На­вер­ху. Обо­ро­на Кле­ще­ев­ско­го укре­прай­о­на, лето 2023

Дня три назад враг начал рас­кла­ды­вать, как в дарт­се, при­цель­но и точно дома с БК внизу, в селе под горой. Было видно, что ра­бо­тал по опре­де­лен­ным сек­то­рам, пока не на­щу­пы­вал и не вы­но­сил нуж­ный ему дом. Явно кор­рек­ти­ро­вал с птиц. Небо было не наше, за про­тив­ни­ком. Обыч­ные дома — про­сто скла­ды­ва­лись, потом го­ре­ли с трес­ком. Дом же с БК не про­сто горел — он раз­ле­тал­ся на части. Гром­ко, дымно. С трас­са­ми — от­хо­дя­щи­ми в раз­ные сто­ро­ны и раз­ры­ва­ми раз­ной сте­пе­ни ин­тен­сив­но­сти и гул­ко­сти.

Ме­зень с Три­на­дца­тым на­блю­да­ли за одним из таких по­па­да­ний через ам­бра­зу­ру, пе­ре­го­ва­ри­ва­ясь. Три­на­дца­тый — та­та­рин из Ка­за­ни, мо­ло­дой, немно­гим более два­дца­ти лет от роду, очень энер­гич­ный и об­щи­тель­ный па­рень — часто бывал в Кле­ще­ев­ке, знал кто и в каком доме сидит, что и где там лежит. Пер­вое время — когда рота толь­ко зашла на­верх и снаб­же­ние еще не было на­ла­же­но, хро­ма­ло, он и Чев — два мо­ло­дых бойца кор­ми­ли всю роту, на­ла­див до­бы­чу съест­но­го, воды и БК в домах села. Где-​то ле­жа­ли гру­да­ми остав­лен­ные Ва­г­не­ра­ми пайки, где-​то вода. То не ма­ро­дер­ство — то до­бы­ча, во­ен­ный про­мы­сел — не на­жи­вы ради, а вы­жи­ва­ния для. И сей­час, уви­дев по­па­да­ние и ха­рак­тер­ную кар­ти­ну на­кры­тия дома с БК, со­об­щил, что там был склад у «лай­не­ров», так на­зы­ва­ли части при­пи­сан­ные к ЛНР.

- Вот смот­ри, Ме­зень — если по­па­дут в дом, ко­то­рый сразу за клад­би­щем — нас на ноль по­мно­жат ско­рее всего, в нем несколь­ко сотен 120-х мин лежит. - са­ни­тар и так знал, что почти в каж­дом доме или его дворе есть склад БК. По рас­ска­зам — в одном из дво­ров под горой ле­жа­ли даже че­ты­ре вы­стре­ла от «Солн­це­пе­ка». Хотя, ско­рее это были байки — обыч­ные «Гра­ди­ны». Да и кто тут раз­би­рал­ся в вы­стре­лах к «Солн­це­пе­ку»?

Не смот­ря на мо­ло­дость — Три­на­дца­тый слу­жил уже вто­рой кон­тракт в БАРСе, в пер­вый заход он по­бы­вал и в Шервуд­ском лесу, и в от­ступ­ле­нии из Изюма, и в обо­роне Дро­бы­ше­ва. Счи­тал­ся бы­ва­лым, да в общем-​то им и был. Глядя на раз­ле­тев­ший­ся дом, ко­то­рый при­хва­тил своей кон­чи­ной еще три со­сед­них ха­лу­пы с собой, шумно и дымно го­ре­ло сразу несколь­ко по­стро­ек, ска­зал:

- Такая же кар­ти­на была в Изюме. Несколь­ко дней нас будут креп­ко раз­ма­ты­вать, потом штурм. Сей­час вы­би­ва­ют ближ­ние скла­ды БК.

Дей­стви­тель­но — по­след­ние сутки об­стре­лы уси­ли­лись крат­но, стали злее и ак­цен­ти­ро­ван­ней. До этого в те­че­ние несколь­ких недель на­ки­ды­ва­ли до­воль­но ха­о­тич­но, ле­ни­во даже, с боль­шим раз­бро­сом — в белый свет, как в ко­пе­еч­ку. По­не­мно­гу — по мер­кам круто ки­пя­ще­го участ­ка фрон­та. Уси­ли­вая накал об­стре­лов перед и во время на­ка­тов пе­хо­той. Те­перь же — очень четко клали по квад­ра­там, утю­жи­ли по­дол­гу. Четко рас­кла­ды­ва­ли го­ря­чее и виз­жа­щее же­ле­зо по ли­ни­ям око­пов. Раз­ва­ли­ва­ли и Кле­ще­ев­ку внизу, и укреп на­вер­ху. Про­ре­жи­ва­ли по­сад­ки за селом, в ко­то­рых укры­ва­лась арта. Почти ис­чез­ли еже­утрен­ние и ве­чер­ние атаки пе­хо­той на укреп — раз­го­ва­ри­ва­ла толь­ко арта. По по­сад­кам же на флан­гах на­ка­ты пе­хо­той не пре­кра­ща­лись.

