Все самое прекрасное в мире сделано нарциссами.Самое интересное-шизоидами. Самое доброе-депрессивными. Невозможное- психопатами. Здоровые не вносят вклад в историю.
П.Б. ГаннушкинЕкатерина Потапова
«Облако в штанах»:
анатомия апокалипсиса в четырех актах
1. ПРОЛОГ: колыбель для анфант террибля
Зима 1914 года. Одесский порт.
Ветер с моря пахнет гнилыми апельсинами и порохом.
Футуристы — стая прокаженных арлекинов, разносящих заразу нового искусства.
Маяковский, этот двухметровый инфант с лицом каменного идола,
впивается глазами в Марию Денисову —
художницу, что лепит бюсты, не подозревая,
что через месяц станет гипсовым слепком в его личной трагедии.
Вашу мысль,
мечтающую на размягченном мозгу,
как выжиревший лакей на засаленной кушетке,
буду дразнить об окровавленный сердца лоскут:
досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий.У меня в душе ни одного седого волоса,
и старческой нежности нет в ней!
Мир огромив мощью голоса,
иду — красивый,
двадцатидвухлетний.Нежные!
Вы любовь на скрипки ложите.
Любовь на литавры ложит грубый.
А себя, как я, вывернуть не можете,
чтобы были одни сплошные губы!
Это не влюбленность. Это — нарциссическая язва,
когда поэт влюблен не в женщину,
а в свое искаженное отражение в ее зрачках-зеркалах.
Ее отказ — хирургический надрез,
из которого хлынет 600 строк гноя и желчи,
упакованных в четыре саркофага частей.
«Чувствую мастерство», — пишет он.
«Могу овладеть темой».
Но тема, как спрут, уже впилась щупальцами в его мозг.
Куоккала. Лето 1915-го.
Маяковский на даче у Репина
Дача Репина превращается в психиатрическую лечебницу,
где один пациент ставит диагноз целой эпохе.
Первое название — «Тринадцатый апостол» —
Иуда среди учеников. Лишний. Вечный изгой.
Цензура вымарывает — остается «Облако в штанах»:
Небеса, закованные в пошлые подтяжки мещанского быта.
2. АКТ ПЕРВЫЙ: ИНКВИЗИЦИЯ НАД ТЕКСТОМ
1915 год. Поэма рождается в конвульсиях:
— Февраль: пролог и 4-я часть в «Стрельце» — кастрированные, как евнухи.
— Август: 2-я и 3-я части в статье «О разных Маяковских» —
будто труп, разрезанный на куски и разбросанный по морозилкам разных журналов.
Сентябрь. Осип Брик выпускает первое издание —
каждая страница кричит кровавыми чернилами там,
где цензорский нож оставил рубцы.
1916 год. «Парус» переиздает —
те же шрамы. Те же фантомные боли в ампутированных строках.
Полночь, с ножом мечась,
догнала,
зарезала, —
вон его!Упал двенадцатый час,
как с плахи голова казненного.В стеклах дождинки серые
свылись,
гримасу громадили,
как будто воют химеры
Собора Парижской Богоматери.
1917-й. Февральская революция.
«Новый сатирикон» печатает вырезанное под заголовком «Восстанавливаю» —
словно патологоанатом, собирающий расчлененку в единый труп.
1918 год. Полный текст. Издательство «АСИС».
Теперь это не поэма — ритуальное самоубийство на бумаге.
.
Цензура — это изнасилование текста,
где государство играет роль садиста,
а поэт — мазохиста, получающего удовольствие от боли.
Нервы —
большие,
маленькие,
многие! —
скачут бешеные,
и уже
у нервов подкашиваются ноги!
3. АКТ ВТОРОЙ: ЧЕТЫРЕ СТАНЦИИ НА ПУТИ КО ГРОБУ
Маяковский называет это «тетраптихом» —
иконостас для самоубийц.
Станция 1. «Долой вашу любовь!»
Вошла ты,
резкая, как «нате!»,
муча перчатки замш,
сказала:
«Знаете —
я выхожу замуж».Что ж, выходите.
Ничего.
Покреплюсь.
Видите — спокоен как!
Как пульс
покойника.
Денисова здесь — гипсовый идол, банка с дохлыми пауками.
