— Вы настаиваете, что эта запись фейк?

— Давайте начнем с того, что есть такое понятие, как частная жизнь. Люди в частной беседе могут говорить о чем угодно. Главное, что ты говоришь на деле, и как себя ведешь в жизни и в разных обстоятельствах. Во-вторых, я этого разговора не помню точно. А нейросети сегодня позволяют делать любые чудеса. Глупость заключается в том, что я музыкальный продюсер. Откуда я знаю, кто и против кого дружит. У меня такой информации нет. У меня нет ничьих контактов в этой части. Мне никто о таких вещах не рассказывает. Поэтому мне подобные вещи не могут быть известны ни при каких обстоятельствах.

— С Ахмедовым вы знакомы?

— Конечно знакомы. Мы неоднократно с ним общались на разные темы по телефону. Он в свое время мне спас жизнь, когда я лежал с ковидом. Он устроил меня в больницу, оплатил врачей, все медицинские препараты. И после этого я с ним стал общаться.

— Вы знаете его реакцию на публикацию этого разговора?

— Я не знаю его реакции. Дело в том, что я пока нахожусь в таком шоке… что мне даже слова сейчас сложно подбирать. Я вот записал видео. Долго думал, выкладывать его или нет. Решил все-таки выложить. Я точно понимаю, что это провокация. И вы посмотрите, как все ухватились за эту историю. Это же делается специально, чтобы внести раскол между вышестоящими людьми, так скажем, и их сторонниками. Сегодня вся машина работает на разрушение. Я не знаю, как это все делается. Безусловно, какие-то моменты есть реальные в разговоре. Голос похож на мой. Но непонятно из чего и как клеили. Надо разбираться.

— Что вас больше шокировало — сама публикация или отдельные компрометирующие фразы, которые там звучат?

— Меня в принципе шокировала публикация — это раз. Отдельные нюансы — два. И три — вы знаете мое отношение к президенту России. Оно максимально уважительное. У меня нет никаких предрассудков. Да, у нас у всех есть частные беседы, в которых могут высказываться какие-то сомнения. Но я просто частное лицо. Я просто музыкальный продюсер. Мне по духу работы приходится много общаться с людьми, поддерживать разные беседы. Но эти беседы никоим образом не касаются стратегических планов страны. Я прекрасно понимаю, что происходит на Украине. Что это однозначно спровоцировано США. Я понимаю, что Зеленского используют как инструмент борьбы с Владимиром Владимировичем Путиным и Россией. И я четко понимаю, что мы воюем сегодня не с Украиной, что есть обязательства, которые не выполнили США и потихонечку обманным путем нас подвели под эту спецоперацию. Но сегодня почему-то стало нормой выкладывать частные разговоры, частные видео. Понятно, что сейчас идет расчет, что, в результате этой записи, нас разорвут, лишат каких-то возможностей. Они ищут повод, лишь бы каким-то образом обесчестить человека. Естественно я сейчас собираюсь провести экспертизу этой записи, но на это нужно время. За один день это не сделаешь, но ситуация уже летит, как лавина. У меня никаких скрытых мотивов не может быть. Я живу в Москве, работаю в Москве. Мне никто не мешает. Да, у меня болит душа за страну, но я не позволяю себе говорить такие вещи, которые там опубликованы. Это все просто не в моей компетенции.

— Можете вспомнить, когда в последний раз говорили с Ахмедовым?

— В январе.

— И ни о чем подобном вы с ним тогда не говорили?

— У нас с ним разные разговоры бывали. То он мне душу изливал, то я. Это нормальное общение друг с другом. Может были какие-то фразы, из которых смонтировали вот это. И ведь сделали так, что не подкопаешься. Время такое.

— Опасаетесь ли вы последствий теперь?

— Конечно опасаюсь. Конечно мне это неприятно. Но в первую очередь, у меня сейчас психологические последствия. Я сейчас себя чувствую очень плохо. И это самое главное. Мне вся эта история крайне неприятна. Тем более, что многих людей, которые фигурируют в этом разговоре, я не знаю, а кого-то один-два раза за всю жизнь встречал.

