Ложь, ко­то­рая уже за­дра­ла

Уже в XI в. кня­зья и их суды су­ро­во рас­прав­ля­лись с про­тив­ни­ка­ми церк­ви и тре­бо­ва­ли того же от свет­ской вла­сти.

Как от­ме­ча­ет ле­то­пись, еще при князе Вла­ди­ми­ре епи­ско­пы бла­го­слов­ля­ли кня­зей на при­ме­не­ние казни. «Ты по­став­лен от бога на казнь злым, а доб­рым на по­ми­ло­ва­ние», — го­во­ри­ли они.

В 1004 г. мо­на­ха Ад­ри­а­на об­ви­ни­ли в на­ру­ше­нии цер­ков­ных уста­вов и в ху­ле­нии церк­ви. По рас­по­ря­же­нию мит­ро­по­ли­та Леон­тия Ад­ри­ан был от­лу­чен от церк­ви и за­то­чен в мо­на­стыр­скую тюрь­му.

Нов­го­род­ско­го ар­хи­ерея Луку Жи­дя­ту, жив­ше­го в XI в., ле­то­пи­сец на­зы­ва­ет «зве­ро­яди­вым». От же­сто­ко­сти этого епи­ско­па, от «за­то­че­ния и граб­ле­ния» по­стра­да­ло много людей.

«Сей му­чи­тель, — го­во­рит ле­то­пи­сец, — резал го­ло­вы и бо­ро­ды, вы­жи­гал глаза, уре­зал язык, иных рас­пи­нал и под­вер­гал му­че­ни­ям». Так же су­ро­во рас­прав­лял­ся Лука с при­над­ле­жав­ши­ми ему кре­стья­на­ми. Хо­ло­пу Ду­ди­ку, не уго­див­ше­му чем-​то сво­е­му фе­о­да­лу, по при­ка­за­нию Луки Жи­дя­ты от­ре­за­ли нос и обе руки1.

Эта мразь, Лука Жи­дя­та, для РПЦ „свя­тая”

В XII в. «неми­ло­сти­вым му­чи­те­лем» был вла­ди­мир­ский епи­скоп Федор. Он лишал своих про­тив­ни­ков сел, одних об­ра­щал в раб­ство, дру­гих за­клю­чал в тюрь­мы, рубил им го­ло­вы, вы­жи­гал глаза, резал языки, рас­пи­нал на сте­нах.

В рас­ска­зе ле­то­пис­ца от­ра­зи­лась борь­ба, ко­то­рую вели между собой цер­ков­ни­ки за власть. Вла­ди­мир­ский епи­скоп как круп­ный фе­о­дал от­ка­зы­вал­ся при­зна­вать власть ки­ев­ско­го мит­ро­по­ли­та. Об­ви­нив своих про­тив­ни­ков в ере­ти­че­стве, он через свой суд при­го­во­рил их к смерт­ной казни, до­бил­ся кон­фис­ка­ции их иму­ще­ства, а мно­гих за­клю­чил в тюрь­мы.

В борь­бе с ки­ев­ским мит­ро­по­ли­том Федор по­тер­пел по­ра­же­ние, и его вы­да­ли на суд мит­ро­по­ли­ту. Мит­ро­по­ли­чий суд в свою оче­редь об­ви­нил Фе­до­ра в ере­ти­че­стве и под­верг же­сто­ко­му на­ка­за­нию: ему от­ре­за­ли язык, затем от­сек­ли пра­вую руку и «вы­ну­ли очи», т.е. осле­пи­ли.

Ин­кви­зи­ци­он­ные меры воз­дей­ствия на ере­ти­ков при­ме­ня­ли и цер­ков­ные со­бо­ры — со­бра­ния вид­ных пред­ста­ви­те­лей церк­ви, имев­ших боль­шое вли­я­ние на цер­ков­ные дела и свет­скую власть. Цер­ков­ные со­бо­ры осуж­да­ли своих про­тив­ни­ков как вра­гов церк­ви — ере­ти­ков и тре­бо­ва­ли от свет­ской вла­сти бес­пре­ко­слов­но­го ис­пол­не­ния со­бор­ных ре­ше­ний, остав­ляя за собой право кон­тро­ли­ро­вать ис­пол­не­ние при­го­во­ров.

Осо­бен­но же­сто­ко рас­прав­ля­лись со­бо­ры с цер­ков­ны­ми вра­га­ми в XIV-​XVII вв., но и в более ран­ний пе­ри­од ослуш­ни­ков церк­ви ждала не менее су­ро­вая кара.

В 1123 г. по при­го­во­ру Ки­ев­ско­го цер­ков­но­го со­бо­ра за­то­чи­ли в тюрь­му как «злого ере­ти­ка» какого-​то Дмит­рия. В 1157 г. тот же цер­ков­ный собор осу­дил дру­го­го ере­ти­ка, Мар­ти­на. Уче­ние Мар­ти­на, на­прав­лен­ное про­тив гос­под­ству­ю­щей церк­ви, при­влек­ло на его сто­ро­ну, как рас­ска­зы­ва­ет об этом ле­то­пись, много про­сто­го на­ро­да и вы­зва­ло ши­ро­кое об­ще­ствен­ное дви­же­ние про­тив пра­во­слав­ной церк­ви. По при­го­во­ру со­бо­ра Мар­тин был со­жжен.

Не толь­ко рус­ские кня­зья при­зна­ва­ли за цер­ков­ны­ми иерар­ха­ми право уни­что­жать про­тив­ни­ков «злою каз­нью». Это же право при­зна­ва­лось и мон­голь­ски­ми за­во­е­ва­те­ля­ми. Так, по яр­лы­ку хана Менгу Те­ми­ра мит­ро­по­ли­ту Ки­рил­лу было предо­став­ле­но право на­ка­зы­вать смер­тью за хулу на пра­во­слав­ную цер­ковь и за на­ру­ше­ние цер­ков­ных при­ви­ле­гий.

Во вто­рой по­ло­вине XIV в. в Нов­го­ро­де воз­ник­ло ан­ти­фе­о­даль­ное дви­же­ние, имев­шее ре­ли­ги­оз­ную обо­лоч­ку, из­вест­ное под име­нем ереси стри­голь­ни­ков. Стри­голь­ни­ки вы­сту­па­ли про­тив епи­ско­пов, их по­бо­ров и стя­жа­тель­ства; они от­ри­ца­ли неко­то­рые дог­ма­ты и об­ря­ды, свя­зан­ные со смер­тью че­ло­ве­ка, необ­хо­ди­мость ис­по­ве­ди и при­ча­стия, го­во­ри­ли, что их мо­лит­вы неугод­ны богу и что на­прас­но жерт­во­вать им земли «на помин души».

В ереси стри­голь­ни­ков от­ра­зи­лась борь­ба про­тив гос­под­ству­ю­щей фе­о­даль­ной церк­ви; это был про­тест, хотя и пас­сив­ный, со­ци­аль­ных низов про­тив фе­о­даль­но­го гнета, про­тив уста­но­вив­шей­ся фе­о­даль­ной идео­ло­гии. В кри­ти­ке цер­ков­ных дог­ма­тов и об­ря­дов были эле­мен­ты ра­ци­о­на­лиз­ма. Во главе ереси сто­я­ли ря­до­вые люди, а также дья­че­ство, т.е. низ­ший слой ду­хо­вен­ства.

Как ука­зы­вал К. Маркс, «борь­ба про­тив ре­ли­гии есть кос­вен­но борь­ба про­тив того мира, ду­хов­ной усла­дой ко­то­ро­го яв­ля­ет­ся ре­ли­гия» и что «кри­ти­ка ре­ли­гии есть, сле­до­ва­тель­но, в за­ро­ды­ше кри­ти­ка той юдоли плача, свя­щен­ным орео­лом ко­то­рой яв­ля­ет­ся ре­ли­гия»2.

