1. О Понимании.

Мыслитель, публицист и писатель В.В. Розанов, в 1886 году, когда ещё пребывал в скромной провинции, и в полной безвестности, в должности скромного учителя Брянской прогимназии, написал одну прелюбопытнейшую книгу, которая называется:

«О ПОНИМАНИИ. ОПЫТ ИССЛЕДОВАНИЯ ПРИРОДЫ, ГРАНИЦ И ВНУТРЕННЕГО СТРОЕНИЯ НАУКИ КАК ЦЕЛЬНОГО ЗНАНИЯ»,

буквально пару слов о самом труде:

это была его первая «взрослая» книга (если не считать ещё студенческих исторических монографий), и, как окажется впоследствии – первая и последняя как чисто философский трактат. Ну и вполне ожидаемо, её надменно, по большей части «особо-то и не заметили» всякие там маститые профессора философии, философствующая интеллигенция и пр. интеллигентский свадебный генералитет, в лучшем случае просто лениво-снисходительно поплевав на неё свысока (хотя, я полагаю, что всё же несколько нарочито и не без тайной злобной зависти, да-да), да и навесили (не без внутреннего, опять же, удовольствия) ярлык-якорь очередной эпигонской попытки мыслить и объяснять сущность вещей взобравшись на плечи гегельянскому титану.

Однако книга обрела свою судьбу и упрямо живет, опровергая прошлое надменное презрение официальной профессорской заносчивости, и вполне себе свежа, цепляюща, бритвенно-вызывающа, глубока и будоражит даже, по сей день пишутся на неё довольно нервические рецензии, монографии, научные статьи и пр.

Речь в этой книге идёт, как и следует из её названия, о фундаментальнейшем моменте в мышлении любого человеческого индивидуума, обладающего хоть какими-то мозгами способными размышлять – о понимании. Процесс понимания нам всем доступен для осмысления и созерцания просто ежедневно, ежечасно и наверное ежеминутно, если ты конечно, не какой-нибудь там безнадежный лодырь или просто унылый болван с кастрированным воображением – то, каждую почти секунду ты: о чём-то мыслишь, во что-то вникаешь, что-то решаешь, прогнозируешь, выстраиваешь, постигаешь, как говорится: предаешься анализу и синтезу, и, наконец, вот она награда – ты вдруг восходишь, и высекаешь извилинами серого вещества в голове – ту самую искру Божественного огня – ты вдруг ПОНИМАЕШЬ то, что стремился понять, осмыслить, постичь, как будто обретаешь некую бесценную Благодать – ты что-то наконец ПОНЯЛ.  

А когда ты уже обладаешь этим добытым твоим собственным разумом ПОНИМАНИЕМ – ты уже как какой-то демиург, какой-то посвященный в Святая Святых жрец, Первосвященник – ты обладаешь тем, что например, ближнему твоему ещё вовсе и не доступно, и тут ты опять сталкиваешься с ПОНИМАНИЕМ как явлением мышления, при попытке донести это шикарное богатство, своё уже свершившееся ПОНИМАНИЕ другому, чтобы и он тоже ПОНЯЛ, и благо если этот другой обладает живым и светлым умом который быстро схватит Божественную искру ПОНИМАНИЯ благодаря твоей щедрости делящейся с ним ПОНИМАНИЕМ, либо, постучишься горячим лбом в железную дверь тугодума, который так и не сможет ПОНЯТЬ, или не захочет, но, это уже тогда будет история совсем иного рода…      

И нельзя наверное сказать, что ПОНИМАНИЕ это «вещь в себе», она вполне вроде бы классифицируется и ранжируется в иерархию, но, сдается мне, что элементы непознаваемости присутствуют и здесь, как например, ПОНЯТЬ то, что некоторые вещи тебе лично ПОНЯТЬ не дано, это исчезающе редкое ПОНИМАНИЕ содержащее горький вкус и потребует буквально какого-то святого смирения и даже самоотречения с холодным анализом самого себя откуда-то свысока, или напротив – упрямой гордыни, чтобы отвергать это ПОНИМАНИЕ и долбить лбом туда, куда нет тебе доступа, в итоге всё равно же вынужденно и принудительно ПОЙМЁШЬ, но, сделаешь большой и тяжкий круг почета звенящему ослиному упрямству и неспособности вовремя ПОНИМАТЬ, да ещё и со лбом разбитым в кровь (в фигуральном конечно смысле), причем это в лучшем случае, либо, ПОНИМАНИЯ здесь так и не состоится, из-за упрямого нежелания ПОНИМАТЬ.