Три­на­дца­тый, хлеб­нув­ший в своей мо­ло­дой жизни от­ступ­ле­ние из Изюма, видел в этом недоб­рые пред­вест­ни­ки креп­ких, тя­же­лых со­бы­тий.

- Возь­мут по­сад­ки спра­ва и слева, нам тут не про­сто­ять, зай­дут в Клещи, нам тут и крыш­ка, брат Ме­зень. Со­бьют с горы, как пить дать.

Ме­зень, более чем в два раза стар­ше го­во­ря­ще­го, но но­ви­чок на фрон­те, слу­шал и по­ни­мал что ска­зан­ное, ско­рее всего, верно.

По­дар­ков ка­либ­ра выше сред­не­го про­тив­ник не жалел — но то по укре­пу. По флан­го­вым по­сад­кам су­по­стат усерд­но валил кас­се­та­ми — про­тив­ный треск ко­то­рых на­по­ми­нал фи­наль­ные залпы но­во­год­них са­лю­тов.

Каж­дый день шли ра­нен­ные, свои и смеж­ни­ков, ра­бо­ты у Ме­зе­ни хва­та­ло.

Три­на­дца­тый, попив кофе, по­си­дел еще немно­го — пошел куда-​то по делам, мо­ло­дой энер­гии, ка­за­лось хва­та­ло на то, чтобы на­хо­дить­ся в двух ме­стах од­но­вре­мен­но. Его сме­нил новый гость — взвод­ный Точил. В про­шлом псков­ский вдвш­ник, ко­стро­мич, во­е­вав­ший еще в Чечне, во вто­рую. По­зи­ция То­чи­ла была мет­рах в че­ты­рех­стах от про­тив­ни­ка, и ино­гда про­хо­дя мимо «еди­нич­ки», если было время — оста­нав­ли­вал­ся в ней вздрем­нуть, как он го­во­рил оби­та­те­лям:

— По­спать у вас в тылу, хоть часок.

Тут было по­ти­ше. Да и бун­кер сам был по­про­стор­нее. И кофе тут был — не рас­тво­рим­ка, а на­сто­я­щий, мо­ло­тый - дер­жал­ся для го­стей. Уют­ное место — по мер­кам пе­ред­ка.

После того как Руся де­лив­ший со Змеем и Ме­зе­нью бун­кер, ушел на дем­бель, на «еди­нич­ке» по­явил­ся Комар. Лихой па­рень с Даль­не­го Во­сто­ка, лет со­ро­ка с неболь­шим. Как и все тут - с судь­бой. Комар был ма­стер. Ма­стер на все — от по­чи­нить ге­не­ра­тор, до по­чи­нить БТР или вы­шить кре­сти­ком. Не мог си­деть на месте — все­гда был чем-​то занят, тащил какие-​то об­лом­ки досок и об­рыв­ки про­во­ло­ки, чтобы сде­лать полки, рас­по­го­ди­лось - вы­ве­ши­вал спаль­ни­ки на про­суш­ку, что-​то вы­ре­зал ножом из су­ко­ва­той палки.. На войне, как и в жизни, но быст­рее и ост­рее видно раз­но­сти людей. Их внут­рен­не­го устрой­ства. Одни все под­ме­тут, рас­пре­де­лят — так, что даже про­шло­год­ние ли­стья и пыль лежат на своих ме­стах. У дру­гих же — даже лич­ная нора будет по­хо­жа на нехо­ро­шую квар­ти­ру из кри­ми­наль­ных ре­пор­та­жей те­ле­ви­зо­ра про при­тон. Комар был из пер­вых. Ме­зе­ни и Змею очень по­вез­ло ока­зать­ся с ним в одном жи­ли­ще. Од­на­жды была по­пыт­ка пе­ре­ве­сти его на дру­гую по­зи­цию — от­сто­я­ли. За­явив, что са­ни­та­ру нужен по­мощ­ник, а пу­ле­мет­чи­ку — вто­рой номер. От­сто­я­ли. Жили друж­но, тепло. Комар умел на­кол­до­вать из галет, кон­сер­вов и остат­ков май­о­не­за или кет­чу­па какие-​то, ре­сто­ран­но­го уров­ня, бу­тер­бро­ды. Из банки ту­шен­ки и банки лечо с до­ши­ра­ком — фан­та­сти­че­ский суп «Фи­ла­дель­фия», на во­прос — по­че­му такое на­зва­ние, за­га­доч­но мол­чал. Но как-​то при­пер­ли, и со­знал­ся: - «Слово нра­вит­ся».

