«Простоквашино».
Галчонок — не птица. Это колокольчик на ветру дзен, треснувший от слишком громкой тишины. Сидит на почтовом ящике, как бодхисаттва на камне посреди реки, что течёт в никуда.
Клюёт ржавые гвозди иллюзий — «я», «моё», «должно». Его «Кто там?» — не вопрос. Это молоток, бьющий по льду идентичности. Ты думаешь — спрашивает? Нет. Он долбит дыру в плотине, за которой — океан «никуда». И каждый стук его клюва — мантра, от которой трескаются стены мира.
Печкин — сапоги, шагающие по кругу. «Это я, почтальон Печкин!» — выдыхает он, как мантру соцреализма. Его имя — бирка на рюкзаке счета за свет, его велосипед — колесо сансары, скрипящее под грузом писем. А письма в сумке — свитки с цепями: «Ваша пенсия», «Ваш долг», «Ваше место в очереди». Он верит, что адресат важен, будто оттиск печати на паспорте. Но галчонок знает: все конверты пусты. Внутри — только пыль от слов.
Но галчонок не отстаёт. «Кто там?» — снова. Как монах, стучащий в пустую чашу. Печкин пыхтит, крепится, но в глазах — трещина. Социальная броня даёт течь. Слова «почтальон», «Печкин», «я» — рассыпаются, как глина под дождём. Он пытается склеить их слюной, но пальцы скользят. И вот он, прорыв: «Да никто!». Голос — как пустой стакан.
Не «я» — никто. Не роль — пустота. Печкин сбрасывает кожуху из должностей и фамилий. Теперь он — ветер в проводах, ржавчина на велосипеде, тень на заборе. Просветление? Нет. Просто в его груди вместо сердца — птичье гнездо. А в нём — яйцо с надписью: «Родился тьмой, умрёшь ветром».
А потом — стук. «Кто там?» — уже Печкин. Голос без дрожи, без прошлого. Галчонок каркает: «Это я, почтальон Печкин!». И оба смеются. Потому что правда — не в ответе. В вопросе. В том, что «я» — это маска, которую можно надеть, снять, вывернуть наизнанку. Сегодня ты — почтальон, завтра — ветка, что стучит в окно. Послезавтра — тишина между «кто» и «там».
Простоквашино — не деревня. Это сансара в миниатюре.
• Дядя Фёдор — бодхи с рюкзаком: ищет дом, но бежит от себя. Его родители — маяки в тумане привязанностей: «Пап-а-ам! Ма-а-ам!» — кричит он, но эхо возвращается пустым. Их поиски сына — погоня за собственной тенью.
• Кот Матроскин — цепляется за корову как за «моё», но молоко скисает. Его «совместно купленное» — ловушка. Он думает, что счёт в сберкнижке — опора, а она — зыбучий песок. Даже вышивание крестиком — его дзадзен: игла тянет нить, но узор всегда распадается.
• Шарик — фотографирует уток, но в кадре лишь отражение его голодного нутра. Его «искусство» — попытка поймать миг, который уже сгорел. А ружьё, которое он просит, — символ желания убить время, которое и так трупиком лежит у его ног.
• Галчонок — вне игры. Он копошится в ящике, как в черепной коробке, вытаскивая оттуда обрывки мыслей: «Кто там?», «Письмо!», «Никто». Его клюв — скальпель, вскрывающий абсцесс самости.
________________________________________
Родители Дяди Фёдора — сансара в лицах. Мать звонит в пустоту: «Мой мальчик!» — но её мальчик — уже призрак в рюкзаке. Отец курит на крыльце, считая ворон — тех самых, что каркали Пугачёву. Их дом — клетка с табличкой «семья», но дверь всегда открыта. Они не видят: Дядя Фёдор ушёл не в Простоквашино, а в пространство между «я» и «не я».
Корова Мурка — символ бесконечных желаний. Её молоко — сметана для Матроскина, но для буддиста — яд привязанности. Каждый удой — колесо, крутящееся вхолостую. Даже её «Му-у» — мантра страдания: «Хочу сена!», «Хочу луга!», «Хочу, чтобы меня не доили!». Но сено превращается в навоз, луг — в снег, а свобода — в новую привязь.