Сам автор того ранее недооценённого труда, пишет следующее:

«Понимание не есть только знание, потому что нередко, многое зная, мы ничего еще не понимаем; и оно не есть также наука, как система знаний об одном, или философия, как система мыслей о другом. Оно есть знания, такие и так соединенные, что ни до появления их разум не может почувствовать себя вполне и навсегда удовлетворенным, ни после их появления - оставаться еще неудовлетворенным; это есть то, что заканчивает собою деятельность разума, приобретая что, он от искания переходит к созерцанию, после чего он довлеет в себе, не ищет, не спрашивает более; и не может уже искать, не в силах более спрашивать.

   Чтобы определить, какие знания и как соединенные дают это удовлетворение, мы обратились к исследованию самой природы разума; и это исследование раскрыло перед нами, что он есть потенция познания, в которой последнее также предустановлено в своем строении, как в семени предустановлены формы растения, из него развивающегося. Однако подобно тому, как только с присоединением вещества земли из семени вырастает дерево, так и в разуме не ранее возникает познание, как тогда только, когда он воспримет в себя материю его (объекты) через органы чувств, эти питомники свои, эти корни, которыми он, чуждый физическому миру и с ним не схожий, гнездится в этом мире, соприкасается и взаимнодействует с ним. То, лежащее в разуме, что определяет собою могущее возникнуть в нем познание, мы назвали его схемами; а то, лежащее вне разума, что составляет вторую потенцию познания, как бы материю его, мы назвали сторонами бытия; и знания, такие и так соединенные, чтобы они соответствовали всем схемам разума и обнимали все стороны бытия, мы признали как понимание. И в самом деле: не может ни разум оставаться еще неудовлетворенным, когда познано уже все, имеющее в нем соответствующую себе схему, ни в самом познании возникнуть еще что либо, когда уже нет более условий для его возникновения. Неудовлетворенность есть именно стремление потенциального к действительному, и она прекращается, когда первое исчезает во втором; Понимание  есть в самом деле конечное в деятельности разума, потому что оно именно есть то реальное, для возникновения которого предустановлен разум, как его первая потенция, и для перехода в которое он ищет соединиться с внешним миром, как себе соответствующею второю потенциею его.»

Я здесь сделаю небольшую остановку для фиксации, наверное довольно очевидного аспекта, что ПОНИМАНИЕ СУТИ ВЕЩЕЙ у разных людей – тоже будет очень даже разным и его иерархия будет выстраиваться от ПОНИМАНИЯ пророческого, наивысшего, гроссмейстерского, без промаха и до упора пронзающего самую суть объекта понимания, к ПОНИМАНИЮ поскромнее, ещё скромнее, гораздо скромнее, ну совсем уж скромненькому, жалкому и ущербно скромному, и падающее просто к фальшивому, которое только по форме притворяется пониманием, а на самом деле есть шифрующееся НЕПОНИМАНИЕ, срываясь в НЕЖЕЛАНИЕ ПОНИМАТЬ, т.е. обычную человеческую пошлость, ослиное упрямство, душевную пустоту, лень, злобу и тупость, как в музыкальном Ритардандо от Престиссимо, по понижающейся, к Ларго, Адажио, Граве, Анданте, нисходя до нижней точки мёртвой тишины какого-нибудь безнадежного аутизма, душевной болезни или тяжкой травмы.

2. Обескураживающая демонстрация уровня Понимания сути вещей на примере трех цитат.

Теперь переходим к демонстрации уровня ПОНИМАНИЯ СУТИ ВЕЩЕЙ – у трех довольно разных исторических личностей, причем две из этих трех личностей (В.И. Ульянов и И.В. Джугашвили)  – своим личным Пониманием сути вещей, имели возможность решающе (даже в какой-то степени экстремально) влиять на определение стратегического курса нашей страны в её движении в будущее, третья же личность (И.А. Ильин) могла влиять на умы современников и потомков только опосредованно, посредством личной мысли и личного слова, не обладая вообще никакими властными рычагами.

Цитаты приводятся в следующей последовательности:

Первая: В.И. Ульянов;

Вторая: И.В. Джугашвили;

Третья: И.А. Ильин.