Гос­под­ству­ю­щая цер­ковь су­ро­во осу­ди­ла новую ересь, как на­прав­лен­ную про­тив церк­ви и фе­о­даль­но­го гнета. Ересь на­зы­ва­ли «пря­мой за­те­ей са­та­ны», а ее участ­ни­ков — «зло­коз­нен­ны­ми ху­ли­те­ля­ми церк­ви», «раз­вра­ти­те­ля­ми хри­сти­ан­ской веры».

Нов­го­род­ские епи­ско­пы на­сто­я­ли на том, чтобы ру­ко­во­ди­те­лей ереси - дья­ко­на Ни­ки­ту, ре­мес­лен­ни­ка Карпа и др. сбро­си­ли в 1375 г. в реку Вол­хов. Затем стали вы­лав­ли­вать и каз­нить осталь­ных участ­ни­ков дви­же­ния в Нов­го­ро­де и Пско­ве.

Фи­зи­че­ское уни­что­же­ние ере­ти­ков одоб­рил и мос­ков­ский мит­ро­по­лит Фотий.

В по­сла­ни­ях 1416-1425 гг. он бла­го­да­рил пско­ви­чей за рас­пра­ву над ере­ти­ка­ми. Он со­ве­то­вал им при­ме­нять все сред­ства уни­что­же­ния, од­на­ко без про­ли­тия крови, во имя «спа­се­ния души» каз­нен­ных. По­слуш­ные пско­ви­чи по­сле­до­ва­ли со­ве­там ин­кви­зи­то­ра. Они пе­ре­ло­ви­ли, обыс­ка­ли и каз­ни­ли мно­гих ере­ти­ков3.

В XV в. ши­ро­кое раз­ви­тие по­лу­чи­ло новое ан­ти­фе­о­даль­ное дви­же­ние, также имев­шее ре­ли­ги­оз­ную обо­лоч­ку, — нов­го­род­ско - мос­ков­ская ересь. Сто­рон­ни­ки этого ан­ти­фе­о­даль­но­го дви­же­ния тре­бо­ва­ли уни­что­же­ния цер­ков­но­го зем­ле­вла­де­ния, от­ме­ны ис­по­ве­ди, не ве­ри­ли в вос­кре­се­ние мерт­вых. Они от­ри­ца­ли внеш­нюю об­ряд­ность и ос­нов­ные дог­ма­ты пра­во­слав­ной церк­ви, на­при­мер дог­мат о тро­и­це, не при­зна­ва­ли икон.

Они вы­сту­па­ли также про­тив цер­ков­ной знати, осуж­дая ее стя­жа­тель­ство. В ереси от­ра­зил­ся со­ци­аль­ный про­тест го­род­ских людей про­тив фе­о­даль­но­го гнета. Она, од­на­ко, не была под­дер­жа­на кре­стьян­ским дви­же­ни­ем, и в этом ее сла­бость.

Для борь­бы с ере­сью в 1490 г. был со­зван цер­ков­ный собор, на ко­то­ром при­сут­ство­ва­ли самые во­ин­ству­ю­щие пред­ста­ви­те­ли церк­ви. Собор от­лу­чил от церк­ви и пре­дал про­кля­тию участ­ни­ков этого дви­же­ния и по­тре­бо­вал от цар­ской вла­сти их смер­ти.

Про­по­ве­дуя необ­хо­ди­мость же­сто­кой казни ере­ти­ков, ду­хов­ные вла­сти ру­ко­вод­ство­ва­лись в своей прак­ти­ке Корм­чей кни­гой, яв­ляв­шей­ся пе­ре­во­дом ви­зан­тий­ско­го Но­мо­ка­но­на (свод пра­вил ви­зан­тий­ских им­пе­ра­то­ров, ка­са­ю­щих­ся церк­ви и цер­ков­ных дел).

В гла­вах 31-33 «град­ско­го» за­ко­на, во­шед­ше­го в со­став Корм­чей, были по­ло­же­ния, ко­то­рым в те­че­ние мно­гих сто­ле­тий сле­до­ва­ли ду­хов­ные вла­сти: «Аще жи­до­вин, хри­сти­а­ни­на раба имый, и об­ре­жет его, да от­се­кут ему го­ло­ву; аще жи­до­вин или ага­ря­нин дерз­нет раз­вра­ти­ти от хри­сти­ан­ской веры хри­сти­а­ни­на, глав­ней по­ви­нен казни, иже спо­до­би­вся свя­то­го кре­ще­ния и ере­ти­че­ству­ет и ел­лин­ству­ет, ко­неч­ной муце по­ви­нен есть» 4.

С тре­бо­ва­ни­ем смер­ти ере­ти­ков об­ра­тил­ся к царю Ивану III и нов­го­род­ский ар­хи­епи­скоп Ген­на­дий Гон­зов, про­зван­ный со­вре­мен­ни­ка­ми «кро­во­жад­ным устра­ши­те­лем пре­ступ­ни­ков про­тив церк­ви». Ген­на­дий был в вос­тор­ге от ис­пан­ских ин­кви­зи­то­ров, осо­бен­но от его со­вре­мен­ни­ка Торкве­ма­ды, ко­то­рый за 15 лет своей ин­кви­зи­тор­ской де­я­тель­но­сти сжег на ко­страх и пре­дал раз­лич­ным на­ка­за­ни­ям мно­гие ты­ся­чи че­ло­век.

На­ста­и­вая на казни ере­ти­ков, Ген­на­дий писал в 1490 г. мос­ков­ско­му мит­ро­по­ли­ту Зо­си­ме: «Смот­ри, фран­ки по своей вере какую кре­пость дер­жат! Ска­зы­вал мне при про­ез­де через Нов­го­род посол це­сар­ский про шпан­ско­го ко­ро­ля, как он свою землю очи­стил, и я с тех речей и спи­сок тебе по­слал»5.

Ген­на­дий со­ве­то­вал мит­ро­по­ли­ту Зо­си­ме по­ста­вить де­я­тель­ность «шпан­ско­го ко­ро­ля» Фер­ди­нан­да и ис­пан­ских ин­кви­зи­то­ров в при­мер Ивану III. Но ере­ти­ки своей аги­та­ци­ей про­тив цер­ков­но­го зем­ле­вла­де­ния и цер­ков­ной знати об­лег­ча­ли Ивану III борь­бу за лик­ви­да­цию круп­но­го цер­ков­но­го зем­ле­вла­де­ния, ко­то­рую он вел в ин­те­ре­сах свет­ских фе­о­да­лов и слу­жи­лых людей. По­это­му он огра­ни­чил­ся лишь на­ка­за­ни­ем ере­ти­ков.

Их били кну­том, а затем ото­сла­ли к нов­го­род­ско­му епи­ско­пу для осуж­де­ния цер­ков­ным со­бо­ром. Осу­див ере­ти­ков и пре­дав их про­кля­тию, Ген­на­дий, по при­ме­ру по­лю­бив­ших­ся ему ка­то­ли­че­ских ин­кви­зи­то­ров, устро­ил ере­ти­кам по­зор­ный въезд в Нов­го­род. За 40 ки­ло­мет­ров от го­ро­да их по­са­ди­ли в шу­тов­ской одеж­де на коней «хреб­том к гла­зам кон­ским», т.е. задом на­пе­ред, на го­ло­вы им на­де­ли бе­ре­стя­ные шлемы с над­пи­сью «Се есть са­та­ни­но во­ин­ство» и в таком виде во­зи­ли по го­ро­ду.

