Роковая ошибка императора Николая

В этом году исполниться  175 годовщина  Венгерского похода русской армии 1849 года -некруглый юбилей полузабытой внешне скромной военной компании.  Но те события  являются наглядным  примером занятного  историко-политического парадокса —когда в общем -то незначительный эпизод  в конечном итоге приводит  к геополитическим последствиям мирового в буквальном смысле масштаба.  А еще -это наглядная иллюстрация афоризма Шарля Мориса де Талейрана «Это хуже чем преступление - это ошибка». Поговорим же об этой ошибке, ставшей самой роковой из  ошибок николаевской России.

Революция подкралась незаметно

Революционное движение 1848 года, начавшись во Франции, очень быстро перекинулось почти во все германские государства — Баварию, Пруссию, Баден; затем  бои с баррикадами и повешенным на фонаре военным министром Латуром произошли уже и в самой столице Австрии — Вене. Происшедшее довольно таки сильно испугало верховную власть России, одновременно введя ее в своеобразную растерянность.

Но в большинстве мест «силам реакции» кое как удалось дело стабилизировать - кроме Дунайской монархии. Правда, на то чтобы навести порядок в столице Габсбургам хватило сил. Но пока они усмиряли венцев, революция распространилась по всей империи — охватила Галицию, Воеводину, Хорватию... И наконец —против династии Габсбургов поднялись венгры.  15 марта 1848 восстал  Пешт. Во главе движения оказались знаменитый венгерский поэт  Шандор Петёфи и Пал Вашвари. Народным собранием  была принята программа реформ - «Двенадцать пунктов), власть перешла в руки членов  стихийно возникшего (говоря прямо –самозваного) Комитета общественного спасения . Вскоре были организованы отряды Национальной гвардии и венгерской национальной армии: «гонведа», главой которого был назначен отставной капитан австрийской армии Артур Гергей. 17 марта император Фердинанд I  вынужден был назначить «независимое и ответственное венгерское правительство» во главе с графом Баттьяни. Правительство состояло как из земельных магнатов так и из  среднего дворянства — однако первую скрипку играли не они а демократы во главе с Лайошем Кошутом, министром финансов. 18 марта Государственное собрание отменило крепостное права, барщину и церковную десятину, право  помещичьего суда и др.

Также Государственное собрание провозгласило независимость Венгрии в финансовых и военных вопросах,  хотя и декларировало верность «общему» монарху из династии Габсбургов.

Однако на этом дело не кончилось.  С марта по августа 1848 прошли выступления бедняков, под лозунгом: «Хлеба для народа!». И что важнее –своей доли революционного пирога потребовали  невенгерские нации.   Однако правительство Баттьяни отказалось признать национальную автономию Хорватии, провозглашенную 5 июня 1848 хорватским собором, а также  требования сербов Воеводины и словаков. После этого хорваты и сербы безоговорочно приняли сторону австрийцев. Лидером их стал хорватский правитель - бан  Иосип  Елайчич, объявивший 7 сентября 1848 войну Венгрии.

Дело шло к превращению бывшей Австрии в конгломерат враждующих территориальных обломков.

«Жандарм Европы» в бой не рвется

Многие в Вене уже тогда надеялись на помощь русского колосса. Но  Россия вовсе не стремилась  вмешиваться в чужую свару. В Петербурге опасались повторения ситуации 1830-31 годов в Польше. Да и вообще размах событий в Европе  изрядно остудил воинственный пыл Николая I.  Встревоженный происходящим, он, думая на первых порах лишь об обороне, писал командующему войсками на западе империи, наместнику Царства Польского и одному из немногих своих друзей – генерал-фельдмаршалу князю Паскевичу-Эриваньскому:

«Я хочу, не трогая других… не дозволять трогать себя… Мы должны оставаться в оборонительном, почти кордонном состоянии… обращая самое бдительное внимание на собственный край».

К тому же ситуация в стране не располагала к внешним авантюрам. Засуха, неурожай, голод, пожары, эпидемия холеры. Недород поразил Поволжье, Черноземье, Украину и Приуралье.  Эпидемия холеры унесла до миллиона жизней. Как об этом высказывался сам Николай I в посланиях к губернаторам. "Неурожай угрожает многим губерниям, и наконец пожары поглощают город за городом и много сел и деревень... нет почти села в России, где бы  холера не свирепствовала...». И в довершение всех трудностей - хроническая нехватка денег в казне: бюджет 1848 г. был сведен с дефицитом в 32 миллиона рублей. Поэтому  Николай ограничился лишь  моральной  поддержкой соседних монархов, выразившейся в манифесте от 26 марта 1848 года  о необходимости борьбы с европейскими "смутами".