ПЕРВАЯ ЦИТАТА

из В.И. Ульянова

(вообще будет 2-е его цитаты, но, вторую будем считать факультативной к основной, первой),

на Третьем Всероссийском съезде Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов (проходил в январе 1918 года, Петроград, Таврический дворец), В.И. Ульянов сказал следующее:

«Великие основоположники социализма Маркс и Энгельс, наблюдая в течение ряда десятилетий развитие рабочего движения и рост мировой социалистической революции, видели ясно, что переход от капитализма к социализму потребует долгих мук родов, долгого периода диктатуры пролетариата, ломки всего старого, беспощадного уничтожения всех форм капитализма, сотрудничества рабочих всех стран, которые должны слить все свои усилия, чтобы обеспечить победу до конца. И они говорили, что в конце XIX века будет так, что «француз начнет, а немец доделает», – француз начнет потому, что в течение десятилетий революции он выработал в себе тот беззаветный почин в революционном действии, который сделал из него авангард социалистической революции.

Мы видим теперь иное сочетание сил международного социализма. Мы говорим, что легче начинается движение в тех странах, которые не принадлежат к числу эксплуатирующих стран, имеющих возможность легче грабить и могущих подкупить верхушки своих рабочих. Эти, якобы социалистические, почти все министериабельные, черновско-церетелевские партии Западной Европы ничего не осуществляют и не имеют прочных основ. Мы видели пример Италии, мы наблюдали на этих днях геройскую борьбу австрийских рабочих против хищников-империалистов. Пусть даже хищникам удастся остановить на время движение, но прекратить совсем его нельзя, – оно непобедимо.

Пример Советской республики будет стоять перед ними на долгое время. Наша социалистическая республика Советов будет стоять прочно, как факел международного социализма и как пример перед всеми трудящимися массами. Там – драка, война, кровопролитие, жертвы миллионов людей, эксплуатация капитала, здесь – настоящая политика мира и социалистическая республика Советов. 

Дела сложились иначе, чем ожидали Маркс и Энгельс, они дали нам, русским трудящимся и эксплуатируемым классам, почетную роль авангарда международной социалистической революции, и мы теперь ясно видим, как пойдет далеко развитие революции; русский начал – немец, француз, англичанин доделает, и социализм победит.».

(ПСС В.И. Ульянова, 5-е издание, 35 том, стр. 278-279)

Заявление можно сказать программное, и делавшееся совсем не тайно, особо доверенным лицам, и ставшее вдруг известным лишь со слов и воспоминаний участников какой-то там тайной и сугубо приватной беседы, нет-нет, заявление сделано максимально публично и официально, прямая речь под стенограмму при скоплении массы участников события, оратор не мог не понимать, и в полной мере должен был отдавать себе отчет, что происходит событие, которое в любом случае останется в истории (исторический во всех смыслах Третий Всероссийский Съезд Советов Р., С. и К. Д.), ведется полная стенограмма выступлений, и, с учетом, считай, только что состоявшегося государственного переворота и вооруженного захвата политической власти в России – это выступление будет предметом пристального внимания и скрупулезного изучения со всех заинтересованных сторон и всех человеческих уровней происходящих на тот момент политико-исторических событий, а впоследствии и дотошными, сухорациональными людьми науки: политологами, историками, биографами и пр. Поэтому все возможные обвинения оратора в лицемерии, либо озвучивании заявлений, заведомо диктующихся лишь исключительно текущим политическим моментом, а потому и делавшихся не вполне искренно – представляются безосновательными, схоластическими, пустыми и не имеющими ни малейших исторических подтверждений от самого автора приведенной цитаты. Перед нами речь человека – который полностью убежден в том, что он говорит, который без малейших сомнений верит в то, что он говорит, и он озвучивает уверенно и твердо своё личное и осознанное ПОНИМАНИЕ СУТИ ПРОИСХОДЯЩИХ ВЕЩЕЙ и даёт своё ПОНИМАНИЕ грядущего будущего, которое, по его мнению, и в связи с его уверенностью, и его личным ПОНИМАНИЕМ – обязательно наступит.

Добавим ещё одну его цитату (сказанную тогда же и там же где и первая его цитата), чтоб уж никаких сомнений как мыслил и ПОНИМАЛ суть вещей и суть будущего тов. Ульянов:

«Именно теперь мы можем сказать, что мы имеем на деле такую организацию власти, которая ясно показывает переход к полной отмене всякой власти, всякого государства. Это будет возможно тогда, когда не будет ни следа эксплуатации, то есть в социалистическом обществе.»

