Шапошников: "Характер будущей войны определяется экономикой, советую готовиться к длительному и интенсивному напряжению"

На линии начальник штаба Туркестанской дивизии до революции и начальник генерального штаба СССР после, маршал СССР Шапошников Борис Михайлович:

Поэтому ясно, что в современных условиях органу, руководящему войной в целом, а равно и стратегу, необходимо быть в курсе всех этих вопросов. Иными словами, с одной стороны, в их распоряжении должны быть полные сведения о состоянии и развитии производительных сил своей страны, а с другой, приняты меры к широкой разведке того же у противника. Экономическая разведка ныне является столь же нужной и необходимой, как и сбор сведений об остальных элементах мощи и силы враждебного государства.

Это отрывок из его книги "Мозг армии" и очень интересной главы "Экономика и война" (интересна вся книга, но эта глава особенно).   

Тогда он писал о грядущей второй мировой.  Многое из этого применимо и к разгорающейся теперь Долгой Войне (речь не об У, - по моим представлениям У это лишь разминка перед реальной движухой), с поправкой, конечно, на средства массового поражения, которые способны обнулить промышленный потенциал практически любого игрока.

Есть и фундаментальные отличия.  На наступающую Долгую войну, особенно на ее поздние этапы - по мере исчерпания резервов вооружений "сытых времен" - несомненно очень сильное влияние окажет наступающий энергоголод (а следом и общересурсный, от металлов до удобрений).  Во вторую мировую, когда в мире еще было полно нераспечатанных ресурсных кладовок (за контроль над ними и была драка), захват новых территорий означал рост доступной ресурсной базы и расширение военного потенциала. Теперь, когда "ресурсных кладовок" все меньше, а на поздних этапах Долгой Войны их будет совсем мало, захват новой территории, может означать даже не усиление а сокращение потенциала системы (так как нужно будет содержать население и оборонять новую территорию), если территория будет нетто-убыточной, а таких территорий на планете будет с каждым годом все больше.

Есть над чем подумать.   

Ниже глава "Экономика и война" целиком:

---

Экономика и война

Жестокие уроки мировой войны подтвердили полностью положение Маркса и Энгельса, что "первичным" в общественных отношениях, следовательно, и в войне, является экономическая сила.

Более исчерпывающе выявить влияние экономической силы на войну, чем это сделано Энгельсом, трудно. "Вооружение, состав, организация, тактика и стратегия прежде всего зависят от достигнутой в данный момент ступени развития производства и от путей сообщения", — говорит основоположник марксизма.

Как известно, все эти вопросы, в своей основе, составляли круг ведения генерального штаба, а потому при их решении правильный учет роста производительных сил почитаем необходимым.

Для разрешения всего этого сначала, как то советует Клаузевиц, должен быть определен "характер будущей войны и общее в крупном очертании". От правильного прогноза в этом отношении во многом будет зависеть успех или поражение. На примере германского генерального штаба мы проследили, как ошибка, сделанная Шлиффеном, привела к чрезмерному напряжению, которое стране пришлось вынести, не будучи к этому подготовленной, и закончить войну поражением. Точно также и в Австро-Венгрии не было сделано правильного учета характера будущей войны. Не можем с уверенностью сказать, на какую продолжительность войны рассчитывал Конрад, но едва ли более длительную, чем предполагал его коллега по генеральному штабу в Берлине.

В своих рассуждениях мы сурово отнеслись к ошибочному определению характера мировой войны различными генеральными штабами. Причиной этого было неясное представление о достигнутой ступени развития производительных сил, о накопленной враждебными государствами экономической силе и о степени влияния се на войну. Трудно было и требовать от "полубогов" правильного решения вопроса о характере войны, ибо, как объясняет нам Риттер, "в мирное время генеральный (германский) штаб поддерживал только незначительные прямые сношения с гражданскими управлениями и должностями".

Такая замкнутость "черного духовенства" и была одной из причин его отсталости в вопросах современного состояния экономики.

Если Клаузевиц предупреждал, что война захватывает все области жизни, то после изменения характера войны уже во времена Мольтке (старшего) можно было бы придти к выводу, что руководство подготовкой и ведением самой войны не является уже делом одного генерального штаба. Ныне все согласно говорят, что это должно находится прежде всего в руках правительства. Только оно, взвесив все факторы экономического развития своей страны и стран вероятных противников, может правильно поставить прогноз характера будущей войны. Только одно правительство определяет применение стратегии сокрушения или стратегии измора.

Мы с удовлетворением прислушивались к поучениям гражданских участников совета министров Австро-Венгрии, которые предлагали начальнику генерального штаба в его денежных требованиях учитывать обстоятельства внешней и внутренней политики и ступени экономическою развития монархии Габсбургов, справедливо отмечая, что для успеха одна военная готовность будет мало значить, если экономически страна не готова.

Ныне мы можем с полной определенностью сказать, что характер будущей войны определяется экономикой.

Кончилась мировая война, и мы снова, на пороге грядущей войны, характер которой должен бить определен, дабы вести правильную к ней подготовку.

Читающему наш труд, конечно, известно, что немало страниц исписано по вопросу о характере будущей войны как в литературе, так и в официальных документах различных государств. Эта тема занимает умы всех, и сплошь да рядом стены различных аудиторий слышат доводы ораторов о том или ином характере будущей войны.

В виду критики нами бывшего генерального штаба, считаем себя обязанным внести и свое суждение по этому вопросу. Отнюдь не собираемся быть прорицателями и пророками, а отправной данной для наших рассуждений берем экономическую силу.

Ее развитие указывает нам: 1) на то, что будущая война неизбежно повлечет за собой экономическую борьбу, которой тыл будет захвачен не меньше, если не больше, чем фронт; 2) что экономическая борьба обострит происходящий процесс классового расслоения и может естественно войну перевести в революцию; 3) что развитие производительных сил даст в руки сражающихся новые средства борьбы, более смертоносные, чем применявшиеся в наши дни.