От «еди­нич­ки» до пе­ре­до­вых хох­лов было немно­гим менее ки­ло­мет­ра. Шутя, оби­та­те­лей «еди­нич­ки» на­зы­ва­ли «ты­ло­вые крысы», никто не оби­жал­ся - ты­ло­вые, так ты­ло­вые. Крысы, ко­неч­но, по­обид­нее — но не мыши же, в конце-​концов. После того, как сняли преды­ду­ще­го рот­но­го — Фила, за из­лиш­нюю рез­кость суж­де­ний и остро­ту слов и по­ступ­ков в адрес вы­ше­сто­я­щих, Точил был и.о. рот­но­го. Каж­дый день про­хо­дил с об­хо­дом всех по­зи­ций, ино­гда не по разу, на­ла­дил и под­дер­жи­вал ком­му­ни­ка­цию с со­се­дя­ми в по­сад­ках — с «лай­не­ра­ми» и де­сан­том, с де­сан­ту­рой он был во­об­ще за сво­е­го — од­но­го цвета бе­ре­ты но­си­ли, а это у кры­ла­той пе­хо­ты по­жиз­нен­но. В этот день, утром, при­шло из­ве­стие, что на но­во­го рот­но­го утвер­ди­ли не его — а Жука, ком­взво­да, вер­нув­ше­го­ся неде­лю назад на пе­ре­до­вую после кон­ту­зии. Взрос­ло­го, под 60 лет, немно­го­слов­но­го дядь­ку из Си­би­ри, имев­ше­го осо­бые, теп­лые от­но­ше­ния со всем, что взры­ва­ет­ся — любил он ми­ни­ро­вать, со­ору­жать фу­га­сы, рас­тяж­ки и про­чие неожи­дан­ные гром­ко­сти. Точил был обес­ку­ра­жен — не по­нят­но, чем ру­ко­вод­ство­ва­лось на­чаль­ство? Вроде всё, или очень мно­гое на нем — а как долж­ность, то мимо. Тем более, что Жука особо никто и не знал. А знать рот­но­го, ви­деть его каж­дый день у себя в окопе на пе­ред­ке - до­ро­го­го стоит. Точил тоже был рез­ко­ват, как и Фил — не таил буквы в себе, если что, мог и пре­зри­тель­но, сквозь губу, ска­зать выс­шим и стар­шим неудоб­ную прав­ду в глаза. Выпив чаю, по­ку­рив, пошел от­бить­ся в спаль­ню с ам­бра­зу­ра­ми. Часу по­спать не уда­лось — ра­дей­ка на­ча­ла вы­кри­ки­вать по­зыв­ной са­ни­та­ра.

- Ме­зень на при­е­ме.

- У нас два три­ста! Оско­лоч­ные, один лег­кий, один сред­ний - ноги, руки.

- Кого по­сек­ло?

- Жук и Ата­ман.

Жук не про­был в долж­но­сти и суток. Вот такая во­ен­ная пла­ни­да. За пол­то­ра ме­ся­ца пе­ред­ка ухо­дил уже чет­вер­тый рот­ный…

Са­ни­тар в пару минут под­мо­тал­ся — броня, каска, ав­то­мат, схва­тил все­гда го­то­вый рюк­зак с необ­хо­ди­мо­стя­ми. То­чи­ла хоть и не бу­ди­ли, но сон чуток и ко­ро­ток в тех ме­стах, успел проснуть­ся, уди­вить­ся, на­деть броню — и вдво­ем рва­ну­ли по окопу на­пра­во. Точку встре­чи с трех­со­ты­ми обо­зна­чи­ли с той сто­ро­ны рации. Жара, лето, ни ве­тер­ка, ни об­лач­ка. Птич­ная по­год­ка.

Про­бе­жа­ли по око­пам, пе­ри­о­ди­че­ски вы­ска­ки­вая на­верх, об­хо­дя за­ва­лен­ные участ­ки — их с каж­дым днем об­стре­лов ста­но­ви­лось все боль­ше. По­прав­лять не было ни сил, ни людей, ни воз­мож­но­стей из-за по­сто­ян­ных при­ле­тов и сбро­сов.

