Решил отдохнуть и бежал от мира, но мир меня догнал и спиймав. Проклятая Англия... И ночью и при луне мне нет покоя. Какие-то взрывы, какое-то метро, в котором между станциями ездит двухэтажный автобус. Зевнул, нажал кнопочку, яркая точка, моргнув, разом выросла во весь экран, там - Лондон и лондонцы. Тараторят, перебивают друг-друга. Только почему-то на веснушчатых кокни лондонцы наши никак не похожи, всё больше какие-то восточные люди с неистребимым акцентом, они бормочут, бормочут, таращат чорные глаза, делятся впечатлениями о пережитом, рассказывают о своём, о лондонском. Зевота раздирает рот. Щёлкнул опять, экран мгновенно сжался в точку, подмигнул, погас. Но англичане, те самые, что никогда, никогда не будут рабами, не сдаются, зашли с другой, неожиданной стороны. Ship a-hoy..!

В один из дней на прошлой неделе, наскучив сладким бездельем я от нечего делать посмотрел "Bee Gees Collectors Edition" - записанный на двух дисках документальный фильм о знаменитом своей братской любовью и сценическим долголетием музыкальном коллективе Bee Gees. Потраченных четырёх с половиной часов мне совсем не жаль, фильм оказался чрезвычайно интересным и познавательным. На первом диске записан концерт "One Night Only", который братаны зажигали в Лас Вегасе в ноябре далёкого уже 1997-го, а на втором - собственно фильм о славном жизненном пути ударников капиталистического труда. Ударники - симпатяга Барри, умница Робин и насквозь фальшивый Морис в намертво приклеенной к лысине шляпе-неснимайке для затравки фальцетом пропели: "Ah, ha, ha, ha, stayin' aliiiiiiiiiiiiiive!", с притопом и прихлопом, а потом с доброй улыбкой, обнажавшей ослепительной белизны металлокерамику, то шутя, то внезапно посуровев лицом, а то и со слезой, рассказали нам о себе, хороших, о любимых нынешних жёнах и уже совсем нелюбимых бывших, о маме-с-папой, а также о людях, которые тем или иным образом оказались причастны к феномену на видимой части которого мы можем увидеть брэнд "Би" и "Джиз".

В фильме вскользь, как нечто само-собой разумеющееся, было дано определение Америки как social laboratory, что показалось мне несколько двусмысленным, а также прозвучал весьма любопытный пассаж о том, как на переломе конца шестидесятых/начала семидесятых бедняжкам-братишкам пришлось расстаться с уже созданным образом и спешно создавать новый, так как мир в целом совершил некий transition. Если бы это говорилось в том смысле, что вот, мол, течёт река времени, в которую никому не дано войти дважды, что мир меняется и мы меняемся вместе с ним, это было бы понятно, но сказано было именно как о некоем разовом тектоническом сдвиге, о всемирной катастрофе, пережить которую было дано немногим. В том числе и любимцам судьбы Би Джиз. Надо же, я полагал, что подобный взгляд на то время присущ немногим, но оказался неправ. Получается, что и создатели фильма, оглядываясь назад, воспринимают то время именно как transition, вот только не развивая и не углубляя, к сожалению, эту тему, не уточняя, transition от чего и transition к чему.

Не будем и мы развивать и уточнять, а обратим внимание на другое. Фильм даёт нам возможность познакомиться с некоторыми очень интересными людьми и миром в котором они жили, миром, который благодаря их усилиям совершил трансформацию в то, в чём мы все имеем удовольствие жить сегодня. Воспользовавшись любезно предоставленной авторами фильма возможностью, я ступил на эту тропочку и с удовольствием прогулялся по ней в прошлое. Вот Bee Gees, прибыв издалека в туманный Альбион, доказали делом, что они чего-то стоят, вот они, дав подписку, получили личного куратора и по ходу фильма мы с этим куратором знакомимся. Оказывается, на лондонском слэнге куратор называется "продюсер". Вот он перед нами. Весь из себя такой старый служака на пенсии, чудом выживший после инсульта полковник госбезопасности, седой человек с неподвижным лицом и затруднённой речью. Зовут его, правда, не Максим Максимович Исаев, а Роберт Стигвуд. Никогда бы не подумал, я его представлял совсем, совсем другим. Но Стигвуд Стигвудом, он любопытен, конечно, но мелок, а любезность авторов фильма простирается так далеко, что они знакомят нас с другим человеком - человеком, изменившим мир в котором мы живём.