Нас вправе спросить, к какому же виду стратегии мы примыкаем. Не считаем нужным уклоняться от ответа.

Развитие экономической силы дает устойчивость стороне, вступающей в борьбу, обеспечивая ее и лучшим оружием.

Но то же развитие экономики заставляет нас вспомнить поучение Ленина, что очень важно знать, какой класс ведет войну, ибо разгорающаяся классовая борьба понизит обороноспособность государства, вступившего в войну.

Мы не собираемся быть "пророками" или "предсказателями", так как вполне согласны с А. Свечиным, что претендовать на это в области стратегии могут лишь "шарлатаны".

Своей обязанностью лишь считаем подчеркнуть, что вероятнее всего будущая война примет характер борьбы на измор, но в зависимости от размеров страны противника, от его внутреннего состояния, от развивающейся в нем классовой борьбы не исключена возможность и стратегии сокрушения. Давать рецептов отнюдь не собираемся, а "дело в том, — как говорит Клаузевиц, чтобы зорким взглядом окинуть самые выдающиеся соотношения обоих государств. В них отыщется известный центр тяжести, центр силы и движения, от которого зависит все целое. На этот центр тяжести противника должен быть направлен совместный удар наших сил".

Мы достаточно подробно развивали взгляды философа войны, повторять их здесь не будем, а предложим каждому, кто захочет подумать о характере будущей войны, поискать в каждом конкретном случае, где будет находиться "центр тяжести" противника, и на него направить "совместный удар наших сил", под коими нельзя ныне разуметь одни силы военные, но и политические, и экономические.

Слов нет, что разгром живой силы противника будет лучшим началом, — как о том говорит тот же Клаузевиц, но это "сокрушение" не знаменует в наши дни еще окончательной победы. Последняя может скрываться на иной "линии поведения". Для достижения успеха мы считаем необходимой полную гармонию "всех линий поведения", хорошую подготовку к войне на каждой из них.

Таким образом, не собираемся предсказывать ни "семилетнюю", ни "тридцатилетнюю" борьбу, а советуем быть готовым к длительному и интенсивному напряжению в будущей войне. Если для того, чтобы поколебать серединные государства в мировой войне по "причинам разложения военного аппарата, вследствие именно влияний экономических и социальных", как предсказывал Блиох, понадобилось 4 года, то в переживаемые нами дни этот срок может оказаться и меньше.

Экономическая сила и учет того, какой класс ведет войну — будут самыми верными путями в определении характера будущей войны, которыми мы и предлагаем следовать "стратегу" — "мужу государственному".

Выше нами показано, что перед мировой войной в Австро-Венгрии было сделано очень мало в смысле подготовки борьбы на экономическом фронте. Да и не в одной Австрии... То же было и в Германии, Франции и других странах. В Германии, правда, появилась даже литература и поднят был вопрос об "экономическом генеральном штабе". Во Франции на бумаге существовал "Национальный совет обороны", не функционировавший в действительности. В наши дни, конечно, не приходится доказывать необходимость экономической подготовки войны, существования экономического плана войны. Это ныне осознано везде и всюду. Правда, нужно сказать, что от сознания до действительного осуществления — дистанция известного размера, которую перешагнуть еще не могут ни в одном государстве...

По размерам нашего труда не можем, конечно, развивать подробно теорию экономической подготовки войны.

Как было выше указано, определение характера будущей войны требует правильной оценки экономической мощи как своей страны, так и страны противника. Поэтому ясно, что в современных условиях органу, руководящему войной в целом, а равно и стратегу, необходимо быть в курсе всех этих вопросов. Иными словами, с одной стороны, в их распоряжении должны быть полные сведения о состоянии и развитии производительных сил своей страны, а с другой, приняты меры к широкой разведке того же у противника. Экономическая разведка ныне является столь же нужной и необходимой, как и сбор сведений об остальных элементах мощи и силы враждебного государства.

Нами указывалось, что начальник австро-венгерского генерального штаба был не в курсе экономики не только заграничных государств, но и монархии. Правда, мы также отметили, что и остальные политические деятели, вплоть до финансистов, ошиблись в определении платежеспособности Австрии, считая, что страна может выдержать войну только в течение 2 месяцев.

Экономический план войны должен предусматривать не только подготовку к войне армии и театра военных действий, не только содержать в себе "военную сторону", в смысле питания армии всем необходимым, но затрагивать вообще "экономическую линию поведения" государства во время войны. В плане должно быть предусмотрено развитие народного хозяйства страны, должны быть продуманы и подготовлены финансовая и экономическая мобилизация и транспорт.

Нами не раз указывалось, что запасы сырья в Австро-Венгрии были распределены неравномерно по территории государства, и развившаяся индустрия страны в этом встречала затруднения уже в мирное время. Конечно, органу, который бы ведал подготовкой к войне, над этим следовало подумать, по такового в монархии Габсбургов не было, а начальник генерального штаба так глубоко не вникал в развитие подготовки.

То же самое мы должны сказать и о финансовой стороне экономического плана, если бы он вообще существовал в те времена на берегах Дуная. Если в Германии в этом отношении были предприняты меры и начало войны дало устойчивость германской валюте гораздо большую, чем ее противникам, то в Австрии ничего подобного не было. Нами приводились показания Краусса об его предложениях "военных" денег, предложениях, кои не тронули косных мозгов генерального штаба и финансистов государства. Начальник генерального штаба даже заявил нам, что он не считает себя вправе и не компетентен оценивать финансовые возможности страны. Нельзя, конечно, признать правильным такое заявление "мужа государственного", получившего заслуженный упрек от других деятелей государства при обсуждении военного бюджета.

Мы не затрагивали вопроса подготовки транспорта к войне, так как осветим это в особой главе. Однако, здесь же нами были показаны мероприятия в этой области австро-венгерского генерального штаба. В этом мы обязаны отдать ему должное по заслугам. Транспорт, как важный фактор войны, учитывался всеми генеральными штабами, и в этом Конрад не был исключением.

