О проблемах снабжения и "технологической отсталости" Российской империи в Крымскую войну? Часть 1

Недавно, после поста, у себя в тг канале о проблемах, связанных с предвоенным периодом в Российской империи, в комментариях, было высказано популярное мнение об отсталости Российской империи в техническом оснащении и технологическом плане. Я думаю, тут все вспомнили Левшу Лескова и про его "и передайте Царю, в Англии ружья кирпичом не чистят".

И я решил покопаться в цифрах, потому очень часто, как показывает история, отставание у России носят не технологический, а организационный характер. Например армия средневековой Руси и армия Батыя. Обычно армия проигрывающая перенимает вооружение и тактику побеждающего противника (если это работает против тебя, значит нужно перенимать успешные практики). На Руси такого не наблюдалось и по сути на Куликово поле в 1380 году вышли такие же дружины, которые обороняли Владимир в 1237 году. Почему так случилось? Да потому что монголам в плане тактики и вооружений нечего было предложить Руси. Русь знала кочевников и успешно с ними воевала, с печенегами, торками, половцами. Русь проиграла монголам именно организационно.

Также случилось в Великую отечественную, когда например немецкие танковые клинья создавали перевес орудий на кв.км и делали глубокие прорывы в тылы наших войск. У СССР не было технического или технологического отставания, СССР на начальном этапе проигрывал организационно.

А как дела обстояли в России Николая I?

Предлагаю поделить материал на 2 условные части

1. Экономика страны

2. Проблемы русской армии и армии союзников (прежде всего Британии).

Итак, в расчете на численность населения и армий опираться будем на Тарле, тем более он, в свою очередь, дает данные опираясь на Британские источники.

В России числилось в 1854 г. населения 62 000 000 чел.; во Франции — 35 400 000; в Великобритании и Ирландии — 27 452 000; в Европейской Турции — 15 500 000 чел. Относительно Азиатской Турции даже и приблизительных цифр для того времени нет.

Численности армий, которые эти страны имели в своем распоряжении: Российские источники говорят об армии Российской империи в 1 000 000 человек, Англия и Франция оценивали Российские потенциал в 625 000 бойцов. У некоторых авторов можно встретить реальную цифру 702 000 чел, при номинальной численности до 1 400 000 солдат.

Франция располагала приблизительно армией в 570 000 чел., Англия — в 162 000 чел., в том числе 29 000 чел., состоявших на жалованье у Ост-Индской компании. Что касается турецкой армии, то диван (совет министров и высших сановников) давал явно фантастическую цифру — 540 000 чел. Англичане, имевшие из всех европейцев наиболее точные и надежные сведения о Турции, полагали, что султан в 1854 г. располагал в лучшем для него случае войском в 250 000 чел.

Мобилизационный резерв наших стран сопоставим, а также трудовой резерв тыла.

Но справедливости ради, нужно упомянуть еще и армии потенциального противника. Австрия — 350 000 чел. и 1100 орудий. По Гессу Пруссия могла выставить 200 000 чел., а государства Германского союза (без Австрии и Пруссии) — 100 000 чел.

По данным, В.Л. Степанова, д.и.н., Институт экономики РАН, Москва, 

К началу 1850-х гг. Пруссия была вторым по значимости торговым партнером империи (Британия была на первом). Ее доля в европейской торговле России в экспорте достигала 10%, а в импорте – 16%. В войну партнерская роль Пруссии заметно возросла. Вывоз в эту страну в 1853 г. составил 13,5 млн руб., в 1854 г. – 18,7 млн руб. и в 1855 г. – 18,1 млн руб., а в Австрию за те же годы соответственно 7,6 млн, 8,4 млн и 6,4 млн руб. Пруссия в наибольшей степени использовала принятое английским правительством решение ввозить российские товары на нейтральных судах. Рост прусского экспорта на британский рынок с 1853 по 1854 г. составил: сала – с 54 до 253 955 ц, конопли – с 3 447 до 366 220 ц, льна – с 242 383 до 667 879 ц, льняного семени – с 57  848 до 116  267 ц. (прим. акцентируем внимание не отказ от импорта, а импорт в ту же Британию под нейтральными флагами! Ничего не напоминает? Поэтому Британцы не захватывали и не жгли Архангельск, потому что там был предоплаченный британцами товар и на Тихом океане заключали пакты о нейтралитете на значительные территории уже во время войны).

Подобную транзитную функцию, правда, в гораздо меньшем объеме, выполняла и Австрия. Это свидетельствовало о тесной зависимости экономики Великобритании от импорта российского сырья. Не случайно при заключении мира на Парижском конгрессе английский представитель настаивал на возобновлении прежних англо-русских торговых отношений. Однако вывоз через западные сухопутные таможни лишь отчасти компенсировал потери страны в результате морской блокады. В целом, если в 1853 г. российский экспорт по европейской границе достигал 137,4 млн руб., то в 1854 г. он упал до 53,5 млн руб., а в 1855 г. – до 27,5 млн руб. Большей устойчивостью обладал вывоз сала, шерсти и леса. Резко снизился экспорт таких более громоздких и менее ценных грузов, как лен, льняное семя, пенька и щетина. Особенно пострадал вывоз хлеба (пшеницы, ржи, ячменя и овса), который в 1853–1855 г. уменьшился с 10 438 тыс. до 625 тыс. четвертей (в том числе пшеницы – с 7 218 тыс. до 337 тыс. четвертей). Между тем в восточной части страны за время блокады накопилось огромное количество экспортных товаров. По приблизительным подсчетам, в эти годы по Европейской России не было реализовано более 25% среднегодового урожая льна, свыше 50% пеньки, до 60% ежегодных заготовок сала и др.

