Про парадоксы – основу бытия

Лично я уверен, что всё наше бытие целиком состоит из одних парадоксов, противоречащих так называемой «логике» (вернее, разным логикам), которые целиком и полностью созданы для разумов, чтобы последние не ехали крышей в сторону, и не потеряли практической хватки и сметки. Для «помощи» этому разумствованию и был создан антураж: то, что мы называем «материей» (со всеми её «законами», иначе без логики до законов не добраться, а значит и не сэволюционировать).

Есть несколько базовых парадоксов, которые наш разум воспринять адекватно ну никак не может. Вот первый: свобода воли парадоксальным образом не совпадает с Божьей волей той же, что бы каждый человек ни понимал под последним утверждением. Однако достаточно перевернуть некоторые постулаты этого вовне и внутрь, как парадокс этот может исчезнуть: к примеру, если воспринимать себя, как частицу Всего, а значит и Создателя, то свобода воли и есть воля Божья.

Парадокс второй: макромiр безконечен и микромiр безконечен тож. Но многие искренне верят, что они идентичны. Разумом это трудно представить, в принципе. Но... всё же можно, если спарадоксировать. К примеру, так: Всё, как Единство, может быть каким угодно многообразным. А многообразие и есть безконечность.

Парадокс третий: жизнь не есть жизнь, а мысль (о жизни). С этим парадоксом многие не согласятся априори, потому что скажут, что есть жизнь, а есть нежизнь. А раз так, то мысль о нежизни и есть сама жизнь. Тоже. Этот парадокс тоже «решается» страшно занудным умствованием. Что-то вроде нет никакой разницы между жизнью и нежизнью, поскольку всё это одно и то же.

Ну и т. д., в общем. Парадоксов очень много, все они пронизывают наше бытийствовывание наскрозь во все стороны. Начнёшь их считать – устанешь скоро! Поэтому лучше и не начинать.

Но я не совсем об этом, а о роботизации мыслей. Дело в том, что роботизация наносит ущерб свободе воли, которая купается в свободомыслии. Однако, при всём при этом, роботизация – парадоксальным образом – есть место приложения (последнее ли?) сил разума. Или другими словами: роботизация – это крайне удачная попытка скопировать разум. Одновременно с этим роботизация есть отход в сторону от форм и изменений таких, которые не приветствуются алогичностью свободомыслия. Собственно говоря, вышеприведённое – это есть обыкновенное доказательство искусственности разума.

Но, если бы только это! Клоака, которая начала бултыхаться под ногами, в той самой бездне парадоксов, которая и представляет собой безконечность бытия, взывает к претворению в жизнь мысленных монстров. Разум уже отгородился от этой проблемы, создав эфемерику так называемых эгрегоров, мол, в них, подлецах, всё дело. Хотя это вовсе не так. Это всё так же мысль, только в другой упаковке. А с мыслью всё по-прежнему остаётся очень непросто. Поэтому следующей монстрообразикой (после эгрегоров) будут... метадоксы. Их появление и развитие уже обозначено Переслегиным, ну и не только им.

И это, на самом деле, ещё один шаг вниз, в обычный распатронаж разумный. Всё бОльшее и бОльшее деление разумом уже давным-давно пройдено, его, разум, туда просто ТЯНЕТ постоянно, как попытки УМа того же, направлены ровно наоборот. Судите сами: парадокс, метадокс, квадродокс, тетрадокс и т. д. Ничего не напоминает? Конечно, напоминает: танцы разума обыкновенные по прощупыванию... геометрического пространства. А геометрия – это первое, на что обращает внимание разум при попытках выхода его за пределы самого себя.

