«Страх — это фи­зио­ло­гия, тру­сость — это уже нрав­ствен­ность»: боец с по­зыв­ным Фрейд рас­ска­зал о пси­хо­ло­гии в окопе

Как пси­хо­лог слу­жит на СВО

В 2022-м он ушёл на фронт доб­ро­воль­цем, оста­вив част­ную пси­хо­ло­ги­че­скую прак­ти­ку в Крас­но­дар­ском крае. С по­зыв­ным во­про­сов не воз­ник­ло: Фрейд — в честь ос­но­во­по­лож­ни­ка пси­хо­ана­ли­ти­ки. Про­шёл Ар­тё­мовск вме­сте с «Ва­г­не­ром», а сей­час 52-​летний муж­чи­на на­хо­дит­ся на Кур­ском на­прав­ле­нии в рядах рос­сий­ской армии. RT по­го­во­рил с Фрей­дом о том, что чув­ству­ет пси­хо­лог, ока­зав­шись под об­стре­лом, и какая пси­хо­ло­ги­че­ская по­мощь нужна бой­цам, ко­то­рые воз­вра­ща­ют­ся с СВО.

^{© Фото из личного архива, Константин Михальчевский/РИА Новости}

Фрейд при­нял ре­ше­ние идти на фронт, когда был на пси­хо­ло­ги­че­ском се­ми­на­ре в Крыму, летом 2022-го. «Моя семья от­ды­ха­ла, а я в это время ра­бо­тал, — рас­ска­зы­ва­ет со­бе­сед­ник RT. — Неда­ле­ко от Фи­о­лен­та по до­ро­ге шла ко­лон­на нашей во­ен­ной тех­ни­ки, и от­ды­ха­ю­щие были не очень до­воль­ны: ме­ша­ют, шумно едут. Меня это от­но­ше­ние по­ра­зи­ло. Я вышел из ма­ши­ны, по­при­вет­ство­вал ребят, и вот тогда у меня по­яви­лась мысль участ­во­вать в СВО».

Под кри­те­рии Ми­но­бо­ро­ны на тот мо­мент Фрейд не под­хо­дил в силу воз­рас­та: ему было 49 лет. А вот в «Ва­г­нер» его взяли. Он был на­чаль­ни­ком штаба ба­та­льо­на, на­бран­но­го из за­клю­чён­ных. Уже тогда со­бе­сед­ник RT сде­лал ряд на­блю­де­ний. «Когда у меня пер­вый то­ва­рищ погиб, об этом даже никто в под­раз­де­ле­нии и слова не ска­зал, — вспо­ми­на­ет Фрейд. — Он был, как и я, из числа доб­ро­воль­цев... Как будто ни­че­го не про­изо­шло. Всё это было для меня шоком. Я сам там от­счи­ты­вал де­вять дней, 40 дней, вспо­ми­наю его в опре­де­лён­ные даты».

Два с лиш­ним года бо­е­вых дей­ствий для Фрей­да стали вре­ме­нем изу­че­ния и себя, и дру­гих в экс­тре­маль­ных усло­ви­ях. «На дан­ный мо­мент я остал­ся один из сво­е­го рас­чё­та: мы в таком со­ста­ве про­ра­бо­та­ли около года. Сей­час все мои то­ва­ри­щи с ра­не­ни­я­ми раз­ной сте­пе­ни тя­же­сти в гос­пи­та­лях, — рас­ска­зы­ва­ет он. — Мой за­ме­сти­тель, его по­зыв­ной Буз­мак, с се­рьёз­ной кон­ту­зи­ей в гос­пи­та­ле Виш­нев­ско­го. Ра­не­ние в об­ла­сти пе­че­ни, два оскол­ка, раз­дроб­лен лок­те­вой су­став... Вто­рой тоже тя­жё­лый».

По сло­вам Фрей­да, то, с чем стал­ки­ва­ют­ся непод­го­тов­лен­ные с точки зре­ния пси­хо­ло­гии бойцы, на­стиг­ло его толь­ко сей­час: «Мне снят­ся по­вто­ря­ю­щи­е­ся сны: бои, где я пы­та­юсь сде­лать то, что не успел, ис­пра­вить. Это внут­рен­ние мои тер­за­ния, ко­то­рые ушли в под­со­зна­ние».

Под ко­ман­до­ва­ни­ем Фрей­да в ми­но­мёт­ном рас­чё­те были бойцы стар­ше 40 лет, и воз­раст на­ло­жил от­пе­ча­ток на их дей­ствия и ре­ак­ции, от­ме­ча­ет со­бе­сед­ник RT.

«Это люди усто­яв­ши­е­ся, ра­бо­та у нас не им­пуль­сив­ная, мы долж­ны уметь и тер­петь, и ждать, — по­яс­ня­ет он. — Я сразу ис­клю­чил из сво­е­го под­раз­де­ле­ния мо­ло­дых: у них часто пя­точ­ки горят, им нужно сбе­гать про­ве­рить, по­смот­реть, а это может вы­дать нашу по­зи­цию, и мы все по­стра­да­ем. У мо­ло­дых от­ва­га есть и нет опыта, то есть он не ста­нет пе­ре­би­рать про­ве­рен­ные ва­ри­ан­ты, будет счи­тать, что спра­вит­ся в любом слу­чае».