Го­род­ские жи­те­ли обя­за­ны были пле­вать на ере­ти­ков и го­во­рить: «Это враги божьи и хри­сти­ан­ские ху­ли­те­ли». В за­клю­че­ние на их го­ло­вах были со­жже­ны бе­ре­стя­ные шлемы. Неко­то­рых ере­ти­ков, как рас­ска­зы­ва­ет ле­то­пись, по тре­бо­ва­нию Ген­на­дия со­жгли на Ду­хов­ском поле, а дру­гих он по­слал в за­то­че­ние6.

После раз­гро­ма нов­го­род­ско­го ан­ти­цер­ков­но­го дви­же­ния его центр пе­ре­шел в Моск­ву. Во главе этого дви­же­ния стали Федор и Иван Ку­ри­цы­ны. Мос­ков­ские ере­ти­ки также бо­ро­лись за ослаб­ле­ние вла­сти круп­ных цер­ков­ных фе­о­да­лов и были про­тив­ни­ка­ми цер­ков­но­го зем­ле­вла­де­ния. Они вы­сту­па­ли про­тив мо­на­ше­ства, кри­ти­ко­ва­ли «тво­ре­ния» отцов церк­ви, но не по­ся­га­ли на ос­но­вы хри­сти­ан­ства.

Су­ро­вым и непри­ми­ри­мым го­ни­те­лем этого дви­же­ния был игу­мен Во­ло­ко­лам­ско­го мо­на­сты­ря Иосиф Санин (Во­лоц­кий). Он был пред­ста­ви­те­лем во­ин­ству­ю­щей церк­ви, сто­рон­ни­ком силь­ной свет­ской вла­сти, со­зда­те­лем тео­рии бо­же­ствен­но­го про­ис­хож­де­ния цар­ской вла­сти. По­доб­но нов­го­род­ско­му ар­хи­епи­ско­пу Ген­на­дию, Иосиф хо­ро­шо знал прак­ти­ку ис­пан­ской ин­кви­зи­ции, вос­хи­щал­ся ее де­я­тель­но­стью по борь­бе с ере­ся­ми и пы­тал­ся пе­ре­не­сти на рус­скую почву тео­рию и ме­то­ды ее борь­бы.

Иосиф об­ру­шил на ере­ти­ков нема­ло богословско-​полемических «Слов», на­пи­сан­ных в злоб­но во­ин­ству­ю­щем духе. В них много об­ще­го с пи­са­ни­я­ми фран­цис­кан­ских мо­на­хов, бо­ров­ших­ся в XIII в. с ере­сью аль­би­гой­цев. На­ста­и­вая на казни ере­ти­ков, Иосиф до­ка­зы­вал, что даже те из них, ко­то­рые, убо­яв­шись смер­ти, по­ка­я­лись, не за­слу­жи­ва­ют по­ми­ло­ва­ния и про­ще­ния.

В «ог­нен­ных каз­нях» и тюрь­мах Иосиф видел «рев­ность» к пра­во­слав­ной вере. Он про­по­ве­до­вал, будто ру­ка­ми па­ла­чей каз­нит ере­ти­ков сам «свя­той дух». Убеж­дая царя в необ­хо­ди­мо­сти фи­зи­че­ско­го уни­что­же­ния ере­ти­ков, Иосиф го­во­рил, что «греш­ни­ка или ере­ти­ка ру­ка­ми убить или мо­лит­вой едино есть» и что каз­нить ере­ти­ка - зна­чит «руку освя­тить».

Иосиф при­зы­вал всех «ис­тин­ных хри­сти­ан» «ис­пы­ты­вать и ис­ко­ре­нять лу­кав­ство ере­ти­че­ское» и гро­зил стро­гим на­ка­за­ни­ем тем, кто «не сви­де­тель­ство­вал», т.е. не до­но­сил, на ере­ти­ков.

Вслед за ка­то­ли­че­ски­ми ин­кви­зи­то­ра­ми Иосиф учил, что в борь­бе с ере­ти­ка­ми до­пу­сти­мы все сред­ства — обман, хит­рость, ложь, пре­да­тель­ство.

Одно лишь со­мне­ние в за­кон­но­сти со­жже­ния про­тив­ни­ков церк­ви этот ин­кви­зи­тор счи­тал «непра­во­слав­ным».

Необ­хо­ди­мость су­ро­вых мер про­тив ере­ти­ков Иосиф под­твер­ждал при­ме­ра­ми из вет­хо­за­вет­ной ис­то­рии. Он ссы­лал­ся также на при­ме­ры из жизни пред­ста­ви­те­лей церк­ви, на­при­мер Льва Ка­теж­ско­го, ко­то­рый якобы одной своей епи­тра­хи­льей сжег ере­ти­ка Ли­о­до­ра. Иосиф об­ра­щал­ся также к «град­ским» за­ко­нам, во­шед­шим в со­став Корм­чей книги, ко­то­рые пред­пи­сы­ва­ли ка­рать смерт­ной каз­нью за пе­ре­ход из пра­во­сла­вия в дру­гую ре­ли­гию.

Же­сто­кие «град­ские» за­ко­ны, пре­сле­до­вав­шие сво­бо­ду со­ве­сти, Иосиф на­зы­вал «бо­же­ствен­ным пи­са­ни­ем», по­доб­ным так на­зы­ва­е­мым про­ро­че­ским и апо­столь­ским кни­гам. Одоб­рив и освя­тив цер­ков­ным ав­то­ри­те­том эти ин­кви­зи­тор­ские за­ко­ны, ду­хов­ные вла­сти по­сто­ян­но поль­зо­ва­лись ими в борь­бе с ан­ти­цер­ков­ным дви­же­ни­ем.

Мос­ков­ских ере­ти­ков судил цер­ков­ный собор 1504 г. По на­сто­я­нию со­бо­ра наи­бо­лее ак­тив­ных ере­ти­ков — Ивана Волка, Ми­ха­и­ла Ко­но­пле­ва и Ивана Мак­си­мо­ва со­жгли в клет­ке в Москве, а Некра­са Ру­ка­во­ва — в Нов­го­ро­де, пред­ва­ри­тель­но от­ре­зав ему язык. Ду­хов­ные ин­кви­зи­то­ры во главе с мит­ро­по­ли­том Си­мо­ном на­сто­я­ли еще на со­жже­нии юрьев­ско­го ар­хи­манд­ри­та Кас­си­а­на. Его брат Иван Чер­ный бежал «в немцы».

Кро­ва­вый тер­рор про­тив участ­ни­ков ан­ти­цер­ков­но­го дви­же­ния на этом не за­кон­чил­ся. Иосиф про­дол­жал вы­ис­ки­вать их и пре­да­вать их су­ро­во­му на­ка­за­нию. Усту­пая Иоси­фу, царь Ва­си­лий Ива­но­вич, как со­об­ща­ет ле­то­пись, велел остав­ших­ся ере­ти­ков «в тем­ни­цы вме­та­ти до конца жи­во­та их».

После рас­пра­вы с ере­ти­ка­ми на со­бо­ре 1504 г. Иосиф стал зна­ме­нем во­ин­ству­ю­щей церк­ви — «пре­злых иоси­ф­лян», бо­ров­ших­ся с участ­ни­ка­ми ан­ти­цер­ков­но­го дви­же­ния по­сред­ством ду­хов­но­го и свет­ско­го меча. За за­слу­ги перед свет­ской вла­стью и цер­ко­вью Иосиф в 1591 г. был объ­яв­лен об­ще­рус­ским «свя­тым».

После Иоси­фа во главе цер­ков­ни­ков, на­ста­и­вав­ших на каз­нях про­тив­ни­ков церк­ви, стал мос­ков­ский мит­ро­по­лит Да­ни­ил. Пы­та­ясь тео­ре­ти­че­ски обос­но­вать необ­хо­ди­мость таких каз­ней, Да­ни­ил в своих про­по­ве­дях при­во­дил слова Иоан­на Зла­то­уста, оправ­ды­вав­ше­го казнь «по воле бо­жье­го че­ло­ве­ко­лю­бия», а также епи­ско­па Емес­ско­го Ев­се­вия, учив­ше­го, что «убий­ство бога ради несть убий­ство».