Жук, нога за­жгу­то­ва­на, лежал на спине — на прак­ти­че­ски от­кры­том месте, под неболь­шим ку­сти­ком. Но и этот ку­стик ка­зал­ся по си­ту­а­ции спа­се­ни­ем — во­круг на несколь­ко де­сят­ков мет­ров толь­ко от­крыт­ка. По­одаль на­хо­ди­лось несколь­ко че­ло­век, ко­то­рые при­та­щи­ли его от места ра­не­ния на плащ-​палатке. Рядом был толь­ко взвод­ник Онега, та­та­рин из Ка­за­ни, че­ло­век немно­го­слов­ный, су­ро­вый. Ме­зень, под­бе­жав, разо­гнал всех даль­ше под сто­я­щие в пре­де­лах слы­ши­мо­сти кусты. Онега про­дуб­ли­ро­вал, бру­таль­но и резко. Рас­сре­до­то­чи­лись, мас­со­вость в этих делах не нужна — пока не по­дой­дет ко­роб­ка эва­ку­а­ции, все долж­ны си­деть тихо и не видно. Пе­ре­тя­нул рас­ки­нув­ше­го­ся на спине Жука по­глуб­же в куст, тот сто­нал от боли, но по­мо­гал са­ни­та­ру, от­тал­ки­ва­ясь от земли пят­кой не пе­ре­би­той ноги. Бег­лый осмотр, рас­ста­вив паль­цы гре­бен­кой - как учили, про­вел по спине и груди под жи­ле­том. Паль­цы чи­стые, крови не было, про­ни­ка­ю­щих в живот нет. Пе­ре­би­та нога, по­хо­же, кость того — стран­но со­гну­та. Ви­ди­мо Жук сна­ча­ла пы­тал­ся идти, сме­стил. Оско­лок в спине, в мясо, чуть выше пояса, вроде не про­ни­ка­ю­щее, еще несколь­ко мел­ких по ногам. Снял жгут, спу­стил немно­го крови, на­ло­жил тур­ни­кет, нефо­пам в плечо на­крест, через ткань гим­на­стер­ки, потом пе­ре­кись, за ней ге­мо­ста­тик, туго бинт, еще бинт, эла­стич­ным свер­ху, за­кре­пил. Вроде по кра­со­те. Са­ни­тар и в обыч­ной жизни любил де­лать ра­бо­ту так, чтобы после окон­ча­ния было кра­си­во, при­ят­но по­смот­реть. Жук тер­пел, рычал и мычал, когда при­хо­ди­лось во­ро­чать ногу. Очень хотел пить. Все время, пока шла са­ни­тар­ская ра­бо­та спра­ши­вал про воду. Воды не было — Ме­зень не взял, не до­га­дал­ся, хотя дол­жен был уже за­пом­нить — все ра­нен­ные хотят пить. Но боль­ше они хотят жить. Без воды можно трое суток, а вот без пе­ре­вяз­ки — можно вы­течь го­раз­до быст­рее — ми­ну­ты, мак­си­мум часы. Уже до­мо­тав, вко­лол ке­то­рол — для вер­но­сти. Жук от­ки­нул­ся, и лежа на спине, за­про­ки­нув го­ло­ву уви­дал под ку­стом пя­тиш­ку пол­ную влаги. Пока са­ни­тар за­пи­хи­вал в рюк­зак бинты, за­сте­ги­вал ап­теч­ки, быст­ро до­тя­нул­ся до бу­ты­ли, от­вин­тил крыш­ку и с чув­ством близ­ко­го об­лег­че­ния жажды сде­лал боль­шой гло­ток. В сле­ду­ю­щее мгно­ве­ние с кашлем, каким-​то утробно-​рвотным зву­ком из Жука все вы­ле­те­ло об­рат­но — на него и во­круг. В пя­тиш­ке был бен­зин. Так ино­гда бы­ва­ло, что из машин, когда они под­хо­ди­ли на точку — ближ­ний ноль, уже на горе, быст­ро вы­бра­сы­ва­ли все и ма­ши­на раз­во­ра­чи­ва­ясь, с гра­ви­ем ле­тя­щим из под колес, ухо­ди­ла вниз. Место было при­стре­лян­ное про­тив­ни­ком, из­вест­ное и очень опас­ное. Ло­ка­цию по­сто­ян­но пасли с воз­ду­ха. Не толь­ко пасли, но и ре­гу­ляр­но крыли. Так, ви­ди­мо, было и с этой пя­тиш­кой для ге­не­ра­то­ра — вы­бро­си­ли с ма­ши­ны, немно­го от­та­щи­ли в сто­ро­ну по­зи­ции, да и за­бы­ли потом.

Жук за­ды­хал­ся от боли раз­би­той и пе­ре­би­той ноги, от жже­ния бен­зи­на, бен­зин попал в глаза, в нос. У са­ни­та­ра даже не было чем про­мыть. Немно­го обтер ру­ка­вом цифры, дал влаж­ную сал­фет­ку. Жук про­дол­жал каш­лять и от­пле­вы­вать­ся, но немно­го по­ду­тих, бен­зин чай — не сер­ная кис­ло­та. Ме­зень пред­ло­жил за­ку­рить — на ав­то­ма­те, не из­де­ва­ясь, но ра­нен­ный раз­ра­зил­ся от­бор­ной бра­нью: - «Сжечь меня решил еще, что ли, до кучи, б#@дь!» Это пред­по­ло­же­ние раз­ря­ди­ло об­ста­нов­ку, по­сме­я­лись. В радио крик­ну­ли, что Санчо и его счаст­ли­вая эвако-​коробка уже в Кле­ще­ев­ке, будут через две ми­ну­ты. Рез­кий сбор груп­пы, на вынос трех­со­то­го к точке. Онега, ко­то­рый был ближе всех, взял этот мо­мент на себя, начав вы­кри­ки­вать рас­сре­до­то­чен­ных по окрест­ным ку­стам бой­цов.

Под­ско­чил вез­де­су­щий Три­на­дца­тый, Онега, сам Ме­зень. Нужен был чет­вер­тый. Онега за­ме­тил мет­рах в трид­ца­ти под ку­стом бойца, очки ко­то­ро­го со столь неумест­ным здесь радужно-​курортным от­ли­вом бли­ко­ва­ли на солн­це.

- Эй, оч­ка­стый, давай сюда!

Оч­ка­стый не ре­а­ги­ро­вал.

- Тебе го­во­рю, оч­ка­стый — быст­ро к нам!

- Я не оч­ка­стый, у меня по­зыв­ной есть, - ка­приз­но и гром­ко за­явил боец и не дви­нул­ся с места.

