Кантовская трансцендентальная логика (введение, части III, IV)

В этом фрагменте Кант излагает общие основания для подразделения как общей, так и трансцендентальной логики (рассмотренных в предыдущей записи) на аналитику и диалектику. Он полезен больше для концептуального понимания «Критического анализа чистого разума», чем в плане прояснения того, что уже известно, — хотя в нём и имеются оригинальные рассуждения насчёт общего критерия истинности знания, а также обосновывается то, что логикой бессмысленно пользоваться вне предметов опытного познания (это вообще сквозной тезис данного произведения, направленный против метафизики). Здесь я почти ничего не могу сократить без потери существенного содержания, поэтому привожу кантовский текст преимущественно как есть. Надеюсь, русские эквиваленты и формулировки достаточно ясны, чтобы интересующиеся имели опыт комфортного чтения этого своеобразного текста.

III. Подразделение общей логики на аналитику и диалектику

Имеется потребность в точном знании того, каков общий и верный критерий истинности каждой познанности. Однако этот вопрос сам по себе сомнителен в плане того, что ищется.

Если истинность состоит в совпадении познанности с её предметом, то последний должен отличаться этим от остальных предметов; ибо познанность ложна, если она не совпадает с предметом, с которым соотнесена, пусть она и включает в себя то, что вполне могло бы иметь силу для других предметов. Тогда общим критерием истинности был бы тот, который был бы справедливым для всех познанностей, без разницы, каковы предметы их. Однако ясно, что раз в этом случае абстрагируются от всего содержания познанности (т.е. от соотнесённости её с её объектом) — а истинность имеет прямое отношение к этому содержанию, — то совершенно невозможно и нелепо спрашивать насчёт признака истинности этого содержания познанности, и что, значит, в меру достаточный (и вместе с тем всё же общий) признак истинности, никак не мог бы нам выдаться. И раз мы до этого назвали содержание познанности материей её, то нужно говорить: «испытывать потребность в общем признаке истинности познанности не получается, согласно материи последней, ибо это противоречиво в самом себе».

Что же касается познанности в плане простой формы её (отставив в сторону всё содержание её), то точно так же ясно, что логика, если она излагает общие и необходимые правила интеллекта, должна именно в этих правилах описывать критерии истинности. Ибо то, что противоречит этим правилам, ложно, так как интеллект при этом конфликтует со своими общими правилами осмысливания — а значит, с самим собой. Однако эти критерии касаются лишь формы истинности, т.е. формы осмысливания в целом, и постольку совершенно правильны, но не в меру достаточны. Ибо, пусть познанность и могла бы всецело сообразовываться с логической формой, т.е. не противоречить самой себе, она, тем не менее, может всё равно противоречить предмету её. Стало быть, просто логический критерий истинности, а именно совпадение познанности с общими и формальными законами интеллекта и разума, хотя и вправду есть необходимое — а значит, отрицательное — условие всякой истинности, но логика не может идти дальше этого и с помощью какого-либо базового критерия выявлять заблуждения, касающиеся не формы, а содержания познанности.

Тогда общая логика разлагает всю деятельность интеллекта и разума (взятую по своей форме) на элементы и преподносит их в качестве принципов всего логического установления определённости насчёт той или иной нашей познанности. И потому эта часть логики может зваться аналитикой — и она именно оттого есть, как минимум, отрицательный базовый критерий истинности, что все познанности должны, в первую очередь, проверяться и оцениваться согласно этим правилам по их форме, прежде чем их самих исследуют по их содержанию, чтобы разобраться, заключена ли в них положительная истинность в отношении предмета. Но так как простой формы познанности, которая при этом может сколь угодно совпадать с логическими законами, ещё далеко не достаточно, чтобы оттого разобраться с материальной (объективной) истинностью её, то никто не может взяться просто с одной логикой судить и что-то утверждать о предметах познания, не собрав до этого обоснованные сведения о них вне логики, чтобы после этого просто пробовать задействовать их и взаимосвязывать во внутренне связанное целое, руководствуясь логическими законами, а ещё лучше — исключительно проверять их согласно этим законам. Тем не менее, в обладании столь правдоподобным искусством придавать всем нашим познанностям форму интеллекта (пусть при этом они и могут быть ещё очень пустотными и бедными в отношении содержания) лежит нечто настолько подталкивающее, что та общая логика, которая есть просто канон для установления определённости, применяется словно в качестве органона для действительного порождения, по меньшей мере, иллюзии объективных утверждений — а значит, на деле подвергается этим злоупотреблению. Тогда общая логика как мнимый органон зовётся диалектикой.

IV. Подразделение трансцендентальной логики на трансцендентальную аналитику и диалектику

В трансцендентальной логике мы берём интеллект изолированно (так же, как ранее в трансцендентальной эстетике мы брали сенсуальность) и из нашего знания извлекаем на поверхность просто ту часть процесса осмысливания, которая имеет своё происхождение исключительно в интеллекте. Применение же этого чистого знания зиждется на том (как на условии последнего), чтобы предметы нам были даны в созерцании и могли использоваться на нём. Ибо без созерцания всему нашему знанию не хватает объектов, и тогда оно продолжает оставаться совершенно пустым. Стало быть, та часть трансцендентальной логики, в которой излагаются элементы знания, принадлежащего чистому интеллекту, и принципы, без которых не может осмысливаться какой бы то ни было предмет, есть трансцендентальная аналитика и заодно логика истинности. Ибо никакое знание не может ей противоречить, не потеряв вместе с тем всё своё содержание, т.е. всю свою соотнесённость с каким-либо объектом — а значит, всю истинность. Но так как очень заманчиво и искушающе пользоваться для себя одними этими знаниями, принадлежащими чистому интеллекту, и его исходными положениями — даже после выхода за границы опытного познания, которое всё же единственно только и может вручать нам материю знания (т.е. объекты), чтобы на последней могли использоваться понятия чистого интеллекта, — то интеллект здесь подвергается опасности материально пользоваться (путём пустого резонёрства) простыми формальными принципами, принадлежащими чистому интеллекту, и начать без разбору судить о предметах, которые нам всё же не даны, да, наверно, и не могли бы даваться нам как-либо. Значит, раз трансцендентальной аналитике надо было бы быть, собственно, лишь каноном установления определённости насчёт эмпирического применения тех принципов, то она подвергается злоупотреблению, когда её допускают в качестве органона общего, не заключенного в рамки применения их и берутся с одним чистым интеллектом выносить путём синтеза суждения, тезисы и решения о предметах в целом. Таким образом, после этого применение чистого интеллекта было бы диалектическим. Стало быть, вторая часть трансцендентальной логики должна быть критическим анализом этого диалектического правдоподобия и зовётся трансцендентальной диалектикой не как искусство порождения его догматически (это разнообразное жонглирование метафизическими понятиями, к сожалению, крепко вошло в обиход), а как критический анализ интеллекта и разума в отношении сверхприродного применения последнего, направленный на раскрытие ложного правдоподобия его безосновательных претензий на знание и низведение его притязаний на изобретение нового и расширение имеющегося знания (чего он мнит достичь трансцендентальными исходными положениями) до простого установления определённости и оберегания чистого интеллекта от софистического порождения иллюзий.