В войну отчетливо проявилась отставание в производстве уральских казенных предприятий, работавших на изношенном оборудовании и применявших крепостной труд. С 1834 по 1852 гг. на этих заводах были отлиты 1542 орудия, т. е. менее половины требовавшихся по правительственным нарядам. Годовые заказы на производство снарядов выполнялись лишь на 23–35% при браке 60–80%. К началу войны в крепостной артиллерии недоставало 1  586 орудий и почти 1 млн снарядов [Исторический очерк…, 1879. С. 199; Ляпин, 1982. С. 103, 104]. В 1854 г. уральские заводы произвели 68,2 тыс. пудов орудий и снарядов, в 1855 г. – 431,6 тыс. В 1853–1855 гг. были отлиты 460 чугунных крепостных и береговых пушек, из них 363 орудия малого калибра и только 97 орудий большого калибра, в которых так нуждался севастопольский гарнизон. Однако изготовленные пушки поступали на театр военных действий с большим опозданием.

В армии был налицо и некомплект стрелкового оружия, который к началу 1853 г. составлял 686 501 ед. В войну он отчасти восполнялся починкой кремневых ружей и их переделкой в ударные. В 1853–1856 гг. на казенных Тульском, Сестрорецком и Ижевском заводах было починено 64 827 ружей и пистолетов, в арсеналах – 241 057 и переделано 146 560 ружей. На вооружении армии состояло в основном гладкоствольное оружие. Нарезных ружей (штуцеров) было мало (в 1854 г. – всего 24 ед. на батальон), и к началу войны они уже устарели. В 1853–1856 г. заводы произвели 153 499 гладкоствольных ружей и 15 657 пистолетов, а нарезного оружия – 172 758 ед. (в основном в 1855 и 1856 гг.), но оно стало поступать в армию лишь в конце войны.

Перед Морским министерством стояла задача ускорения сооружения новых кораблей, чтобы хотя бы отчасти компенсировать подавляющее военно-морское превосходство противника. Война приостановила строительство деревянных винтовых судов, так как английское правительство конфисковало заказанные Россией судовые машины. Поэтому министерство разместило заказы на частных российских заводах Д. Берда и Л. Э. Нобеля. В войну началась постройка винтовых кораблей «Илья Муромец», «Громобой» и «Ретвизан», парусники «Гангут» и «Вола» были переделаны в винтовые. С 1855 г. в Петербурге сооружались 14 корветов, а в Архангельске – 6 клиперов. Но почти все эти суда были спущены на воду уже после войны. Для защиты балтийского побережья от угрозы английского флота правительство приняло программу строительства винтовых канонерских лодок. Из запланированных 75 судов в 1855 г. были готовы 40, остальные вступили в строй после подписания мира.

Если казенная промышленность при всем напряжении своих производственных возможностей обнаруживала признаки застоя, то в частном секторе сложилась иная ситуация. Период 1851–1853 гг. характеризовался благоприятной хозяйственной конъюнктурой и развитием торгово-промышленной деятельности. Об этом свидетельствуют рост общей численности наемных рабочих, увеличение импорта хлопка, расширение хлебного
экспорта, устойчивость оборотов Нижегородской ярмарки. С началом войны обозначилась некоторая «заминка» в коммерческих делах, вызванная недостаточными урожаями зерновых и значительным сокращением внешней торговли. Если в 1853 г. возникли 7 акционерных компаний с капиталом 9,6 млн руб., то в 1854 г. – только 3, с капиталом 3,4 млн руб. За два первых военных года число рабочих на предприятиях снизилось с 481 тыс. до 459,6 тыс. чел., привоз товаров на нижегородскую ярмарку – с 63,5 млн до 59,2 млн руб., объем продукции бумаготкацкой промышленности – с 15,9 млн до 11,9 млн руб., кожевенной – с 10 млн до 9,1 млн руб., выплавка чугуна – с 14,5 млн до 14,2 млн пудов.

Кто-нибудь видит здесь какого-то капитального отставания по людскому и промышленному потенциалу? Спад в частном секторе не значительный. Каких то непоправимых проблем в плане налаживания производства необходимых для фронта ресурсов? При обороне Севастополя было задействовано 48500 человек, если верить данным В.Л. Степанова и к 1855 году было налажено производство 172 тыс штуцеров, то этого более чем хватало. Другой вопрос, что произвели, но не доставили.

Даже после того, как русские войска покинули южную часть Севастополя, Александр II был готов продолжать борьбу. Он еще более утвердился в этом стремлении после неудачной попытки английского флота в августе 1855 г. захватить Свеаборг и взятия в ноябре этого же года турецкой крепости Карс на Кавказе. Тем не менее, Российская империя расписалась в поражении. Мое мнение, не вывезла логистически и снабженчески, то есть подвела организация. Свое мнение прошу озвучить в комментариях.

Но справедливости ради, нужно попробовать заглянуть на проблемы и пороки Британской армии. Это уже будем смотреть в следующей части.