Многополярность: неужели Киссинджер на склоне дней «перебежал в стан врага»?

В это трудно поверить, но Генри Киссинджер, «дискредитированный архитектор американской внешней политики», сделал публичное заявление, которое выглядит как отказ от идеи однополярного мирового порядка. Вот его слова: «Если представить, что мир будет бесконечно пребывать в соперничестве, основанном на доминировании того, кто сильнее других в данный момент, разрушение мирового порядка неизбежно. И последствия этого распада будут катастрофическими».

Эти заявления Киссинджера связаны с усилением Китая как угрозы или противовеса американскому мировому порядку, основанному на глобальном доминировании, который был описан в знаменитой книге Френсиса Фукуямы. Эта логика в духе «давайте останемся каждый при своем мнении» или «почему бы нам просто не поладить» выглядит странной в устах «воина холодной войны». Вот еще одна известная недавняя цитата Киссинджера: «Если мы не придем к взаимопониманию с Китаем по этому вопросу, мы окажемся в ситуации, подобной кануну Первой мировой войны, когда существуют многолетние конфликты, которые урегулируются на краткосрочной основе, но один из них в какой-то момент выходит из-под контроля».

Первая мировая война очень часто использовалась в качестве аргумента в пользу однополярного мирового порядка, знакомого всем ныне живущим. Поскольку существует лишь один мировой жандарм, один большой и злой глобальный гегемон, нет никакой угрозы очередной мировой войны. В сущности, речь идет о том, что если существует всего одна сверхдержава, она не станет разрушать сама себя от скуки или случайно. Это кажется отличным планом, когда обсуждается во время барбекю для представителей верхней прослойки среднего класса где-нибудь в Иллинойсе, однако для остального мира, который не желает просто существовать в качестве статиста, это звучит вовсе не так захватывающе.

Похоже, Киссинджер отказался от своего типичного алгоритма, «если многополярность, значит снова Первая мировая», а вместо этого признал, что Китай уже является державой, способной привлекать партнеров, а также формировать альянсы. Это означает, что история отнюдь не закончена, и что, по его мнению, в ней сегодня есть, по крайней мере, два действующих лица.

Возможно, теперь Киссинджер сожалеет о том, что в свое время открыл Китай для американских рынков.

Кроме того, «альянсы, связывающие по рукам и  ногам», подобные тем, что имели место в преддверии Первой мировой войны, существовали между различными державами, которые заключали соглашения, а не только между двумя сверхдержавами и их вассалами, как во время холодной войны. Другими словами, он признает существование многих субъектов мировой политики, что странно слышать от человека, отчасти ответственного за однополярный мировой порядок.

Хотя всем людям свойственно порой ошибаться или выбирать неудачные сравнения, трудно поверить, что Киссинджер был настолько небрежен, чтобы бросаться подобными словами, не думая об их более широком контексте. Проживший долгую жизнь, тщательно выверяя каждую фразу, исходившую из его уст, Киссинджер — профессионал, который не произносит случайных слов.

Возможно, он играл с аудиторией или пытался послать что-то вроде ложного или сбивающего с толку сообщения, чтобы некоторые авторы ухватились за него. Возможно, его слова были заведомо неискренними, но на самом деле не похоже, чтобы это было так. Очень часто, особенно в комфортной обстановке, политики бывают шокирующе откровенными. Слишком часто альтернативные СМИ попадают в ловушку, поскольку ищут 3D-шахматы там, где их просто нет, и это один из подобных случаев. Вероятно, Киссинджер искренне придерживается этих весьма нетрадиционных взглядов на состояние мировой политики и международных отношений.

Нельзя исключить, что на следующей неделе Киссинджер может сказать что-то совсем иное, но его недавние заявления свидетельствуют о том, что многополярность — это новая реальность, которую необходимо принять и вести себя соответствующим образом. Это очень важно. Если Киссинджер думает подобным образом и начинает использовать такую риторику, возникает вопрос о том, сколько людей в правящих кругах Вашингтона могут придерживаться такой точки зрения, и насколько они близки к достижению критической массы.