В обос­но­ва­ние своих ин­кви­зи­ци­он­ных взгля­дов Да­ни­ил ссы­лал­ся и на бла­жен­но­го Фе­до­ри­та, го­во­рив­ше­го, что и Мо­и­сей велел уби­вать лже­про­ро­ков. Да­ни­ил, как на­сто­я­щий ин­кви­зи­тор, пред­ла­гал сеять враж­ду и раз­до­ры среди про­тив­ни­ков церк­ви — «бо­го­на­учен­ное ко­вар­ство», чтобы с ними легче было раз­де­лать­ся. Участ­ни­ков ан­ти­цер­ков­но­го дви­же­ния
Да­ни­ил на­зы­вал «ху­ли­те­ля­ми имени бо­жье­го».

Он до­ка­зы­вал, что ере­ти­ки — враги не толь­ко церк­ви, но и го­су­дар­ства. За­пре­щая об­ще­ние с ере­ти­ка­ми, Да­ни­ил ста­рал­ся вы­звать к ним чув­ство «со­вер­шен­ной нена­ви­сти». Он убеж­дал пра­вя­щие клас­сы «воз­зре­вать про­тив вра­гов бо­жьих» (так он на­зы­вал сто­рон­ни­ков ан­ти­цер­ков­но­го дви­же­ния) «бо­же­ствен­ной рев­но­стью и про­яв­лять к ним пра­вед­ную ярость»7.

Он под­чер­ки­вал также, что право су­дить ере­ти­ков и при­суж­дать их к су­ро­вым на­ка­за­ни­ям при­над­ле­жит цер­ков­ной вла­сти. Обя­зан­ность же свет­ской вла­сти — бес­пре­ко­слов­но вы­пол­нять ре­ше­ния цер­ков­ных со­бо­ров и цер­ков­ных иерар­хов8.

Цер­ковь об­ру­ши­ла свой меч и на так на­зы­ва­е­мых нес­тя­жа­те­лей Мак­си­ма Грека и Вас­си­а­на Пат­ри­ке­е­ва. Мак­сим Грек рань­ше сам вы­сту­пал за смерт­ную казнь ере­ти­кам. Так, он умо­лял цер­ков­ный собор пре­дать смерт­ной казни Иса­а­ка Жи­до­ви­на, сму­тив­ше­го, по его сло­вам, Хри­сто­ву паст­ву9.

Но он был про­тив­ни­ком цер­ков­но­го зем­ле­вла­де­ния и бес­по­щад­ной экс­плу­а­та­ции тру­див­ших­ся на цер­ков­но - мо­на­стыр­ских зем­лях кре­стьян.

Вас­си­ан Пат­ри­ке­ев, сто­яв­ший во главе бо­яр­ской оп­по­зи­ции, также об­ли­чал стя­жа­тель­ство мо­на­сты­рей, ибо вла­де­ние зем­лей, по его сло­вам, раз­вра­ща­ет мо­на­хов, за­ра­жа­ет их «нена­сыт­ным среб­ро­лю­би­ем». В своих про­из­ве­де­ни­ях Вас­си­ан писал об экс­плу­а­та­ции мо­на­стыр­ских кре­стьян, ко­то­рые, по его сло­вам, жили в по­след­ней ни­ще­те.

Вас­си­ан и Мак­сим Грек кри­ти­ко­ва­ли феодально-​крепостнический быт цер­ков­ных вот­чин и стре­ми­лись скло­нить ве­ли­ко­го князя к от­чуж­де­нию цер­ков­ных и мо­на­стыр­ских зе­мель, что и вы­зва­ло нена­висть к ним цер­ков­ных иерар­хов.

Мак­сим Грек пред­стал перед цер­ков­ным со­бо­ром в 1525 г. Его при­зна­ли «зло­ху­ли­тель­ным ере­ти­ком» и за­клю­чи­ли в тюрь­му Во­ло­ко­лам­ско­го мо­на­сты­ря. Мак­си­му Греку за­пре­ти­ли пи­сать, му­чи­ли го­ло­дом, мо­ро­зом и, как от­ме­ча­ет один ис­точ­ник, он «от дыма и от го­ре­сти тем­нич­ные был яко мертв».

В таких усло­ви­ях Мак­сим про­был шесть лет. В 1531 г. он был при­ве­зен в око­вах в Моск­ву и пред­стал перед судом но­во­го цер­ков­но­го со­бо­ра. Здесь в его со­чи­не­ни­ях нашли «хулу на гос­по­да бога и бо­го­ро­ди­цу» и об­ви­ни­ли в том, что он со­став­лял «пи­са­ния хуль­ные и ере­ти­че­ские», кри­ти­ко­вал цер­ков­ные уста­вы и за­ко­ны, что он ере­тик и чер­но­книж­ник. Цер­ков­ный собор осу­дил Мак­си­ма как «хуль­ни­ка и Свя­щен­но­го пи­са­ния тли­те­ля» и со­слал в око­вах в Твер­ской От­рочь мо­на­стырь, где его за­то­чи­ли в ка­мен­ный мешок.

В ереси об­ви­ни­ли и по­мощ­ни­ков Мак­си­ма по ис­прав­ле­нию книг — Ми­ха­и­ла Ме­до­вар­це­ва и Силь­ва­на. Ме­до­вар­цев был со­слан в Ко­лом­ну, а Силь­ван в Во­ло­ко­лам­ский мо­на­стырь, где его «умо­ри­ли дымом». На этом же со­бо­ре ере­ти­ком был объ­яв­лен «князь - инок» Вас­си­ан, про­тив­ник цер­ков­но­го зем­ле­вла­де­ния. Он также попал в ка­мен­ный мешок Во­ло­ко­лам­ско­го мо­на­сты­ря и в «пре­гор­чай­шей тем­ни­це» умер от го­ло­да и дыма. Сде­ла­но это было по при­ка­зу мит­ро­по­ли­та Да­ни­и­ла.

Вско­ре в руках ин­кви­зи­то­ров ока­зал­ся игу­мен Тро­иц­ко­го мо­на­сты­ря Ар­те­мий — про­тив­ник цер­ков­ной знати и цер­ков­но­го зем­ле­вла­де­ния. Он писал об этом царю и умо­лял его в ин­те­ре­сах самой церк­ви отобрать ее име­ния. Ар­те­мия судил цер­ков­ный собор 1553 г. Его об­ви­ни­ли в ереси и со­сла­ли в Со­ло­вец­кий мо­на­стырь с пред­пи­са­ни­ем «пре­бы­вать ему внут­ри мо­на­сты­ря с ве­ли­кой кре­по­стью, в келье мол­ча­тель­ной».

На цер­ков­ном со­бо­ре 1554 г. как «без­бож­но­го ере­ти­ка и от­ступ­ни­ка пра­во­слав­ной веры» осу­ди­ли Мат­вея Баш­ки­на. Он счи­тал, что раб­ство несов­ме­сти­мо с прин­ци­па­ми ис­тин­но­го хри­сти­ан­ства, и го­во­рил о необ­хо­ди­мо­сти уни­что­жить хо­лоп­ство, так как «Хри­стос всех бра­ти­ей на­ри­ца­ет»10.

Баш­кин под­верг кри­ти­ке цер­ков­ные ка­но­ны и догмы: от­ри­цал бо­же­ствен­ное про­ис­хож­де­ние Иису­са, не при­зна­вал «угод­ни­ков» и по­кло­не­ния ико­нам.