Обращаясь к вопросу мобилизации гражданской промышленности для целей войны, ныне можно сказать, что ни одно государство перед мировой войной не учло всю важность такой подготовки страны. Предъявлять суровые в этом требования к начальнику австрийского генерального штаба нельзя.

Мы слышали, как он заботился о материальной подготовке армии к войне, как настойчиво указывал на необходимость накопления мобилизационных запасов, своевременного их сосредоточения и обеспечения производства на время войны.

Начальник генерального штаба, не получая данных о производительности военных заводов от военного министра, сам различными путями старался их иметь в своем распоряжении, устанавливал нормы продукции для военного времени, учитывал необходимость поддержки заводов заказами в мирное время, дабы сохранить на них нужную для войны квалифицированную силу.

Одним словом, мы не можем сказать, что со стороны Конрада не было заботы о подготовке военной промышленности на случай войны обеспечения ее рабочей силой и даже сырьем для выработки нужной продукции.

Это упование на силы одной военной промышленности для питания войны общее всем генеральным штабам и военным управлениям перед мировой войной. Ныне, конечно, хорошо известно, что такой способ питания войны обеспечивает лишь на 10-15% ее нужды, а остальное должно быть перенесено на гражданскую промышленность, мобилизующуюся с первых дней войны.

Мы не вправе развертывать перед читателями полную картину всей подготовки и мобилизации гражданской промышленности, как она ныне нам мыслится. Алчущих этих познаний отсылаем к соответствующим трудам по этому вопросу, коих сейчас достаточно на всех языках. Нам хотелось бы только отметить, что промышленная мобилизация должна быть тщательно подготовлена, увязана тесно с военными требованиями, т.е. давать в нужных размерах то, что необходимо армии и что может быть ею использовано, а не с целью накопления запасов вообще. Отнюдь не должно быть "перепроизводства" "военного материала", как справедливо отмечает А. Свечин, ибо это ведет к перенапряжению промышленности, перенапряжению всей страны и ослаблению ее обороноспособности и сопротивляемости. "Большая программа Гинденбурга" в Германии во многом способствовала внутреннему кризису страны и капитуляции перед Антантой.

Мобилизация гражданской промышленности и подготовка к ней в наши дни является столь необходимой и столь важной работой, что изучение ее основных принципов, и даже деталей, должно быть хорошо известно каждому государственному деятелю и ответственному военному работнику, независимо от того является ли он частицей "мозга армии" или нет. Необходимо знать продолжительность промышленной мобилизации, способы ее проведения, обеспечение необходимыми чертежами, лекалами для постановки нового производства и обеспечение соответствующей рабочей силой вообще, а квалифицированной в частности, и т. д.

Те вопросы, которые возникали у начальника австрийского генерального штаба в отношении военных заводов, ныне должны быть отнесены ко всей промышленности страны.

Кроме мобилизации гражданской промышленности должна быть проведена вообще экономическая мобилизация во всей стране. Мы слышали от австрийских военных писателей, что этот вопрос совершенно не разрабатывался в Австро-Венгрии, да и не в ней одной. Ныне в теоретических трудах по стратегии мы читаем об "экономическом равновесии между городом и деревней", о необходимости продовольственной подготовки войны и т.д. 12 лет назад об этом не писали. Ценой тяжелого опыта доходят до истин, которые ныне являются откровением и кои в седые времена истории были хорошо известны деятелям страны, вступающей в войну.

На этом обрываем наше повествование о подготовке к войне экономики государства в целом, снова повторяя, что, несмотря на всю злободневность этого вопроса для наших дней, не можем пускаться в его детальную трактовку.

Мы остановим внимание читающего наш труд на том, кто же должен руководить этой подготовкой страны.

На протяжении нашего труда мы не раз выявляли свою точку зрения на руководство подготовкой к войне государства в целом и говорили, что ныне это составляет дело "коллектива", дело правительства или же особо им созданного органа, что во всех странах или существуют раз личные "советы обороны", или же будут безусловно существовать с первых же дней войны.

Подобный орган, созданный до мировой войны во Франции, оказался "мертвым".

Как отмечалось выше, до мировой войны ответственным за подготовку к войне, по военному законодательству, считался генеральный штаб и военное министерство. Ни на какие другие государственные органы эта ответственность не распространялась, если не считать соответствующего обеспечения правильного хода мобилизации в смысле поставки людей, лошадей и повозок, за что было ответственно министерство внутренних дел с его органами, и соответствующего накопления денежных средств финансовыми органами государства. Экономическая подготовка сводилась к работе снабжающих органов военного ведомства, к усилению деятельности военных заводов и предприятий.

В этих рамках подготовка к войне и понималась генеральными штабами различных стран. Мы подробно ознакомили читающего наш труд с деятельностью в этом начальника австро-венгерского генерального штаба. Мы слышали, как Большой германский генеральный штаб, в принципе соглашаясь с необходимостью экономической подготовки к войне и существования для этого особого органа, не намерен был включать его в свои недра, сваливая на военное министерство; последнее, в свою очередь, находило нужным иметь его в составе министерства внутренних дел, которое окончательно отмахнулось от него. Такова "история" "экономического генерального штаба" до мировой войны.

Ныне в отношении значения экономической подготовки войны двух мнений нет, — всюду она признана важной и необходимой. Но что касается того, кому ей ведать, — существуют различные взгляды.

В главе о генеральном штабе и внутренней политике нами были приведены уже две точки зрения на руководство подготовкой к войне, имеющиеся в нашей литературе: П. И. Лебедева и А. Свечина. Если первый строит это на "коллективном" органе — "мобилизационном комитете", являющимся органом, цементирующим подготовку к войне, то А. Свечин возлагает подготовку к войне на "генеральный штаб".