- Да по#@й мне на твой по­зыв­ной! Бегом, б#@дь, ушле­пок! - Онега вски­пел. Ки­пя­щий Онега на­пом­нил Ме­зе­ни кар­тин­ку о татаро-​монгольском иге из школь­но­го учеб­ни­ка ис­то­рии, не хва­та­ло ма­ла­хая, на­гай­ки и зубасто-​вздыбленного коня.

Боец допер, что его лич­ная важ­ность не кста­ти, нехо­тя под­нял­ся, под­бе­жал. По­дой­дя, с оби­дой пя­ти­лет­не­го ре­бен­ка со­об­щил, что по­зыв­ной у него Лава. Онега сверк­нул гла­за­ми, про­из­вел невнят­ный полузвук-​полумат, но ни­че­го не ска­зал. Неко­гда было шу­тить, хотя хо­те­лось про­сте­бать бра­тиш­ку в очках, как у че­ре­па­хи из муль­ти­ка про львён­ка. Жук уже лежал на бре­зен­те плащ-​палатки. Взяли за че­ты­ре угла - ох и неудоб­но. Ручек нет. Но вы­тас­ки­вать сей­час их рюк­за­ка носилки-​сетку было не ко вре­ме­ни, да и нести было неда­ле­ко, мет­ров 200. Рва­ну­ли. Толь­ко сде­ла­ли пер­вые шаги — выход с той сто­ро­ны, через се­кун­ды ре­жу­щий свист мины, еще выход. При­лет где-​то близ­ко — неко­гда смот­реть. Еще выход, еще свист. Эва­ку­а­цию сри­со­ва­ли с воз­ду­ха и на­ча­ли крыть. Ме­зень на бегу кус­ком со­зна­ния по­ни­мал, что в прин­ци­пе — он даже не видит, что сей­час во­круг про­ис­хо­дит, краем зре­ния видел чер­ный дым раз­ры­вов за ку­ста­ми, краем слуха слы­шал свист мины, взрыв, оскол­ки про­шли с виз­гом где-​то выше. Вклю­чи­лось как бы тун­нель­ное зре­ние и тун­нель­ное же со­зна­ние — по­пыт­ка про­счи­тать ко­ри­дор пе­ре­дви­же­ния груп­пы. Куда бе­жать, когда ле­жать. Где можно при­ва­лить­ся нена­дол­го, вска­ки­вать и бе­жать далее. Уди­ви­тель­но — но чет­ве­ро по краям бре­зен­та, как будто ста­но­ви­лись одним, об­ла­да­ли еди­ным со­зна­ни­ем. Все про­ис­хо­ди­ло почти без слов. Весь рас­счет пути у этой чет­вер­ки был по кос­вен­ным — от­ку­да свист, где при­лет, на­сколь­ко близ­ко легла преды­ду­щая мина. Но весь это че­ло­ве­чий про­счет тоже был слаб и пуст — на самом деле всем вла­дел толь­ко Божий про­мы­сел.

На­встре­чу бе­жа­ли несколь­ко че­ло­век из бу­хан­ки эва­ку­а­ции — на ходу молча пе­ре­хва­ти­ли Жука. Боец, пе­ре­хва­тив­ший у Ме­зе­ни его угол бре­зен­та, сунул са­ни­та­ру свой ав­то­мат. Разо­шлись в сто­ро­ны те, кто бежал с ра­нен­ным с са­мо­го на­ча­ла. Это было по­хо­же на то, как рас­хо­дят­ся в сто­ро­ны са­мо­ле­ты на воз­душ­ном па­ра­де — не сни­жая ско­ро­сти, из плот­но­го строя - ве­е­ром. Об­стрел как шел, так и шел. По­сре­ди него бе­га­ли чудом невре­ди­мые люди, раз­во­ра­чи­ва­лась со скре­же­том шин и кам­ней под ними счаст­ли­вая бу­хан­ка.

Ме­зень с Три­на­дца­тым рва­ну­ли куда-​то в сто­ро­ну ку­стов, сва­ли­лись в кювет у до­ро­ги. Три­на­дца­тый — це­лы­ми днями не си­дев­ший на месте знал где можно укрыть­ся, повёл, су­ну­лись — нора бит­ком за­би­та бой­ца­ми. К сле­ду­ю­щей. Ныр­ну­ли. Пусто. Так себе укры­тие — пе­ре­кры­то кри­вы­ми и ча­хо­точ­ны­ми ство­ла­ми от хилых де­ре­вьев из по­сад­ки, свер­ху плен­ка и немно­го сан­ти­мет­ров грун­та. При­ва­ли­лись спи­на­ми к гли­ня­ным стен­кам. Ме­зень по­ло­жил оба ав­то­ма­та — свой, и того бойца, ко­то­рый пе­ре­хва­тил угол бре­зен­та. Ав­то­мат бойца был зна­чи­тель­ный — кол­ли­ма­тор, банка, ба­ке­ли­то­вый рыжий рожок от РПК на 45 па­тро­нов, зачем-​то от­стег­нул, по­смот­рел па­тро­ны в рожке — чер­ные го­лов­ки — бро­не­бой­ные. Кто был тот боец? Ме­зень за­пом­нил толь­ко, что каска у него была лох­ма­тая — с кус­ком маск­се­ти. Как вер­нуть ма­шин­ку? Ну — это дело тех­ни­ки, тут все рядом, все свои, не про­па­дет — най­дет­ся хо­зя­ин. Вер­нет.

