Глава 4 (начало) о революции в военных делах (Эксперимент)

Я так подумал и решил, что я периодически буду постить полу-машинно-человеческие (т.е. сначала через автопереводчика, а потом уже я сам "чищу") переводы некоторых важных сегментов моих книг, потому что финансово в России овчинка выделки не стоит--я получаю на порядки больше за мои книги на Западе--так что в силу того, что мужики задали недавно вопрос про определение  Революции в Военных Делах, дай, думаю, "переведу" изначальные определения. Ну вот, перевёл, из этой книги, позже переведу ещё.

Вообще, странным образом, эта книга моя попала в первую сотню лучших книг...в Швеции. Что еще более странно, это произошло месяц с лишним назад, хотя книге уже свыше двух лет и писалась она три года назад. Ну вообщем, не обессудьте.

Глава 4 Революция в военном деле: Два разных взгляда (Введение в главу)  

 

Термин «революция в военном деле» (RMA-Revolution In Military Affairs) существует уже давно. Один наблюдатель описал это явление следующим образом:

 

Революция в военном деле основана в первую очередь на влиянии развития технологий в области информации, сенсоров, вычислений и телекоммуникаций, а также современных вооружённых сил. В ежегодном отчете Конгрессу эта концепция определяется как: Революция в военном деле (RMA) происходит, когда вооруженные силы страны используют возможность изменить свою стратегию, военную доктрину, обучение, образование, организацию, оборудование, операции и тактику для достижения решающих военных результатов принципиально новыми методами.

Такое описание стало модным на Западе, что неудивительно, после окончательного поражения армии Саддама Хусейна в Первой войне в Персидском заливе. Это описание было введено в обиход в Соединенных Штатах Эндрю Маршаллом, главой Net Assessment в Пентагоне. Но термин RMA возник не в его нынешней форме. Изначально RMA была MTR (Военно-технологическая революция--ВТР), введенная советскими военными теоретиками в 1970-х годах. Они определили три различных ВТР в двадцатом веке следующим образом:

1. Распространение автомобилизации, появление самолетов и химического оружия времен Первой мировой войны. Зрелость этой ВТР пришлась на время Второй мировой войны, через блицкриг на базе танковых дивизий (танковая бригада в составе четырех батальонов, моторизованная пехотная бригада в составе четырех стрелковых батальонов, артиллерийский полк, разведка, противотанковые, инженерные батальоны и обслуживающие части), стратегических бомбардировки, выраженные в Англо-Американских Комбинированных Бомбардировочных Наступлений против Германия, и вытеснение линкоров авианосцами в войне на море.

 

2. Развитие баллистических ракет и атомного оружия в конце Второй Мировой войны, и с этим начало созревание второй ВТР, с достижением в 1970-е годы паритета в ядерном оружии между СССР и США.

3. Третья ВТР началась с появлением Высокоточных и Высокоточных управляемых боеприпасов (ВТО) и «отстоящих» (Stand-off) боеприпасов, которые могут быть запущены с расстояния, достаточного для избегания личным составом атакующей стороны ответного оборонительного огня из области нанесения удара. Это неизбежно потребовало новых датчиков и технологии обработки информации (компьютеры).

Или, как заметил другой наблюдатель, Андрю Крепневич:

Что такое военная революция? Это то, что происходит, когда применение новых технологий в значительном рядя военных систем сочетается с инновационными оперативными концепциями и организационной адаптацией таким образом, который коренным образом меняет характер и ведение конфликта. Это достигается путем создания драматического увеличения - часто на порядок или больше - боевого потенциала и боеспособности вооруженных сил. Военные революции включают в себя четыре элемента: технологические изменения, развитие систем, оперативные (операционные) инновации и организационная адаптация.

Определенно были и есть скептики как в отношении к справедливости, казалось бы, поразительных результатов, полученных в Первой войне в Персидском заливе и якобы массивного капитального изменения на уровне институтов, подразумеваемого в Третьей ВТР. Однако, к тому времени когда эйфория от стремительного и подавляющего поражения третьесортной иракской армии несколько уменьшилось, и особенно после того как операции США и НАТО в Ираке и Афганистан столкнулись с проблемами, стали слышны более трезвые и разумные голоса. Хотя не было никаких сомнений в том, что высокоточное оружие и вычислительная мощность с сенсорами, необходимыми для их использования, стали нормой и, следовательно, это норму можно было с полным основанием назвать революционным развитием, один факт остался неизменным. Как отметил Центр Стратегических и Бюджетных Оценок в 2010 году:

Несомненно, американские вооруженные силы прошли долгий путь в освоении неядерных управляемых боеприпасов с 1991 года. Но подобно немецкой кампании в Польше в сентябре 1939 г., конфликты в Афганистане и Ираке не были против сильных противников с сопоставимыми военными возможностями. В боевых действиях против талибов, иракской армии, террористов Аль-Каиды, Суннитских и шиитских повстанцев и различных джихадистов из Ирана и других стран арабского мира, увеличение использования управляемых боеприпасов американскими войсками было не столько о новых способах вооружённой борьбы, сколько о повышении эффективности и результативности многолетних способов ведения боевых действий традиционными американскими военными организациями (институтами). Прогресс США в принятии в ВТР, основанной на высокоточных ударах, должен оцениваться относительно сильных противников с их собственными возможностями высокоточных ударов, а не относительно противника с третьесортным военным потенциалом.