«Встань, мадьяр…» или революционное перетягивание каната.

Вопреки сложившимся представлениям, австрийская армия вовсе не была толпой трусов, и не проявляла желания бежать от революционных полчищ под трехцветным знаменем со «щитом Кошута»

Тем более и сами венгры не думали ограничиваться своей национальной территорией и даже прежними землями   венгерского королевства в «границах Святого Иштвана» (формула венгерских националистов –аналог польского «От можа до можа»).

Венгерские войска перешли в наступление первыми и атаковали австрийскую армию на землях метрополии.  18 октября у местечка Швехат (всего в нескольких километрах к югу от Вены!) произошло сражение главных сил сторон. Венгры были разбиты,  отступив к Пресбургу. Командующий австрийской армией фельдмаршал князь Альберт цу Виндишгрец не преследовал их,  опасаясь оставить столицу без войск

В декабре австрийская армия все-таки перешла в контрнаступление и, после целого ряда выигранных боев, 5 января 1849  почти без боя заняла Пешт. Правительство революционеров бежало  в Дебрецен а главные силы  венгерских войск -- 16 000  штыков и сабель, под началом Артура Гёргея, отошли к городу  Вац.  

В феврале 1849 венгры однако завершили перегруппировку и мобилизацию, а место Гергея занял  польский эмигрант  Генрик Дембинский –активный участник восстания 1830 года.

Революционный опыт и звание генерала русской службы однако не помогли ему.  14 февраля в сражении при Капольне  Дембинский был разбит наступавшими на Дебрецен  австрийцами, и войска его отступили за  Тисcу – хотя и австрийское наступление было сорвано. После этого командование опять перешло к Гёргею, который в сражениях при Гёдёллё и Ишасеге 25 марта нанёс поражение армии  цу Виндишгреца. Тот, отступив к Пешту, снял блокаду Коморна и стянул  все свои войска к Пресбургу, оставшемуся единственным крупным городом в Венгрии под контролем австрийцев.

Именно тогда австрийцы  начали вновь зондировать почву касательно русского вооруженного вмешательства.  Эти просьбы сам Николай прокомментировал так:  «Австрийцы, не сладив сами, хотят теперь чужими руками жар загребать. Но я того не хочу… Когда все дело испорчено, было бы глупо исправлять русской кровью их ошибки".  

Трансильвания - неудачный дебют.

Однако к тому времени первое вмешательство русских войск в австро-венгерские дела все же состоялось -- в январе 1849 года в Трансильвании.

Уже осенью 1848  генерала Лидерса, незадолго до этого занявшего со своим корпусом по соглашению с  турками  придунайские княжества Молдавию и Валахию, начали буквально осаждать представители румынской и немецкой общины, умолявшие его о защите. К тому моменту в этой провинции уже шла настоящая гражданская война.

Трансильванские  венгры под командованием поляка-эмигранта Юзефа Бема,  поголовно взялись за оружие, успешно разогнав и блокировав малочисленные австрийские гарнизоны.   С другой стороны венгры не упустили случая свести счеты  со своими соседями – румынами, немцами и славянами, прикрываясь «борьбой с врагами революции» -- именно в подобных выражениях венгерские лидеры оправдывали репрессии против мирного населения «нетитульных» наций.

(Это станет традицией буржуазных революций всех видов - впрочем первыми тут были не венгры а французы, в годы ВФР терзавшие Бретань)

Их поголовно считали «шварцгельберами» - приверженцами враждебной габсбургской династии, хотя в несравненно большей степени речь шла о спорах из-за земель и торговли. «Немецкое и валашское население с энтузиазмом объединились вокруг австрийского знамени, в то время как секлеры признают только приказы, исходящие из Пешта. Враждебные действия начались с обеих сторон... Там, где валахи наиболее сильны, они учиняют неслыханные жестокости по отношению к венграм; венгры со своей стороны, вырезают валахов повсюду, где последние находятся в меньшинстве. Это - ужасающая расовая война» –так сообщал своему начальству в МИДе российский высокопоставленный чиновник Дюгамель

(Кажется это первый случай употребления этого термина  -«расовая война» -на русском по крайней мере)

20 декабря 1848 года к генералу Лидерсу прибыли сразу две депутации с просьбой  «спасти жизнь 80 тысяч людей».