Об­стрел про­дол­жал­ся, хотя ма­ши­на с ра­нен­ным уже долж­на была уйти. Но все равно в злобе били — пы­та­лись на­щу­пать тех, кто на­хо­дил­ся на точке.

Ме­зень пред­ло­жил Три­на­дца­то­му си­га­ре­ту — тот от­ка­зал­ся — он курил мод­ные элек­трон­ные свист­ки, до­стал какую-​то цвет­ную дудку, за­тя­нул­ся, выдал клубы хи­моз­но­го пара, за­пах­ло га­лан­те­ре­ей.

Осмот­ре­лись — ока­за­лось, что яма за­би­та ящи­ка­ми с вы­стре­ла­ми для АГСа. Если при­ле­тит пря­мой — то оба в этой яме и сго­рят. И же­то­нов не оста­нет­ся — с такие со­сед­ством.

- Ве­се­лый будет фей­ер­верк, брат Ме­зень! - за­дор­но, слег­ка по-​птичьи взор­жал Три­на­дца­тый. У него во­об­ще была при­выч­ка сме­ять­ся в мо­мент опас­но­сти. Ино­гда, на бегу под об­стре­лом было слыш­но тя­же­лое с при­сви­стом ды­ха­ние бе­гу­щих му­жи­ков и за­дор­ный, с кле­ко­том смех Три­на­дца­то­го. Мо­ло­дость — такая штука. Да и жизнь в нем была как будто кон­цен­три­ро­ван­ная. Ме­зень, с его жиз­нен­ным опы­том это на­сто­ра­жи­ва­ло. Вспо­ми­на­лись стро­ки Цоя - «..и кому уми­рать мо­ло­дым...»

По­сме­я­лись — в таких си­ту­а­ци­ях на тему смер­ти шу­тит­ся легко. Когда мгно­ве­ния назад бегал между раз­ры­ва­ми. Утих­ло, налет про­шел — вы­полз­ли из ямы под до­ро­гой, вы­тря­хи­вая жел­тый мел­кий песок из-за во­рот­ни­ков. Рас­хо­дясь по по­зи­ци­ям, на раз­вил­ке тран­шеи Ме­зень пред­ло­жил:

- За­хо­ди на кофе.

- Раза три зайду, не ссы — уста­нешь от меня еще к ве­че­ру. - Три­на­дца­тый был быстр и на язык тоже.

Вер­нув­шись в бун­кер, са­ни­тар за­ва­лил­ся спать — было от­но­си­тель­но тихо. Сол­дат­ское это, быст­ро усва­и­ва­ет­ся: есть время — надо спать, есть еда — надо есть. Но спать — важ­нее.

Сквозь сон и бе­ру­ши слы­шал, как за­хо­дил Три­на­дца­тый — пил чай, ба­ла­гу­рил и сме­ял­ся, щел­кал каким-​то же­ле­зом — опять небось ав­то­мат в го­стях чи­стил. Слы­шал как ру­гал­ся и вор­чал на него Комар, про­го­ва­ри­вая флот­скую по­го­вор­ку: - «Если хо­чешь жить в уюте - сри, кури в чужой каюте».

По­спал пару часов, а потом и пнули в по­дош­ву — по радио крик­ну­ли, что трех­со­тый от якут­ской де­сан­ту­ры на под­хо­де. Вечер, тем­не­ло.

Быст­ро рас­ки­да­ли шмо­тье с топ­ча­на около двери. На­кры­ли бре­зен­том. Сон­ный са­ни­тар на ав­то­ма­те раз­ло­жил ап­те­ку — де­жур­ный набор. Пе­ре­кись, ге­мо­стат, бинты, обез­бо­лы, шпри­цы — и, ко­неч­но, нож­ни­цы. Комар ас­си­сти­ро­вал - он тре­тье­го дня со­гла­сил­ся быть по­мощ­ни­ком са­ни­та­ра. Ме­зень, шутя, кар­тин­но, важно и бла­го­склон­но при­нял его со­гла­сие. Комар те­перь Бор­мен­таль — по­шу­тил Змей. Комар не спу­стил Змею, со­об­щив, что тре­тий в ком­па­нии из док­то­ра и Бор­мен­та­ля был Ша­ри­ков.

Вышли встре­чать, на­ле­во по окопу. Уже ве­че­ре­ло, за­ка­ти­лось све­ти­ло, было почти темно.