В частности, в отношении экономической подготовки к войне в своем труде "Стратегия" А. Свечин говорит: "Экономический генеральный штаб" является отражением современного расширенного представления о руководстве войной. Если боевые задачи предстоят в течение войны не только на фронте вооруженной борьбы, но и на фронте классовом и экономическом, то необходимо заблаговременное создание боевых органов, ведающих подготовкой и подготовляющих себя к руководству соответствующим фронтом. Создание же боевого экономического штаба стоит в порядке ближайших мероприятий".

"Опыт прошлого показывает, что без особого боевого органа деятельность различных высоких вневедомственных органов по общей подготовке к войне может замереть"...

"Экономический генеральный штаб, — продолжает А. Свечин, — может быть немногочислен, по квалификация его должна стоять очень высоко. Мы полагаем, что частью он должен состоять из лиц, тесно связанных своей подготовкой и службой с Красной армией и получивших высшее военное образование, дополненное стажировкой в промышленности и отдельными работами военной экономики, а частью из выдающихся экономистов и техников с широким взглядом, специально разрабатывающих вопросы экономики, связанные с войной, и уделивших время для ознакомления с историей некоторых последних войн, стратегией и администрацией".

Может быть, читающему наш труд вспомнится Блиох с его советами до мировой войны о привлечении к работе в подготовке войны видных экономистов и социологов. Если в те времена "военные" не хотели допускать "штатских" к делу обороны страны из боязни разглашения военной тайны, то ныне, как видим, такое вхождение признается не только желательным, но даже и обязательным.

Для нас в данное время интересно определить место "экономического генерального штаба" в системе военного управления и государственного аппарата.

Ранее мы приводили мысли А. Свечина о генеральном штабе вообще, позволим ныне их напомнить.

А. Свечин говорит, что "для упорядочения гигантской работы по подготовке к войне требуется "коллектив". "Согласовать, гармонизировать подготовку, столь емкую, столь разнообразную, направляющуюся по стольким отдельным линиям, может только генеральный штаб"...

Таким образом, если мы правильно понимаем автора "Стратегии", то для подготовки к войне "нужно не подобие парламента ведомств, отражающих псе центробежные стремления, каким намечается мобилизационный комитет, а генеральный штаб".

Иными словами, снова руководство подготовкой к войне должно быть передано в генеральный штаб.

Однако, генеральный штаб наших дней, как выяснено было ранее, не является полководцем былых времен, и если мы дошли до "интегрального полководца", то также подошли вплотную и к "интегральному генеральному штабу". Ныне наряду с "оперативным" генеральным штабом должен существовать "экономический" генеральный штаб, а так как война ведется и на политическом фронте, то, следовательно, появится и "политический" генеральный штаб. Но так как какой-нибудь орган должен будет увязать работу всех трех штабов, то необходимо существование "сверхгенерального штаба". Мы оговариваемся, что мысли эти наши, и отнюдь не хотим их приписать уважаемому автору "Стратегии".

Если "оперативный" генеральный штаб можно приравнять к прежнему "мозгу армии", то "экономический" и "политический" генеральные штабы должны составить, по нашему мнению, "мозг страны", а "сверхгенеральным штабом" может быть только одно правительство.

Мы не возражаем, что "агенты одного целого" — представители "оперативного" генерального штаба будут входить, и даже должны быть в составе "экономического" и иных штабов для увязки работы, но присваивать "боевым органам", ведающим подготовкой к войне на фронтах "экономическом" и "политическом", наименования генеральных штабов мы бы воздержались.

Одним словом, мы считаем, что руководство подготовкой к войне на политическом и экономическом фронтах должно быть предоставлено особым органам государства, а не армии, и отнюдь не генеральному штабу, хота бы и "интегральному". Генеральному штабу, как таковому, достаточно будет работы и в области оперативной подготовки.

Что должны собой представлять эти органы: "подобие ли парламента ведомств", как выдвигает это П. П. Лебедев, или же особые государственные органы, как это мыслится А. Свечину, — это вопрос другой. Мы считаем, что без "парламента ведомств" не обойтись, но наряду с ним должны быть и государственные аппараты, которые концентрировали бы в себе подготовку к войне на том или ином фронте, как делает это "мозг армии" на фронте военном.

Справедливо нам укажут, что если до мировой войны генеральный штаб был заинтересован в надлежащей подготовке войны в области снабжения армии, то ныне он не меньше; если не больше, оказывается заинтересованным в подготовке к воине, и частности на фронте экономическом, всего государства в целом. Отнюдь не собираемся отрицать такую заинтересованность, ибо справедливо английский полевой устав возлагает на генеральный штаб "выбор такого образа действий, который с качеством подготовленной к войне вооруженной силы в кратчайший срок мог бы оказать на враждебный народ воздействие в желательном направлении". Но также справедливо тот же устав отмечает: "в виду того, что на план войны влияют различные соображения, касающиеся морских и сухопутных сил, воздушного флота и политики, ответственность за принятие, изменение или переработку этого плана падает на правительство, которое, одобрив план, в принципе берет на себя ответственность за обеспечение его выполнения необходимыми силами".

В общем и целом войну подготовляет, ведет ее и ответственно за успех или неудачу не генеральный штаб, а правительство государства, которое или само, или через особый орган (Совет обороны), цементирует подготовку на различных "линиях".

Что же касается генерального штаба, то он через своих представителей в "боевых органах", ведающих подготовкой к войне на различных фронтах, должен быть в курсе их работ, обязан вносить те или иные предложения в смысле наибольшего удовлетворения оперативных требований, но не диктаторствовать в них, памятуя, что окончательное утверждение плана войны — дело правительства, что перенапряжение экономической силы государства чревато угрозами проигрыша войны, как бы блестящи ни были победы на полях сражений.

Когда-то Бисмарк говаривал, что "политика — не поле сражения". Мы позволяем себе это изречение отнести ко всей войне в целом, ибо ныне война не концентрируется на одном только театре военных действий. Доказательств не приводим, так как это ясно и без них.