Лидерс бомбардировал запросами Петербург но получал  уклончивые и неопределенные  ответы в духе «действовать по обстановке». Наконец, он все же решил вмешаться и  20 января 1849 года направил в Трансильванию два сводных отряда под командованием полковников Энгельгардта и Скарятина (всего 5 батальонов). Однако австрийцы не оказали им ни малейшего содействия, и уже через месяц, в  феврале, оба отряда были разбиты  у Германштадта во много раз превосходящим численно противником и отступили обратно в Валахию.

А Николай I написал Лидерсу прямо и недвусмысленно: «Входить в Трансильванию нам нет причины. Это дело…  австрийцев».

Император передумал

Тем временем развитие ситуации  поставили габсбургскую империю на грань  катастрофы. К весне 1849 года положение Австрии стало отчаянным. Не помогали ни обещания реформ, ни даже отречение старого императора и передача власти Францу-Иосифу II. Венгерская революция, казалось, одержала верх в противоборстве с Габсбургами. Австрийцев выбили из Пешта, и туда вернулось революционное правительство. К апрелю 1849 венгерские войска очистили от австрийцев большую часть территории Венгрии. 19 апреля Государственное собрание Венгрии окончательно объявило династию Габсбургов низложенной и избрало революционного лидера Лайоша Кошута правителем независимой венгерской республики.

В западной Венгрии - на Верхнем Дунае - 70-тысячная австрийская армия барона Гаунау была бессильна что-либо предпринять против главных сил  венгерской армии Гергея. На хорватской границе и в Воеводине  40000 сербских и хорватских ополченцев бана Елайчича  с переменным успехом вели  бои с 30-тысячной армией  Дембиньского. В Трансильвании полковник Бем с 32000 ополченцев  являлся полным хозяином положения. В северной Венгрии, в пределах Словакии и Карпатской Руси,  действовало до 17000 повстанцев-иррегуляров – в массе мелких дворян-«зэманов» невысокой боеспособности но зато знающих местность.

Продолжалось брожение в  Богемии и Галиции.  В довершение всего Австрия вела  войну в Италии с Сардинским королевством. Даже стоя на краю могилы, Вена не могла отказаться от итальянских захватов: на удержание Милана и Венеции были брошены  отборные части во главе с лучшим полководцем империи фельдмаршалом Йозефом Радэцки.

И в этой ситуации Габсбурги  вновь обращаются  за помощью к российскому императору, предлагавшему еще в 1846 году создать «единый фронт» в европейском масштабе «для борьбы с революцией». 8 мая 1849 г. Франц-Иосиф прибыл в Варшаву, где находился царь, и в буквальном смысле на коленях  вымаливает поддержку. И царь внезапно  меняет точку зрения.

Это несмотря на то что еще в 1848 году Николай I, устами  министра иностранных дел  Нессельроде  сообщил миру, что Россия «Не примет никакого участия во внутренних раздорах, которые могут возникнуть; она никоим образом не будет влиять на выбор правительства, которое народ пожелает себе выбрать

Тщетно многие сановники  заклинали его воздержаться от сомнительной затеи. Тщетно фельдмаршал Паскевич пытался убедить государя что «венские  мошенники» Россию непременно надуют: "Австрийцы…хотят, чтобы Ваше Величество соизволили всю тяжесть войны взять на себя".

Тем не менее,  император всероссийский  все же решил бросить на чашу весов свой меч.

В письме Паскевичу он писал, задним числом оправдываясь перед своим любимцем:

«...Верно, не вмешивался бы... ежели б не видел в Беме и прочих мошенниках в Венгрии не одних врагов Австрии, но врагов всемирного порядка и спокойствия... которых истребить надо...».

В официальном же  циркуляре российского министерства иностранных дел сообщалось о формальной просьбе австрийской стороны помочь подавить восстание, которое ставит под вопрос спокойствие двух империй и о том что просьба принята.

Столь радикальную перемену в настроения Николая многие историки склонны объяснять прежде всего опасениями за спокойствие в Польше, в случае если бы Венгрия стала независимым государством управляемым  революционерами. Другие полагают что превалировало  мнение что при  крахе Австрии произойдет резкое усиление позиций Пруссии .Однако видимо все –таки ближе к истине историк-эмигрант Керсновский, считающий что главным образом подвигла царя на Венгерский проход «метафизика Cвященного союза» -- ибо  победа европейской реакции была бы неполной, если бы восторжествовала революционная Венгрия. Ведь и сам Николай  называл себя   «блюстителем порядка и хранителем заветов Священного союза во всех частях света».

