Кантовская аналитика понятий. Категории (§ 10)

Это один из столпов кантовского учения об интеллекте и в то же время один из его наиболее спорных моментов. О категориях Кант выражается аккуратно — что эти понятия имеются в чистом интеллекте, и это не совсем то же самое, что «категории присущи интеллекту». Тем не менее, этот момент часто понимается так и потому вызывает критику. Однако в случае с Кантом нужно всегда держать в уме, что он был формалистом и никогда не претендовал на глубинное знание человеческой сущности. Он описывает, скорее, глубинный механизм познания, и среди философов ему, пожалуй, нет в этом равных (только если Гуссерль, но у того совсем другой подход). Также интересно то, как он обосновывает необходимость чистых понятий интеллекта (что он глубже раскроет в трансцендентальной дедукции). Это, может быть, трудные для вникания моменты, однако я своим переводом постарался сделать эти смыслы как можно более доступными умозрению. Там действительно есть чёткая (и местами красивая) логика того, как он к этому приходит. Здесь я решил привести весь параграф целиком, ибо в нём Кант показывает также свою личностную сторону. Хочется, чтобы его считали таким же обычным человеком, а не просто заумным мыслителем («сумрачным гением»), который стремится в то же время запутать читателя, а не разложить познание по полочкам.

КАТЕГОРИИ

Общая логика абстрагируется от всего содержания совокупной познанности и ждёт, чтобы ей поступали представленности, чтобы для начала преобразовывать их в понятия — что происходит путём анализа. Трансцендентальная логика, напротив, априори имеет перед собой многообразность сенсуальности, предлагаемую ей трансцендентальной эстетикой, чтобы давать понятиям интеллекта субстрат, без которого в них не было бы какого-либо содержания — и, значит, они были бы совершенно пустыми. Пространство и время заключают в себе многообразность чистого априорного созерцания, но тем не менее относятся к условиям рецептивности нашего естества, при которых оно только и может получать представленности предметов — а значит, должны каждый раз затрагивать и понятие последних. Однако стихийность нашего осмысливания требует того, чтобы эта многообразность сначала как-то поступила, оказалась принятой и связанной, чтобы из неё была сделана познанность. Этот акт я называю синтезом.

Под синтезом же я понимаю (в самом общем значении) акт «прибавление разных представленностей друг к другу и понимание их многообразности в познанность». Такой синтез — чистый, если многообразность дана не эмпирически, а априори (какова она в пространстве и времени). До всякого анализирования наших представленностей, последние сперва должны быть нам даны, и не может быть так, чтобы понятия по своему содержанию появлялись вследствие анализа. Однако синтез многообразности (будь она данной эмпирически или априори) производит сначала такую познанность, которая по первости и вправду может быть ещё грубой и спутанной и, значит, нуждается, в анализировании; впрочем, синтез есть всё же то, что, собственно, собирает элементы в ту или иную познанность и объединяет их в некое определённое содержание — стало быть, синтез есть то, чему нам нужно уделить внимание, если мы хотим судить о первичном происхождении нашей совокупной познанности.

Синтез вообще, как мы увидим в дальнейшем, есть простой эффект силы «воображение» — слепой, пусть и незаменимой функции души, без которой мы не имели бы вообще какую бы то ни было познанность, однако которую мы редко осознаём по отношению к себе хотя бы раз. Однако доводить этот синтез до понятий — функция, которая свойственна интеллекту и перво-наперво за счёт которой он предоставляет нам познанность в собственном значении этого слова.

Чистый синтез, представленный в общем виде, даёт чистое понятие интеллекта. Однако под этим синтезом я понимаю такой, который зиждется на основании априорного единства при синтезе — так, наш счёт в уме (это заметнее, в первую очередь, на больших числах) есть синтез на основании понятий, потому что он выполняется на основании общего для них единства (например, десятичная система). Значит, при обусловленности этим понятием становится необходимым единство в ходе синтеза многообразности.

Разные представленности подводятся под одно понятие путём анализа (дело, которым занимается общая логика). Трансцендентальная же логика учит доводить до понятий не представленности, а чистый синтез представленностей. Первое, что нам должно быть дано априори во благо познания всех предметов — это многообразность чистого созерцания; второе — синтез её за счёт силы «воображение», что, однако, ещё не даёт нам познанность. Понятия же, которые дают этому чистому синтезу единство и самосохраняются исключительно в представленности этого необходимого единства при синтезе, составляют третье условие познания встречающегося предмета и зиждятся на интеллекте.

