Япония: "чудо" или наука? Часть II

продолжение

НАУКА И ОБЩЕСТВО ЯПОНИИ В 80-Е ГОДЫ. ВЕРШИНЫ УСПЕХОВ И ПРЕДВЕСТНИКИ ТРУДНОСТЕЙ

Охватывающий 80-е годы этап развития ГНТП (государственной научно-технической политики) Японии для экономики в целом был весьма благополучным периодом. Небольшие и непродолжительные спады, имевшие место в отдельные годы, не меняли общей картины неуклонного и внушительного роста валового внутреннего продукта (ВВП), объемов внешней торговли, особенно экспорта, и других макроэкономических показателей. Уже в новом, достигнутом в предшествующий период качестве одного из основных лидеров мирового хозяйства, мощной финансовой державы, производителя высококлассной разнообразной технической продукции, в том числе и в первую очередь наукоемкой, Япония продолжала "наращивать мускулы" и добиваться положительных результатов в соперничестве и одновременно сотрудничестве с Соединенными штатами, которые, сохраняя свои позиции державы номер один, оставались для японцев влекущим ориентиром.

В 1980 г. ВВП Японии составлял 33,8% от ВПП США, превышая при этом ВВП Франции, Великобритании, Италии примерно в 2 раза, а ВВП ФРГ - в 1,7 раза. В 1990 г. японцы заметно "подтянулись", их ВВП был равен уже 39,3% от американского, а разрыв с другими перечисленными странами значительно увеличился в пользу Японии. Разумеется, догнать США по этому показателю Япония не может и не пытается но приведенные цифры четко свидетельствуют о том, что развивалось японское хозяйство в 80-е годы энергичнее, чем у кого-либо из реальных конкурентов на мировой арене.

Еще яснее этот тезис подтверждается значениями удельного, относительного показателя, на котором географические масштабы страны (размер территории, численность населения) практически не сказываются. В 1980 г. ВВП на душу населения Японии составлял 65,9% от американского, равного 19 530 долл. "душевого" ВВП. Во Франции, Италии, ФРГ, Бельгии, Норвегии, Дании, Нидерландах, Канаде этот показатель был выше японского. В 1990 г. японцы достигла уже 79,6% американского показателя, выросшего до 22 980 долл., и уступали тут только двум из промышленно развитых стран -Канаде (91,6%) и Норвегии (80,5%).

Благоприятная экономическая конъюнктура означала, что и сфера науки имела возможность развиваться энергично и гармонично. Кроме того, поскольку Япония уже достаточно давно завершила "погоню" за лидирующей группой стран и прочно вошла в ее состав, поскольку контакты самого разного рода, взаимосвязи и совместные действия с остальными членами этой группы, в том числе и в науч-но-технической области, стали очень тесными и постоянными, японская ГНТП все больше сближается с научной политикой всех промышленно развитых стран в послевоенный период, это сближение было уже очевидным в 70-е годы, когда и Япония, и США, и западноевропейские страны одинаково реагировали на энергетические кризисы, меняя систему приоритетов в научно-технической политике и акцентируя структурную перестройку промышленности на наукоемкой основе.

В 80-е годы это сближение проявляется еще отчетливее; одним из лейтмотивов ГНТП становятся региональные программы научно-технического развития, причем в Японии это направление приобрело даже более масштабный, всеохватный и, по крайней мере на первых порах, более динамичный характер, чем в других странах.

В то же время 80-е годы в Японии отмечены не только успехами в экономике, науке и других сферах жизни общества. За эти годы было немало ошибок и просчетов, часть из которых стали заметны уже в последние годы периода, а другие накапливались подспудно и дали о себе знать, причем в грубой, кризисной форме, лишь в начале следующего этапа. К этим последним относится в первую очередь все, что связано с так называемой "экономикой мыльного пузыря" (bubble economy), ощутимо подпортившей японцам жизнь в 90-е годы.

Имевшие место ошибки производят впечатление результатов некоторого головокружения от успехов, результатов переоценки своих возможностей, легко объяснимой достаточно длительной полосой достижений и удач.

Вернемся, однако, к научно-технической политике 80-х годов. Еще в 1977 г. Совет по науке и технологии, влиятельный консультативный орган японского правительства опубликовал перспективною программу деятельности в области ГНТП, рассчитанною на десятилетие, т.е. как раз на 80-е годы. Эта программа "Об основах комплексной научно-технической политики на длительную перспективу" предусматривала девять следующих комплексов мероприятий:

1) усиление плановости и регулирующей роли государства в развитии национального научно-технического потенциала;

2) расширение финансовой базы ИР;

3) дальнейшее совершенствование и расширение кооперации основных секторов науки - промышленного, академического и государственного;

4) улучшение подготовки кадров исследователей;

5) стимулирование фундаментальной науки;

6) активизацию регионов и местной администрации в префектурах, усиление их роли в обеспечении научно-технического прогресса страны;

7) расширение масштабов и повышение эффективности научно-технической информации;

8) активное развитие международных контактов в научно-технической сфере, интернационализации японской науки;

9) усиление пропаганды значения науки для блага общества и обеспечение поддержки ГНТП со стороны широких слоев населения.

Некоторые из этих пунктов, сформулированные как "усиление" или "улучшение", типичны для выходящих из бюрократических структур документов и далеко не всегда наполняются конкретным, поддающимся оценке содержанием. Они скорее носят, так сказать, дежурный, лозунговый характер, кочуя из документа в документ и никогда не теряя своей актуальности. Что касается остальных пунктов, то используемые источники позволяют рассмотреть их все, несколько изменив последовательность.

1. Статистические данные.

Пункт, касающийся расширения финансовой базы ИР, исправно выполнялся как правительством, так и частным сектором, последним особенно решительно. Объем национальных затрат на ИР увеличился за 1980-1990 гг. приблизительно с 4,5 трилл. иен до 13 трилл., т. е. в 2,9 раза. В предыдущий период рост, измеренный как отношение затрат в конечный и начальный год десятилетия, был более внушительным - в 3,9 раза. Однако нужно учитывать специфику такого ряда измерений. При сопоставлении таких показателей, как ассигнования, "разы" или проценты естественным образом уменьшаются по мере того, как увеличиваются абсолютные значения сравниваемых величин, и об этом нужно помнить. Если мы сравним не во сколько раз, а на сколько йен отличаются затраты 1980 г. от таковых в 1970 г., то получим около 3,5 трилл. А затраты 1990 г. больше затрат 1980 г. на 6,5 трилл. Разница, таким образом, в 2,4 раза в пользу 80-х годов по сравнению с 70-ми.

Кроме отмеченного обстоятельства, при оценке статистических данных необходимо также иметь в виду, что японские источники дают величины затрат без учета инфляции. Ни в 70-е, ни в 80-е годы она не была высокой, и ассигнования на науку не только номинально росли, но и увеличивались ежегодно на 5-10% в реальных ценах. Но это все же несколько меньше, чем показывает японская статистика.

Если воспользоваться не общей статистикой, а специально посвященной науке, то можно получить более подробные данные и в плане хронологии (каждый год), и в плане детализации характера субъектов научно-технической деятельности, источников финансирования, видов работ и т.д. Но есть у этих данных и недостаток: большинство их не охватывает общественные науки, ограничиваясь данными о науках естественных. Однако, если оценить связанную с этим обстоятельством погрешность, она окажется в пределах 8-10% общих расходов, так что если их не учитывать, то показатели типа распределения объемов затрат по секторам, распределение затрат по источникам финансирования и т.д. искажаются незначительно.

Вернемся к вопросу расширения финансовой базы ИР в 60-е годы. Если говорить о вкладе отдельных секторов в решение этой проблемы, то, как и в предшествующие периоды, ведущей силой здесь был частный сектор. Его вклад составлял в 1981 г. 70%, а в 1990 г. - уже 80% национальных затрат, причем подавляющую часть средств вносила промышленность, доля частных исследовательских институтов не достигала и 1%. Объем вложений промышленности в науку вырос за эти годы (1961-1990) в 2,6 раза, достигнув примерно 9,5 трилл. йен.

Затраты государства в лице центрального правительства и местных властей всех уровней тоже выросли, но только в 1,5 раза, а их доля в общенациональных расходах сократилась с 25,0 до 16,5%.

Что касается университетов и колледжей, то их роль как источника финансирования ИР незначительна, они вносили "в общий котел" всего 4-5%, но тоже увеличили свой взнос в 1,8 раза.