Итак, если Конрад не считал себя обязанным входить в обсуждение экономической мощи Австро-Венгрии, ее способности, как государства, к войне, но в то же время находил возможным предъявлять к ней высокие требования в тратах средств на армию, то ныне подобные действия со стороны начальника генерального штаба были бы резко и решительно осуждены.

Касаясь вопросов экономическою плана войны, кои нами были набросаны выше, мы должны указать, что во всех них современный генеральный штаб будет заинтересован, каждый из них должен быть учтен им в полной мере и каждому из них генеральным штабом должна быть оказана поддержка. Общая же ориентировка в экономическом плане войны даст генеральному штабу, как вывод, представление об экономической мощи государства, которое в свою очередь даст данные правительству для определения характера войны и "выбора образа действий" "вооруженной силы" в общем и целом.

Таковы наши думы о генеральном штабе и экономике государства в подготовке к войне. Они не оригинальны, они могут быть и ошибочны — мы не претендуем на их непреложность, ибо "более могучие головы" их разрешают, чем наши.

Чтобы покончить с промышленной мобилизацией, мы остановим внимание на ее оперативном прикрытии от ударов противника. Должны быть приняты меры: 1) к отнесению вглубь территории страны фабрик и заводов, которые будут работать на оборону, не говоря уже о чисто военных заводах; 2) приняты особые меры по прикрытию индустрии и предприятий добывающей промышленности, если таковые находятся вблизи границы нами отмечалось, что Мольтке (младшему) пришлось пойти на изменение идеи плана Шлиффена, учитывая возможность вторжения французов в промышленные районы Германии; 3) должны быть приняты меры к защите таких центров от воздушных налетов противника, меры химической обороны и меры внутреннего охранения. Все это должно быть продумано генеральным штабом, даны руководящие основания и необходимая постоянная ориентировка в действительном осуществлении принятых мер.

Сильный Рим имел сильные легионы, — так повествует нам начальник австрийского генерального штаба, но как он, так и полководцы германской школы для войны считали прежде всего необходимым готовить сильную и боеспособную армию. В этом до мировой войны нигде двух мнений не было. Всюду старались армию наилучшим образом вооружить, снабдить и подготовить необходимые для нее запасы.

"Независимо от плана экономической мобилизации, плана, разрабатываемого в общегосударственном масштабе, военное ведомство должно иметь на случай войны свой план разрешения задач по снабжению вооруженных сил", — справедливо говорит в "Стратегии" А. Свечин.

Упрекнуть генеральный штаб в том, что он не принимал деятельного участия в составлении и проведении военного плана снабжения, безусловно нельзя. Каждый генеральный штаб отдавал себе отчет, что современная армия должна быть хорошо материально обеспечена на случай войны, и по своему вооружению и техническим средствам не только не отставать, но даже, по возможности, превосходить своих вероятных противников.

Перед нами прошла деятельность в этой области начальника австрийского генерального штаба, которая исчерпывающе подтверждает сказанное.

Во всех армиях непосредственные заботы о материальном обеспечении армии как в мирное время, так и во время войны сосредоточивались в военном министерстве, а в Австро-Венгрии даже в трех (общеимперском и двух ландверов).

Генеральный штаб, однако, решительно выступал с теми или иными предложениями как в области вооружения, так и вообще снабжения армии. Мы знаем, какие непрерывные бои на этом фронте приходилось выдерживать начальнику австро-венгерского генерального штаба. Прав ли был генеральный штаб, затевая эти бои?

Прямой обязанностью генерального штаба является подготовка армии к победам на театре военных действий. Думаем, ныне ясно, что, как говорит Энгельс, победа в большинстве случаев останется за производителем лучшего, усовершенствованного оружия. Поэтому генеральный штаб не мог безучастно относиться к вопросам вооружении армии.

Стремления Конрада перевооружить пехоту более современным ружьем, его хлопоты о развитии артиллерии, о создании тяжелой артиллерии, могущей сразу дать успех в начале мировой войны армиям серединных государств, — говорят о правильном его подходе к разрешению столь важных вопросов вооружения. Правда, в развитии артиллерии начальник австрийского штаба шел по пути, указанному немцами, но в то же время и перегонял их. Ныне хорошо известно, что 30 с/м. австрийские гаубицы по своим боевым качествам оказались гораздо лучше чем 42 с/м. гаубицы германской армии.

В вопросе перевооружения пехоты Конрад правильно изыскивал новый, лучший образец винтовки, но наталкивался на громадную важность этого вопроса в каждой армии вообще, как требующего крупных затрат. Нами приводились те цифры, которые намечал для этой операции начальник австрийского генерального штаба, и они с очевидностью говорят о том, что Австро-Венгрия не могла осилить замыслы шефа генерального штаба. О целесообразности увеличения пулеметов в пехоте и коннице, о чем хлопотал Конрад, много говорить не приходится.

Мы слышали, как в артиллерийской программе Конрад натыкался на нежелание военного министерства ориентировать его в ходе ее выполнения, возможностях усиления программы, на косность взглядов бюрократов в артиллерийском мундире, на канцелярскую волокиту. Все это было свойственно не одной Австрии. То же было и в остальных странах. Начальнику генерального штаба Австрии приходилось беседовать непосредственно с самим директором завода Шкода, всюду хлопотать, подталкивать вперед выполнение намеченной артиллерийской программы.

Заслужив кличку "фантазера", Конрад усиленно добивался развития воздушною флота Австро-Венгрии. Правда, отсутствие промышленной базы в стране делали его планы "прожектерскими", но в желании дать армии новое боевое техническое средство и в правильном учете его значения в будущем генеральному штабу монархии отказать нельзя.

Чтобы характеризовать препоны развитию в армии техники, достаточно вспомнить, как приходилось доказывать преимущества автомобиля самому Францу-Иосифу, приручая его к этому новому средству передвижения и тяги. Мы слышали, как Конраду все же удалось обеспечить армию как военными машинами, так и создать добровольный автомобильный корпус.