Та же самая функция, которая даёт единство разным представленностям в суждении, также даёт единство просто синтезу разных представленностей в созерцании — единство, которое, будучи выраженным общим образом, зовётся чистым понятием интеллекта. Значит, тот же самый интеллект — причём за счёт тех же самых действий, которыми он посредством единства анализа образовывал логическую форму «суждение», — привносит в свои представленности (посредством единства при синтезе многообразности в созерцании вообще) также трансцендентальное содержание, из-за чего они зовутся чистыми понятиями интеллекта, которые априори ориентированы на объекты (чего не может выполнять общая логика).

Вот так появляется ровно столько же чистых понятий интеллекта, которые априори ориентированы на предметы созерцания вообще, сколько в предыдущей таблице было логических функций во всех возможных суждениях; ибо интеллект полностью исчерпывается теми функциями, а его способность тем самым оказывается полностью измеренной. Вслед за Аристотелем, назовём эти понятия категориями в плане того, что наше намерение и вправду изначально одинаково с его, пусть и сильно отдаляется от него в реализации.

ТАБЛИЦА КАТЕГОРИЙ

Это перечень всех изначально чистых понятий синтеза, которые интеллект априори содержит в себе и также в силу которых он есть лишь чистый интеллект — тем, что исключительно за счёт них он может что-то понимать при многообразности созерцания, т.е. осмысливать объект последнего. Эта классификация образована системно, исходя из общего принципа, а именно — из способности делать суждения (что равнозначно способности осмысливать), а не бессвязно, возникнув из предпринятого наудачу отыскания чистых понятий, насчёт достоверно полного количества которых никогда нельзя быть уверенным, раз к ним приходят умозаключением только через индукцию, — не задумываясь о том, что таким путём, к тому же, никогда не узреть, почему же именно эти, а не другие понятия присутствуют в чистом интеллекте. Отыскать эти исходные понятия было достойной проницательного мужа затеей Аристотеля. Но раз он не располагал первопринципом, то он подбирал их, какими они ему попадались — и из них раздобыл сначала десять, которые он назвал категориями (предикаментами). Впоследствии он полагал, что отыскал ещё пять из них, которые он прибавил к первым под названием «постпредикаменты». Однако его таблице всё ещё продолжало чего-то недоставать. Помимо этого, среди таких понятий обнаруживаются и некоторые модусы чистой сенсуальности (quando, ubi, situs, равно как и prius, simul — когда, где, место нахождения, перед, в то же время), а также один эмпирический (motus — движение), который вовсе не относится к этой родословной интеллекта; или также производные понятия учитываются наравне с первичными, (actio, passio — действие, претерпевание), а некоторые из последних отсутствуют вовсе.

Ввиду последнего, значит, следует ещё отметить, что категории, как истинные родовые понятия чистого интеллекта, также имеют свои столь же чистые производные понятия, которые в законченной системе трансцендентальной философии никак не могут быть обойдены стороной — однако простым упоминанием которых я могу обойтись в этом чисто критическом эксперименте.

Эти чистые, но производные понятия интеллекта я, с позволения, буду называть предикабилиями чистого интеллекта (в противоположность предикаментам). Когда располагают первичными и самыми простыми понятиями, получается легко прибавлять к ним производные и подчинённые понятия, пока родословное древо чистого интеллекта не будет разрисовано до конца. Но раз здесь мне есть дело до законченности не системы, а только первопринципов для системы, то я приберегаю это дополнение для другого занятия. Однако это намерение вполне возможно осуществить, если взять онтологические учебники и подвести, например, под категорию «обусловленность» предикабилии «сила», «действие», «претерпевание»; под категорию «взаимовлияние» — предикабилии «присутствие», «сопротивление»; под категорию «модальность» — предикабилии «возникновение», «убывание насовсем», «изменение» и т.д. Категории, связанные с модусами чистой сенсуальности или также между собой, дают великое множество производных априорных понятий, заметить которые (и, где возможно, перечислить полностью) было бы полезным и не тягостным, но излишним здесь старанием.

В этом трактате я намеренно избавляю себя от дефиниций категорий, приведённых в таблице, хотя и хотел бы иметь последние во владении. Эти понятия я буду далее членить до степени, достаточной в связи с учением о методе, над которым я работаю. Их дефиниции от меня можно было бы по праву требовать в системе чистого разума; здесь же они только отвлекали бы от главного пункта исследования тем, что они вызывали бы сомнение и нападки, которые, безусловно, возможно направить на другое занятие, ничего не отнимая от существенного намерения. Между тем, из того немногого, что я здесь привёл, всё же отчётливо проглядывает, что законченный словарь со всеми требуемыми для этого пояснениями не только возможен, но и легко составить. Рубрики уже есть, нужно только их заполнить, а системная топика (такая, как настоящая) не позволяет легко пропустить место, куда исконно относится каждое понятие, и в то же время позволяет легко заметить место, которое ещё пусто.