Наконец, еще один источник подпитки науки финансовыми ресурсами - это вложения зарубежных организаций. Традиционно он в Японии играет очень небольшую роль. С одной стороны, японцы сами довольно щепетильны в этом отношении, а с другой - в принципе открытые для такого рода инвестиций японские организации - вузы и некоторые частные исследовательские институты - интереса для зарубежных компаний пока не представляют; они значительно уступают ведущим американским и английским университетам по своему исследовательскому потенциалу. Поэтому зарубежные вложения (например, по линии международных организаций, финансирующих программы, в которых наряду с другими странами участвует Япония) все годы рассматриваемого периода держались на уровне 0,1% суммарных затрат, а в абсолютных цифрах, даже увеличившись за 80-е годы почти вдвое, составили в 1990 г. лишь 10134 млн. йен.

Завершая оценку объемов национальных затрат Японии на ИР, отметим один из самых важных в этом плане индикаторов - долю ВВП, расходуемую на науку. К началу 80-х годов значение этого индикатора впервые переваливает через рубеж, характерный для наиболее развитых стран мира - 2% - а в 1990 г. вплотную приближается к 3%, т.е. к величине, которой ни одна из стран достичь пока не сумела, хотя некоторые из них перед собою такую цель официально ставили.

Как осваивались выделявшиеся на науку средства?

Статистика свидетельствует, что общая численность научно-исследовательских учреждений является в Японии весьма динамичной - она колеблется от года к году в довольно широких для такого показателя пределах. Например, в 1983 г. общее число учреждений, осуществлявших ИР, составляло 19 367, а всего через три года, в 1986 г. сократилось до 15 449, т.е. почти на 4 тыс. организаций. Если же просто взять первый и последний год десятилетия, то сокращение составит 3 311 единиц. Причем все колебания общей численности происходили за счет промышленных организаций, за счет фирм. Эта группа, если иметь в виду средние и малые фирмы, вообще очень подвижна, многие из них постоянно прекращают свою деятельность, а новые возникают. В иных категориях - НИИ, университетах и колледжах - численность либо менялась незначительно (НИИ местных властей или общественных корпораций), либо постепенно, но постоянно на протяжении десятилетия возрастала. Особенно интенсивно росло число частных НИИ, оно увеличилось почти в два раза. Но при этом основная численность исследовательских организаций сосредоточена, конечно, в промышленном секторе» там функционирует порядка 90% их общего количества .

Естественно, что промышленный сектор лидировал и по объемам выполненных ИР в денежном выражении. На его долю приходилось от 67%(1960) до 76,7% (1990), т.е. доля эта в 80-е годы возрастала. Возрастали, и причем очень интенсивно, и абсолютные значения выполняемых сектором объемов работ. Они увеличились в 3,5 раза. Внутри промышленного сектора подавляющая часть объемов ИР выполнялась фирмами, общественные корпорации (их до 1989 г. было 15, затем стало 12) осваивали на два порядка меньше средств.

Вторым по объемам ИР сектором был академический, который очень немного и только в первые годы периода опережал сектор НИИ, во второй половине 80-х годов оба эти сектора выполняли практически одинаковые объемы ИР, примерно по 11-12% общенационального показателя. А внутри сектора НИИ за десятилетие значительно, с 17% в 1980 г. до 33,6% в 1990 г., возросла доля частных институтов, как это и можно было ожидать, исходя из увеличения их численности. Правда, равенство академического сектора и сектора НИИ по объемам работ справедливо, только если не принимать в расчет общественные науки. Если же их учесть, то академический сектор сразу резко выходит вперед, на второе после промышленного место. Объемы осваивавшихся академическим сектором средств выросли за 80-е годы в 1,96 раза, а у сектора НИИ несколько больше - в 2,3 раза .

Перейдем теперь к группе статистических показателей, характеризующих динамику кадров, занятых в сфере науки за 80-е годы. Общая численность их увеличилась в 1,45 раза, или на 280 866 человек. Столь интенсивного роста этого показателя не отмечалось ни в предшествующие периоды, ни в последующие годы. Отметим, что наиболее интенсивно росла численность основной категории работников науки - исследователей (в 1,56 раза). Увеличение числа вспомогательных исследовательских работников и технического персонала шло медленнее (в 1,37 и 1,2 раза соответственное). Вообще для Японии характерно значительное преобладание исследователей среди занятых в науке, в 1980 г. их было в 2,4 раза больше, чем работников вспомогательных категорий вместе взятых, а к 1990 г. это соотношение еще выросло и встало равным 2,9.

Если сравнивать кадровый потенциал отдельных секторов, то по всем показателям лидировала промышленность. Здесь было сосредоточено более половины занятых в ИР и около половины исследователей. Здесь же отмечался и наибольший прирост как общей численности научно-технических работников (в 1,6 раза), так и численности исследователей (в 1,8 раза). Второе место по показателям, относящимся к кадровому потенциалу, прочно занимал академический сектор, где трудилась примерно 1/3 всех занятых в ИР и около 40% исследователей. На долю научно-исследовательских институтов оставалось, таким образом, порядка 10-11 % как тех, так и других. Правда, сектор НИИ наращивал численность несколько энергичнее, чем академический (в 1,4 раза против 1,24), причем в отличие от других секторов не столько за счет увеличения категории исследователей, сколько за счет вспомогательного исследовательского персонала.

Что же касается международных сравнений показателей кадрового потенциала японской науки, то по общей численности ученых и инженеров, занятых в ИР, и по их числу на 10 тыс. работающих Япония занимала, как и по большинству других показателей, второе после США место среди капиталистических стран. По числу ученых и инженеров в стране, без учета работающих в академическом секторе, японцы тоже вторые. Этот показатель очень близок американскому, несмотря на большую разницу в общей численности населения. В Японии в 1990 г. было примерно 61,7 млн. работающих, а в США - 117,6 млн.. Поэтому, естественно, по числу ученых и инженеров на 10 тыс. работающего населения Япония значительно - в 1,3 раза - превосходила Америку, причем целиком за счет большого числа инженеров (больше в 1,8 раза), поскольку по числу ученых США опережали Японию в 1,4 раза.

Посмотрим теперь как обстояло дело с одним из следующих пунктов перспективной программы на 80-е годы, касающегося фундаментальной науки.

2. Стимулирование фундаментальной науки.

В 70-е годы японские эксперты, оценивавшие на конец того периода состояние науки в стране, да не только эксперты, но и все руководители, причастные к ИР, будь то правительственные круги, хозяйственники или представители академического сектора, сходились во мнении по поводу слабости японских фундаментальных исследований и необходимости всячески поощрять и развивать этот вид ИР. Было ли что-то существенное сделано в этом отношении за 80-е годы и удалось ли добиться перелома?

Судя по высказываниям в японской сегодняшней прессе и литературе, задача улучшения дел с фундаментальной наукой по сей день актуальности не потеряла*.

---

* Оценки, имеющиеся в статье относятся к концу 20 века (прим- мое).

---

Косвенным образом это свидетельствует о том, что за 80-е годы ее решить не удалось, во всяком случае кардинально.

О том же свидетельствует статистика затрат на отдельные виды исследовательских работ, где каких-либо изменений в пользу фундаментальной науки обнаружить не удается. Соотношение между фундаментальными исследованиями, прикладными исследованиями и разработками в общенациональных затратах, равное приблизительно 14:25:61, оставалось на протяжении 80-х годов достаточно стабильным, колеблясь в пределах, не превышающих 2,8%, да и эти небольшие изменения происходили за счет увеличения затрат не на фундаментальную науку, а на разработки. Если считать строго по крайним датам десятилетия, то с 1981 по 1990 г. доля последних выросла с 60,4 до 63,2%, а доля фундаментальных исследований снизилась с 13,9 до 12,9%.

Приблизительно та же картина имела место и в затратах на отдельные виды работ по секторам. В академическом секторе, который повсюду является цитаделью фундаментальной науки, расходы на нее за 80-е годы не увеличились (по отдельному весу в общих расходах вектора), а снизились на 2,9%. За этот счет несколько выросли доля прикладных исследований и доля разработок. В государственном секторе изменений в соотношении видов работ не отмечалось. Выросла же доля затрат на фундаментальную науку в промышленном секторе (на 1,4%) и в частных НИИ (на 6-9%). В последних рост значителен, но удельный вес самих этих институтов в научном потенциале страны недостаточен, чтобы "делать погоду" в национальном масштабе.