Не можем не отметить, что генеральный штаб в мирное время усиленно заботился о бесперебойном питании армии, в случае войны, патронами и снарядами. Мы не будем здесь снова повторять того, что было нами сказано об этом выше. Должны только отметить, что все генеральные штабы ошиблись в расчетах необходимых норм боевых запасов, но австро-венгерский генеральный штаб был ближе к действительности, чем другие.

Снарядный и патронный голод являет собою яркий пример того, как необходимо правильное определение характера будущей войны и, в зависимости от него, установление нормы нужных боевых запасов и порядка их пополнения. Мировая война с очевидностью показала, что удовлетворить потребности армии в патронах и снарядах одной военной промышленностью невозможно, необходима мобилизация гражданской промышленности. Что касается мобилизационных запасов, то они должны быть рассчитаны в таком размере, чтобы обеспечить армию до того времени, когда мобилизованная гражданская и военная промышленность заработает полным ходом, давая армии регулярный приток боевых запасов. Мы не вправе дальше останавливаться на этом вопросе. Наш вывод прост: в деле материального обеспечения армии генеральный штаб должен проявлять инициативу, входить в установление общих основ этого обеспечения и вообще быть всегда в курсе военного снабжения, являясь по прежнему в этом "мозгом армии". Слов нет, что нельзя здесь строить "карточные домики", нельзя задаваться неосуществимыми идеями, — все они должны быть подчинены закону развития экономической силы страны, строго сообразны действительности и быть "реальными". Думается, что не нужно доказывать всю полезность создания "реальных" родов войск, "реальных" запасов и проведения в военном деле реформ, имеющих под собой материальную базу.

Бывший русский генеральный штаб особенно в этом грешил, да и не он один. Мы слышали проекты австрийского генерального штаба, — хорошие проекты, но неосуществимые по причинам экономической отсталости страны, а, между тем, Конрад считал возможным и необходимым предъявлять требования к денежным жертвам со стороны населения, исходя из довольно ложного положения: во всех государствах население несет деньги на алтарь бога войны, а поэтому Австрия отставать не может. А. Свечин в "Стратегии" справедливо говорит: "Важность плана снабжения заставляет требовать составления его при участии руководящих составлением плана операций лиц; с его особенностями-возможностями и необходимостями — должно быть хорошо ознакомлено высшее командование и его ответственные сотрудники. В составлении плана снабжения они должны играть не пассивную, а весьма активную роль".

Жизнь каждого государства должна протекать по известному плану и каждая из отраслей этой жизни также требует плановости, в особенности та из них, которая связана с хозяйственной стороной.

"Отображение в цифрах" жизнь государства находит в его бюджете, в котором представлена в таком же "виде" жизнь отдельных ведомств государственной машины управления, их планы.

Одним из таких планов является военный, имеющий "выражающийся" в военном бюджете государства.

Военный бюджет до мировой войны понимался, как план строительства государством военной системы, как известная подготовка к войне — как "финансовое выражение" плана войны государства, и те или иные его размеры в отношении к общему бюджету знаменовали собой степень интенсивности подготовки к войне государства.

Ныне в один военный бюджет мы не можем включить все представление о плане войны государства, так как план войны должен охватывать подготовку к ней всего государства в целом, и нам мыслится, что каждое из ведомств государственного аппарата в своем бюджете должно иметь известные параграфы и статьи, предназначенные для подготовки к войне, В наши дни военный бюджет есть "выражает" лишь подготовку вооруженных сил к войне, и с этой точки зрения считаем необходимым ныне подходить к военному бюджету.

"Военный план" или "военный бюджет", являясь показателем военного напряжения страны, покоится на так называемой бюджетной численности армии, т.е. той армии, которую государство содержит в мирное время. Известное соотношение между численностью вооруженных сил и стоимостью их содержания составляет определенную закономерность, и обычно по стоимости одного солдата определяют тяжесть налога крови. Конечно, здесь нельзя понимать именно только те расходы, кои падают непосредственно на содержание одного солдата, в смысле его пропитания и обмундирования. В бюджетную стоимость солдата, если так можно выразиться, включаются расходы на выполнение всей программы по подготовке армии к войне: содержание армии, накопление мобилизационных запасов и т. д.

Поскольку в мирное время вооруженные силы государства готовятся к войне, постольку военный бюджет должен содержать в себе часть расходов по самой войне, входить составной данной в "стоимость войны".

"Достоинство военного хозяйства заключается не в том, чтобы содержать войска, но в том, чтобы сообщить государству способность иметь в тяжелый момент все средства (материальные и финансовые) для войны", — говорил Штейн.

А. Свечин справедливо отмечает, что "военный бюджет должен являться не только средством подготовить могущественную армию, но и понизить издержки будущей войны".

Зависимость между военным бюджетом и стоимостью войны — большая. Чем богаче военный бюджет, тем дешевле будет стоить и война. Большой военный бюджет дает возможность накопить мобилизационные запасы, и А. Свечин предлагает даже "характеризовать" его "процентом, обращенным на заготовку мобилизационных запасов и на капитальное оборудование". Действительно, по тому проценту бюджета, который предназначается и реализуется на накоплении мобилизационных запасов и на подготовку театра войны, можно судить в какой мере и с какой напряженностью государство готовит свои вооруженные силы к войне. Бюджет, который идет только для того, чтобы содержать войска в мирное время — непроизводительная трата государственных денег и народного достояния.

Таким образом, мы выставили требование крупного военного бюджета, в особенности если учесть, что современные войны, по широкому применению в них техники, стоят несравненно дороже. Нам смело могут сказать, что с такими же требованиями увеличения военного бюджета выступали до мировой войны все генеральные штабы, и государства задыхались под тяжестью тех налогов крови, которые взваливались на них взаимной конкуренцией генеральных штабов.