«Малой кровью, могучим ударом»

Именно этой строкой из советской песни 30х годов прошлого века можно описать ход боевых действий.

Царское командование серьезно подготовилось к вторжению: с севера над Венгрией нависли армия Паскевича и корпус генерал-адъютанта Ридигера, из Дунайских княжеств наносил удар корпус Лидерса. С учетом австрийской армии  Гаунау - всего более 200 тысяч солдат и офицеров против в лучшем случае 100 тысяч венгров. Главные силы посланных на борьбу с восставшими венграми русских войск шли в Венгрию из Польши через Галицию и Карпаты. 4 июня  III корпус генерала Ридигера - перешел через Дуклинский перевал. 12 июня был занят Кошице. Паскевич предписал главным своим силам - II и III корпусам - идти на Пешт, а IV корпусу генерала Чеодаева двинуться в долину Тиссы. 18 июня главные силы заняли Мишкольц. Тем временем IV корпус, форсировав под огнем Тиссу у Токая  занял  Дебрецен. Генералу Чеодаеву предстояло форсировать со своим корпусом Тису. Для этого он вошел в Токай. И здесь казаки его передового отряда были встречены огнем ружей и пушек. Город, в котором в течении 65 лет работала российская Токайская комиссия по закупке вин и где сохранилась Русская улица, встречал русских как врагов.

. Венгерские историки  констатируют что сам  факт появления русской армии «оказал громадное деморализующее воздействие на армию и народ сражающейся Венгрии».  Как позже  писал Кошут: «Мы не ожидали от русских, которые всегда были друзьями нашего народа, такого вероломства и коварства».

Но  венгры не были намерены капитулировать просто так. Революционная армия под командованием Гёргея двинулась из Северной Венгрии (от города Комарома) на юг. Венгерский главнокомандующий попытался вывести основные силы из под удара, рассчитывая соединится с Бемом и Дембинским. Его план состоял в том, чтобы, отступая на восток, пройти в Южную Венгрию и соединится там с армией Бема.

Однако Редигеру удалось этого не допустить, отогнав Дембинского к  северу.

21 июля при Дебрецене произошел бой русской армии с  корпусом генерала  Шандора. Против 8000 венгров Паскевич развернул 62000 штыков и почти триста орудий – неудивительно что  урон русской армии составил  всего 337 убитых и раненых, у венгров же лишь убитыми было до 4000.

27 июня главные силы - II и III корпус  выступили от Мишкольца на венгерскую столицу. По Венгрии корпус генерал-адъютанта графа Ридигера прошел быстрым маршем. По его свидетельству, "несмотря на все ухищрения венгерского правительства вооружить народ против нас во всех местах, через которые прошел вверенный мне корпус, жители остались в своих жилищах, нимало не думая о вооружении".

Значительная масса венгерских крестьян и в самом деле не была склонна проливать кровь за идеи. Деревня требовала земли, верила в добрые намерения императора. «Сперва дайте землю, а пока пусть воюют господа, затеявшие революцию» - таков был смысл сложившихся умонастроений. Нередко  в революционную армию  рекрутов загоняли силой, дело доходило до  настоящих побоищ.

13 июля 1849 года русские полки  заняли Пешт. В битве под Шегешваром (ныне Сигишоара) 18 июля была разгромлена трансильванская армия венгров. Её командующий Бем  был тяжело  ранен и увезен с поля боя, а его адъютант,  знаменитый поэт Шандор Петефи, пал смертью храбрых. (После капитуляции основных сил венгерской армии Бем с несколькими тысячами непримиримых революционеров  скрылся в Турции. Позже он принял  ислам, и стал генералом османов).

Все эти обстоятельства  подействовали  самым фатальным образом на дух  армии Гергея –его солдаты бросали оружие и разбегались по домам. Капитуляция основных сил, сдавшихся под командованием Гёргея, произошла 13 августа 1849 года в поле под местечком Вилагош.  В плен сдались около 30 тысяч гонведов. 25 августа оружие сложил  последний венгерский отряд в Трансильвании.

Кампания длилась  лишь два месяца и завершилась блестящей победой.

