Джефф Томас: Капитализм потерпел крах

Сегодня, как никогда, жители Запада оправдывают переход к коллективистскому мышлению фразой “Капитализм потерпел крах”.

В ответ на это консервативные мыслители резко заявляют, что коллективизм также имел печальный послужной список. Ни одна из групп не стремится завоевать какие-либо позиции у другой группы, но со временем Запад неумолимо движется в коллективистском направлении.

На мой взгляд, либералы выдвигают то, что на первый взгляд кажется законной критикой, а консерваторы противопоставляют ей извинения, что, да, капитализм терпит крах, но коллективизм хуже.

К сожалению, то, что мы видим здесь - это не классическая логика, как одобрил бы Аристотель, а эмоциональность, игнорирующая принципы логики.

Если мы хотим следовать правилам логического обсуждения, мы начинаем с утверждения о том, что капитализм потерпел крах, и вместо того, чтобы рассматривать это как данность, мы исследуем, верно ли это утверждение. Только если это окажется верным, мы сможем строить на этом дальнейшие предположения.

Всякий раз, когда я сталкиваюсь с этим ставшим уже частым комментарием, мой первый вопрос к тому, кто его высказывает: “Вы когда-нибудь жили в капиталистической стране ?” То есть: “Жили ли вы когда-нибудь в стране, в которой при вашей жизни господствовала система свободного рынка ?”

Поначалу кажется, что большинство людей сбиты с толку этим вопросом, поскольку они являются жителями либо европейской страны, либо страны Северной Америки и действуют исходя из предположения, что система, в которой они живут, является капиталистической.

Итак, давайте рассмотрим это предположение.

Капиталистическая, или “рыночная”, система - это система, в которой цены на товары и услуги определяются потребителями и открытым рынком, в которой законы и силы спроса и предложения свободны от какого-либо вмешательства правительства, монополии, устанавливающей цены, или другого органа власти.

Сегодня ни одна из крупных стран того, что когда-то называлось “свободным миром”, не имеет ни малейшего сходства с этим определением. Каждая из этих стран изобилует законами, постановлениями и множеством регулирующих органов, сама цель которых - ограничить свободу добровольной торговли. С каждым годом принимается всё больше законов, ещё больше ограничивающих свободу предпринимательства.

Не менее плох тот факт, что в этих же странах крупные корпорации стали настолько могущественными, что, внося равный вклад в кампании каждой крупной политической партии, они могут требовать вознаграждения после выборов, которые не только гарантируют им поступление средств из государственной казны, но и защищают их от любого возможного судебного преследования в результате этой формы взяточничества.

Для обозначения этой формы правления есть слово и это слово фашизм.

Многие люди сегодня, если бы их попросили описать фашизм, упомянули бы Муссолини, чёрные сапоги и тиранию. Они бы с уверенностью заявили, что сами не живут при фашизме. Но, на самом деле, фашизм - это, по определению, строй, в котором существует совместное правление бизнеса и государства. (По этой причине сам Муссолини заявил, что фашизм лучше было бы назвать корпоративизмом).

Признавая традиционное определение фашизма, не может быть никаких сомнений в том, что фашизм является движущей силой экономики Северной Америки и Европы.

Кроме того, концепция любого правительства, которое силой отбирает у одних людей плоды их труда и раздаёт их другим, ни в коем случае не является рыночной. Это социалистическая концепция. И в любой стране, где примерно половина населения является получателями такой щедрости - эта страна, несомненно, глубоко погрузилась в социалистическое состояние.

Однако это ни в коем случае не новая идея. Как Сократ спросил Адейманта:

Разве их лидеры не лишают богатых их поместий и не распределяют их между людьми, в то же время заботясь о том, чтобы сохранить большую часть для себя ?

Итак, о чём идет речь ? Мы говорим здесь, что эти страны социалистические или фашистские ?

Что ж, по правде говоря, социализм, фашизм и, действительно, коммунизм - это всё формы коллективизма. Все они объединены одним и тем же понятием.

Итак, то, что мы наблюдаем - это либералы, справедливо критикующие зло фашизма, но неспособные понять, что это такая форма коллективизма. Консерваторы, с другой стороны, делают всё возможное, чтобы продолжать действовать в соответствии с социалистическими законами, постановлениями и регулирующими органами своих стран, продолжая воображать, что остатки капитализма остались.

Итак, мы возвращаемся к вопросу: “Жили ли вы когда-нибудь в стране, в которой при вашей жизни господствовала система свободного рынка ?”

Такие страны действительно существуют. Однако следует отметить, что даже они, как правило, со временем медленно движутся к коллективизму. (В конце концов, именно в коллективизме они обретают свою власть.) Однако некоторые страны являются “новыми”, такими же, какими были США в начале девятнадцатого века, и, подобно США, у правительств ещё не было достаточно времени, чтобы в достаточной степени деградировать вверенную им экономику.

Кроме того, некоторые граждане более отважны, чем другие, и / или их труднее убедить в том, что, позволяя правительствам доминировать над собой, они на самом деле будут жить лучше.

Каковы бы ни были причины, безусловно, существуют страны, в которых гораздо больше свободного рынка, чем в странах, рассмотренных выше.

Но что это говорит нам о будущем ? Что можно сделать, чтобы вернуть эти великие державы к более свободной рыночной системе ? Что ж, плохая новость в том, что это крайне маловероятно. Безусловно, у нас время от времени появляются вдохновенные ораторы, такие как Найджел Фарадж или Рон Пол, которые напоминают нам, что мы “должны” сделать, чтобы вернуть эти страны на правильный путь, чтобы они служили народу страны, а не её лидерам. Но исторически таким ораторам никогда не удавалось ни на йоту изменить тенденцию.

История говорит нам, что политические лидеры в своём стремлении к коллективизму никогда не меняют тенденцию вспять. Вместо этого они опускаются на самое дно, а затем выкарабкиваются, если могут.

Однако всегда верно, что в некоторых частях мира всегда существовали общества свободного рынка. Со временем они разрушаются под руками своих лидеров, и по мере того, как они развиваются, возникают другие.

Выбор читателя состоит в том, чтобы смотреть на мир как на свою устрицу — оценивать, более или менее доволен ли он страной, в которой находится, и уверен ли он в том, что она по-прежнему будет хорошим местом для жизни, работы, инвестиций и процветания, или, если нет, рассмотреть возможность диверсификации или даже полного переезда в более прибыльную, более капиталистическую юрисдикцию.