Мы вполне учитываем это и становимся на сторону тех министров и политиков Австро-Венгрии, которые указывали Конраду, что военный бюджет, помимо его удовлетворения военным данным, нужно всегда сочетать с условиями экономической жизни страны и ее развитием. Если войну проигрывают из-за перенапряжения экономической мощи страны, то такой проигрыш может начаться уже до начала войны с высокого военного бюджета, тяжесть которого не соответствует платежеспособности населения, и военный бюджет не идет нога в ногу с хозяйственным развитием государства.

Выше приведены доказательства сказанному, и мы цифрами показывали, что Австро-Венгрия была близка к пределу своей финансовой упругости, а поэтому взваливать на се плечи те "большие программы", которые предлагал начальник генерального штаба, было нельзя, о6ъяснения таким планам Конрада мы давали не раз и здесь только напомним их: начальник генерального штаба не знал, не желал знать и не считал себя обязанным входить в оценку экономического положения государства; мотивы его требований сводились, с одной стороны, к военной необходимости, а с другой, к примеру других государств, население которых несло тяжесть увеличивающихся военных бюджетов. Правы были политики Дунайской монархии, прав был старый Габсбург, которые в таких случаях указывали Конраду, что необходимо учитывать финансовую мощь монархии, что у других государств она более крепка, чем на берегах Дуная. Режим соответствия военного бюджета хозяйственному развитию государства решительно необходим, и это должно быть хорошо усвоено современным генеральным штабом. Нам приходилось слышать остроумное сравнение "оператора", т.е. генерального штаба, с "ростовщиком" — человеком, который, блюдя свои выгоды, предъявляет тяжелые требования. Думается, что "разумный" ростовщик прежде, чем давать деньги взаймы, всегда наведет справки о кредитоспособности того, кому они даются и с кого впоследствии потребуются, а затем и самый % должен быть соразмерен с платежеспособностью получившего заем. В противном случае должник может оказаться несостоятельным, объявить себя банкротом. Мы бы не рекомендовали современному генеральному штабу быть "ростовщиком-рвачом", предъявляющим своему государству требования сверх его экономической возможности. Если стратегия по Клаузевицу есть "банкирский дом", то в наши дни, чтобы быть хорошим банкиром, прежде всего нужно хорошо познать экономику.

Мы не приводим здесь каких-либо процентных отношений военного бюджета к общему, так как считаем их не совсем показательными. Высокий процент этого соотношения у сильного экономически государства не знаменует еще перенапряжение государства; чтобы судить об этом, необходимо всегда учитывать платежеспособность населения.

Выше было упомянуто о бюджетной численности армии. К ней мы должны добавить и бюджетную численность флота (морского), а также и воздушного, если он выделен из армии.

Как известно, до мировой войны бюджетная численность армии определялась в 1% от населения государства. Считалось, что государство в состоянии содержать в мирное время по своей экономической мощи такой численности вооруженные силы. После мировой войны этот процент понижен, что, конечно, обменяется ничем иным как экономической разрухой государств. "Армия и военный флот... стоят "чертовских денег", как все мы знаем, к нашему несчастью" — справедливо говаривал Энгельс. Никакие пацифистские идеи буржуазных государств не являются силой, уменьшающей численность их вооруженных сил, а исключительно "чертовские деньги". Кроме экономического потрясения государств, даже победителей, после мировой войны на бюджетной численности вооруженных сил сказалось и удорожание содержания современной армии, вследствие широкого применения в ней техники. Поэтому ныне мы наблюдаем повсеместное сокращение бюджетной численности вооруженных сил, подкрепляемое всевозможными разговорами, проектами и конференциями о разоружении.

Одним словом, в военных бюджетах наблюдается стремление к проведению режима экономии, что, по справедливости, нужно признать правильным. Здоровый режим экономии заключается в принятии правильной организации вооруженных сил и соответствующего их задачам соотношения основных элементов внутри их. Мы не можем здесь подробно останавливаться на этом вопросе, но должны отметить, что в современных вооруженных силах каждый человек должен быть взвешен с точки зрения его необходимости в мирное время; как кадра для армии военного времени. Не следует допускать лишних ртов ни в военное, ни тем более в мирное время. В этом отношении нами были показаны те меры, кои приходилось начальнику австро-венгерского генерального штаба принимать, чтобы изыскивать людей для новых формировании, и приведены его соображения об увеличении бюджетной численности армии. Равным образом оглашены возражения венгерского премьера Тиссы о нецелесообразности увеличения штатного состава роты да 5 человек в мирное время. Все это говорит о том, что современная организация армии должна быть очень и очень хорошо продумана, подсчитана, ибо она "стоит "чертовских денег", как все мы знаем, к нашему несчастью".

Одновременно встает вопрос о соотношении между армией и флотом., что проходило красной нитью в спорах о военном бюджете Австро-Венгрии, что было и в Германии, и в России, и в иных государствах перед мировой войной, что не потеряло значения и ныне.

Нельзя не отдать должного в правоте рассуждений начальнику австро-венгерского генерального штаба, указывавшему на чрезмерную трату денег на морской флот в то время, когда участь государства в войне должна решиться на суше. Мы не повторяем здесь всех доводов Конрада, ибо подробно их приводили выше. В современных условиях, с появлением еще и воздушного флота, нужно очень осторожно, взвесив все задачи, кои придется решать оружием, подойти к правильному соотношению основных элементов вооруженных сил, необходимо верно для будущего уловить соотношение между "патентатами", коих в петровские времена было два, а ныне мы учитываем пока что уже три. Если сравнивать стоимость этих "патентатов", то "к нашему несчастью" морской особо стоит "чертовских денег", а поэтому развитие его должно строго отвечать необходимости выполнения тех задач) кои могут выпасть на его долю. Роскоши допускать нельзя...