Фрейд-Юнгу:
Это не женщина — это проекция материнской травмы,
где Россия-мать недодала тепла,
и теперь сын мстит всем женщинам.
Станция 2. «Долой ваше искусство!»
А из сигарного дыма
ликерною рюмкой
вытягивалось пропитое лицо Северянина.
Северянин + Бисмарк + «туши лабазников» =
шизофренический бред,
где логика разорвана в клочья.
Юнг-Фрейду:
Это словесная шизофрения —
когда сознание не выдерживает давления реальности
и рвет все связи между образами.
Эй!
Господа!
Любители
святотатств,
преступлений,
боен, —
а самое страшное
видели —
лицо мое,
когда
я
абсолютно спокоен?И чувствую —
«я»
для меня мало.
Кто-то из меня вырывается упрямо.
Станция 3. «Долой ваш строй!»
Выньте, гулящие, руки из брюк —
берите камень, нож или бомбу,
а если у которого нету рук —
пришел чтоб и бился лбом бы!Идите, голодненькие,
потненькие,
покорненькие,
закисшие в блохастом грязненьке!Идите!
Понедельники и вторники
окрасим кровью в праздники!
Пускай земле под ножами припомнится,
кого хотела опошлить!
Революция — не политика. Это сексуальный акт с насилием.
Фрейд бы тут, ни секунды не сомневаясь, сказал бы:
-Это выплеск Танатоса,
инстинкта смерти, маскирующегося под борьбу за справедливость.
Станция 4. «Долой вашу религию!»
Вылезу
грязный (от ночевок в канавах),
стану бок о бок,
наклонюсь
и скажу ему на ухо:— Послушайте, господин бог!
Как вам не скушно
в облачный кисель
ежедневно обмакивать раздобревшие глаза?
Давайте — знаете —
устроимте карусель
на дереве изучения добра и зла!Вездесущий, ты будешь в каждом шкапу,
и вина такие расставим по столу,
чтоб захотелось пройтись в ки-ка-пу
хмурому Петру Апостолу.
А в рае опять поселим Евочек:
прикажи, —
сегодня ночью ж
со всех бульваров красивейших девочек
я натащу тебе.Хочешь?
Не хочешь?
Мотаешь головою, кудластый?
Супишь седую бровь?
Ты думаешь —
этот,
за тобою, крыластый,
знает, что такое любовь?
«Я крикнул: „Боже!“
Лицо обернулось в окне.
Это был просто гримасничающий старик».
Фрейд-Юнгу:
Это крах Эдипова комплекса —
когда сын (поэт) понимает,
что Отец-Бог — всего лишь жалкий старик.
4. АКТ ТРЕТИЙ: МЕТАФОРЫ КАК СИМПТОМЫ БОЛЕЗНИ
Allo!
Кто говорит?
Мама?
Мама!
Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
У него пожар сердца.
Ксения Муратова:
«Пожар сердца», который тушат пожарные —
это не метафора. Это галлюцинация,
где внутренняя боль становится осязаемой.Сергей Бавин:
Соединять Бисмарка, Северянина и мясные туши —
это не поэтический прием. Это клиническая картина распада сознания.Александр Михайлов:
Богохульство — не поза. Это предсмертный крик души,
когда вера превращается в гримасу.
5. АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ: ПОСМЕРТНЫЙ ДИАГНОЗ
Может быть, нарочно я
в человечьем месиве
лицом никого не новей.
Я,
может быть,
самый красивый
из всех твоих сыновей.
Пациент: Лирический герой.
Диагноз:
— Мания величия («тринадцатый апостол»)
— Паранойя («В дряхлую спину хохочут и ржут канделябры»)
— Садомазохизм («растопчу свою душу окровавленную»)
Я, воспевающий машину и Англию,
может быть, просто,
в самом обыкновенном Евангелии
тринадцатый апостол.И когда мой голос
похабно ухает —
от часа к часу,
целые сутки,
может быть, Иисус Христос нюхает
моей души незабудки.
Вот и вечер
в ночную жуть
ушел от окон,
хмурый,
декабрый.В дряхлую спину хохочут и ржут
канделябры.
вам я душу вытащу,
растопчу, чтоб большая! —
и окровавленную дам, как знамя.