Разумеется, по одним затратам, хоть это и весьма важный показатель, судить о том, насколько серьезно пытались японцы усилить свои фундаментальные исследования, нельзя. Весьма вероятно, что специфика данной страны такова, что не денежная сторона играет здесь главную роль в дефиците принципиально новых научных идей и подходов. Но каких-либо реформ высшей школы и системы образования в целом за 80-е годы в Японии не проводилось. Единственный участок сферы науки, где мы можем отметить явные попытки отойти от традиционных схем и переориентироваться на методологию "западного" образца, выступить в качестве первопроходцев, в новейших областях технологии - это правительственные научно-технические программы, в том числе кооперационные.

Наиболее четко тенденция к методологическому новаторству просматривалась в программе, которая была организована Агентством по науке и технологии в аппарате премьер-министра в 1981 г. и получила название ERATO. По словам немецкого науковеда А.Ренкеля, она представляет собой "...совершенно невиданную до сей поры в Японии попытку стимулировать появление и разработку новых плодотворных технических идей" .

Организационные принципы, положенные в основу программы ERATO, были прямо противоположны традициям японской академической науки, да и не только академической. Ориентации на группу. подчинение интересов и действий личности интересам группы, которое ведет к подавлению инициативы, к стремлению не слишком отличаться от других, особое почтение к старшим по положению и по возрасту, вознаграждено не столько за творческий вклад, сколько за стаж, и тому подобные японские стереотипы - все это организаторами программы умышленно и решительно отвергалось.

Как утверждал Д.Чиба (Chiba), директор, курирующий программу организации:

"По отношению к японским традициям программа ERATO является "ренегатом", поскольку в ней подчеркивается индивидуальность, а не группы, любознательность юности, а не мудрость и осторожность старости, интернационализм вместо чисто японского, замкнутого подхода. ERATO - это один из примеров появляющегося в Японии внимания к фундаментальным исследованиям в противоположность доминировавшим раньше прикладным ИР. Наша приверженность к прикладным разработкам - это, по существу, рудименты политики эпохи Мейдзи. Ныне эта эпоха наконец завершилась, по крайней мере, в области научно-технической политики" .

В работе над конкретным проектом, включенным в программу, должны были участвовать примерно в равной пропорции исследователи не старше 35 лет из университетов, государственных научных учреждений и промышленных фирм. Приветствовалось и поощрялось привлечение ученых из зарубежных стран. Декларировалось правило, согласно которому любой участник представляет не свою организацию, а только самого себя и свои знания. С каждым заключался индивидуальный контракт, который подлежал ежегодному продлению, чтобы не было и намека на пожизненный найм. Директором проекта назначался известный ученый, не старше 50 лет, и проект называли его именем. Для того чтобы коллектив был управляем, число его участников не должно было превышать 30 человек.

Длительность исследований ограничивалась сроком в 5 лет, а объем затрат не должен был превышать 2 млрд. йен, дабы избежать появления "бессмертных проектов", опасность которых в фундаментальной науке весьма реальна. В то же время для обеспечения гибкости перед проектом предварительно никаких конкретных целей не ставилось, они должны были выкристаллизовываться по ходу работы. Название темы определяло лишь область исследований и, так сказать, "линию старта". Выбор подлежащих изучению областей осуществлял Совет по исследованиям и разработкам, сформированный из университетской профессуры и ученых, работавших в частных компаниях или правительственных институтах. Для ERATO должны были выбираться междисциплинарные проблемы, которые не вкладываются в рамки классических научных дисциплин. Практические коммерческие результаты исследований ожидались лишь в отдаленном будущем - через 20-30 лет. После утверждения проекта Советом и Управлением по науке и технике в аппарате премьер-министра дальнейшая организация работ предоставлялась директору. По своему усмотрению он подбирал состав участников, разбивал общую тему на отдельные подтемы, составлял проект бюджета и согласовывал его с министерством финансов. В помощь себе он нанимал "административно-технический персонал проекта" - двух человек: одного технического специалиста и одного администратора.

Для изучения каждой подтемы директор формировал группу из нескольких (до пяти) человек и назначал руководителя группы. Помещение и оборудование арендовали в каком-либо из исследовательских учреждений. Группы работали раздельно, но раз в два-три месяца собирались для совместного обсуждения результатов; руководители групп встречались гораздо чаще. Ежегодно директор представлял в Совет по исследованиям и разработкам промежуточные отчеты, а по окончании работ формировался подробный итоговый отчет о выполнении проекта.

Если в ходе исследований оформлялся патент, то он принадлежал на 50% правительству и на 50% - ученым, непосредственным авторам изобретения или открытия. Если по окончании проекта ученый возвращался в свою организацию, он имел право предоставить такой патент в ее распоряжение. Ежегодно осенью устраивался так называемый "Симпозиум ERATO", на котором участники программы докладывали промежуточные результаты исследований научной общественности.

Ежегодно в процессе выполнения этой программы находилось порядка десяти проектов, а затраты на ее реализацию составляли в год около 6-8 млрд. йен. Участники ERATO публиковали много статей в различных журналах и активно патентовали результаты своих исследований. К примеру, за четыре года существования программы, т.е. к 1985 г., было опубликовано в общей сложности 200 статей и подано 170 заявок на патенты.

Однако большинство национальных исследовательских программ выполнялось не по столь экстравагантной для Японии схеме, а в соответствии с отработанными в предшествующие годы принципами кооперации правительства, частных фирм и академического сектора. Развитие такой кооперации тоже входило в перечень основных направлений перспективной программы ГНТП на 80-е годы.

3. Совершенствование и расширение кооперации основных секторов науки.

В 60-е и 70-е годы, особенно в последние, японцы столь основательно апробировали разные варианты кооперации в рамках национальных исследовательских программ и столь наглядно убедились в эффективности объединения усилий на основных участках исследовательского фронта, что сомнений или колебаний по поводу целесообразности использования такой формы организации ИР в 80-е годы не возникало ни у правительства, ни у других субъектов научно-исследовательской деятельности. Так что все направления науки и техники, которые считались приоритетными и наиболее перспективными в 80-е годы, были охвачены национальными кооперативными исследовательскими программами задача расширения кооперации, таким образом выполнялась.

Совершенствование кооперации, ставшее одной из основных задач ГНТП на 80-е годы, предусматривало расширение использования наиболее эффективных кооперативных форм организации ИР, т.е. таких, при которых создаются совместные коллективы, специальные лаборатории и т.п. Касалось это, естественно, не вообще всех научных направлений и программ, поддерживаемых правительством, а только тех, в которых был заинтересован и готов был принимать участие частный сектор, промышленность. Это - программы прикладных исследований и разработок, входившие в компетенцию МВТП и курировавшиеся этим министерством.

Из предшествующих периодов в 80-е годы перешли три крупных рамочных программы МВТП - "Национальные проекты исследований и разработок", программы "Sunshine" и "Moonlight" . В 1981 г. к этим трем добавилась еще одна крупная рамочная программа под названием "Базовые технологии для промышленных производств следующего поколения".

Если посмотреть внимательно на тематику проектов, входящих в четыре рамочных программы, действовавших в течение 80-х годов, то при желании можно их сгруппировать по следующим крупным категориям:

1) новые материалы, в том числе композиты, пластмассы, керамика с новыми свойствами, заранее заданными и целенаправленно получаемыми в процессе изготовления материала;

2) информационные технологии в широком толковании этого термина, от элементной базы до автоматических управляющих систем разных уровней сложности и телекоммуникационных сетей;

3) биотехнология;

4) гибкие автоматические комплексы для обрабатывающей промышленности;

5) энергетика;

6) экологически чистые технологии, использование вторичного сырья, регенерация дефицитных материалов.

Этот перечень по сути дословно совпадает с перечнями приоритетных направлений или, как их часто называют, "критичных технологий", которыми руководствовались в 80-е годы и продолжают руководствоваться сегодня правительственные органы, формирующие ГНТП Соединенных штатов Америки, да и других развитых стран, включая Россию. Чтобы совпадение было полным - надо добавить еще один приоритет - транспорт, воздушный и наземный.

В рамочных программах МВТП проекты, касающиеся транспорта, отсутствовали по той простой причине, что ими занималось специализированное министерство - Минтранс Японии. Причем, надо сказать, занималось активно и успешно.