"Война не является внезапно, — говорит Клаузевиц, — подготовка ее не может быть делом мгновения". Война стоит денег, подготовка к ней не может быть осуществлена без сильного напряжения экономической силы государства в короткий срок. В этих видах все военные планы, те или иные программы рассчитываются в своем выполнении на годы, и в военный

бюджет вносится лишь часть общего плана военного строительства. На сколько лет может быть последний растянут — это скажет только одно правительство, в полном объеме учитывающее вероятность возникновения войны через тот или иной промежуток времени.

На этом кончаем с общими основами военного бюджета и переходим к порядку его разработки и утверждения.

Выше было указано, что утверждение бюджета и рассмотрение его составляло прерогативы представительных учреждений государства и верховной власти. Конечно, так было не в одной Австро-Венгрии.

Ныне двух мнений об этом быть не может, в особенности при провозглашенном всюду принципе, что войну ведет государство в целом.

"Численность вооруженных сил, которые необходимо держать в мирное время или мобилизовать для войны, определяется политикой, за которую несет ответственность имперское правительство или правительство соответствующей самоуправляющейся колонии". Так ныне об этом четко говорит английский полевой устав. Справедливость этого положения доказывать не требуется, ибо это понятно без нас всякому "аксиоматику".

Нами было указано, что военный бюджет есть "финансовое выражение военного плана". Придавать военному плану "финансовое выражение" составляло во всех армиях обязанность военного министерства, а в Австро-Венгрии даже трех военных министерств. На них же падала защита военных бюджетов перед представительными учреждениями, как органов, ответственных за это по конституции.

Однако, во всех армиях в составлении военного бюджета генеральный штаб претендовал на первенствующую роль, вступая в горячие бои на этом фронте с военным министерством. Мы видели эти схватки в австро-венгерской армии, слышали горячие речи Конрада в защиту "своих" больших и иных программ, его просьбы об отставке и иные решительные шаги. Перед нами прошли просьбы Конрада о допуске его к защите бюджета, в изъятие из конституционных правил, если не с решающих" голосом, то, по крайней мере, на правах эксперта, наравне с начальником морского отдела. Вспомним, что начальник генерального штаба, добившись приказания Франца-Иосифа совету министров выслушать программу Конрада, выступил с ней на этом совете. Одним словом, генеральный штаб доказывал необходимость своего самого близкого участия в составлении, обсуждении и защите военного бюджета. Как мы знаем, в Германии военный бюджет также составлялся и проводился военным министром, и начальник генерального штаба не всегда успевал в проведении своих предложений по военному строительству. Всем известна судьба доклада Людендорфа 1912 года о создании трех новых корпусов. Военный министр, как сообщает нам канцлер Бетманн, нашел возможным отказаться от предлагаемой начальником генерального штаба меры, и указанных трех корпусов потом не хватило под Марией.

В каждой армии можно было наблюдать бои за военный бюджет не только в правительственных органах, но прежде всего внутри военного ведомства. Всюду генеральный штаб выступал со "своей" программой военного строительства, даже придавая ей цифровое выражение — как мы это видели на примере австро-венгерского генерального штаба.

Отрицать какое-либо участие генерального штаба в составлении военного бюджета, конечно, нельзя и даже немыслимо. "Мозг армии" и должен оставаться таковым. Все основные предложения по военному плану не только могут, но и должны делаться генеральным штабом. Но не его обязанность подводить детальную экономическую базу под военный план, давать финансовую оболочку ему — это входит в круг ведения хозяйственных органов военного ведомства, иными словами, прежнего военного министерства. Нам, конечно, могут сказать сейчас же, что такая работа генерального штаба сведется к прежнему "фантазированию", к постройке "карточных домиков", к игре "в разбойники или солдатики". Так оно было и будет, если генеральным штаб в своих основных предположениях не будет учитывать экономической мощи государства, не будет задаваться "реальными" программами, не будет себя считать обязанным входить в обсуждение хозяйственной жизни страны. Но мы и раньше предупреждали против таких уклонов, а ныне лишь снова укажем, что такой работы современного генерального штаба не признаем.

Считаем его обязанностью дать импульс военному бюджету, который в деталях будет проработан в хозяйственных органах, при чем в процессе этой проработки будут внесены, по согласовании с генеральным штабом, те или иные поправки, и в окончательном виде военный план поступает на обсуждение в правительственные органы от того органа или лица военного ведомства, которое ответственно перед правительством по конституции.

Мы не видим необходимости участия начальника генерального штаба ч защите военного бюджета в правительственных органах, как этого требовал для себя Конрад, ибо, при нормальном течении дел в недрах самого военного ведомства, лицо, защищающее военный бюджет, также должно его отстаивать, как и сам начальник генерального штаба. Конечно, если в самой машине военного управления будут скрипеть колеса, если между генеральным штабом и хозяйственным органом управления будут идти непрерывные бои, тогда генеральному штабу, может быть, и придется выступить на защиту своих отдельных положений, но, как принцип, выдвигать свою военную роспись расходов, свою "большую" или иную программу но следует.

Никогда не нужно забывать, что "военное искусство политике не указ", а военный бюджет есть дело не только чисто военное, но и политическое, и прежде всего экономическое. Мы слышали как министры Австро-Венгрии благодарили начальника генерального штаба за "его" программы, оставив за собой право их принятия и дав ему понять, что это прежде всего дело правительства, а не генерального штаба. "Мозг армии" не должен вылезать из своей черепной коробки.

На этом мы кончаем наше краткое повествование о влиянии экономической силы на войну. Не знаем, удалось ли нам ясно показать всю глубину этого влияния, но ее гораздо ранее нас уловил Энгельс.

"В какой степени ведение войны зависит... от производительных сил и средств сообщения собственного глубокого тыла, как театра военных действий, — поучает Энгельс, — на этот счет может просветить в наши дни... всякий честолюбивый унтер-офицер".

"Одним словом, — продолжает он, — везде и всегда экономические условия и ресурсы помогали "силе" одержать победу, без которой она перестает быть силой, и кто хотел бы реформировать военное дело, руководствуясь противоположной точкой зрения... тот но мог бы получить ничего, кроме тумаков"...