Боевые потери составили всего 708 убитых и 2447 раненых – при том что  в венгерском походе приняло участие  с российской стороны порядка  150000 человек. (Интересная параллель –  спустя сто с лишним лет, в 1956 году в Венгрии Советская Армия потерла почти столько же - 700 убитыми и  1540 раненными). Правда от холеры и других заболеваний – обычных спутников походов того времени умерло еще почти 11 тысяч солдат и офицеров. Успех как будто налицо. Но если посмотреть в исторической перспективе эта  «маленькая победоносная война» обошлась России дьявольски дорого.

Цена ошибок

В советское время много говорилось об аморальности решения русского царя, о том что «пламя революции было погашено совместными усилиями австрийской реакции и царизма»(с) а венгерский поход традиционно рассматривался чуть ли не  как венец злодеяний Николая I. Но даже сейчас мало кто  понимает – какими бедами обернулось для страны решение монарха.  Дело даже не в том, что чрезвычайные расходы на операцию  составили около 47,5 миллионов рублей золотом. Военные траты не только вынудили правительство уменьшить в 1849 году золотой запас России в два раза, но и прибегнуть к иностранному займу в лондонском банке «Беринг и K°» на сумму в 5 миллионов фунтов стерлингов (35,2 миллиона рублей). Это, само собой,  подорвало и без того не очень хорошо себя чувствующую российскую экономику, но материальные потери были не самой большой неприятностью.

Ведь разгром венгров произошел в ситуации, когда уже   стало очевидно, что для успеха военно-политических планов России на Балканах и в Юго-Восточной Европе, непременным условием является, как отметил еще историк Александр Янов «устранение Австрии с линии дунайских коммуникаций»(с). Эту работу готовы были  выполнить за Россию Гергей и Кошут. Царю же достаточно было просто не делать ничего!

При этом получив не только свободу рук на Балканах  и безопасную юго-западную границу, но и солидные территориальные приращения —Галицию, Буковину, а  в ближайшей перспективе — Словакию, Богемию, Молдавию и Валахию.  (Хочется подчеркнуть —практически безо всякой войны!)

Вместо этого штыками русских солдат Австрия – старый недруг России была избавлена от верной (и добавим: вполне заслуженной) гибели.

Впрочем – умные люди с обеих сторон понимали всю ошибочность монаршего решения уже тогда.

По воспоминаниям полковника Исакова, бывшего парламентером на переговорах о капитуляции остатков венгерской армии, генерал Дьёрдь Клапка, один из руководителей восстания, с горечью сказал ему: «...Император Николай нас погубил, а зачем? Неужели вы верите в благодарность Австрии? Вы спасли ее от совершенной гибели, они же вам заплатят за это, поверьте, мы их знаем и не в силах верить ни одному их слову...»

(В будущем Клапка будет амнистирован и станет депутатом имперского рейхстага АВИ, и именно в честь него писатель Джером Джером получит свое второе имя.)

...Отрезвление последовало очень быстро — уже в 1854-56 годах – в годы Крымской войны  — с презрительно-угрожающими нотами из Вены, еще недавно раболепно  умолявшей русского   царя о помощи.

Как  напишет упоминавшийся выше фельдмаршал Паскевич в послании императору всероссийскому в 1854 году, «Не французы, не англичане и не турки, а австрийцы... нам всех опаснее». А сам Николай незадолго до смерти сказал:  «Самый глупый польский король был Ян Собесский, потому что он освободил Вену от турок. А самый глупый из русских государей — я, потому что я помог австрийцам подавить венгерский мятеж».

К этому следует добавить возникшую по результатам похода  ненависть венгров к России, искусно поддерживаемую и использованную   габсбургским правительством. Именно поэтому  венгры сражались на фронтах Первой мировой  против  русских войск с особым ожесточением. И не случайно,   венгерские  солдаты Красной Армии были одними из самых беззаветных бойцов революции  — счеты к царской России оказались слишком уж серьезными. (Как высказался уже в 90е  писатель Александр Проханов: «Интернациональный долг платежом страшен».)

Есть еще один эпизод момент в истории, касающийся  Венгерского похода. Летом 1941 года -буквально накануне войны - Советский Союз вернул Венгрии взятые Паскевичем боевые знамена, штандарты и реликвии революционной армии тех лет, взамен получив несколько десятков заключенных-коммунистов включая  Матиаса Ракоши,  будущего главу Венгерской народной республики. Под некоторыми их этих знамен венгры дрались с советскими войсками –ибо Венгрия оказалась самым верным союзником Гитлера, воевавшим на его стороне почти до конца.