В Японии не самая длинная железнодорожная сеть (22 тыс. км), территория для этого конечно недостаточна, но несколькими мировыми рекордами она обладает. Здесь самый длинный подземный тоннель, протянувшийся на 22,228 км, и самый длинный подводный тоннель (53 850 м) между островами Хонсю и Хоккайдо. Знаменитые скоростные электропоезда Шинканзен курсируют между крупными городами страны со средней скоростью 150-160 км/час и максимальной до 210 км/час по линиям, не имеющим пересечений. Вне тоннелей, на равнинах они подняты на эстакады. С этими поездами не бывало аварий.

Япония также является одной из стран мира, активно разрабатывающих принципиально новые варианты железнодорожного транспорта - поезда на магнитной подушке. В 80-е годы исследования и эксперименты шли по двум основным направлениям - с обычными магнитами и со сверхпроводящими. Япония к 80-м годам была единственной страной, которая создала прототип поезда на подушке, обеспечивающийся сверхпроводящими магнитами. В 1982-1983 гг. она уже проводила испытания этого прототипа на экспериментальном треке в префектуре Миазаки, принадлежащем корпорации "Японские национальные железные дороги". Была достигнута рекордная для железнодорожного транспорта скорость - 517 км/час на дистанции 7 км без пассажиров. С пассажирами на дистанции 3,3 км средняя скорость составляла 206 км/час.

Что касается автомобильного транспорта, то триумфальное шествие японских машин по рынкам всего мира, в том числе по рынкам стран традиционно господствовавших в мировом автостроении до второй мировой войны и в первые десятилетия после нее (США, Германия, Великобритания, Франция), общеизвестно.

Иначе дело обстояло с авиацией. После войны, до 1954 г., Япония не имела права заниматься авиастроением, ибо это - область чрезвычайно близкая к военной технике. Когда же запреты были сняты, другие страны ушли столь далеко вперед, что самостоятельно гнаться за ними в этой области было безнадежно. Поэтому Япония не производила до 80-х годов и пока не производит ни военных, ни крупных пассажирских самолетов. Она, правда, выпускает небольшие транспортные машины для внутренних авиалиний, несколько моделей авиеток, которые считаются очень удачными и конкурентоспособными на мировом рынке.

В то же время ряд японских компаний активно участвовали в совместных с американскими и европейскими фирмами проектах создания новых моделей самолетов и современных авиационных двигателей. В 80-е годы наиболее крупными из таких проектов были YX, УХХ и PBX.

В проекте УХ участвовали три японских концерна -"Мицубиси", "Кавасаки" и "Фуджи", на долю которых приходилось 15% всего объема работ. Кроме них, тоже 15% от общего объема выполняла итальянская "Эйриталия", а основную роль играл американский "Боинг" - 70% работ. Соответственно и проект был по сути дела американским, разрабатывался пассажирский лайнер для маршрутов средней дальности "Боинг-767". Японские фирмы охотно поддерживало МВТП, в том числе денежными субсидиями. Около 120 японских инженеров приняли участие в проектировании машины, а между компьютерами японских заводов и предприятий "Боинга" в США была установлена прямая связь. С 1983 г. началось серийное производство самолета. Японские участники поставляли ряд деталей фюзеляжа и крыльев, организовав для этого специальную фирму. Прямым конкурентом "Боинга-767" был и остается европейский аэробус "А-310".

Та же группа японских фирм в 1982-1983 гг. вступила в переговоры о создании экономичного, с коротким взлетным и посадочным пробегом, реактивного лайнера на 150 пассажиров. Переговоры велись с "Боингом", с "МакДоннел Дугласом", с "Аэрбас индастри". В марте 1984 г. контракт был подписан с "Боингом" и в этом проекте японская сторона выступала уже не как поставщик нескольких, хотя и крупных, ответственных деталей, но как участник проектирования всей машины и партнер, занимающийся и производством (частично), и продажей, и послепродажным обслуживанием самолета. Этот проект проходил под названием УХХ.

Третий международный проект, PBX, с участием японских фирм и британской знаменитой компании "Роллс-Ройс" возник довольно любопытным образом. Три концерна - "Мицубиси", "Кавасаки" и "Ишикаваджима - Харима" при финансовой поддержке МВТП и технической помощи Национальной аэрокосмической лаборатории разработали собственную, без всяких лицензий, конструкцию турбовинтового двигателя для самолетов с укороченным взлетом и посадкой. Изготовленный образец был передан на испытания в британский Национальный центр исследования газовых турбин. Результаты проверки оказались настолько успешными, что фирма "Роллс-Ройс" проявила заинтересованность в партнерстве с авторами объекта испытаний.

Сотрудничество, т.е. проект PBX, началось в 1980 г. и имело целью создание новой модели турбовинтового двигателя с тягою 9 т., для лайнера на 130 пассажиров. Японская сторона отвечала за винтовую часть и турбину низкого давления, а "Роллс-Ройс" - за основные узлы: компрессор, камеру Сгорания и турбину высокого давления. Затраты, порядка 140 млн. йен, стороны делили пополам. С 1983 г. совместные работы продолжились над следующей моделью с тягой 14 т. для лайнеров на 150 пассажиров. Стоимость работ резко возросла и к ней подключился еще целый ряд фирм - "Пратг Уитт-ней" из США, "Моторен унд турбинен юнион" из ФРГ, "Фиат" из Италии. Новый двигатель был ориентирован на любые варианты лайнеров, которые могли появиться в результате работ по проекту УХХ и их конкурентов.

Кроме участия в международных проектах, в 60-е годы японцы завершили работы над собственным новым транспортным самолетом с четырьмя турбовинтовыми двигателями, расположенными по схеме самолетов Антонова, т.е. над плоскостями крыльев. Машина разрабатывалась целиком в национальной аэрокосмической лаборатории.

Возвращаясь теперь к приоритетным направлениям ИР на 80-е годы и к рамочным программам МВТП, отметим, что в источниках особо выделяются три проекта, относящихся к области информационной техники и технологии (ИТТ) в широком смысле этого термина. Речь пойдет о гибких производственных комплексах (работах и станках с ЧПУ), суперкомпьютерах и о вычислительной технике пятого поколения.

С робототехникой произошло то же, что и со многими другими техническими новиками последних десятилетий: первые идеи и разработки на этот счет появились в США в начале 50-х годов. Однако немедленного широкого применения и быстрого развития работы ни в Америке, ни в Европе не получили. Дело шло ни шатко ни валко, пока за этот новый вид, многообещающий в плане производительности труда, точности выполнения определенных операций, автоматизации многих производственных процессов, не взялись японцы. Взяв старт в начале 70-х годов, они уже к 1980 г. достигли многократного увеличения выпуска роботов, произведя их порядка 15 тыс. единиц.

В 1980 г. один из комитетов палаты представителей конгресса США, признавая мировое лидерство Японии в области робототехники, писал в своем докладе:

"В то время как в Японии работают 135 фирм-производителей роботов, в западных промышленно развитых странах их насчитывается всего 40-50, число же применяемых в японской промышленности роботов в десять раз больше, чем на Западе. По оценкам, общее количество роботизированных установок в мире составляет около 60 тыс., 47 из которых действуют в Японии".

В самом производстве этого типа средств автоматизации японцы достигли очень высокого уровня автоматизма. Фирма "Фанук" - одна из ведущих в японском роботостроении, на своем заводе в г. Фуджи организовала целую автоматическою линию, с которой ежемесячно сходит 100 готовых роботов разных модификаций.

На протяжении 80-х годов производство роботов в Японии исчислялось десятками тысяч ежегодно и ежегодно увеличивалось 30-40%, так что к 1987 г. выросло по сравнению с 1961 г. почти в три раза. Следует, правда, учитывать, что по японской классификации к роботам относится шесть категорий механизмов, начиная с простейших манипуляторов, управляемых вручную, но действующих во враждебной человеку среде, и кончая "интеллектуальными" роботами, снабженными сенсорными устройствами и способными принимать решения, оценивать их по системе обратной связи и корректировать свое поведение. В американской классификации первые две категории японской классификационной схемы не учитываются.