По по­сад­кам с пра­во­го и ле­во­го флан­га ра­бо­та­ли кас­се­та­ми — спра­ва были лай­не­ра, слева де­сан­ту­ра с Даль­не­го Во­сто­ка, якуты, боль­шей ча­стью. Креп­кие ре­бя­та — без зад­ней ско­ро­сти, спо­кой­ные, в них какая-​то на­род­ная фи­ло­соф­с­кость во всех. Почти каж­дый день якуты при­тас­ки­ва­ли к Ме­зе­ни ра­нен­ных, сво­е­го са­ни­та­ра у них, по­хо­же не было, да и путь на эва­ку­а­цию с их по­зи­ций про­ле­гал через са­ни­тар­ный бун­кер БАР­Сов. За углом тран­шеи по­слы­ша­лась возня. В этот раз при­ве­ли, ча­стью при­нес­ли — где не мог ко­вы­лять, Витю из Лен­ска. Несколь­ко оско­лоч­ных в плечо, шею, куда-​то в че­люсть, и, ка­жет­ся, в ногу. 82-я мина рядом легла. Са­ни­тар все­гда спра­ши­вал у ра­нен­но­го — как имя? Чаще всего тут же за­бы­вал. Но в этот раз за­пом­нил — парня звали, как стар­ше­го сына Ме­зе­ни. Пы­та­ясь при­обод­рить, ска­зал - не пе­ре­жи­вай брат, сей­час на чи­стые про­сты­ни по­едешь, по­душ­ку дадут, баб уви­дишь. Па­рень кри­вил­ся от боли, са­ни­тар пе­ре­вя­зы­вал, лил пе­ре­кись, за­ты­кал дырки ге­мо­ста­ти­ком и бин­то­вал. Ра­бо­тал все­гда без пер­ча­ток — крови не бо­ял­ся.

- Три мил­ли­о­на по­лу­чишь — ма­ши­ну ку­пишь! Есть машина-​то?

- Да, есть, две неде­ли назад купил...

Ме­зень сразу по­счи­тал. Две неде­ли. Ма­ши­ну купил. Мо­би­ли­зо­ван­ный. Ленск — 5000 км от этого места. Еще по­ли­гон. А был ли по­ли­гон? Их и завели-​то несколь­ко дней назад. Да, ви­дать очень непро­сто нынче с ре­зер­ва­ми. Очень. Если яку­тов за дней де­сять от во­ен­ко­ма­та до пе­ре­до­вой до­бра­сы­ва­ют. Вко­лол еще нефо­пам, дал за­ку­рить и пол­круж­ки воды — от нефо­па­ма под­таш­ни­ва­ло обыч­но. Что-​то спро­сил про жену и детей, рас­ска­зал как в мо­ло­до­сти кон­тей­не­ры с шам­пан­ским и кол­ба­сой из Моск­вы на Ленск гру­зил, когда груз­чи­ком в сту­ден­че­стве на стан­ции под­ра­ба­ты­вал, ско­рее всего Витя или его ро­ди­те­ли ели эту кол­ба­су или пили шам­пан­ское на Новый год — са­ни­тар ста­рал­ся все­гда под­бод­рить, раз­го­во­рить. По радио резко про­каш­ля­ли, что ко­ро­боч­ка по­до­шла, ка­ран­да­ша можно спус­кать. Мол­ча­ли­вые якуты, ждав­шие в окопе сна­ру­жи по­ве­ли Витю под руки в тем­но­ту, он был услов­но хо­дя­чим.

Чтобы ока­зать­ся на точке эва­ку­а­ции надо было прой­ти по гра­ни­це клад­би­ща — была в этом какая-​то ме­та­фи­зи­ка. Са­ни­та­ра, с его бес­тол­ко­вой лю­бо­вью к фи­ло­соф­ство­ва­нию и на­блю­де­нию, это за­бав­ля­ло. С горы - по опас­ной от­крыт­ке мет­ров две­сти, по краю места упо­ко­е­ния — к ко­роб­ке, ко­то­рая по­ве­зет тебя в жизнь, на вос­ста­нов­ле­ние, на ре­монт. Квест — как сей­час модно го­во­рить.

Са­ни­тар при­выч­но про­тер тряп­кой бре­зент, свер­нул его, вы­ки­нул лип­кие лох­мо­тья сре­зан­ной формы. По­смот­рел на бе­тон­ную стену, на ко­то­рой оста­лись от­пе­чат­ки про­пи­тан­но­го кро­вью ка­му­фля­жа. Сел на место, где толь­ко что сидел ра­не­ный, от­ки­нул­ся к бе­то­ну. За­ку­рил. Комар молча по­ста­вил ки­пя­тить круж­ку воды, чай­ком взбод­рить­ся. Это надо. Чай не пить — от­ку­да сила?

- Су­е­то­ло­ги вы все, - ска­зал на­блю­дав­ший за пе­ре­вяз­кой Змей.

- Су­е­ти­тесь все, дер­га­е­тесь.

- А как надо? - уста­ло спро­сил са­ни­тар, - Давай в сле­ду­ю­щий раз по­ка­жешь, а?

- По­ка­зать не по­ка­жу, но рас­ска­зать могу. Совет дать, я ж в стране Со­ве­тов ро­дил­ся, - Змей по­пы­тал­ся раз­ря­дить ат­мо­сфе­ру.

- Да все мы из той стра­ны, брат. Толь­ко умер­ла она. Нынче не со­ве­ты надо да­вать, а день­ги, - ото­звал­ся Комар.

Змей не любил про день­ги. С ними у него в жизни не скла­ды­ва­лось. С при­клю­че­ни­я­ми, с дру­зья­ми, с ба­ба­ми — скла­ды­ва­лось. А вот с день­га­ми — мимо.