В вы­ступ­ле­нии Баш­ки­на про­тив церк­ви и ее дог­ма­тов под ре­ли­ги­оз­ной обо­лоч­кой скры­вал­ся про­тест масс про­тив за­ка­ба­ле­ния и фе­о­даль­ной экс­плу­а­та­ции. За­щи­щая устои феодально-​крепостнического го­су­дар­ства, цер­ков­ные иерар­хи не могли про­стить Баш­ки­ну его взгля­дов. Баш­ки­на под­верг­ли пыт­кам и за­ста­ви­ли при­знать­ся в ере­ти­че­стве.

Как пе­ре­да­ют неко­то­рые ис­точ­ни­ки, по при­го­во­ру цер­ков­но­го со­бо­ра Баш­ки­на по­са­ди­ли в де­ре­вян­ную клет­ку и со­жгли. Его сто­рон­ни­ки были разо­сла­ны по мо­на­сты­рям в стро­гое за­клю­че­ние11.

Не про­шло и года, как вновь со­бра­лись цер­ков­ные иерар­хи. На этот раз они су­ди­ли Фе­о­до­сия Ко­со­го, вы­да­ю­ще­го­ся идео­ло­га со­ци­аль­ных низов се­ре­ди­ны XVI в. Фе­о­до­сий Косой учил, что не сле­ду­ет по­ви­но­вать­ся попам и вла­стям, он звал угне­тен­ные массы на борь­бу за уни­что­же­ние цер­ков­но­го и свет­ско­го гнета и ко­рен­ное пе­ре­устрой­ство об­ще­ства.

Цер­ков­ный собор при­го­во­рил Фе­о­до­сия к тяж­ко­му на­ка­за­нию, но ему уда­лось вы­рвать­ся из цеп­ких лап ин­кви­зи­то­ров и бе­жать в Литву.

Кро­ва­вый тер­рор по от­но­ше­нию к ере­ти­кам и дру­гим про­тив­ни­кам церк­ви по­лу­чил ши­ро­кое рас­про­стра­не­ние и нашел от­ра­же­ние в на­род­ном твор­че­стве. В бы­лине о Доб­рыне Ни­ки­ти­че рас­ска­зы­ва­ет­ся, на­при­мер, как он «учил» жену свою Марию Иг­на­тьев­ну — ере­тич­ку, без­бож­ни­цу:

Спер­ва отсек руки и ноги, а затем го­ло­ву. И этот язык не на­до­бен, Знал он дела ере­ти­че­ские12.

По мере того как огра­ни­чи­ва­лись фе­о­даль­ные права церк­ви, обя­зан­ность бо­роть­ся с ере­ся­ми при­ни­ма­ла на себя го­су­дар­ствен­ная власть, осуж­де­ние же цер­ков­ных про­тив­ни­ков по-​прежнему про­из­во­ди­лось иерар­ха­ми церк­ви.

При со­дей­ствии и по на­сто­я­нию мос­ков­ских мит­ро­по­ли­тов Да­ни­и­ла и Ма­ка­рия «цер­ков­ные мя­теж­ни­ки» стали рас­смат­ри­вать­ся как го­су­дар­ствен­ные пре­ступ­ни­ки.

На борь­бу с «оби­дя­щи­ми цер­ковь» го­су­дар­ство опол­чи­лось в кон­так­те с пред­ста­ви­те­ля­ми церк­ви. На сто­гла­вом со­бо­ре 1551 г. епи­ско­пы про­си­ли царя стро­го на­ка­зы­вать ере­ти­ков «град­ским» судом.

Прось­ба цер­ков­ных иерар­хов была вы­пол­не­на. Царем был издан указ «о ве­ли­кой цар­ской опале на ере­ти­ков по град­ским за­ко­нам, а от свя­ти­те­лей ду­хов­ным за­пре­ще­ни­ем»13. На­ка­за­ние по делам об ере­ти­че­стве по-​прежнему уста­нав­ли­ва­лось цер­ков­ным судом, свет­ские же суды были их ис­пол­ни­те­ля­ми.

Г. К. Ко­то­ши­хин, жив­ший в XVII в. и из­вест­ный своим со­чи­не­ни­ем «О Рос­сии в цар­ство­ва­ние Алек­сея Ми­хай­ло­ви­ча», так рас­ска­зы­ва­ет о су­ще­ство­вав­шей в XVII в. си­сте­ме тер­ро­ра по от­но­ше­нию к цер­ков­ным про­тив­ни­кам: «... а кого у них (т. е. в судах пат­ри­ар­ха и цер­ков­ных вла­стей. — Е. Г.) за ду­хов­ные дела... осу­дят на смерть, кто какую за­слу­жил, и они, из дела вы­пи­сав при­го­вор свой, по­сы­ла­ют с теми осуж­ден­ны­ми людь­ми в цар­ский суд, и по тому их при­го­во­ру из цар­ско­го суда велят каз­нить без за­дер­жа­ния, кто чего до­сто­ин».

Пытки об­ви­ня­е­мых также про­из­во­ди­лись по тре­бо­ва­нию ду­хов­ных вла­стей14.

Тре­бо­ва­ния кро­ва­вой рас­пра­вы над цер­ков­ны­ми про­тив­ни­ка­ми от­ра­зи­лись и на за­ко­но­да­тель­стве XVII в. В Со­бор­ном уло­же­нии 1649 г. кри­ти­ка церк­ви и ее дог­ма­тов рас­смат­ри­ва­лась как бо­го­хуль­ство и ка­ра­лась со­жже­ни­ем на ко­ст­ре. Так же на­ка­зы­ва­лись «без вся кого ми­ло­сер­дия» и дру­гие вы­ступ­ле­ния про­тив ре­ли­гии и церк­ви — пе­ре­ход в «ба­сур­ман­скую» веру, свя­то­тат­ство и др.

По сви­де­тель­ству ино­стран­ца Пет­рея, вра­гов церк­ви, «свя­то­тат­цев», са­жа­ли на кол, после смер­ти тело сни­ма­ли с кола, вы­но­си­ли за го­род­ские во­ро­та и сжи­га­ли, а пепел за­сы­па­ли зем­лей15. По указу 1684 г. смерт­ной казни через со­жже­ние пре­да­ва­лись ере­ти­ки, ко­то­рые «от­шат­ну­лись от церк­ви и чинят со­блазн и мятеж», а также «пе­ре­кре­щен­цы».

Цер­ков­ни­ки уве­ря­ли, будто на­чи­ная с Петра I в Рос­сии при­зна­ва­лась сво­бо­да со­ве­сти. В до­ка­за­тель­ство они при­во­ди­ли слова Петра из указа от 16 ап­ре­ля 1702 г.; царь-​де не же­ла­ет при­не­во­ли­вать со­весть че­ло­ве­че­скую и предо­став­ля­ет каж­до­му хри­сти­а­ни­ну на его от­вет­ствен­ность «пе­щись о бла­жен­стве своей души»; ни­ка­ко­му го­су­да­рю не поз­во­ле­но оную силой в дру­гую веру «при­ну­жи­вать»16.

В дей­стви­тель­но­сти было не так. И в пет­ров­ских за­ко­нах от­ра­зи­лась непри­ми­ри­мая враж­да церк­ви к ее про­тив­ни­кам. Вы­ступ­ле­ние про­тив гос­под­ству­ю­щей церк­ви, кри­ти­ка ее дог­ма­тов и об­ря­дов рас­смат­ри­ва­лись как «бо­го­ху­ле­ние».

«Ху­ли­те­ли веры, - го­во­рил Петр, - на­но­сят стыд го­су­дар­ству и не долж­ны быть тер­пи­мы, по­ели­ку под­ры­ва­ют ос­но­ва­ние за­ко­нов». Ви­нов­ным вы­жи­га­ли язык рас­ка­лен­ным же­ле­зом, а затем их пре­да­ва­ли смер­ти.