Это было запоздалое, но все же важное, признание, заставившее наконец прислушаться к предупреждению, которое группа американских исследователей ВТР, опубликовала в 1995 г.  относительно чрезмерной зависимости американской национальной мощи, от военного элемента который на поверхности, как тогда казалось, так хорошо себя зарекомендовал в Первой Войне в Персидском заливе. Реальность Третьей ВТР, или то, что стало известно в США как RMA, была и остается очень сложной потому что, как указывалось, оценка такой революции в контексте в высшей степени слабого соперника была очень плохой идеей, которая неизбежно привела Запад в целом, и США, в частности, к драматическому провалу не только в прогнозировании, с любой степенью точности, будущего войны, но к неспособности воспринять сложную динамику изменения глобального военного баланса.

Конечно, RMA - это прежде всего технологическая революция, но это также оперативная, стратегический и доктринная революция. Но ни одна технологическая революция в военном деле с конца 19 века не была возможна без ресурсов высоко экономически и технологически развитого национального государства. Таким образом, основа RMA или, по крайней мере, то, что сегодня подразумевается под RMA, зависит от характера национального государства. Это сразу же переносит дискуссию по этому важнейшему вопросу в сферу политики или, выражаясь более конкретно – политического курса. Более того, это переводит дискуссию в область реалистичной научной, военной и промышленной политики, выработка которой возможна только в высокоразвитых странах. Технологии, составляющие основу RMA (ВТР) настолько сложны и требуют таких огромных финансовых, материальных и человеческих инвестиций, что позволить их себе могут очень  немногие избранные страны, которые и становятся истинными движущими силами Революции в Военном Деле.

Например, один из основных продуктов RMA - количество стран, которые могут производить современные stand-off (отстоящие, дальнобойные) боеприпасы, такие как крылатые ракеты для поражения наземных целей, также известные как TLAM - их можно пересчитать по пальцам с одной руки. Только США, Россия, Китай и Франция имеют все необходимое для развития и производства на основе своих собственных ресурсов такие виды дальнобойного ВТО. Ходят также слухи о том, что вечно скрытный Израиль переработал свою собственную возрастную ракету Popeye в настоящее ВТО дальнего действия, TLAM. Тем не менее, в этом коротком списке только две страны имеют полную возможность обеспечить глобальное спутниковое наведение для своих крылатых ракет в силу владения системами спутниковой навигации: американский GPS и российский ГЛОНАСС. Ни Китайская BeiDou, ни европейский Galileo пока не являются полноценными глобальными системами навигации (писалось в 2018 году—прим. Моё).

Совершенно не требуется подробного рассмотрения вопроса о военных технология и одной из ее производных, военной мощи как функций развитой нации. Только очень развитые страны с развитой экономикой способны производить ассортимент вооружения и других боевых систем, которые двигают такую ​​революцию. Это больше не теорема, это аксиома, или то, что в целом можно назвать трюизмом. Негосударственные субъекты или относительно слабые страны могут производить некоторые военные технологии, такие как стрелковое оружие, некоторые транспортные средства и даже некоторые небольшие военные корабли, некоторые довольно простые электронные системы также могут быть быть собраны в них, но это предел развития их возможных систем вооружения. Египет, например, производит, то есть собирает из американских комплектов, разработанные в США танки M-1 Abrams для собственных военных потребностей.  

Член НАТО, Нидерланды, высокоразвитая страна, котоая действительно производит значительную долю своего военного оборудования, но даже эта относительно экономически значимая страна все больше зависит от Соединенных Штатов в обеспечении своих наиболее важных потребностей в противовоздушной обороне или ВВС. Королевские ВВС Нидерландов (RNLAF), например, используют только с американские (поставляемые  в том числе и как комплекты) истребители F-16, при этом планируется заменить флот F-16 в ближайшее десятилетие на американские же Ф-35.  Объяснение этого факта очень просто - независимо от того, насколько развита экономика и военно-промышленный комплекс Нидерландов, Нидерландам не хватает как размера экономики, так и научного потенциала для производства, на основе собственных ресурсов, любой высокотехнологичной системы вооружения, например, боевого самолета или системы ПВО большой дальности, не говоря уже о том, чтобы интегрировать их таким образом, чтобы добиться их максимальной эффективности против угроз. Это, конечно, не является рецептом для любого рода революции, даже с учётом того, что нация использует, казалось бы, очень передовые системы вооружения.

Простая эксплуатация или даже производство некоторой части ВТО тоже ни в коем случае не показатель революции. Настоящая революция начинается тогда, когда все эти системы оружия и датчики интегрированы таким образом, что их потенциал может быть использован в полной мере для достижения цели, которую Клаузевиц определил как задачу «заставить врага исполнить нашу волю». Все эти современные системы оружия становятся главными движущими силами RMA только при выполнении нескольких ключевых условий. Это не говоря уже о том, что выполнение данных условий является безмерно дорогим и недоступно для подавляющего большинства стран. Требования к тому, что требутся, чтобы прийти к заключению, что Революция в Военном Деле реальна а не является плодом воображения должны включать несколько важных пунктов, а именно:

Если увидите ачипятки, сообщайте. Это чисто для эксперимента я делаю.