(ПСС В.И. Ульянова, 5-е издание, 35 том, стр. 273)

 

ВТОРАЯ ЦИТАТА

из И.В. Джугашвили,

из его речи на XIX Съезде КПСС, произнесенной 14.10.1952 г.:

«Понятно, что наша партия не может оставаться в долгу у братских партий и она сама должна в свою очередь оказывать им поддержку, а также их народам в их борьбе за освобождение, в их борьбе за сохранение мира. Как известно, она именно так и поступает. После взятия власти нашей партией в 1917 году и после того, как партия предприняла реальные меры по ликвидации капиталистического и помещичьего гнета, представители братских партий, восхищаясь отвагой и успехами нашей партии, присвоили ей звание "Ударной бригады" мирового революционного и рабочего движения. Этим они выражали надежду, что успехи "Ударной бригады" облегчат положение народам, томящимся под гнетом капитализма. Я думаю, что наша партия оправдала эти надежды, особенно в период второй мировой войны, когда Советский Союз, разгромив немецкую и японскую фашистскую тиранию, избавил народы Европы и Азии от угрозы фашистского рабства.

Конечно, очень трудно было выполнить эту почетную роль, пока "Ударная бригада" была одна-единственная и пока приходилось ей выполнять эту передовую роль почти в одиночестве. Но это было. Теперь – совсем другое дело. Теперь, когда от Китая и Кореи до Чехословакии и Венгрии появились новые "ударные бригады" в лице народно-демократических стран, теперь нашей партии легче стало бороться, да и работа пошла веселее.

Особого внимания заслуживают те коммунистические, демократические или рабоче-крестьянские партии, которые еще не пришли к власти и которые продолжают работать под пятой буржуазных драконовских законов. Им, конечно, труднее работать. Однако им не столь трудно работать, как было трудно нам, русским коммунистам, в период царизма, когда малейшее движение вперед объявлялось тягчайшим преступлением. Однако русские коммунисты выстояли, не испугались трудностей и добились победы. То же самое будет с этими партиями.

Почему все же не столь трудно будет работать этим партиям в сравнении с русскими коммунистами царского периода?

Потому, во-первых, что они имеют перед глазами такие примеры борьбы и успехов, какие имеются в Советском Союзе и народно-демократических странах. Следовательно, они могут учиться на ошибках и успехах этих стран и тем облегчить свою работу.

Потому, во-вторых, что сама буржуазия - главный враг освободительного движения - стала другой, изменилась серьезным образом, стала более реакционной, потеряла связи с народом и тем ослабила себя. Понятно, что это обстоятельство должно также облегчить работу революционных и демократических партий.

…

Понятно, что все эти обстоятельства должны облегчить работу коммунистических и демократических партий, не пришедших еще к власти.

Следовательно, есть все основания рассчитывать на успехи и победу братских партий в странах господства капитала.

Да здравствуют наши братские партии!»

Ко второй цитате полностью применим комментарий к первой цитате – здесь также нет никаких заслуживающих доверия оснований – обвинять оратора в лицемерии или неискренности, сказанное является именно тем, в чем оратор был уверен и, тем, как он ПОНИМАЛ грядущее будущее… 

В первых двух цитатах ораторы напоминают камлающих шаманов заговаривающих будущее, уговаривающих будущее вершиться по их хотению, но, в этих цитатах вообще напрочь отсутствует пронзающее ПОНИМАНИЕ сути безжалостного порядка хода вещей основанного на исторических, неубиваемых тенденциях холодного реализма, вообще нет даже и следа ПОНИМАНИЯ самой человеческой сути в целом, и человеческой сути европейских народов, в частности. Это просто беспомощный выстрел, зажмурившись, пальцем в небо, это разоблачающая самодемонстрация полной иллюзорности их мышления, полной оторванности мыслительного сознания Ульянова и Джугашвили от трезвой и объективной реальности, самодемонстрация ПОНИМАНИЯ бесконечно далекого от правды бытия и от того, что случилось, по итогам их деятельности, в ближайшей исторической перспективе [70 лет для первой цитаты и 40 для второй] в этой самой объективной реальности, самодемонстрация очевидности полного НЕПОНИМАНИЯ само́й сути исторического процесса – и это НЕПОНИМАНИЕ является здесь зияющим, это не что иное как тотальный провал и полное саморазоблачение мыслительного НЕПОНИМАНИЯ сути вещей у авторов приведенных двух цитат.  