В «Во­ин­ских ар­ти­ку­лах» было за­пи­са­но, что смер­тью на­ка­зы­ва­лись также и те, кто не до­но­сил на ере­ти­ков, ибо они счи­та­лись «при­част­ни­ка­ми бо­го­ху­ле­ния»17.

Нетер­пи­мость церк­ви и цар­ской вла­сти к цер­ков­ным про­тив­ни­кам в пет­ров­ский пе­ри­од ярко про­яви­лась в деле пе­ре­пис­чи­ка книг Гри­го­рия Та­лиц­ко­го (1701 г.). Та­лиц­кий от­ли­чал­ся на­чи­тан­но­стью и хо­ро­шо раз­би­рал­ся в бо­го­слов­ских во­про­сах.

Вы­ра­жая взгля­ды людей, от­ри­ца­тель­но от­но­сив­ших­ся к пет­ров­ским ре­фор­мам, Та­лиц­кий про­по­ве­до­вал, что в лице Петра по­явил­ся ан­ти­христ и что на­сту­па­ет конец мира. Он резко кри­ти­ко­вал де­я­тель­ность Петра, при­зы­вал народ не пла­тить по­да­тей, не вы­пол­нять го­су­дар­ствен­ных по­вин­но­стей, стре­мил­ся под­нять вос­ста­ние про­тив Петра.

Свои взгля­ды Та­лиц­кий из­ло­жил в «тет­рад­ках», ко­то­рые раз­да­вал на­ро­ду. Цер­ков­ный пев­чий Федор Ка­за­нец донес на Та­лиц­ко­го, и по этому до­но­су Та­лиц­ко­го аре­сто­ва­ли. При обыс­ке у него были най­де­ны доски с тек­стом его об­ра­ще­ния к на­ро­ду.

В этом об­ра­ще­нии он кри­ти­ко­вал также и пра­во­слав­ную цер­ковь, го­во­рил о близ­кой кон­чине мира и воз­му­щал народ про­тив Петра и его ре­форм. Та­лиц­ко­го под­верг­ли пыт­кам. Не стер­пев их, он по­ка­ял­ся, т.е. при­знал себя ви­нов­ным. Та­лиц­кий на­звал при этом 17 своих сто­рон­ни­ков, в числе их князя И. И. Хо­ван­ско­го и там­бов­ско­го епи­ско­па Иг­на­тия.

Пра­ви­тель­ство и цер­ковь при­да­ли боль­шое зна­че­ние осуж­де­нию взгля­дов Та­лиц­ко­го, так как они по­лу­чи­ли в на­ро­де ши­ро­кое рас­про­стра­не­ние. Мит­ро­по­лит Сте­фан Явор­ский по по­ру­че­нию царя на­пи­сал осо­бое «уве­ща­ние», в ко­то­ром под­верг уче­ние Та­лиц­ко­го рез­кой кри­ти­ке.

Та­лиц­ко­го об­ви­ни­ли в том, что он «с ве­ли­кой зло­бой и бун­тов­ским ко­вар­ством» писал «пись­ма пле­вель­ские о при­ше­ствии ан­ти­хри­ста», и при­го­во­ри­ли к казни коп­че­ни­ем.

Во время свер­ше­ния этой му­чи­тель­ной рас­пра­вы на место казни под­ни­ма­лись для до­про­са и на­пут­ствия свя­щен­ник Пре­об­ра­жен­ско­го при­ка­за и на­чаль­ник по­след­не­го Федор Пле­ще­ев.

После казни Та­лиц­ко­го еще чет­вер­то­ва­ли. В месте с Та­лиц­ким каз­ни­ли и его сто­рон­ни­ков: Ар­та­мо­на Ива­но­ва, Са­ви­на, попов Луку и Ан­дрея. «Тет­рад­ки» Та­лиц­ко­го, в ко­то­рых он осуж­дал цер­ковь и пет­ров­ские ре­фор­мы, были со­жже­ны18.

Му­чи­тель­ная казнь не при­оста­но­ви­ла рас­про­стра­не­ния уче­ния Та­лиц­ко­го, оно было очень по­пу­ляр­но среди про­сто­го на­ро­да. Мит­ро­по­лит Сте­фан Явор­ский, бли­жай­ший по­мощ­ник Петра, воз­глав­ляв­ший кро­ва­вый тер­рорнад цер­ков­ны­ми про­тив­ни­ка­ми, пыт­ка­ми и каз­ня­ми вы­звал к себе все­об­щую нена­висть.

Сте­фан со­ста­вил также «Ка­мень веры» — об­ли­чи­тель­ное со­чи­не­ние, в ко­то­ром он до­ка­зы­вал право церк­ви на фи­зи­че­ское уни­что­же­ние ере­ти­ков.

«Иного на ере­ти­ков вра­че­ва­ния нет паче смер­ти», — писал он. Пре­дан­ный ему нов­го­род­ский мит­ро­по­лит Иов рас­ска­зы­вал, что по при­ка­зу Сте­фа­на в Нов­го­ро­де было аре­сто­ва­но 12 че­ло­век и мно­гие из них «зело же­сто­ко пы­та­ны и рваны».

По его же на­сто­я­нию в 1713 г. под­верг­ся пре­сле­до­ва­нию ле­карь Дмит­рий Тве­ри­ти­нов. Это был про­све­щен­ный че­ло­век сво­е­го вре­ме­ни. Изу­чая Биб­лию на ла­тин­ском языке, Тве­ри­ти­нов вы­брал из нее до пя­ти­сот тек­стов в под­твер­жде­ние своих взгля­дов; он был сто­рон­ни­ком из­вест­ных пре­об­ра­зо­ва­ний в рус­ском об­ще­стве, осо­бен­но среди ду­хо­вен­ства.

Тве­ри­ти­нов от­вер­гал зна­че­ние цер­ков­но­го пре­да­ния, культ свя­тых, мощей, по­кло­не­ние ико­нам. Он об­ли­чал «пас­ты­рей лжи­вых», как он на­зы­вал свя­щен­ни­ков, не при­зна­вал мо­на­ше­ства, счи­тал недо­пу­сти­мым для церк­ви вла­деть бо­гат­ства­ми, в первую оче­редь име­ни­я­ми и кре­пост­ны­ми.

Вы­сту­пая про­тив ре­ли­ги­оз­но­го дог­ма­тиз­ма, Тве­ри­ти­нов едко вы­сме­и­вал ре­ли­ги­оз­ные суе­ве­рия, рас­про­стра­няв­ши­е­ся ду­хо­вен­ством, осуж­дал цер­ков­ные об­ря­ды, яв­ляв­ши­е­ся часто при­чи­ной бо­лез­ней.

Своих взгля­дов Тве­ри­ти­нов не скры­вал, так как он по­ве­рил Петру, будто в Рос­сии воз­мож­но от­кры­то ис­по­ве­до­вать свои ре­ли­ги­оз­ные убеж­де­ния: «Ныне у нас по­воль­но вся­ко­му, кто какую веру из­бе­рет, в такую и ве­ру­ет», — го­во­рил он.

Этому по­ве­ри­ли и его бли­жай­шие сто­рон­ни­ки Иван Мак­си­мов и Ми­ха­ил Косой. Од­на­ко скоро им при­шлось убе­дить­ся в своем за­блуж­де­нии. Тве­ри­ти­но­ва и его по­сле­до­ва­те­лей об­ви­ни­ли в том, что они «рас­се­и­ва­ют» среди «неис­ку­шен­но­го на­ро­да» «пле­ве­лы со­блаз­ни­тель­ные».