Исследования в области робототехники ведут более 70% фирм-производителей этих систем, во многих университетах и институтах. Крупными центрами такого рода ИР являются две наиболее сильные государственные лаборатории - электротехническая и инженерной механики. В середине 80-х годов в этих лабораториях разрабатывались 12 тем, относившихся к данному виду техники и охватывающих практически все основные проблемы роботостроения: перемещение робота в пространстве, в том числе с индивидуальным, независимым от сети, приводом; механизмы трехпальцевых рук с разными системами управления пальцами, в том числе чувствительными к величине контактного усилия; визуальные системы распознавания формы изделий, в том числе трехмерных систем, способных дать описание окружающей их среды и определить положение наблюдаемого предмета в рабочем пространстве; различные варианты децентрализованных процессорных систем управления роботом; наконец, разработка "интеллектуальных" роботов, способных вести разговор с оператором и решать некоторые типы проблем на основе накопляемого в процессе работы опыта.

Крупный кооперативный исследовательский проект, разрабатывавшийся в 1983-1990 гг. в рамках "национальных программ ИР" под руководством МВТП, назывался "Передовая робототехника". Задача состояла в создании роботов для выполнения функций человека в опасных для него рабочих зонах - в условиях высокой радиации на атомных производствах, на дне океана, в зонах аварий и стихийных катастроф. Робот должен обладать очень высокой мобильностью и управляться человеком с достаточно большого безопасного расстояния.

Проект разрабатывался силами семи фирм, три из которых -"Мицуи инжеиеринг" и "Шипбилдинг", "Ишикаваджима харима хеви индастриес" и "Ниппон электрик компани" - занимались машиностроением широкого профиля, а четыре остальные специализировались на производстве роботов -"Фанук", "Ясукава электрик", "Кавасаки хеви индастриес" и "Коматсу".

Еще одна область машиностроения, в которой за 70-80-е годы Япония добилась очень серьезных успехов и завоевала прочные позиции на мировом рынке, - это станки с числовым программным управлением (ЧПУ). Появление в начале 50-х годов ЧПУ и оснащенного им металлорежущего, деревообрабатывающего и кузнечно-прессового оборудования открыли возможность автоматизировать средне- и мелкосерийное производство, которые составляют подавляющую часть производственных мощностей любой страны. Ведь предметов массового производства, для изготовления которых использовались жесткие автоматические линии, очень немного - автомобили, мотоциклы, велосипеды, сигареты, патроны и им подобные по массовости потребления изделия. Кстати, и относящиеся сюда системы ЧПУ, так называемые программируемые контролеры, позволили внести гибкость, о которой ранее не помышляли: на одной и той же линии путем перепрограммирования контролера стало возможным изготавливать не одну какую-нибудь деталь, а несколько ее типоразмеров или даже несколько сходных по конфигурации деталей.

Как и в роботостроении, в производстве систем ЧПУ и станков с ЧПУ японцы первопроходцами не были. На всемирной выставке металлообрабатывающего оборудования в Брюсселе в 1956 г. первые такие машины показывали некоторые западные страны и СССР. Советские образцы получили там золотые медали. Однако американцы и западноевропейцы опять-таки, разворачивались довольно медленно, а в СССР дело погрязло в межведомственных склоках.

Японские же фирмы быстро распознали в данном виде техники прекрасные перспективы - наукоемкость, неизбежное перевооружение национального машиностроения на базе станков и производственных комплексов с ЧПУ, хорошие возможности экспорта, и уже в середине 60-х годов первые машины японского производства появились на рынке, а затем выпуск их рос как грибы после дождя: за 80-е годы он увеличился примерно в три раза. Совершенствовались и конструкции машин и возможности систем. В 80-е годы на первое место выдвигаются с технической точки зрения наиболее сложные гибкие производственные комплексы из станков с ЧПУ, управляемые ЭВМ. Японцы чуть ли не монополизировали американский рынок этого уровня станков, вытеснив ряд фирм США, стали очень активными и в Европе, включая СССР, куда продавали большое количество систем ЧПУ. Советские, болгарские, венгерские и пр. станкостроители устанавливали эти системы на свои станки как для внутреннего потребления (частично), так и на экспорт (полностью).

По сути делали робототехника, и тем более производственные комплексы с ЧПУ, управляемые вычислительными машинами, относятся к группе ИТТ. К той же группе принадлежат и еще два проекта, о которых мы уже упоминали и которые мы рассмотрим в качестве характерных для научно-технического прогресса Японии в 80-е годы.

Первый из них входил в рамочную программу МВТП вместе с проектом "Передовая робототехника" и назывался "Вычислительная система для науки и техники".

Целью этого проекта было, опираясь на успехи в области производства микросхем и ЭВМ, достигнутые в 70-е годы, выйти на передовые позиции в конструировании и производстве особого класса вычислительных машин, называемых "суперкомпьютеры".

В каждый период развития вычислительной техники к этому классу относят самые быстродействующие и мощные машины. Потребности в них не очень велики, таким уникальным оборудованием оснащаются лишь наиболее крупные исследовательские центры. В то же время есть определенный круг вычислительных задач, которые очень важны для народного хозяйства, но никакими другими ЭВМ, кроме суперкомпьютеров, решены быть не могут. К ним относятся задачи из области метеорологии, обработки снимков, получаемых с ИСЗ, ядерной физики, аэродинамики, молекулярной биологии, физики плазмы и некоторых других гражданских областей. Кроме того, суперкомпьютеры широко используются в военных целях, например, при конструировании атомных боеголовок моделирование на ЭВМ позволяет значительно сократить объемы макетирования и испытаний реальных систем.

До начала 80-х годов суперкомпьютеры выпускались только американскими фирмами, главным образом, "Cray research inc." и "Control data corp." Начиная проект разработки собственных машин данного класса, Япония "бросила перчатку США" на наиболее сложном и престижном направлении ИТТ.

Работа была начата 1 января 1982 г. и закончена весной 1990 г. В число участников кооперации входили МВТП, Электротехническая лаборатория и шесть промышленных фирм, являющихся основными производителями вычислительной техники в Японии. На подготовительном этапе, который продолжался с 1980 по 1982 г., основная трудность состояла в определении конкретной величины быстродействия будущей машины. Созданная МВТП специальная группа консультантов, взвесив существующие и вероятные в будущем задачи, пришла к выводу, что нужно создавать суперкомпьютер, способный выполнить порядка 10 млрд. операций в секунду. В то время наиболее быстродействующие машины общего назначения могли производить в секунду лишь 5-10 млн. операций.

"Правительство в тот момент не было уверено в том, что поставленная цель может быть достигнута, но оно полагало, что машина в тысячу раз более быстрая, чем существующие, понадобится примерно через 10 лет" .

Fuchi K., Sato S., Miller E. Japanese approaches to high technology R&D// Computer. - Long Beach, 1984. 

Последовавшие после этого дискуссии в рамках комитета по программам национального развития, в который входят представители университетской профессуры и промышленники, производители и потребители вычислительной техники, показали, что намеченная спецгруппой цель реальна. Правительство выделило на осуществление программы 23 млрд. йен (около 100 млн. долл.), которых, по его мнению, должно было хватить на весь объем ИР. Участники кооперации с самого начала создали Ассоциацию исследований вычислительной техники (Computer research association) в Токио, технический комитет которой возглавлял С.Сато, являвшийся и главным координатором всего проекта. Значительная часть денег была выделена на исследования фундаментального характера, так как на существовавшей элементной базе и апробированной в компьютерах того времени архитектуре решить поставленную задачу было невозможно. На эти исследования отводились первые три года работы над проектом. Были разработаны новые микросхемы на основе арсенида галлия, использования эффекта Джозефсона, транзисторных элементов с высокой мобильностью электронов, полевых транзисторов, параллельного применения большого количества процессоров (от 100 до 1000) и т.д. Фирмы, входившие в Ассоциацию исследования вычислительной техники и выполнявшие свою часть ИР на первом этапе в собственных лабораториях, финансировались правительством на условиях "консигнации", т.е. они получали и расходовали государственную субсидию, а в будущем те из них, кто получали прибыли от созданных в ходе выполнения программы разработок, выплачивали государству определенную часть своих доходов и тем самым частично, полностью или с процентами возвращали ему полученные деньги. Государству принадлежали и все патенты, полученные в ходе работ по программе.

Проект являлся закрытым, и информация о промежуточных результатах не публиковалась. Однако запланированная цель была достигнута. Уже в 1984 г. две фирмы из числа участников консорциума - "Hitachi" и "Fujitsu" - вышли на рынок с предложением машин, обладающих быстродействием 400-500 млн. операций в секунду. За ними последовало появление аналогичной машины фирмы NEC.