После того как возникает ПОНИМАНИЕ: о полном НЕПОНИМАНИИ сути вещей, у основоположников заложивших фундамент, этих верховных вождей – решающим образом определяющих стратегическое движение страны, полностью подчиненной и порабощенной ставящимся над ней красным экспериментом, и, единолично, авторитарно руководимой этими самыми вождями – то, собственно, как бы во многом снимается и сам вопрос: «а почему же духовно и материально обанкротился этот красный, кровавый эксперимент, и почему же был такой тотальный крах и незавидный итоговый финал у этого красного эксперимента над Россией?». Иллюзорность цели, иллюзорность мышления, тотальная мыслительная маниловщина духовных, интеллектуальных и политических вождей – привели туда, куда и должны были привести, при условии игнорирования безжалостной реальности и жестокой правды, и при опоре на свою иллюзорность и маниловщину – к полному крушению самих основ этого мировоззрения, к полному провалу и краху своей вновь (опять!) возводимой Вавилонской башни, этой общественно-политической формации которую они насаждали идя напролом с каменно-смертельной уверенностью в своей исключительной правоте и не считаясь ни с чем, вообще ни с чем, даже полностью (высокомерно и глумливо) отринув тысячелетнюю мудрость сакрального, многократно проверенную всем ходом человеческой истории и понимающим человеческую природу до самых талых смыслов.

ТРЕТЬЯ ЦИТАТА

из И.А. Ильина,

из его статьи, написанной в 1950 году: «Очертания будущей России»

(Цикл «Наши задачи», Том I):

Когда пытаешься всмотреться в очертания будущей России, то чувствуешь прежде всего, до какой степени черты её закрыты мглою революционного хаоса и до какой степени необходима осторожность в суждениях о русском будущем. Не только было все «потрясено» и «сдвинуто», о чем так старались ненасытные «углубители» революции; нет, все сознательно и нарочно ломалось, перевертывалось, выворачивалось в интересах марксистского эксперимента. Большевистская революция в России действовала как огромная обезьяна, которую научили вивисекции («резанию заживо») и пустили в детский сад. Положительного идеала коммунисты не имели; их программа была чисто отрицательная и выражалась в двух тезисах: «долой все буржуазное» и «устроим все наоборот». А для этого надо было все ломать. Никто из них не знал, в чем состоит эта пресловутая «социалистическая культура», наука, суд, управление, обмен товаров, нравственность, правосознание (которое они называли «самосознанием»), семья. По откровенному признанию Ленина, их, старых нелегальщиков, «в тюрьмах торговать и управлять не учили». Никто из них не знал, какими хозяйственно-трудовыми побуждениями руководится здоровый человек и какие – надо навязать невиданному доселе уроду, именуемому «социалистическим человеком». Никто из них не думал о том, в какие государственные формы это все может облечься; и над своей же впервые опубликованной «советской конституцией» они сами издевались поносными словами, открыто выговаривая, что «революция призвана попирать все и всякие законы, в том числе и те, которые она сама установила». Ведь премудрые Маркс и Энгельс обещали социалистическую отмену государства и какой-то совершенно бессмысленный «прыжок из царства необходимости в царство свободы» – настоящий образец радикального пустословия и обманословия. Коммунисты и прыгнули. И оказалось, что надо строить неизвестно что и неизвестно как. И начались безжалостные и бесстыдные эксперименты над живым, и совращаемым, и страждущим, и восстающим, и казнями усмиряемым русским народом…

В этом ужасном процессе, длящемся ныне уже 33 года, очень многое снесено, истреблено и разрушено непоправимо. И сама русская душа в этих муках и унижениях менялась: слабое разлагалось, сильное закалялось, доброе гибло, злое ожесточалось; и в души изливался яд соблазна – страха, пресмыкания, предательства, деморализации и самого бесстыдного революционного карьеризма.

В двадцатом году один крупный московский ученый, знавший Ленина и ранее, писал ему: «Вы сифилитизировали Россию спирохетами лени и жадности!» – и был прав. Но к этой заразе надо добавить еще: отраву бесхозяйственности, безответственности, всеобщего взаимного недоверия, защитного притворства, лжи и всем навязываемой пошлости (безверия, безбожия, бездушия и материализма). Эта отрава останется надолго.