Спер­ва аре­сто­ва­ли Ивана Мак­си­мо­ва, который-​де «ост­ры­ми уко­риз­на­ми и невеж­ли­вы­ми ре­че­ни­я­ми уко­рял пра­во­слав­ные дог­ма­ты». Мак­си­мо­ва за­клю­чи­ли в ко­лод­ни­че­скую па­ла­ту при пат­ри­ар­шем дворе, а после пер­вых пыток пе­ре­ве­ли в Пре­об­ра­жен­ский при­каз, где пы­та­ли вто­рич­но. Не вы­дер­жав пыток, Мак­си­мов выдал сво­е­го учи­те­ля Тве­ри­ти­но­ва и его уче­ни­ков — ци­рюль­ни­ка Фому Ива­но­ва, фис­ка­ла Ми­ха­и­ла Ан­дре­ева и «тор­го­во­го че­ло­ве­ка» Ни­ки­ту Мар­ти­но­ва.

Вна­ча­ле Сенат, рас­смат­ри­вав­ший дело мос­ков­ских ра­ци­о­на­ли­стов, от­нес­ся к ере­ти­кам снис­хо­ди­тель­но и по­тре­бо­вал от них лишь от­ка­за от их ре­ли­ги­оз­ных взгля­дов, шед­ших враз­рез с уче­ни­ем гос­под­ству­ю­щей церк­ви.

Но про­тив та­ко­го от­но­ше­ния к ере­ти­кам воз­ра­жал Сте­фан Явор­ский. Он об­ра­тил­ся с пись­мом к Петру, в ко­то­ром до­ка­зы­вал необ­хо­ди­мость при­ме­не­ния к ере­ти­кам пыток. «Что же речем о до­про­сах? — писал он. — До­про­сы обыч­но бы­ва­ют ради из­ве­стия ис­ти­ны. Аще же во­про­ша­е­мый нач­нет за­пи­рать­ся, то на­доб­но или до­сто­вер­ных сви­де­тельств или пытки»19.

Чтобы со­брать об­ви­не­ния про­тив Тве­ри­ти­но­ва и его уче­ни­ков, Сте­фан об­ра­тил­ся к на­ро­ду с «уве­ще­ва­ни­ем». Под угро­зой цер­ков­но­го про­кля­тия он при­зы­вал «пра­во­слав­ных» до­но­сить на ере­ти­ков.

«Уве­ще­ва­ние» сде­ла­ло свое дело, и на Тве­ри­ти­но­ва по­сы­па­лись «об­ви­ни­тель­ные сказ­ки», глав­ным об­ра­зом от ду­хо­вен­ства. Всех об­ви­ня­е­мых за­клю­чи­ли в тюрь­мы: Тве­ри­ти­но­ва — в ко­лод­ни­че­скую па­ла­ту мос­ков­ско­го ду­хов­но­го при­ка­за, а его бли­жай­ше­го уче­ни­ка Фому Ива­но­ва — в мос­ков­ский Чудов мо­на­стырь, где дер­жа­ли «на цепи со сту­лом».

В цепях их при­во­ди­ли в цер­ковь и пре­да­ва­ли ана­фе­ме. Сте­фан об­ви­нял Тве­ри­ти­но­ва и его уче­ни­ков в том, что они пы­та­лись от­торг­нуть про­стой народ от церк­ви и что де­ла­ли они это «по злобе на цер­ковь».

По по­во­ду «лу­ка­во­го дела» на­ча­лись рас­спро­сы, пытки, цер­ков­ные про­кля­тия. По рас­по­ря­же­нию Сте­фа­на из 39 до­про­сов был сде­лан «экс­тракт», и вме­сте с «пра­ви­ла­ми свя­той церк­ви» о необ­хо­ди­мо­сти су­ро­во­го на­ка­за­ния ере­ти­ков ма­те­ри­а­лы были пе­ре­да­ны цер­ков­но­му со­бо­ру.

Тем вре­ме­нем пытки про­дол­жа­лись. Пер­вым не вы­дер­жал Фома Ива­нов. Когда его вели из тюрь­мы в цер­ковь, чтобы пре­дать цер­ков­но­му про­кля­тию, он схва­тил ко­сарь (топор) и на гла­зах ду­хо­вен­ства и на­ро­да из­ру­бил икону Алек­сия. Его немед­лен­но под­верг­ли цер­ков­но­му про­кля­тию, пе­ре­ве­ли в ду­хов­ный при­каз, где по рас­по­ря­же­нию Сте­фа­на вновь пы­та­ли.

Сгу­ща­лись тучи и над го­ло­вой Тве­ри­ти­но­ва. Сте­фан об­ви­нял его в том, что он ши­ро­ко рас­про­стра­нял свои ере­ти­че­ские взгля­ды, что он раз­мно­жал и раз­да­вал свои «на­род­но - раз­врат­ные пунк­ты».

24 ок­тяб­ря 1714 г. в пат­ри­ар­шей кре­сто­вой па­ла­те со­бра­лись ар­хи­ереи, ар­хи­манд­ри­ты и попы для со­бор­но­го суда над Тве­ри­ти­но­вым и его уче­ни­ка­ми. Собор пе­ре­чис­лил их «бо­го­мерз­кие и бо­го­хуль­ные ереси», три­жды про­пел им ана­фе­му, а затем пе­ре­дал об­ви­ня­е­мых свет­ско­му суду.

За­кли­ная «страш­ным судом бо­жи­им», собор тре­бо­вал от свет­ской вла­сти «сии бо­го­не­на­вист­ные ере­ти­че­ские пле­ве­лы ко­неч­но ис­тре­бить не толь­ко ду­хов­ным судом, но и судом граж­дан­ским».

30 де­каб­ря 1714 г. Фому Ива­но­ва под­верг­ли же­сто­кой казни. В Москве, на Крас­ной пло­ща­ди, по­стро­и­ли сруб, куда по­ме­сти­ли Ива­но­ва, и за­жгли его. Перед каз­нью был за­чтен при­го­вор.

Ива­но­ва осу­ди­ли за то, что он воз­ло­жил хулу на иконы и мощи угод­ни­ков, на при­ча­стие, был про­тив­ни­ком церк­ви, вра­гом и бо­го­от­ступ­ни­ком.

Спер­ва со­жгли его руку с ко­са­рем, ко­то­рым он раз­ру­бил икону, затем в срубе со­жгли его са­мо­го. При со­вер­ше­нии казни Ива­нов дер­жал­ся с ве­ли­чай­шей твер­до­стью и не при­нес, как от него тре­бо­ва­ли, по­ка­я­ния. Су­ро­вость на­ка­за­ния Сте­фан Явор­ский оправ­ды­вал необ­хо­ди­мо­стью «уга­сить все­на­род­ный мятеж», вы­зван­ный, по его сло­вам, уче­ни­ем Тве­ри­ти­но­ва.

Сте­фан Явор­ский и дру­гие цер­ков­ные иерар­хи на­ста­и­ва­ли на су­ро­вом на­ка­за­нии и Тве­ри­ти­но­ва как ере­ти­ка и ве­ли­ко­го зло­дея не толь­ко церк­ви, но и го­су­дар­ства. Од­на­ко во­пре­ки их тре­бо­ва­ни­ям Петр осво­бо­дил Тве­ри­ти­но­ва от на­ка­за­ния. Его уче­ни­ка Ми­ха­и­ла Ко­со­го со­сла­ли в То­больск, а от­ту­да в Об­дорск в креп­кое за­то­че­ние «на хлеб и на воду»20.

Же­сто­кость и непри­ми­ри­мость Сте­фа­на Явор­ско­го, его «кро­во­жаж­ду­щая утро­ба» вы­зва­ли недо­воль­ство цер­ков­ных иерар­хов, на­хо­див­ших­ся к нему в оп­по­зи­ции. От­кры­тое со­про­тив­ле­ние Петру в деле мос­ков­ских ере­ти­ков вы­зва­ло гнев царя. По его рас­по­ря­же­нию над «кро­во­жаж­ду­щим» ин­кви­зи­то­ром был на­зна­чен «ге­не­раль­ный суд». Его об­ви­ни­ли в злобе, гор­до­сти и кле­ве­те, в рас­про­стра­не­нии лю­те­ран­ской ереси и под­верг­ли опале.

