайте про Африку. И я думаю, границы будут весьма условными. Думаю, к тому времени, в 50–60-е годы, произойдёт новая глобализация. Победа в этой технологической гонке будет не обязательно принадлежать одной стране или какому-то конгломерату стран…
…Впервые в истории человечества действительно встаёт вопрос: будет ли у нас какая-то история или нет? И для того, чтобы она была, нам нужно осознать себя как единый вид.
…Человек как вид, как и медведи, львы, бабочки и так далее. Человечество как вид, который просто живёт на этой планете и, как динозавры, может умереть. И пока мы не осознаем себя как единый вид на нашей маленькой планете, мы будем вести себя так или иначе, разрушая эту планету…
…Должен сразу сказать: то, что вы сказали о национальном государстве, — это чисто западная конструкция. В остальном мире очень редко можно встретить государственное образование и гражданство, соответствующие этим границам…»

Критический анализ

На основании приведенных высказываний можно сделать вывод, что А. Безруков придерживается либеральных взглядов и, по-видимому, не считает утрату национальной идентичности негативным явлением.

Утверждение о том, что национальное государство является «чисто западной конструкцией», представляется спорным. Древний Египет существовал как государство за несколько тысячелетий до нашей эры, что ставит под сомнение исключительно «западный» характер этого института.

Формирование наций определяется множеством факторов, среди которых важнейшую роль играют культурный код и общность мировоззрения. Этот процесс занимает сотни, если не тысячи лет. Некоторые исследователи обозначают данный феномен термином «церебральный сортинг», подразумевая глубокие нейрофизиологические основы формирования культурной идентичности.

Идентичность россиян существенно отличается от идентичности англосаксонского мира и других западных наций. Идентичность китайцев также уникальна и отличается от всех прочих. При этом этническая принадлежность не тождественна гражданской нации. Разные этнические группы могут образовывать единую нацию именно как результат общего мировоззрения, и такая нация закономерно стремится защитить себя от ассимиляции, что и приводит к образованию государства.

Различие мировоззренческих систем и ценностных ориентаций делает слияние различных наций в единую «мировую нацию» не только невозможным, но и потенциально разрушительным для культурного многообразия человечества.

Учитывая, что западное мировоззрение, в качестве приоритета, ставит материальное благополучие и индивидуальное потребление при относительном снижении роли духовных ценностей, оно обладает определенным экспансионистским потенциалом. Русское же мировоззрение традиционно сохраняет более выраженную духовную компоненту. В случае культурной конвергенции существует реальная опасность эррозии духовных основ российской цивилизации, что может привести к утрате ее уникальной идентичности.

Оптимизм Безрукова в отношении Запада

Не только в этой лекции, но и во многих других публичных выступлениях А. Безруков выражает оптимизм в отношении США. В частности, в данной лекции прозвучало утверждение:

«...появились те системы, которые существуют, и Бреттон-Вудс, и ЦРУ, и всё остальное, что сейчас доживает свой век. Будет и третья реформа. Соединённые Штаты через 15 лет, с новой элитой, снова будут нормальной страной, преодолеют эти проблемы, пойдут дальше, станут одним из центров силы, ничего плохого с ними не случится. Они оптимистичны, решают проблемы, когда это необходимо, и т. д. Но в данный момент у них вопрос о том, что они больше не самая главная страна в мире. Есть другие страны, которые выросли. Им надо менять менталитет, который очень плохо меняется, потому что есть 200 лет ежедневных побед, доминирования и так далее...»

По мнению автора, в данном утверждении Безрукова имеет место инверсия причинно-следственной связи. То, что США «больше не самая главная страна в мире», является следствием, а не причиной текущих проблем.

В действительности, утрата США статуса мирового гегемона становится следствием системного кризиса американской и в целом западной цивилизации. То, что «Трамп, придя к власти, объявил о программе развития искусственного интеллекта стоимостью в полтриллиона долларов», а также намерение глобального распространения этих разработок, еще не гарантирует успешной реализации данных планов.

Вся политико-экономическая система США ориентирована на извлечение прибыли как абсолютный приоритет. Характерным примером служит процесс создания истребителя F-35, на который было затрачено более триллиона долларов. Несмотря на колоссальные инвестиции, самолет имеет многочисленные недоработки. Внешне это может восприниматься как просчеты проектировщиков, однако фактически представляет собой запланированный процесс непрерывной генерации прибыли за счет последующего устранения недостатков и технического обслуживания.

Таким образом, в современных США ключевой вопрос заключается не в создании продукта и получении прибыли от его продажи потребителю, а в самой генерации прибыли как самоцели. Продукт же служит в первую очередь формальным обоснованием бюджетных ассигнований.

В связи с этим утверждение о способности США системно решать возникающие проблемы представляется чрезмерно оптимистичным.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенный комплексный анализ лекции А. Безрукова «Стратегическое прогнозирование: от сигналов к решениям» позволяет сформулировать системные выводы, выходящие за рамки критики отдельного тезиса.

1. Методологическая уязвимость ключевого тезиса
Основное утверждение о создании «богатства будущего технологического цикла» на индустриальном Юге Евразии демонстрирует терминологическую и методологическую несостоятельность. В рамках теории технологических циклов данный тезис:

Вступает в прямое противоречие с природой VI технологического уклада, где ключевыми ресурсами являются интеллектуальный капитал, данные и компетенции, а не промышленные мощности.

Не подтверждается объективными данными о распределении центров генерации знаний (научные публикации, патенты, венчурные инвестиции).

Обретает правдоподобие лишь при альтернативных интерпретациях (геополитической, миросистемной), что свидетельствует о смешении аналитических парадигм.

2. Проблема целеполагания в стратегическом прогнозировании
Анализ выявил фундаментальное противоречие: при декларировании необходимости построения новой социально-экономической модели, конкретная цель преобразований - модель общества будущего - отсутствует. Это создает методологический вакуум, в котором:

Прогнозирование теряет стратегический смысл, превращаясь из инструмента достижения цели в инструмент адаптации.

Отсутствуют критерии для оценки альтернативных путей развития.

Сохраняется лишь тактическая ценность прогнозов для реагирования на текущие вызовы.

3. Цивилизационный контекст как недостающее звено
Представленный анализ показывает, что интерпретация современных процессов исключительно через технологические циклы является редукционистской. Текущие трансформации носят цивилизационный характер, где:

Технологические изменения являются важным, но не определяющим фактором.

Ключевым процессом выступает цивилизационная деколонизация и восстановление культурно-мировоззренческой идентичности.

Игнорирование цивилизационного контекста делает стратегическое прогнозирование нереалистичным.

4. Критический оптимизм в отношении Запада
Выявлена системная ошибка в оценке перспектив США, где следствие (утрата гегемонии) трактуется как причина. Анализ политико-экономической модели США показывает, что:

Системная ориентация на генерацию прибыли как самоцель ограничивает способность к структурным реформам.

Оптимистичные прогнозы о «возрождении» не учитывают глубину системного кризиса западной цивилизации.

Итоговый вывод: 

Представленная в лекции концепция стратегического прогнозирования требует существенной методологической доработки. Эффективное прогнозирование невозможно без:

Четкой модели целевого состояния общества.

Учета цивилизационного контекста.

Последовательного применения теоретического аппарата.

Критической проверки оптимистичных допущений.

Только при выполнении этих условий прогнозирование может стать действительным инструментом проектирования будущего, а не просто экстраполяции текущих трендов. Особую значимость этот вывод приобретает в контексте потенциального влияния подобных концепций на выработку стратегически важных решений для России.