— Вы сейчас в Москве?

— Конечно, а где мне еще быть?

— Грубо говоря, чемоданы не собираете?

— Нет конечно. Вот там про недвижимость что-то говорится. Конечно, такие разговоры существуют в разных видах. Но вся эта недвижимость приобреталась 18 лет назад. За 18 лет много что изменилось. Да я и никогда не делал секрета из того, что у меня есть недвижимость за границей. Мы там даже передачу снимали. Это скорее история про недоверие к банкам. Так нам раньше говорили финансисты: «Диверсифицируйте портфели». Мы все боремся за свою пенсию, мы не хотим рассчитывать на государство в этом вопросе. А у нас большая семья — шесть человек. Я никогда не использовал государство как инструмент для заработка. Вот и все. А то, что сейчас набросились, так это хотят просто, чтобы мы все перессорились. Но я во всех интервью говорю, что все, что сегодня происходит, это катастрофа.

— Что в вашем понимании катастрофа?

— Мы все поделились: часть, которая уехала и топит против, и часть, которая осталась здесь. И ты понимаешь, что у всех есть определенное прошлое и есть настоящее. Сейчас многие хлопают в ладоши и надеются, что кто-то сейчас облажается. Вот в этом смысле катастрофа.

— В своем видео, которое вы сегодня опубликовали, вы говорите, что всем известна ваша позиция. Можете еще раз озвучить, в чем она заключается?

— Моя позиция простая — она пророссийская. Никакой другой она быть не может. Я поддерживаю нашего президента, уважаю его как личность, как фигуру планетарного масштаба. И также понимаю, что у него не было других вариантов. Если бы возможно было бы избежать этой спецоперации, он бы избежал. Поэтому все, что происходит сегодня между Россией и Украиной, это вынужденная мера. Еще в 97 году я смотрел интервью Любимова, который говорил с бывшим президентом Украины Кравчуком о том, что в 2025 году возможна война между Россией и Украиной. Ну началось на три года раньше. Об этом также говорил Жириновский и многие другие политики. К сожалению, Украину готовили к этому и ее специально делали враждебной по отношению к России. Жалко только, что при этом гибнут люди.

— Вы кого-то подозреваете в публикации этого разговора?

— Я пока никого не подозреваю. Я понимаю, что подобными вещами занимаются специально обученные люди. Но почему выбрали именно меня? Может, фамилия громкая. Меня, к сожалению, все чаще называют Евгением, а не Иосифом. Многое мне пишут касательно ЧВК. Как всем объяснить, что я это я? Это невозможно. Я уже два года испытываю это давление.

— Что вам советует окружение?

— В такие моменты окружение разбегается, запасается попкорном и наблюдает со стороны за реакцией. Если дадут команду порвать, все так и останутся сидеть по сторонам. Мало кто пойдет заступаться. В лучшем случае пять человек. Второй вариант: если у всех хватит мудрости не обращать на это говно внимание, и дать возможность продолжать работать. Нас, сторонников, на самом деле не так много. Завтра могут еще чьи-то частные записи выложить. Но любая фальсификация и провокация не повод для мгновенной реакции. Сегодня разговаривать по телефону в принципе нельзя и даже неважно, что ты там сказал. Любая безобидная фраза может обернуться против тебя. Все, что сейчас произошло со мной, может произойти с каждым. На моем примере люди должны сделать выводы и не терять бдительности. Это я обращаюсь ко всем своим коллегам и друзьям. Сегодня я жертва, завтра кто-то другой. Даже если какие-то разговоры где-то могли существовать, то они не могут быть достоянием общественности ни при каких обстоятельствах. Это как с авторскими правами на изображение, на музыку. Никто не имеет права публиковать произведения без разрешения на распространение, без согласия правообладателя. А тут налицо нарушение всех прав, том числе прав человека.

— Какие еще действия планируете кроме экспертизы?

— Пока никаких. Я сейчас пребываю в шоке и не понимаю, как с этим дерьмом жить.