Лечение:
— Творчество как способ аутодеструкции
— Революция как затянувшееся самоубийство
Общество-труп:
— Импотенция духа
— Творческий склероз
Виктор Франкл:
Весь текст — это дневник сумасшедшего,
где любовь, смерть, искусство и революция —
просто разные названия одного и того же кошмара.
ЭПИЛОГ: ТЕКСТ, КОТОРЫЙ ПЕРЕЖИЛ СВОЕГО АВТОРА
1915-1930. От «Облака» до пистолета.
Поэма стала:
— Инструкцией по убийству старого мира
— Пророчеством о собственной гибели
— Эпитафией целой цивилизации
«Облако в штанах» — это не текст. Это:
— окровавленный кулак, застывший в ударе
— разорванная аорта, из которой хлещет XX век
— динамит, заложенный под фундамент истории
POST SCRIPTUM
Все, что вырезала цензура, — сбылось.
Все, что восстановил Маяковский, — стало его надгробием.
Теперь этот текст — зеркало,
в котором Россия видит свое лицо.
Избитое.
Обезумевшее.
Бессмертное.
Детка!
Не бойся,
что у меня на шее воловьей
потноживотые женщины мокрой горою сидят, —
это сквозь жизнь я тащу
миллионы огромных чистых любовей
и миллион миллионов маленьких грязных любят.
Не бойся,
что снова,
в измены ненастье,
прильну я к тысячам хорошеньких лиц, —
«любящие Маяковского!»—
да ведь это ж династия
на сердце сумасшедшего восшедших цариц.Мария, ближе!
В раздетом бесстыдстве,
в боящейся дрожи ли,
но дай твоих губ неисцветшую прелесть:
я с сердцем ни разу до мая не дожили,
а в прожитой жизни
лишь сотый апрель есть.Мария!
Поэт сонеты поет Тиане,
а я —
весь из мяса,
человек весь —
тело твое просто прошу,
как просят христиане —
«хлеб наш насущный
даждь нам днесь».
Мария — дай!
При написании статьи ни один поэт не пострадал.
.
Комментарии
- Мария - дай!
Требует поэт. Но разве она ему чем-то обязана? Может быть, девчонка равнодушна к сексу?
- Прощай, немытая Европа
Не сад цветущий ты, а жопа!
Написал писатель Лермонтов, покидая Париж в составе 472 гусарского полка Русской армии в 1815 году. Два года оккупации пролетели незаметно... )
Дай и все.
Поэт желает.
А про жопу это из.. стихотворения Владимира Саблина.
Ну писатель Лермонтов в 1815, это так себе. Но вам виднее
Ладно. Ждём Еву.)
Сейчас укоротить язык наш длинный
Падёт с небес Евангелина...
Старик, а рифма-то у тебя так себе. Вот, учись:
Европа - жопа!
Нет, ну каково, а?!)
Ну был же классик:
Тому удивляется вся Европа, почему нашего полковника такая большая шляпа
Диссонансная рифма...Это как хороший коньяк...для знатоков.
Диссонансная рифма — резкий вкус,
Как коньяк, что жжёт, но мчит вперёд.
Не для всех — лишь для избранных умов,
Кто в хаосе звуков найдёт намёк.
"Тем, кто в хаосе найдёт намёк..."
Что этот жалкий потребитель в наших стихах понимает...))
1.да.
2. нет
м.б. ещё
"На вечную симфонию звуков!"
Прямо культ создали
А Мария-то, оказывается, на год младше Маяковского. А я-то думал, что старше.
Женщины это наша с Шуриком слабость.)
И в этом их сила.
Я тоже слышу рэперов иной раз
В радио-чьем-то-приемнике.
И прозреваю: Маяковского очередной рифмопляс
Вымучил где-то в клоповнике.
Где-то по небу,
скрываясь порой,
движется тёмное облако.
Радует то - всех накроет грозой
до онеменья и обморока.
Облако!
Ты —
чёрных туч глыба,
рвёшься
громовым клыком —
но я
тебе,
раздутый сиропом,
выбью
солнечным кулаком!
Грохочи!
Лейся
с неба вёдрами —
всё равно
не страшен гром:
я —
человек,
а не лужа
с дрожащим
мокрым дном!
Браво, г-ин Тополов!
Мощно, неукротимо, радикально и безоговорочно!!!
Как и завещал сам великий Поэт.