Поэтому можно, перекрестившись, постулировать очередное: разум снова натыкается на те же ограничивающие его «грабли», которые ему не удаётся пройти без ущерба кружения на одном месте (очередного). То же, что является преочевиднейшим выходом из этой тупиковой ситуации, разумом, к сожалению, непреодолимо. Я имею в виду мiр ФОРМ. Разум их «видит». Видит, как пятна и соцветия/объемы и взвихрения, а также как отсутствие какой бы то ни было геометрии. Что заставляет его, разум, возвращаться раз за разом в привычную ему геометрию.

Ключиком к переходу, конечно же, является парадокс. И это вовсе не затык для разума, поскольку простое ограничение для выхода за пределы, может помочь разуму преодолеть это самое ограничение через использование (и научение ими пользоваться) других инструментов.

Парадоксы помогают к выходу в мiр форм, другими словами. Не препятствуют, как может показаться, а именно что помогают. Дело в том, что в мiре форм парадоксы не применимы, или, если сказать разумно: ИХТАМНЕТ. Или есть? А вот этого-то разум и не знает, увы. Не пошёл туда ещё разум. Не вошёл ещё туда. Ну и не видит ничего там, кроме одной разнообразной тайны.

Почему же я говорю о парадоксальности бытия? Дело тут в том, что изначальное единство всего и вся не может быть разделено умозрительно ни на что другое, в самом первом разделении, кроме как на два. А это и есть начало начал проблемы парадоксов. Поэтому-то начинающийся быть разнообразным мiр не может быть ничем другим, как изначально формирующимся из этих самых первоначал: двух. А не трёх. Потому что это потом. Два открывают безконечность разнообразия форм.

В нашем мiре, одном из многих, дела обстоят точно так же... то же электричество: буйство столкновений ДВУХ. На электричество, как на принцип, нанизано всё остальное, к примеру, зарождение того, что мы называем материальной жизнью. Нужно две причины: зарождающую и лелеемую после рождения до претворения в формы. И т. д.

Мысль же, постоянно возвращающуюся к единству, больше никакое деление тревожить не должно. Никак. Это ведь лишь естественно. Хотя и да, это же интересно, следить за возрастанием количества, весьма разного разделённого: что умозрительно, что нескладно материалистически.

Поэтому-то Постмодерн, как способ мышления, или отображения окружающего мiра (зеркал и подзеркальностей), чудовищно протыкалист по сравнению со всеми предыдущими способами. Он, сам собой или сам по себе, получает важное качество иглы. Потому что только ИГЛЫ могут начать вникать в формы, минуя геометрию.

Этот важный фуесофический вопрос, мало относящийся к разуму, но подробно относимый к мышлению – заборист и требует немалых напряжений извилин. Можно даже сказать, что способность разума скукожиться до состояния острия – есть главный философский вопрос современности. Чем более геометричен разум, как может показаться, тем легче составить и остриё. Но это главная ошибка: из геометрии не вырастают формы. Ровно наоборот: формы являются дорождением состояния/появления геометрии, в своих узких пределах, данных разуму, как инструмент.

Поэтому тот разум, который умудрится пройти геометрию и приблизиться к формам, как предсостоянию затем получающегося разнообразного всего, может стать даже сверхразумом. Кстати, мечты человечества о такой возможности не лишены основания. Дело в том, что любая мечта является попыткой преодоления ограничений изначальных способностей.

И последнее: мистицизм, как явление анти-геометрическое – это указатель дороги к формам. Да, дорога эта запутанная, весьма и весьма необычная, напрочь лишённая геометрии, что пугает, но она есть. Разум разумно сомневается в том, что эта хрень вообще является каким-то там указателем, а не просто бредом. На основании одной-единственной причины между прочим: догадкой, что в мистике нет никакой геометрии. Да и не бывало никогда.

Тема противопоставления анти-геометричной мистики и геометрического рассмотрения разумом бытия (лучше сказать – к склонности рассмотрения по-геометрически) – представляет собой обширное поле размышлений для того, что может быть названо и Постмодерном в том числе. Хотя это, конечно, превышает возможности Постмодерна (навскидку так). Виной тому встроенное в нас таинство разума, как такового.