Прежней России нет. Это был исторически сложившийся организм, выросший в борьбе с природой и с врагами, в лишениях и страданиях. Это был еще не окрепший, но крепнущий и здоровеющий организм. Креп и богател достолыпинский и столыпинский крестьянин-собственник. Умственно рос и креп рабочий. Развивалась промышленность высокого качества. Отбирались и крепли интенсивные помещичьи хозяйства, тогда как отсталые распродавали свою землю крестьянам и оставались культурными гнездами в крестьянском океане. Слагался и креп русский национальный капитал. Расцветала могучая кооперация. Море просвещения изливалось во все слои народа. Интеллигенция изболевала соблазны безбожия и слепой оппозиционности. Суд был идейный, честный и неподкупный. Отдельные отрасли управления, – как-то: коннозаводство, уголовный розыск и военная разведка, – далеко опередили Европу. А о чиновничестве, осуществлявшем аграрную реформу Столыпина, берлинский ученый, профессор Зеринг, обозревавший все производство на местах, говорил и писал: «Это европейская образцовая бюрократия: люди идейные, убежденные, знающие, честные, инициативные; любая страна могла бы позавидовать такому кадру» …

Все это было; и всего этого нет. А есть измученные вивисекцией, ограбленные, униженные, изголодавшиеся, ожесточенные и, увы, политически деморализованные народные массы. Однажды это революционное наследство достанется русским людям следующего поколения: то, что они получат, будет зависеть не от них; но то, что они должны будут делать для спасения России, они должны знать и будут решать сами. Ответственность за это ляжет на них.

Каково же будет это наследство?

Русский народ выйдет из революции нищим. Ни богатого, ни зажиточного, ни среднего слоя, ни даже здорового, хозяйственного крестьянина – не будет вовсе. Нищее крестьянство, пролетаризованное вокруг «агрофабрик» и «агрогородов»; нищий рабочий в промышленности; нищий ремесленник, нищий горожанин. Социалистическая справедливость сделала их всех «голодранцами усих краив». Конечно, вынырнет перекрасившийся коммунист, награбивший и припрятавший; но его быстро узнают по самому его богатству, и вряд ли согласятся оставить его ему. Эмигрант, вернувшийся со средствами, – будет тоже редким исключением. Это будет, народ «бесклассового общества»: ограбленный, но отнюдь не забывший ни того, что его ограбили, ни того, что именно у него отняли, ни тех, кто его подверг «экспроприации». Будут городские и сельские жители; люди различных специальностей; различной подготовки; различных тяготений. Но все будут бедны, переутомлены и ожесточены.

Это написано в 1950 году, но, такое ощущение, что И.А. Ильин лично посетил Россию 90-х годов и сам воочию наблюдал последствия марксистского эксперимента над Россией, настолько ясные, четкие и верные его суждения о грядущем будущем.

Его личное ПОНИМАНИЕ сути вещей поднимается до наивысшего, пророческого уровня, настолько уверенно и четко излагает он свое личное понимание сути исторического процесса, настолько глубоко и верно понимает он основы человеческой природы.

С учетом времени написания, 1950 год, его современники, читая это видение будущего, – наверняка были полны самого тяжелого и едкого скепсиса по отношению к Ильину. Достаточно только вспомнить геополитические реалии этого самого 1950 года, когда марксизм-коммунизм уверенно и властно утверждался в Восточной и Центральной Европе, Азии и Африке, как новая, пассионарная и необоримая сила, перед которой преклонялись народы. Наверняка современники, читая такие прогнозы (мы-то уже знаем, что это были вовсе не «прогнозы», это были самые настоящие пророчества) думали, что Ильин – это же просто какой-то блаженный юродивый, который вообще ничего НЕ ПОНИМАЕТ, он пишет какую-то лабуду, какую-то дичь, вступающую в жесткое противоречие с окружающей реальностью, он только хочет, чтобы было так как он пишет, но, что он пишет? Это же просто бред сивой кобылы… Видать старый профессор совсем «зачитался» и откровенно начал впадать в маразм, если не видит очевидных и глобальных тенденций – как коммунизм победно шествует по миру.

Прошло 40 лет – и ВСЁ, что написал И.А. Ильин – пугающе сбылось просто до точки, вызывая буквально священный ужас по отношению к силе, глубине ума и ПОНИМАНИЮ Ильиным самой сути вещей – как к ПОНИМАНИЮ исключительному, настолько невероятно верному и точному, что, наверное, подобных примеров ювелирного ПОНИМАНИЯ грядущего будущего – во всей мировой истории просто не найти. Иные же мистические прозрения религиозного, равно как и псевдорелигиозного толка, здесь в расчет брать не стоит, потому что здесь мы имеем дело с обжигающей научной публицистикой исключительного мыслителя, без мистических откровений, просто режущая пространство и время верная и точная мысль и ясный, и бездонный как осеннее небо, – разум Русского гения. Он пониманием своим знал будущее.