Про­шло несколь­ко лет, и в 1722 г. вновь за­пы­лал в Москве ко­стер. От­став­ной ка­пи­тан Ва­си­лий Левин про­из­но­сил про­тив церк­ви «злые и воз­му­ти­тель­ные слова» и не при­зна­вал икон.

По­доб­но Та­лиц­ко­му, он го­во­рил, что Петр — ан­ти­христ, и при­зы­вал народ не по­ви­но­вать­ся ему. Ле­ви­на под­верг­ли пыт­кам — под­ня­ли на дыбу и дали один­на­дцать уда­ров. Как бо­го­хуль­ни­ка и про­тив­ни­ка вла­сти Ле­ви­на каз­ни­ли в Москве, на Бо­ло­те: ему от­сек­ли го­ло­ву, а затем со­жгли ту­ло­ви­ще. Го­ло­ва Ле­ви­на была от­прав­ле­на в Пензу, туда, где он про­по­ве­до­вал свои взгля­ды. Здесь ее вы­ста­ви­ли для все­об­ще­го обо­зре­ния, на страх дру­гим.

Вме­сте с Ле­ви­ным каз­ни­ли еще че­ты­рех его сто­рон­ни­ков. Их об­ви­ни­ли в том, что они знали об «ере­ти­че­стве» Ле­ви­на, но не до­нес­ли на него. Их го­ло­вы были вы­став­ле­ны в Пензе рядом с го­ло­вой Ле­ви­на. После казни Синод хотел уни­что­жить мо­на­стырь, где жил Левин, но это тре­бо­ва­ние даже цар­ским па­ла­чам по­ка­за­лось же­сто­ким и ненуж­ным21. Од­на­ко всех мо­на­хов мо­на­сты­ря долго со­дер­жа­ли под аре­стом в «зе­мель­ном хладе».

В 1721 г. в Нов­го­ро­де су­ди­ли нов­го­род­ско­го дьяч­ка Ва­си­лия Ефи­мо­ва за то, что он, рас­ска­зы­вая о ви­ден­ном им якобы чуде, «вме­сто славы нанес хулу имени бо­жье­му». Несчаст­но­го дьяч­ка со­жгли пуб­лич­но в Нов­го­ро­де, о чем со­об­щил Си­но­ду нов­го­род­ский ар­хи­ерей.

Но и после смер­ти дья­чок ка­зал­ся цер­ков­ни­кам опас­ным: его остан­ки — го­ло­ва и кости, спо­соб­ные якобы вы­звать в на­ро­де «со­блазн», по рас­по­ря­же­нию Си­но­да были ото­бра­ны у род­ствен­ни­ков и со­жже­ны вто­рич­но, а прах был раз­ве­ян22.

Ду­хов­ное ве­дом­ство всюду ви­де­ло мятеж про­тив церк­ви и на­ста­и­ва­ло на су­ро­вых мерах для ис­ко­ре­не­ния «злых пле­вел». По по­ру­че­нию Си­но­да пе­тер­бург­ский мит­ро­по­лит Гав­ри­ил пред­ста­вил в Уло­жен­ную ко­мис­сию 1767 г. свои со­об­ра­же­ния о том, как бо­роть­ся с цер­ков­ны­ми про­тив­ни­ка­ми.

Гав­ри­ил пред­ло­жил ви­нов­ных сми­рять преж­де всего пуб­лич­но — оде­вать в по­зор­ную одеж­ду и вы­став­лять как пре­ступ­ни­ков на все­об­щее осме­я­ние. Затем им сле­до­ва­ло дать 30 уда­ров струн­ны­ми «кош­ка­ми» о две­на­дца­ти хво­стах, вы­жечь ка­ле­ным же­ле­зом клей­мо - буквы ЗБХ (злоб­ный бо­го­хуль­ник) и со­слать на­веч­но в ка­тор­гу, где ис­поль­зо­вать на самых тя­же­лых ра­бо­тах «вме­сто ско­тов»23.

Же­сто­кость этого на­ка­за­ния Мит­ро­по­лит Гав­ри­ил объ­яс­нил тем, что от­ступ­ле­ние от пра­во­слав­ной церк­ви, без­ве­рие и бо­го­от­ступ­ни­че­ство яв­ля­ют­ся за­ра­зой для го­су­дар­ства. Пред­ло­же­ния мит­ро­по­ли­та - изу­ве­ра, одоб­рен­ные пред­ва­ри­тель­но Си­но­дом, нашли ши­ро­кое при­ме­не­ние.

Еще в 1785 г. в ме­стеч­ке Круп­ца на Во­лы­ни кре­стья­ни­на Ген­ри­ха Неми­ри­ча об­ви­ня­ли в том, что он «без­бож­ный оскор­би­тель тела и крови Хри­сто­вой».

По на­сто­я­нию цер­ков­ни­ков его пре­да­ли суду, и суд вынес ре­ше­ние: «От­дать его под меч па­ла­ча... пре­дать тело чет­вер­то­ва­нию, а перед тем жив­цом вы­рвать язык... и драть пасы (по­ло­сы) из тела, затем все тело по­ру­бить на мел­кие куски и рас­ки­дать по до­ро­гам в пищу диким зве­рям»24. Этот звер­ский при­го­вор был одоб­рен и пред­ста­ви­те­ля­ми церк­ви.

Ду­хов­ные вла­сти пы­та­лись ка­но­ни­че­ски и юри­ди­че­ски обос­но­вать ин­кви­зи­ци­он­ные ме­то­ды рас­пра­вы с цер­ков­ны­ми про­тив­ни­ка­ми.

По­ло­же­ние, вы­дви­ну­тое еще Иоси­фом Во­лоц­ким, будто цар­ский суд обя­зан своим мечом «ис­ко­ре­нять ере­ти­че­ский злой пле­вел в конец», на дол­гие годы вошло в прак­ти­ку свет­ской вла­сти, за­щи­щав­шей всем своим ка­ра­тель­ным ап­па­ра­том непри­кос­но­вен­ность и ис­клю­чи­тель­ность по­ло­же­ния ка­зен­ной церк­ви, этой, по об­раз­но­му вы­ра­же­нию В. Г. Бе­лин­ско­го, «опоры кнута и угод­ни­цы дес­по­тиз­ма»25.

1. С. К. Вик­то­ров­ский. Ис­то­рия смерт­ной казни в Рос­сии. М., 1912, стр. 17.

2. К. Маркс и Ф. Эн­гельс. Со­чи­не­ния, т. 1, стр. 415.

3. А. И. Кли­ба­нов. Ре­фор­ма­ци­он­ные дви­же­ния в Рос­сии. М., 1960; см. также Н. А. Ка­за­ко­ва и Я. С. Лурье. Ан­ти­фе­о­даль­ное дви­же­ние на Руси XIV - на­ча­ла XV в. М. - Л., 1955, стр. 39, 56.

4. «Рус­ская ста­ри­на», кн. I, 1885, стр. 190.

5. «Рус­ское про­шлое», кн. III, 1923, стр. 37; «Рус­ская ис­то­ри­че­ская биб­лио­те­ка», т. VI, 1874, стр. 775-776.

6. «Пол­ное со­бра­ние рус­ских ле­то­пи­сей» (ПСРЛ), т. IV. СПб., 1848, стр. 159.

16. С. К. Вик­то­ров­ский. Указ. соч., стр. 107.

***

Из книги Е.Ф. Гре­ку­ло­ва „Пра­во­слав­ная ин­кви­зи­ция в Рос­сии”.