Он при­во­дит при­мер бойца из со­сед­не­го под­раз­де­ле­ния: «На Кур­ском на­прав­ле­нии мо­ло­дой па­рень в оди­ноч­ку ушёл на опас­ную за­да­чу и вы­брал­ся живым. Сразу вто­рой раз схо­дил — так же. Я го­во­рю его ко­ман­ди­рам: не от­прав­ляй­те снова, он уже слиш­ком уве­рен в своих силах. Его нель­зя од­но­го по­сы­лать, толь­ко с кем-​то. И вот в тре­тий раз он ушёл с одним пар­нем, тоже мо­ло­дым, и их стрел­ко­вым огнём по­га­си­ли. Когда он не вер­нул­ся, мы под­ня­ли «птицу», по сиг­на­ту­рам уви­де­ли, что тёп­лый, но без дви­же­ния. Ре­ши­ли, что погиб. Ока­за­лось, что при­тво­рил­ся, ведь неиз­вест­но, свой дрон или чужой над ним завис. Па­рень смог до­полз­ти до точки, где его эва­ку­и­ро­ва­ли. Я сей­час по­ни­маю, что было бы пра­виль­но дать ему дру­гую за­да­чу или по­слать не его. Чтобы у бойца была воз­мож­ность вер­нуть­ся в со­сто­я­ние, где он не на ад­ре­на­лине. Но в ре­аль­ных усло­ви­ях у ко­ман­ди­ра часто про­сто нет кого-​то на за­ме­ну».

На­цист и Гит­лер на служ­бе ВСУ

На фрон­те про­яв­ля­ют­ся и худ­шие ка­че­ства в людях, в том числе же­сто­кость. И это слыш­но по ра­дио­пе­ре­хва­там пе­ре­го­во­ров про­тив­ни­ка: «Как толь­ко кто-​то из наших ранен, у про­тив­ни­ка воз­ни­ка­ет драйв, он ак­ти­ви­зи­ру­ет­ся. Мы слы­шим, что они вы­де­ля­ют силы, дви­га­ют­ся, чтобы уни­что­жить, до­бить. Это у них там не то чтобы мания, но, так ска­жем, они от этого ис­пы­ты­ва­ют опре­де­лён­ное на­сла­жде­ние. Есть по­зыв­ные, ко­то­рые мы слы­шим по­сто­ян­но, это как раз те, кто оже­сто­чён­но пре­сле­ду­ет, до­би­ва­ет ра­не­ных. По­зыв­ные у них ин­те­рес­ные: На­цист, Гит­лер...»

От­ме­ча­ет Фрейд и лек­си­ку, ко­то­рую ис­поль­зу­ют вэ­с­эуш­ни­ки: «Укра­ин­цы по связи кри­чат: «Уби­вай­те! Уби­вай­те!» Вы на­вер­ня­ка за­ме­ча­ли, что опыт­ные спец­на­зов­цы, на­при­мер «Альфа», ни­ко­гда не го­во­рят «убили», ис­поль­зу­ют «лик­ви­ди­ро­ва­ли», «уни­что­жи­ли», «ней­тра­ли­зо­ва­ли». Это не даёт внут­ри пе­ре­сту­пить грань».

Ис­то­рия парня, ко­то­рый по­стра­дал при вы­пол­не­нии тре­тьей под­ряд за­да­чи, поз­во­ли­ла Фрей­ду боль­ше по­нять про то, как ра­бо­та­ет че­ло­ве­че­ский страх и как он при­туп­ля­ет­ся. «Во­об­ще бо­ять­ся необ­хо­ди­мо. По­то­му что ладно, когда че­ло­век один не бо­ит­ся и от него ни­че­го не за­ви­сит. Дру­гое дело, когда он на­хо­дит­ся в какой-​то груп­пе и от него за­ви­сят дру­гие. Страх — это фи­зио­ло­гия, а тру­сость — это уже нрав­ствен­ность. Когда чув­ству­ешь страх, есть два ва­ри­ан­та: пе­ре­шаг­нуть его или за­ме­реть. Я такое видел. Шли по ле­со­пол­ке, от де­ре­вьев там оста­лись пень­ки, а всё осталь­ное — неров­но­сти от ми­но­мё­тов и ору­дий круп­но­го ка­либ­ра. Стре­ля­ют, и это страш­но. Од­но­го парня ра­ни­ло, а бой про­дол­жал­ся. Он го­во­рит: «Я по­ле­жу пока». Ему кри­чат: «Нель­зя!» Из шока его вывел то­ва­рищ: стрель­нул у него над го­ло­вой из ав­то­ма­та, по щекам от­хле­стал. И вы­та­щил от­ту­да. Я уве­рен, что это спас­ло ему жизнь».