________________________________________
Почтовый ящик — алтарь. На нём — следы клюва, ржавчина времён, пятна от дождя. Письма, которые в него бросают, — молитвы к богам, которые глухи. «Дорогой Дядя Фёдор…», «Уважаемый Печкин…», «Срочно оплатите…». Но галчонок выклёвывает слова, оставляя чистые листы. Бумага горит в печке Матроскина, дымом уносясь в небо. Сансара — это когда ты пишешь письма самому себе, а потом плачешь, что не получил ответа.
________________________________________
P.S.
Печкин теперь ходит с пустой сумкой. Иногда напевает: «Кто там? — Да все!». Его велосипед проржавел, но он едет — нет, не едет, плывёт по дороге, как лист по воде. Дети бросают в него шишки, крича: «Почтальон-призрак!». Он смеётся.
Галчонок научился говорить «Нирвана», но предпочитает молчать. Его перья выцвели, клюв стёрся. Иногда он исчезает на недели, возвращаясь с веткой в клюве. Никто не спрашивает, откуда.
А на почтовом ящике ржавеет надпись: «Здесь нет тебя. Здесь нет меня. Только стук».
Дядя Фёдор пишет письмо родителям: «Всё хорошо. Я — никто. И вы — тоже». Но не отправляет. Бросает в реку.
Кот Матроскин доит Мурку, но молоко белое, как пустота. Пьёт, причмокивая: «Вкусно. Нет. Да. Не знаю».
Шарик сломал фотоаппарат. Теперь рисует уток углём на заборе. Говорит: «Они улетели. Но уголь — тоже птица».
А в Простоквашино идёт снег. Он покрывает следы, письма, имена. Остаётся только стук. То ли галчонок, то ли ветка, то ли чьё-то сердце, замерзающее в груди.
P.P.S.
Сансара — это когда ты смотришь мультик в сотый раз и вдруг слышишь, как галчонок стучит по твоему черепу: «Кто там?».
Ответь. Или не отвечай. Всё равно.
.
Все совпадения с активными читателями АШ непреднамеренные и не имели желания обидеть кого-то лично.( А кто его знает, может и имели).
При написании статьи ни одно животное не пострадало
.
Для незарегистрированных пользователей. Больше разборов в телеге.
Комментарии
А вот это правильно, коллега! Ну и в самом деле, согласитесь, что 6:55 гораздо лучше, чем 4:05. Просекли фишку?
Это я к тому, что дорога ложка к обеду. Вот, к примеру, начни Пушкин публиковать первую главу Евгения Онегина не с февраля 1825, а допустим, с августа 1841, стал бы он известным писателем? Поняли, в чём дело, да?
27 июля был убит на дуэли знаменитый писатель Лермонтов. Студенты ходили с его гробом по Невскому и по Тверской. И тут выходит первая глава Евгения Онегина. Да её никто бы не заметил и даже не обратил внимания! Вот к чему я это всё?
Надо уметь правильно выбирать время публикаций своих рукописей! Когда большинство ашевцев уже проснулись, сделали всякие там интимные дела и, наконец-то, разлеглись на диване с раскрытым ноутбуком. То есть, оптимальным временем будет где-то часов семь-восемь, не раньше. А то можно и вообще, перенести публикацию на вечер, на воскресный вечер.
Э-хе-хе, молодо-зелено! Учить вас всех ещё и учить... )
Математика царица всех наук.
Сразу ясно, что 6.55>4:05.
Но иногда бывают скрытые смыслы.
И тогда 4:05 оправдано и не случайно.
Самый грустный из ваших разборов и больше похожий не на анализ, а на чувственно постигаемую притчу.
Видимо, настроение сказывается.
Спасибо, что читаете.
обожаю матроскина) кот прошел эволюцию от голодного подьездного животного до помещика - домовладельца с хозяйством. всегда с уверенностью смотрит в будущее - из одной коровы будет две коровы, готовь валенки летом и все такое. шарика конечно непонятно зачем кормят. печкин мне чем-то напоминает трампа. или трамп печкина. особенно сейчас, в качестве посредника между украиной и рф. ответ современный на вопрос "кто там?" в принципе известен - "одни дебилы, мля.." и сансара по этой же причине собственно.
Тот случай, когда комменты интереснее статьи
... (но ты мои намеки поняла)