- Не, я толь­ко по со­ве­там. За день­га­ми — не ко мне. К кому за день­га­ми — тех тут и на сто верст рядом нет.

Ме­зень сидел курил, молча взял на­ли­тую Ко­ма­ром круж­ку чая, вышел из бун­ке­ра. Пе­ре­ве­сти дух. Вроде не крыли особо, да и ноч­ное небо не жуж­жа­ло. Вы­бро­сил - до филь­тра, до вони го­ря­ще­го пла­сти­ка ис­тлев­ший бычок. Сразу за­ку­рил сле­ду­ю­щую. Пока была суета с ра­не­ным — неко­гда ку­рить было, а хо­те­лось. До войны са­ни­тар не курил боль­ше де­ся­ти лет. А тут — как-​то сразу, через неде­лю разо­гнал­ся до пачки, а то и по­лу­то­ра в день - за­хо­ди­ло, табак на войне к месту. Сел на осыпь окопа. Слад­ко при­ва­ни­ва­ло мерт­ве­чи­ной — были по­до­зре­ния что неда­ле­ко, в за­ва­лен­ном окопе, лежит по­вер­жен­ный воин. Может наш, может их. Ско­рее их. Ва­г­не­ра своих все­гда вы­тас­ки­ва­ли, а они брали этот укреп.

Са­ни­тар любил эти ми­ну­ты ти­ши­ны. Когда можно было со­зер­цать, за­по­ми­нать и ду­мать. Не ре­шать — про­сто от­вле­чен­но ду­мать. Вот и сей­час, под­нял­ся мыс­лен­но над по­зи­ци­ей и уви­дел их троих — Ко­ма­ра, Змея и себя. Трое. В тем­но­те. В войне. В земле, в бе­тоне, в крови. Зна­ко­мы мало — но род­ные. Сей­час спа­я­ны, зав­тра раз­ме­та­ет — может смер­тью, а может жиз­нью. Кто мы? Ма­лень­кие пес­чин­ки в огром­ной пе­ре­сы­па­ю­щей­ся дюне. За­те­рян­ные в ночи, в ко­то­рой из огней — Свет­ло­дарск на го­ри­зон­те, да осве­ти­тель­ная ра­ке­та «люст­ра» да­ю­щая фос­фор­ный мерт­вен­ный свет со стран­ным буль­ка­ю­щим зву­ком. Мы — му­равьиш­ки, ко­то­рые по стран­но­му сте­че­нию об­сто­я­тельств, по соб­ствен­ной воле ока­за­лись здесь, на этой горе, чтобы… Чтобы - что? Чтобы сто­ять? Чтобы уме­реть? Чтобы вы­жить, за­ра­бо­тать славу? День­ги? Бес­смер­тие? При этом — мы на своем месте, нет со­мне­ний. Мно­гие — да едва ли не каж­дый с по­ни­ма­ни­ем все­мир­но­сти про­ис­хо­дя­щей битвы. И каж­дый из нас — вроде бы су­ет­но и бес­тол­ко­во ко­по­ша­щих­ся сей­час в тем­но­те, встро­ен в этот огром­ный кол­лек­тив, ор­га­низм — во­ю­ю­щую армию. И эта армия — не чу­же­род­ная на­вя­зан­ная нам си­сте­ма, она плоть от плоти са­мо­го на­ро­да. Того на­ро­да, ко­то­рый себя не от­де­ля­ет. Того на­ро­да, ко­то­рый и со­сто­ит из мил­ли­о­нов змеев, ко­ма­ров, ме­зе­ней и иже с ними.

Си­га­ре­та до­ку­ри­лась, остат­ки остыв­ше­го чая с па­ке­ти­ком вы­плес­ну­лись из же­стя­ной круж­ки в сто­ро­ну бруст­ве­ра. Па­ке­тик спи­то­го чая повис, рас­ка­чи­ва­ясь на тор­ча­щей об­ре­шет­ке окопа. Ти­ши­на, слег­ка об­рам­лен­ная ци­ка­да­ми, ноч­ная про­хла­да.

Внизу, за клад­би­щем, мет­рах в трех­стах, взры­чал мотор ко­ро­боч­ки, лязг­ну­ли гу­сян­ки и Витю с Лен­ска по­вез­ли в Ба­хмут, в «Рюмку» - зна­ме­ни­тый под­зем­ный гос­пи­таль. Са­ни­тар со спо­кой­ным серд­цем от­пу­стил си­ту­а­цию — па­ци­ент жив, эва­ку­а­цию не на­кры­ли. Через ми­ну­ты в тем­но­те молча, не за­ме­тив си­дя­ще­го са­ни­та­ра, про­шли трое со­про­вож­дав­ших, воз­вра­ща­ясь на свои по­зи­ции. Таких же как и он ноч­ных му­равьи­шек войны, бра­ти­ков, имен ко­то­рых он не знал. Еще раз с теп­лом по­ду­мал об уди­ви­тель­ной сол­дат­ской общ­но­сти. В любой война мо­мент могла за­ки­нуть для ока­за­ния пер­вой по­мо­щи и зна­ком­ства кого-​то из них. Ну а пока… Пока тихо — надо спать.