Вам посчастливилось проникнуть в саму суть. А главное – вывернуть её наизнанку, показав весь этот страдальческий поиск новой религии. Который оборвался на полпути разлетевшимся звоном расколотого колокола.
Маяковский – это про революцию. У которой есть начало, но нет конца. Пусть не счастливого, но хотя бы приемлемого для выживания.
Часть 1. Низвержение
Манифест футуристов "Пощёчина общественному вкусу" - "Сбросим с парохода современности Пушкина, Толстого и Достоевского". А вместе с ними прогнивший государственный строй, мораль, церковь… и самого Бога.
Исполнено с блеском!
Часть 2. Пепелище
Пустынь. Духовно выпотрошенные миллионные человеческие стада выгрызают гноящуюся плоть друг друга, алкая капли свежей крови.
Постреволюционное похмелье
Часть 3. Новая религия
Удачные и неудачные поиски новых смыслов и форм. Футуризм, кубизм, акмеизм… Стихи, состоящие из одинаковых букв, соединённых лишь рифмой и бессмысленным благозвучием. Изначальный мощнейший взрыв сотворения нового мира замер картинкой разлетевшихся несостоявшихся надежд. Разрушение не есть синоним созидания.
Безысходность
Часть 4. Спасение в любви?
Неудача
Любовь уже отвергнута неофитами в перечне главных пережитков прошлого. Самоликвидация. По причине органической неспособности переформатироваться из Разрушителя в Созидателя
Закономерная трагедия
Я тоже считаю, что не надо жалеть хороших слов в адрес
другогохорошего человека. Тем более, когда он этого заслуживает. И Тополов, безусловно, заслужил похвалу.Да но... не слишком ли мы его хвалим? Как бы он не стал почивать на лаврах и не остановился в своём творческом росте. Ведь, писатель подобен тягловой лошади. Которую надо заставлять идти вперёд и тащить за собою тяжёлый груз. Который мы, незаметно для него, всё увеличиваем и увеличиваем. Как заставлять?
По разному. Можно вожжами, а можно и морковкой, подвешенной перед
самым носомсамыми очками. А лучше всего, комбинируя то и другое.)да ладно, чо ты..(Герой С. Бодрова в фильме Брат-2)
Вот вы сегодня про него вспомнили....и хорошо..
Тополов один из немногих, кто поднимает этот ресурс на Уровень.
Сравните с ежедневно кропающими "экспертами-по-всему" бессмысленные, забитые гноем мозга статейки на злобу дня. Не имеющие ни инсайдерской, даже просто всесторонней информации, ни соответствующего образования, а большинство из них не обладающие литературным языковым багажом.
Но именно они получают страдальческую копеечку за "клавишное втыкание".
Разве можно сравнить бездарные рассуждения в десятках статеек в дискуссионных извращениях с ИИ, по сути, переминаясь перед зеркалом с отображением своей недоумённой физии, и громадьё проделанной осмысленной работой Тополова в этой отдельной статье?!
О как. Чем больше нас, тем меньше их!
Ни в коем случае не расслабляться! :
Мне кажется, что куча собственных корреспондентов
Ведут нам репортаж из сумасшедшего же дома.
На них тотчас всегда набрасываются респонденты
И уговаривают остаться, наблюдая в них такие же симптомы... (552)
Вот вы все тайны и раскрыли
Да тут и раскрывать-то особо и нечего.
Всё на виду! Никакой конспирации...))
Как говорил дедушка Ленин:
Самое главное держите у всех на виду. НИкто сразу не догадается..
Так я так и делаю:
Я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза,
Смотрите, завидуйте и у меня есть кое-что ниже пуза! (1241)
Ведь мы играем не из денег, А только б вечность проводить! (С)
Как, вы и Пастернака знаете?!)
И Пушкина немного
Сажусь.(Пять)
На пять лет? Что такое вы успели натворить? Суд уже был?)
Ты что, начальник? чтобы я сам себе с пола срок поднял? (С)
Я как-то заново открыл для себя Маяковского уже в зрелом возрасте. Не то чтобы ахнул от глубины и масштаба поэтического дара, а просто осознал весь трагизм этой фигуры.
Человек был несчастлив всю свою жизнь, которую он пытался "оборудовать" (выражение самого Маяковского). Агитпропом он старательно заглушал в себе любовную лирику, которая нет-нет да и прорывалась. Уже одно лишь письмо Брик чего стоит.