После выполнения японского проекта монополия США на производство суперкомпьютеров была нарушена. Разумеется, американские производители ответили на японский вызов, создав еще более мощные и быстродействующие машины, и с конца 80-х годов эта гонка двух электронных супердержав продолжается, причем не всегда ясно, кто, кого и в чем в данный момент догоняет, хотя специалисты считают, что лидерство США в целом сохраняется.

Практически одновременно с началом работ над суперкомпьютерами МВТП объявило о начале еще одного очень крупного и чрезвычайно претенциозного проекта, нацеленного на создание ни много ни мало принципиально нового поколения вычислительной техники.

Программа создания компьютерной техники пятого поколения в отличие от проекта суперкомпьютера была открытой и рассматривалась японцами не только как путь решения национальных задач, но и как их вклад в мировой процесс развития информационной техники, в какой-то мере компенсирующий многочисленные заимствования новшеств у других развитых стран. Уже осенью 1981 г., до официального начала работ по этой программе, специально организованный для ее осуществления Институт нового поколения вычислительной техники (Institute for generation computer technology -ICOT) провел международную конференцию, на которой были подробно представлены цели проекта, планы его разработки, сроки, намечаемые пути решения отдельных задач. В последующем такие конференции проводились по окончании каждого крупного этапа работ.

Для разработки вычислительной техники нового, пятого поколения, правительство Японии (как и в проекте суперкомпьютера оно выступало инициатором) создало специальный исследовательский институт в Токио, который официально был открыт в апреле 1982 г. Исследовательский центр этого института возглавлял Кацухиро Фучи (Kazuhiro Fuchi), являвшийся официальным руководителем программы. В институте работали 50-60 исследователей, значительная часть которых были откомандированы Электротехнической лабораторией МВТП.

Программа была рассчитана на 10 лет - с 1982 по 1992 г. Потом ее еще продлили на два года, и в целом затраты по программе составили 57 млрд. йен (примерно 320 млн. долл.). финансирование осуществлялось правительством совместно с частными фирмами - участниками проекта. Последних было восемь, и все они относились к числу самых крупных корпораций японской электронной промышленности. Это - "Fujitsu", NEC, "HiTachi", "Toshiba", "'Mistubishi electric", "Oko electric" "Metsusita" и "Sharp". Кроме того, ICOT кооперировался с двумя государственными лабораториями (Электротехнической и лабораторией NTT - Nippon telephone and telegraph corp.), с рядом университетов Японии и с отдельными независимыми зарубежными исследователями, а также заключал контракты с различными промышленными фирмами (помимо фирм-участников) на изготовление и испытание прототипов, разработку и отладку фрагментов математического обеспечения и т.п.

Цели программы были весьма обширны. Речь шла не о создании конкретной модели ЭВМ, а о переводе всей вычислительной техники в целом на качественно новую ступень путем замены сегодняшней машинной логики новой, существенно приближенной к логике человеческого мышления и языка. К.Фучи формулировал эту задачу следующим образом:

"Для 90-х годов мы хотим создать новую вычислительную технику... основанную на принципах, существенно отличающихся от тех, что лежат в основе современных компьютеров. Нынешние ЭВМ имеют очень специфичную логику... в результате чего возникает много сложностей, таких, как кризис математического обеспечения. Мы считаем, что можем разработать новую архитектуру, базирующуюся на естественной логике типа логики предикатов". 

Компьютеры пятого поколения в соответствии с концепцией IСОТ должны были представлять собой многоцелевую систему переработки смысловой информации, опирающуюся на новое математическое обеспечение и выполняющую три основные функции:

1) решение логических задач и выдача заключений;

2) управление базой знаний;

3) "разумное" общение с пользователем посредством устной речи, письменных документов и изображений.

Общая задача создания такой универсальной системы распадалась на 26 отдельных проектов, охватывавших проблемы новых типов архитектуры машин, математического обеспечения, периферийных устройств, элементной базы. Работа была разбита на три основных этапа, продолжительностью по три-четыре года. На первом этапе предполагалось разработать "базовую технику", т.е. машины-стенды для выполнения дальнейших исследований и математическое обеспечение этих стендов. На втором этапе должны были быть созданы прототипы различных функциональных подсистем и фрагменты их математического обеспечения. Задачей третьего, финишного, этапа являлись интеграция созданных подсистем и математического обеспечения с целью получения комплексных прототипов системы в целом, ее отладка и испытания.

Важно подчеркнуть, что как инициаторы проекта, так и его исполнители рассматривали конкретные технические задачи и проблемы не изолированно, а в органической взаимосвязи с общими проблемами социально-экономического развития страны, а в ряде случаев и еще шире - как часть мирового процесса эволюции современного общества.

Основной объем работ по планированию программы проводился еще до ее официального старта, в 1979-1981 гг. силами Японского центра по развитию средств и методов переработки информации - бесприбыльной научной организации, финансируемой японским правительством и промышленными ассоциациями производителей информационной техники. В рамках этой организации был создан специальный исследовательский комитет. На основе анализа статистики, характеризующей происходящие в японском обществе социальные сдвиги, и экстраполяции выявленных тенденций на период 90-х годов, а также опираясь на результаты специально проведенного опроса экспертов, подкомитет определил пять крупных проблем, которые, по его мнению, Японии предстояло решать в следующем десятилетии, причем в какой-то мере - с помощью информационной техники как вспомогательного инструмента:

- повышение производительности труда в тех областях, где она сегодня низка, а именно - в конторском деле, инженерном конструировании, сельском хозяйстве и рыболовстве, медицине, образовании, сфере обслуживания и правительственном аппарате;

- интернационализация Японии путем передачи миру накопленных ею знаний и поддержание ее конкурентоспособности в международной торговле за счет преодоления ограничения запасов энергии и естественных ресурсов;

- преодоление проблем, возникающих в связи со структурными изменениями японского общества: увеличением в составе населения групп пожилого возраста, изменением отношения молодых поколений к труду, изменениями в структуре промышленности и т.п.;

- повышение эффективности социальных институтов и уменьшение коммуникационных разрывов путем компьютеризации (развитие информационного общества);

- эффективные информационные системы для индивидуального пользования (повышение информационной эффективности жизни).

Любопытно отметить, что в результате довольно замысловатой математической обработки всех исходных данных оказалось, что первую приоритетную группу задач образуют программируемые бытовые электрические приборы, автоматизация жилища и домашних работ, автоматизированные энергосберегающие системы, роботы для выполнения тяжелых и грязных работ, "разумные" машины (роботы и компьютеризированные производственные системы), хобби-компьютеры и системы медицинского обслуживания.

Вторую по приоритетности группу составили CAI (Computer aded instruction - обучение всякого рода с помощью компьютера) для обеспечения коммуникаций между поколениями, персональные компьютеры для молодежи, экспертные системы, CAI для личного образования, системы предотвращения катастроф, медицинская электроника для лечебных учреждений.

Остальные задачи образуют третью группу, и разработка необходимых для них видов техники должна осуществляться в третью очередь.

Первая фаза программы развивалась в соответствии с планом. Как явствует из материалов конференции., состоявшейся в ноябре 1984 г., задачи, стоявшие перед первым этапом, были успешно решены разработчиками. Они создали два типа вычислительных машин-стендов и их математическое обеспечение, что позволяло широко развернуть экспериментальные исследования, необходимые для отработки конструкций прототипов и подготовки программ, соответствующих отдельным областям применения.

Некоторые примеры прикладных программ, отработанных в ICOT в первые годы действия программы, свидетельствовали о том, что созданные машины и математическое обеспечение способны были действовать как интегрированные системы и решать конкретные нетривиальные задачи. В частности, во время конференции 1984 г. на машине PSI демонстрировалась программа, которая анализировала музыкальную мелодию и разрабатывала для нее четырехголосное сопровождение.

Но многие специалисты считали, что японские ученые выбрали путь, который казался весьма рискованным. Ограничив на ранней стадии программы область исследований двумя направлениями -логическим программированием в качестве основы программного обеспечения и параллельным использованием процессоров в качестве базовой архитектуры машин, ICOT шел на довольно большой риск. Дело в том, что эти направления - не единственно возможные, и никем не было доказано, что они оптимальны.