Дрогнула ряска на затхлой поверхности тихой заводи, медленно поднялось из чёрной глубины зелёное бревно, чуть приоткрылся глаз, в сплющенном с боков безжизненном зрачке вдруг полыхнуло багровым. Бугристая, в конических наростах, шкура, страшные челюсти, зубы с указательный палец взрослого человека, словом - КРОКОДИЛ. Сам Сэр Джордж Мартин собственной персоной. Вот уж поистине лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Множество раз натыкался я на это имя, продюср энд композер, протежировавший то той, то этой эстрадной знаменитости. Подписывал "контрактики", отечески опекал, выводил на верную дорогу и вообще, так сказать, указывал путь. "Давал путёвку в жизнь". "Пятый Битл", прозванный так газетчиками за его вклад в феноменальную карьеру вокально-инструментального ансамбля Битлз". Читать-то я о нём читал, но вот видеть - не видел. А тут привелось. Продюсер, ага. Композер... Экая глыба, экий человечище. ГЕНЕРАЛ! Какое спокойствие, какое владение собой, какая внутренняя сила! Какая аура Власти! И нас пытаются уверить, что этот человек занимается музычкой? Неким продюсерством, что бы за этим словом ни скрывалось? Музыкой-то он занимался и занимается, кто бы спорил. Вот и наш Лаврентий Палыч так же балету внимание уделял. Следил, следил сквозь стёклышко пенсне за юными дарованиями. Давайте-ка, раз уж этот человек был нам представлен, попытаемся познакомиться с ним поближе.

Crocodile Georgie

Родился он в 1926 году в Масвелл Хилле. Как указывается в многочисленных интернетовских биографиях товарища Джорджа Мартина, "в семье не было музыкальных традиций и мальчик научился играть на фортепьяно на слух". Помилуйте, какие такие могут быть музыкальные традиции в семье плотника? Я, взявшись за раскопки, ожидал, что наш герой окажется сыном звездочёта, но сын плотника - это тоже неплохо. Малость нескромно, но, учитывая тот неоспоримый факт, что Джорджик в известном смысле оказался творцом реальности, окружающей нас, так даже и получше будет. Образование "сын плотника" получил в иезуитском колледже в Стэмфорд Хилле. Проявил явные музыкальные и организаторские способности и уже в шестнадцатилетнем возрасте создал и возглавил школьный оркестр. В войну он служил в морской авиации и демобилизовался в 1947 году в чине лейтенанта. Поступил в Guildhall School of Music и через три года её окончил, однако карьеру начал делать хоть и в сфере с музыкой связанной, но отнюдь не музыкальную. В 1950 году он устроился в крошечную фирму грамзаписи под названием Парлофон.

Парлофон был немецкой фирмой, купленной перед самой войной корпорацией EMI и превращённый ею в один из множества принадлежавших ей branch'ей. Менеджер, управляющий Парлофоном, назначался туда EMI. Он, правда, обладал известной самостоятельностью и возможностью тратить выделенный ему бюджет по собственному усмотрению. Музыка тогда была не та, что сейчас, и такой категории как "поп" просто не существовало. Составлялся план на два месяца вперёд и по этому плану выпускалось десять пластинок в месяц. Две пластинки всегда были пластинками классической музыки, две - джазовой, две - мужской вокал, что бы это ни означало, две - женский, и две - танцевальная музыка. Всё. Работа Джорджа Мартина состояла в том, что он отвечал за выпуск классического и джазового репертуара. В 1955 году Оскар Прейс, бывший менеджером Парлофона, ушёл на пенсию и его место занял наш милый Джордж. Было ему 29 лет. К тому моменту дела фирмы шли ни шатко ни валко. Да и немудрено. В мире грамзаписи господствовали такие гиганты как та же EMI и Columbia. Тем не менее, как только Джордж становится во главе Парлофона, начинаются приятные неожиданности. Как пишут в биографиях Джорджа - "он нашёл свою нишу на рынке, начав записывать на пластинки комедийные скетчи". Отметим первую странность - найденная "ниша" состояла в том, что на Парлофоне вдруг записались Питер Устинов и Питер Селлерс. Оба были очень известными людьми. И не только в Англии. И Устинов и Селлерс в те годы снимались в Голливуде. В ТОМ Голливуде. Голливуде 50-х. По английским меркам они были суперзвёздами. И вдруг они записываются в никому неизвестной крошечной фирме, менеджером в которой работает также никому неизвестный 29-летний Джордж Мартин. Тем не менее, почин был сделан и товарищ Мартин разом получил и Имя и Репутацию.

В конце пятидесятых до Англии докатился вал американской эстрадной музыки, на английской сцене запели и заплясали ухудшенные копии американских музыкальных идолов. Все фирмы грамзаписи начали охоту за звёздами и звёздочкми, кинув клич: "Алло, мы ищем таланты!". И все фирмы их нашли. Все, кроме Парлофона. "Мартин уже отчаялся найти хоть что-то, что соответствовало бы его утончённому вкусу. Он дошёл до того, что обходил лондонские бары в поисках хоть мало-мальски способного певца." Это из биографии. И тут вторая странность - именно в этот момент поисков Джордж отвергает подвернувшуюся возможность заключить контракт с Томми Стилом, "английским Элвисом", отвергает именно по этой причине - "он просто ухудшенная копия Пресли". И это тогда, когда он "завидовал фирмам, записывающим Клиффа Ричарда" и искал кого-нибудь, кто мог бы понравиться публике. "А после этого вам нужно только находить для него новые песни."

И вот в этот момент поисков в фирму EMI с улицы зашёл некий Брайан Эпштейн и попытался всучить им для прослушивания записи некоего ансамбля the Beatles. Работник EMI, к которому он попал, со скучающим видом ответил, что их это не интересует и посоветовал уже уходящему Эпштейну обратиться в фирму Парлофон и назвал имя Джорджа Мартина.

Что случилось дальше я расскажу вам завтра.

Г.А.