О проблеме идеологических закладок на примере попытки консервации статуса английского языка

Предметом данной заметки является проблема интердикции эффективных методов противодействия (суггестии «мынетакцизма» или вот ещё, о конкурренции).

В качестве первого наглядного примера возьму памятники. Одна рука (внедрённые агенты влияния) возводят откровенно… сомнительные капища. Другие провокаторы в соседней (и не только) стране по методу «доказательство от противного» (демонстративным сносом всего, объявлемого «неправильным») обеспечивают их неприкосновенность. Ведь «мы» (характернейшая такая смазка) «не такие»…

При этом закономерно-естественным образом исключается историзм. Потому что авторы большинства сносимых в описанном акте драмы монументов (большевики) совершенно не гнушались сносить памятники предыдущей эпохи.

Правда, нельзя сказать, что большевики в своём рвении по сносу «неправильных» памятников предыдущей эпохи вели себя как-то оригинально… Практически ту же картину можно наблюдать в современных литературных памятниках, посвящённых теме утверждения христианства в борьбе с язычеством.

И риторический вопрос: какие цели преследуются утверждением (с обеспечением условий сохранения) чуждых капищ? И насколько эти цели осознаются рядовыми туземными пропагаторами?

Следующий пример — кощунственнейшее по своей сути покушение на статус демократической мовы. С закономернейше натягиваемой аналогией с политикой коренизации в 404.

Оставляя в стороне за неинфеормативностью реплики неадекватов процитирую ключевые элементы диалога с адекватным оппонентом:

В качестве исходной точки: закономерная, прямо провоцируемая «аналогия» (ну как столь же вульгапрно-провокативное, как вышеописанный пример с памятниками развитие Третьим Рейхом одной традиции интерпретировалось в качестве индульгенции на запрещённые всем остальным практики):

Drevlianin [Россия] (9 лет 5 месяцев) (10:29:19 / 19-05-2023):

Пипец.

Прям новости моей родной Украинушки после 2014 года.

Только фамилия у депутата иная и вместо русского языка английский.

На что я закономернейшим образом (практически по логике конечного дискретного автомата) напомнил о выводе князя Кропоткина.

Оппонент, как уже говорилось, продемонстрировал адекватность. Доказывать фундаментальные положения не пришлось. Он даже оказался знаком с приведённым источником. Но. Памятником второсигнальной регуляции функции восприятия, предпосылок озвученного мной, в лучших традициях руководства господина Фокса, вывода не отметил. И вполне вежливо попросил процитировать.

Мне в рамках располагаемой ресурсной квоты удалось найти половину ответа:

Из найденного в «быстром» режиме (практически гарантированно не всё зафиксированное):

Об особенностях перевода на русский язык:

Одним из последних заветов, с которым умирающий Тургенев обратился к русским писателям, была его просьба, — хранить чистоту нашего драгоценного наследия — русского языка. Тургенев, знавший в совершенстве большинство западноевропейских языков, имел самое высокое мнение о русском языке, как орудии для выражения всевозможных оттенков мысли и чувства, и в своих произведениях он показал, какой глубины и силы выражения, и какой мелодичности прозы, можно достигнуть, владея русским языком. В его высокой оценке русского языка Тургенев, как читатели увидят из настоящих страниц, был совершенно прав. Словесное богатство русского языка поразительно: тогда как в языках Западной Европы часто имеется одно только слово для выражения известного понятия, — в русском языке имеются два, три или четыре слова для выражения различных оттенков того же понятия. Русский язык особенно богат в выражении различных оттенков чувств — нежности и любви, скорби и веселья, а также различных степеней того же самого действия. Его гибкость особенно сказывается в переводах, и ни одна литература не может похвалиться таким количеством превосходных, точных и истинно поэтических переводов иностранных авторов, каким обладает наша литература. Поэты самых разнообразных характеров — Гейне и Беранже, Шелли и Гете, не говоря уже о любимце русских переводчиков, Шекспире, одинаково хорошо переведены на русский язык. Сарказм Вольтера, заразительный юмор Диккенса и добродушный смех Сервантеса — с одинаковой легкостью находят себе выражение в русском языке. Более того, вследствие своего музыкального характера, русский язык чрезвычайно удобен в поэзии, для передачи мельчайших метрических особенностей оригинала. «Гайавата» Лонгфелло (в двух различных, превосходных, переводах), капризная лирика Гейне, баллады Шиллера, мелодические народные песни различных национальностей и игривые шансонетки Беранже — переведены на русский язык с точнейшим соблюдением ритма оригиналов. Головоломная смутность германской метафизики передается по-русски с такой же легкостью, как и точный изящный стиль философов XVIII столетия; краткие, конкретные, выразительные и вместе с тем изящные выражения лучших английских писателей — не представляют никакого затруднения для русского переводчика.

О перспективах перевода с русского конкретно на английский:

Та же простота и искренность выражения характеризуют и все позднейшие произведения Пушкина. Он не отступал от нее даже тогда, когда касался так называемых возвышенных предметов; он остался верен ей и в самых страстных и в философских монологах своих позднейших драм. Это делает Пушкина особенно трудным для перевода на английский язык, так как в английской литературе XIX века Вордсворт является единственным поэтом, отличающимся той же простотой. Но, в то время как Вордсворт проявил эту простоту главным образом в описаниях изящных и спокойных английских ландшафтов или сельской жизни, Пушкин говорил с той же простотой о человеческой жизни вообще, и его стихи текут так же легко, как проза; они свободны от искусственных украшений, даже тогда, когда он описывает самые бурные человеческие страсти. В его презрении ко всякому преувеличению и ко всему театральному, ходульному, в его решимости не иметь ничего общего с «разрумяненным трагическим актером, махающим мечом картонным», он был истинно русским, и он помог, в сильной степени, русской литературе и русской сцене развить тот вкус к простоте и искренности в выражении чувств, образцы которых мы встретим так часто на страницах этой книги.

Цит. по #259681 (выделения мои)

На что был получен вполне адекватный ответ (в качестве антипода можно рекомендовать фигуранта примера тематической статьи):

Принято.

Спасибо.

По первому пункту свои возражения полностью отзываю.

Данные цитаты гораздо более вежливо, но, действительно, описывают русский язык как более совершенную систему коммуникации, чем "западноевропейские" языки.

И вывод: «партнёры» привычно спешат обвинить жертву в использовании практикуемых ими самими методов. С предполагаемой целью интердикции эффективных методов противодействия.

Потому что процессы коренизации (навязывания укромовы) и процесс принуждения к изучению наглицкого языка до завершения освоения родного русского и с отгрызанием полагающейся ему ресурсной квоты по своей сути (впаривание менее совершенной «системы коммуникации») вполне совпадают.