^{© Фото из личного архива}

Фрейд и сам не раз ока­зы­вал­ся в си­ту­а­ци­ях, где страх мог па­ра­ли­зо­вать. Один из таких слу­ча­ев про­изо­шёл на пон­тон­ной пе­ре­пра­ве, когда квад­ро­цикл, на ко­то­ром он ехал с бой­ца­ми, за­бук­со­вал, и за ними ско­пи­лась оче­редь из таких же квад­ро­цик­лов. «И я вижу че­ты­ре FPV, ко­то­рые жуж­жат страш­ным об­ра­зом и сей­час нас по­ра­зят, — вспо­ми­на­ет Фрейд. — У меня ин­стинкт са­мо­со­хра­не­ния сра­бо­тал. Я при­го­то­вил­ся к тому, чтобы, если нач­нут пи­ки­ро­вать, сде­лать какую-​то по­пыт­ку спа­сти себя. То есть не про­сто так без­воль­но встре­тить, а хотя бы по­про­бо­вать его под­стре­лить. Внут­ри такое со­сто­я­ние пу­сто­ты и от­стра­нён­но­сти. Во­об­ще, сло­жи­лось ощу­ще­ние, что дрон — это про­дол­же­ние того бойца, ко­то­рый сидит и через него смот­рит... В тот раз «птицы» не сбро­си­ли — уле­те­ли даль­ше на дру­гую за­да­чу. И вот потом, когда ко мне при­шло осо­зна­ние, я по­чув­ство­вал страх. В руках тря­суч­ка, ото­шёл в сто­ро­ну, чтобы никто меня в этот мо­мент не видел».

«Вы­со­кие риски и вы­со­кий ад­ре­на­лин»

Про­бле­мы со сном, вспыш­ки агрес­сии, на­вяз­чи­вые мысли и флеш­б­эки — самые явные при­зна­ки по­ст­трав­ма­ти­че­ско­го стрес­со­во­го рас­строй­ства (ПТСР) у во­ен­ных, но, как от­ме­ча­ет Фрейд, от­нюдь не все участ­ни­ки СВО с этим стал­ки­ва­ют­ся. «У неко­то­рых хо­ро­шо ра­бо­та­ют за­щит­ные ме­ха­низ­мы пси­хи­ки, — по­яс­ня­ет Фрейд, — и пси­хо­ло­ги­че­ской трав­мы не про­ис­хо­дит. Я бы ре­ко­мен­до­вал пси­хо­ло­гам, ко­то­рые ушли на фронт, как это сде­лал я, с бой­ца­ми раз­го­ва­ри­вать, это может по­мочь прямо там. Пер­вая ка­те­го­рия, у кого точно будет ПТСР, — это штур­мо­ви­ки. У них вы­со­кие риски и вы­со­кий ад­ре­на­лин. Они на него под­са­жи­ва­ют­ся, а потом до­ста­точ­но тя­же­ло с него со­ско­чить. То есть они либо по­ги­ба­ют, либо у них фор­ми­ру­ют­ся се­рьёз­ные трав­мы. Из штур­мо­вой роты в по­мо­щи пси­хо­ло­га нуж­да­ют­ся че­ло­век 40—60 точно. И вто­рая ка­те­го­рия — ко­ман­ди­ры: им дли­тель­ная ре­а­би­ли­та­ция про­сто по­ка­за­на. За каж­дый свой при­каз они несут от­вет­ствен­ность не услов­ную, а мо­раль­ную. Они от­прав­ля­ют ребят на за­да­ние, а вер­нуть­ся могут не все».

На фрон­те у муж­чин одни при­чи­ны для ПТСР, а у их жён дома — дру­гие, до­бав­ля­ет со­бе­сед­ник RT: это ожи­да­ние, по­зво­нит или не по­зво­нит с пе­ре­до­вой, жив ли. Слож­нее всего се­мьям, в ко­то­рых не по­ня­ли или не под­дер­жа­ли ре­ше­ние муж­чи­ны уйти на фронт. Жена Фрей­да его ре­ше­ние при­ня­ла.

«Я вас удив­лю, на­вер­ное, но я домой не звоню. Мак­си­мум могу со­об­ще­ние от­пра­вить, — де­лит­ся он. — Когда был в «Ва­г­не­ре» и у меня погиб то­ва­рищ, я решил домой по­зво­нить. Жена мне рас­ска­зы­ва­ла о каких-​то зем­ных вещах, может, ста­ра­лась меня из этого со­сто­я­ния вы­та­щить, но я не того хотел. У меня даже сна­ча­ла обида под­ня­лась на неё, а потом я по­ду­мал: ну не может она меня по­нять, по­то­му что она про­сто этого всего не ви­де­ла. И не нужно. Надо было мне про­сто в поле выйти и про­орать­ся».

По мне­нию Фрей­да, самой эф­фек­тив­ной пси­хо­те­ра­пи­ей для участ­ни­ков СВО будет груп­по­вая: «И спе­ци­а­лист, ко­то­рый будет эту груп­пу вести, дол­жен по­ни­мать, что на фрон­те про­ис­хо­дит. Иначе это будет раз­го­вор сы­то­го с го­лод­ным. У меня уже есть кое-​какие на­ра­бот­ки на бу­ду­щее».

---

Ав­тор­ство: Ев­ге­ния Дуд­ни­ко­ва