Сам бунтарский дух его творчества был востребован в 20-е, но к 30-м в стране многое изменилось и Маяковский перестал быть остро необходим власти. Естественно, о травле речи не идет, однако незадолго до смерти фотографию Маяковского вырезали из уже отпечатанного тиража журнала."Печать и революция"
По итогу, ни устроенной личной жизни, ни удовлетворения своей профессиональной стезей ("и мне агитпроп в зубах навяз, и мне бы строчить романсы на вас, — доходней оно и прелестней. Но я себя смирял, становясь на горло собственной песне"), ни признания заслуг в той мере, в какой хотелось бы его честолюбивой натуре.
Как раз травля образовалась.
Вспомните противостояние с Горьким. Который на излёте 20-х было поднят на вершины как идол нового направления соцреализма.
В котором Маяковскому уже не нашлось места. Революционеры-разрушители должны были уступить место массовке созидания.
Маяковский был отвергнут и низвержен. Все его проекты были заморожены. Его новым творениям не находилось места в новом обществе. Маяковский проспал этот момент, будучи не способным перестроиться. Но это и невозможно. Он был слеплен из другого теста и был на своём месте в уже уходящей эпохе.
Обычная история. Где есть ОН и
онаониК слову, и Горький был талантлив, кто бы что ни говорил. Самородок из низов, повидавший "свинцовые мерзости жизни" (мне очень нравится это его выражение, сочное и метафоричное).
Но вы правильно подметили про некую условную замену Маяковского Горьким, хотя в этом и присутствует определенная натяжка. Эксцентричный бунтарь, снискавший лавры в первые годы Советской власти, при Сталине уже не является столь необходимым и незаменимым поэтом революции. И в то же время - рассорившийся с Лениным и уехавший Горький, возвращается и творчество его становится эталоном соцреализма. Что-то безвозвратно уходило в прошлое, начиналась новая эпоха. Здесь действительно есть над чем задуматься ...
Согласен. Фигура масштабная и трагичная. Что можно было в школе, кроме "паспорта"?
Блек энд уайт (актуально в стиле BLM), Что такое хорошо и что такое плохо (помнят все), Прозаседавшиеся (отнимает до сих пор время, как часть офисной работы)
может быть
Перспективный чат детектед! Сим повелеваю - внести запись в реестр самых обсуждаемых за последние 4 часа.
Опять очень хорошо..
Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха: – Что такое хорошо и что такое плохо? — У меня секретов нет, — слушайте, детишки, — папы этого ответ помещаю в книжке. – Если ветер крыши рвет, если град загрохал, — каждый знает – это вот
для прогулок плохо. Дождь покапал и прошел. Солнце в целом свете. Это – очень хорошо и большим и детям. Если сын чернее ночи, грязь лежит на рожице, — ясно, это плохо очень для ребячьей кожицы. Если мальчик любит мыло и зубной порошок, этот мальчик очень милый, поступает хорошо. Если бьет дрянной драчун слабого мальчишку, я такого не хочу даже вставить в книжку. Этот вот кричит: – Не трожь тех, кто меньше ростом! —Этот мальчик так хорош, загляденье просто! Если ты порвал подряд книжицу и мячик, октябрята говорят: плоховатый мальчик. Если мальчик любит труд, тычет в книжку пальчик, про такого пишут тут: он хороший мальчик.
От вороны карапуз убежал, заохав. Мальчик этот просто трус. Это очень плохо. Этот, хоть и сам с вершок, спорит с грозной птицей. Храбрый мальчик, хорошо, в жизни пригодится. Этот в грязь полез и рад,в грязь полез и рад, что грязна рубаха. Про такого говорят: он плохой, неряха. Этот чистит валенки, моет сам галоши. Он хотя и маленький, но вполне хороший.
Помни это каждый сын. Знай любой ребенок: вырастет из сына свин, если сын — свиненок, Мальчик радостный пошел, и решила кроха: «Буду делать хорошо, и не буду — плохо».
Неужели по памяти?)
Стоя на табуретке..
Это не просто стих.Это образец высокой морали.
Все мои дети и внуки знают это стихотворение наизусть.
"Любовная лодка разбилась о быт. Я с жизнью в расчете"
Весь анамнез заслуживает внимания
Страницы