Некоторая настороженность и определенная доля скептицизма, которые звучали в оценках, к сожалению, оказались вполне обоснованными. Шум, поднятый западной прессой при объявлении программы создания пятого поколения вычислительной техники (ее называли "электронным апокалипсисом", новой "Майн Кампф" и т.п.), постепенно утих. В научных журналах материалы об этой программе после 1985-1986 гг. практически перестали появляться, и постепенно программа, как говорится, "ушла в песок", заглохла, хотя ее и продлевали до 1994 г.

На этот раз японским ученым и инженерам не удалось решить тех задач, которые они столь амбициозно продекларировали, приступая к работе. Но, разумеется, время не было потрачено впустую: и новая техника, и новые идеи за годы работы появились. Кроме того, японцы стали застрельщиками настоящего бума исследований в области искусственного интеллекта. Боясь отстать, американцы и западноевропейцы широко развернули собственные программы аналогичного направления.

В истории с программой пятого поколения вычислительной техники наглядно проявилась не только и даже не столько зрелость японской компьютерной науки и техники, сколько характерное для Японии 80-х годов некоторое "головокружение от успехов" и эйфория, которая всегда и неизбежно ведет к переоценке собственных возможностей и неточной оценке сложности задачи. Компьютерная программа - не единственный пример проявления такого рода настроений. Несоответствие рекламы и реальных достижений имело место и в других проектах из области ГНТП. А наиболее ярко "головокружение" проявилось в крупных просчетах экономической политики, допустившей появление так называемой "экономики мыльного пузыря" (bubble economy), которая, лопнув, ввергла страну с начала 90-х годов в затяжную полосу депрессии.

4. Активизация регионов и местной администрации, программа технополисов.

Одной из важнейших особенностей ГНТП Японии в 80-е годы стал резкий "взлет" региональной научно-технической активности, нашедший свое отражение в программе строительства технополисов. Регионализация - это свидетельство определенного уровня зрелости научно-технического потенциала страны, его способности охватить "наукофикацией" все ее территории, все области хозяйствования и быта населения.

Тот факт, что Япония тоже включилась в этот процесс одновременно с другими мировыми лидерами, лишний раз доказывает, что в 80-е годы проблема "догнать Запад" ушла для нее в прошлое, что она уже входила в число этих лидеров полностью на равных, вполне полноправно.

Так что же представляла собою программа технополисов, каковы были ее цели, формы организации и результаты?

Опять-таки, как и с вычислительной техникой, цели были заявлены грандиозные - к концу нынешнего века или в начале следующего превратить всю Японию в "архипелаг высоких технологий", в наиболее современное государство мира, образец для подражания.

Как всегда, официальному объявлению программы предшествовало несколько лет тщательной подготовки. МВТП организовало неформальную группу из трех специалистов - профессора инженерного факультета Токийского университета Такемоти Исии, представителя крупной электронной корпорации "Мацусита" Хадзиме Хара-цу и руководителя отдела размещения промышленности МВТП Тауо Такахаси - для подготовки предложений о путях распространения в Японии опыта американской Силиконовой долины, для разработки японского варианта ускоренного научно-технического прогресса отдельных областей и превращения их в регионы науки.

Попытки "подтянуть" отсталые районы к уровню центрального и оживить экономическую деятельность в отдаленных от промышленного пояса Токио - Осака префектурах неоднократно предпринимались центральным правительством и в 60-е, и в 70-е годы, но без особого успеха. Не очень большие средства, выделявшиеся на эти цели, распылялись по множеству областей и вызывали на местах не столько экономический подъем, сколько спекулятивный ажиотаж, средства уходили непонятно куда, а спекуляции нередко сопровождались крупными скандалами с разоблачением взяточничества либо местных чиновников, либо представителей центрального аппарата, либо тех и других вместе. Наиболее значительным проектом такого рода был, пожалуй, план премьер-министра Танака, выдвинутый им в 1972 г. Речь шла о строительстве по всему архипелагу новых автострад, скоростных железных дорог и телекоммуникационных сетей, опирающихся на небольшие "города-четвертьмиллионники" с населением около 250 тыс. человек, которые стали бы центрами наукоемкой промышленности. Проект предусматривал большие государственные капиталовложения, и слухи о его подготовке породили невероятный взрыв спекуляции земельными участками, но в 1973 г. разразился нефтяной кризис, стало не до крупных новых инициатив. А вскоре и сам Танака оказался в центре политического скандала, связанного с делом "Локхида", был арестован и судим. Реализация проекта была похоронена, но положенные в его основу идеи "информационного архипелага" остались: они отражали объективные потребности развития страны и рано или поздно вновь должны были встать в повестку дня.

К концу 70-х годов последствия нефтяных кризисов и связанных с ними экономических потрясений улеглись. К выводу о необходимости форсировать переход к наукоемкому производству по всей стране пришли уже не только центральное правительство, но и многие префектуры Японии. Страна созрела для масштабной "наукофикации".

Особенно остро потребность своего рода "скачка" ощущалась в префектурах, уже накопивших значительный потенциал современной промышленности, в частности, на южной оконечности японского архипелага, где Кюсю с полным правом претендует на титул "Силиконового острова", ибо здесь сосредоточено 40% производства полупроводниковых микросхем в Японии. Это примерно 10% мирового производства таких схем. На Кюсю расположены заводы основных японских электронных концернов - "НЕК", "Мацусита", "Мицубиси", "Оки", "Сони", "Тосиба", а также филиалы крупнейших американских фирм "Фэйрчайлд" и "Тексас инструменте".

Именно на Кюсю появился термин "технополис" применительно к среднего размера японским городам, стремящимся стать центрами высоких технологий. Термин понравился, и впервые программа "технополисов" была кратко упомянута в подготовленном МВТП долгосрочном прогнозе "Взгляд в 80-е".

Первоначально министерство предполагало ограничиться модернизацией двух-трех городов в порядке эксперимента. Однако несколько даже неожиданно для центральной власти идея вызвала повальный энтузиазм в подавляющем большинстве префектур. Их в Японии 47, и 40 выступили с предложением разместить один из технополисов у себя. Пришлось срочно, на ходу перестраивать программу, создавать полнокровную концепцию технополиса и организовывать общенациональный конкурс.

В начале 1982 г. комитет "Технополис-90", образованный на базе группы Исии, провел оценку 40 предложений регионов и отсеял 21. Оставшиеся 19 должны были представить детально разработанные планы, анализ которых позволил бы выбрать 5-7 победителей.

Последовал примерно двухгодичный период лихорадочной подготовки 19 претендентами комплексных планов, представления их в МВТП, возвращения их на доработку, споров, активнейшей лоббистской деятельности. В префектурах создавались фонды и группы поддержки, проводились широкие общественные обсуждения с участием многих сотен жителей, издавались красочные рекламные материалы, пропагандирующие природу региона, его исторические достопримечательности, современные электронные предприятия и, разумеется, главное - планы превращения в японскую Силиконовую долину. Для разработки этих планов организовывались исследовательские институты, привлекались специалисты из Токио.

Идея строительства технополиса уже на стадии подготовки превратилась в мощный стимул активизации всех слоев населения, всесторонней оценки состояния и возможностей региона, кропотливого анализа путей совершенствования хозяйства и жизни. По сути дела, в каждой из 19 префектур возникло мощное местно-патриотическое движение со своими лидерами, группами и группировками, объединенное одной целью - "технополис", причем вся эта подготовительная работа отнюдь не ограничивалась вопросами строительства на нескольких сотнях квадратных миль -"технополис" стал своего рода символом перестройки всей местной экономики на самых современных началах. С меньшим размахом, но в том же направлении шла работа и во многих префектурах, не попавших в число 19 претендентов.

В апреле 1983 г. парламент принял Закон о технополисах. В ноябре того же года были окончательно готовы 14 проектов и 5 дорабатывались в соответствии с замечаниями МВТП. В декабре 1983 г. и начале 1984 г. министерство проводило слушания на местах, в префектурах. Местное руководство докладывало итоги разработки, доказывало реальность намеченных перспектив. Столько труда и надежд было вложено в каждый проект, что в конечном счете правительство не рискнуло отвергнуть какой-либо из них. В 1984-1985 гг. получили одобрение все 19.

У каждого из проектов были свои специфические особенности, но основные моменты общие, и они могут быть сгруппированы в следующие 8 пунктов:

1. Укрепление региональной базы подготовки кадров для современные наукоемких предприятий и научно-исследовательских центров. Предусматривается расширение действующих вузов и техникумов, строительство новых, введение новых дисциплин и программ обучения для студентов и аспирантов; приглашение квалифицированных профессоров из центральных университетов страны, если не на постоянную работу, то хотя бы для чтения отдельных курсов по совместительству; установление постоянных связей с зарубежными, особенно американскими, вузами, широкий обмен специалистами.

2. Строительство научных учреждений, обеспечение их оборудованием, активная деятельность по возвращению "в родные пенаты" ранее уехавших из региона выпускников школ и вузов, получивших хорошую квалификацию на предприятиях или в институтах центрального района.

3. Создание промышленного парка и привлечение туда предприятий крупных современных фирм, в том числе иностранных.

4. Организация инкубаторов и другие способы поощрения мелкого и среднего предпринимательства. В сочетании с мерами центрального правительства, направленными на развитие венчурного капитала, это открывает широкие возможности экономического роста, ранее мало использовавшиеся в Японии. МВТП создало Центр венчурного предпринимательства (Venture enterprise center - VEC) еще в 1975 г Бум венчурного капитала приходится на 1982-1985 гг. Однако действительно широкого развития, как, например, в США, эта форма организации нововведений в Японии не получила. Японцы предпочитают самофинансирование или займы у друзей и родственников, что обеспечивает конфиденциальность и самостоятельность при контроле своих операций. С момента создания и до 1988 г. ЕС гарантировал всего 500 банковских кредитов малым инновационным фирмам.

5. Расширение транспортной сети, модернизация аэропортов, скоростных автострад и железнодорожного сообщения.

6. Строительство новых и реконструкция существующих сетей телекоммуникаций на самой современной технической базе: волоконная оптика, спутниковая связь, кабельное телевидение и т.д. Здесь программа технополиса стыкуется с другими национальными программами, нацеленными на глобальную информатизацию японского архипелага и осуществляемыми несколькими министерствами (министерство связи, МВТП и др.), а также крупными частными концернами.

7. Всестороннее использование существовавших на тот момент традиционных для данного района отраслей хозяйства, их модернизация и развитие на основе внедрения новейших достижений науки и техники. Тут практика японских технополисов давала самые неожиданные варианты "наукофикации" древних ремесел, приносящие прекрасные результаты. Гончарные производства с вековой традицией трансформировались в центры создания новых видов керамических материалов для современной промышленности (Кагосима); древние пивоварни и заводики по изготовлению рисовой водки саке становились базой биотехнологических экспериментов и перестраивались на выпуск ферментов, новых медицинских препаратов (Окайяма); а рыболовецкие промыслы обрастали небольшими, но весьма эффективными исследовательскими центрами изучения поведения и болезней рыб, компьютерного мониторинга температуры воды, количества и качества планктона, загрязнений, центрами по разработке подводных роботов для строительства донных зон разведения рыбы или по выращиванию мальков с выработкой у них условных рефлексов, облегчающих последующий лов и т.д., вплоть до конкретной перспективы создания аквакультурного прибрежного производственного и курортного комплекса с "рыбным конвейером" и с отелями, аквариумами, аттракционами для туристов (Оита). Попутно восстанавливались средневековые замки, храмы, создавались музеи. Опора на традиции, всемерное их использование - важная особенность проектов японских региональных программ.

8. Создание развитой инфраструктуры поддержки и реализации проекта. Одно из требований МВТП к представляемым префектурами планам предусматривало формирование специальной орг ани-зации - юридического лица, ответственного за текущую работу по воплощению этих планов в жизнь. Через эту организацию должны осуществляться контакты технополиса с центральным правительством, финансовая и прочая помощь последнего, проводятся местные программы льгот и поощрений, финансирования и кредитования новых наукоемких предприятий и т.д.

Сколько стоила и как финансировалась программа технополисов?

Точной цифры стоимости программы никто не называл, да и определить ее очень трудно, поскольку границы связанной с перестройкой деятельности в регионах размыты. Ориентировочные оценки есть только в отношении объема строительных работ. По данным Министерства строительства, он составлял порядка 200 млн. долл. в год на каждый технополис.

При этом большинство специалистов полагали, что строительство будет закончено к 1995 г. или даже к 2000 г., хотя МВТП, принимая проекты, требовало их окончания в 1990 г. Срок 1990 г. оказался из области мечтаний, как и 1995 г. и даже 2000 г. Вообще говоря, программа по самой сути своей бесконечна. Лучше можно сделать всегда. Но когда речь шла о 90-м или ином конкретном годе, имелось в виду выполнение определенного объема работ, внесенных в согласованный по итогам конкурса план. Сделано этого не было, программа перешла в 90-е годы и продолжается по сей день, не прекращаясь, но развиваясь довольно вяло.

Несомненно, однако, что польза от нее немалая. Уже на первых этапах был достигнут важнейший результат - резкая активизация деятельности региональных сил.

"Начиная с 1985 г. регионы технополисов в Японии работают как одержимые. Они заняты строительством новых университетских комплексов, исследовательских центров, автострад и аэропортов, созданием информационных сетей, организацией совместных проектов ИР и технологических центров... При посещении этих районов поражают необыкновенный энтузиазм и энергия, которые пробудила программа "Технополис"... Как подчеркивает японская печать, наконец пришла эра регионализма""

- отмечает Ш.Тацуно.

К тому же центральное правительство в 1986 г. фактически расширило программу, приняв закон о создании так называемых исследовательских "ядер" или "стержней". Он предусматривал организацию 28 комплексов, являющихся чем-то вроде мини-технополисов. Каждое "ядро" включает в себя четыре компонента:

1) местный экспериментальный центр или несколько центров (институтов), которые организуют исследовательские кооперативные проекты, объединяющие усилия ряда предприятий между собой, или предприятий, с одной стороны, и академических учреждений вузов, правительственных лабораторий - с другой; 

2) курсы повышения квалификации научных работников и инженеров;

3) центр технической информации с выставочным павильоном;

4) бизнес-инкубаторы, представляющие помещения и услуги малым и средним венчурным предприятиям.

Эти "ядра" разбросаны по всей стране (на Хоккайдо - 1, на Хонсю -18, на Сикоку - 2 и на Кюсю - 7), половина их приходится на те же префектуры, где находятся технополисы (но на иные города), а половина - на другие. В итоге префектур, которые вообще остались бы без технополиса или "ядра", практически не остается.

5. Итоги 80-х годов.

В качестве итогов 80-х годов представляется уместным привести результаты сопоставления ряда экономических и научно-технических показателей ведущих стран мира того времени, выполненного не японскими, а американскими специалистами, которых трудно заподозрить в желании завысить успехи Японии.

За десять лет у всех перечисленных в таблице стран индекс производительности труда вырос. Если расположить эти страны в порядке убывания показателей роста данного параметра, мы получим следующую последовательность: Великобритания (+55,5), Япония (+54,4), Италия (+47,7), США (+40,5), Франция (+28,6), ФРГ (+15). Япония, хоть и осталась на втором, после Великобритании, месте, но заметно, на 14 пунктов, обогнала США, передвинувшись при этом на второе место с предпоследнего. Конечно, такой индекс довольно далек от реальных объемов продукции, уровня жизни и т.п., но и сбрасывать его со счетов нельзя.

Еще один параметр с более четкой материальной сущностью приведен в следующей таблице, это - доля мирового рынка высокотехнологичной продукции, приходящаяся на ту или иную страну, ее изменение за 80-е годы.

Согласно данным таблицы, показатель вырос только у одной страны - Японии, причем весьма существенно - на 10,8%. Всем остальным пришлось из-за этого "потесниться". Кроме того, характерно, что только у двух из представленных в таблице стран процентные доли рынка в 1990 г. измеряются двухзначными целыми цифрами - у США, занимающих первое место, и у Японии, находящейся на втором, и разрыв между ними не столь уж велик - 6,7%. Разрыв в размерах территории и численности население несравнимо больше в пользу США.

Но Япония находилась на подъеме, уверенно осваивала новые, все более сложные и перспективные области технологии, расширяла экспорт наукоемкой продукции, богатела. Японские банки занимали большинство мест в первой десятке самых крупных банков мира.

Казалось, ничто не предвещало неприятностей и бед. Япония вступала в 90-е годы "на коне" и явно собиралась продолжать свое наступление на конкурентов в области производства и сбыта наукоемких товаров. Небо над Страной восходящего солнца выглядело безоблачным, однако эта идиллическая картина оказалась обманчивой.

продолжение следует