Парижское климатическое соглашение и Россия

До конца 2019 года Минэкономразвития России, согласно распоряжению Правительства РФ от 03.11.2016 № 2344-р, должно разработать Стратегию долгосрочного развития с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года для подготовки к ратификации Парижского соглашения по климату и подготовить проект указа Президента РФ об утверждении цели ограничения выбросов парниковых газов к 2030 году.

16 сентября 2019 года в Аналитическом центре при Правительстве РФ прошло заседание рабочей группы Государственного совета РФ по направлению «Энергетика» на тему участия России в международных соглашениях в связи с реализацией Парижского соглашения по климату, где рассматривались подходы к разработке Стратегии низкоуглеродного развития страны. В  работе группы приняли участие представители Государственной Думы, Совета Федерации, Минэкономразвития, Минэнерго, Минприроды, руководители бизнеса и экспертное сообщество.

Исторический опыт, в частности, опыт Киотского протокола, показывает, что развитые страны могут под разными предлогами и при помощи различных ухищрений уклоняться от выполнения взятых на себя обязательств. Российское экспертное сообщество давно выступает за тщательную проработку мер по реализации Парижского соглашения, которые позволят избежать целый ряд рисков для экономики и возможного ухудшения качества жизни населения, но времени на принятие окончательных решений остается все меньше.

23 сентября: Медведев подписал постановление о принятии Парижского соглашения по климату.

27 сентября: Стратегия снижения выбросов парниковых газов должна быть принята в РФ до конца 2020 года

Еще в июле 2016 года ИПЕМ опубликовал аналитический доклад, где были проанализированы имеющиеся риски реализации Парижского соглашения для экономики и национальной безопасности России. Выдержки из этого доклада иногда встречаются в СМИ, но сам доклад целиком мало кто смотрел и читал, а он стоит того, что бы ознакомиться с ним полностью.

Аналитический доклад (в сокращении)

В декабре 2015 г., на прошедшей в Париже конференции Рамочной конвенции ООН об изменении климата, был подписан документ, определяющий характер международной климатической политики на десятилетия вперед – так называемое Парижское соглашение. Правительство России уже разработало проект плана реализации положений соглашения, но к настоящему времени еще не были опубликованы результаты анализа социально-экономических последствий ратификации данного документа.

Парижское соглашение предполагает, что конкретные меры по борьбе с изменением климата должны быть нацелены на сокращение выбросов парниковых газов, причём их разработка и осуществление полностью возлагается на национальные правительства. Российским властям предстоит разработать такие меры, которые будут соответствовать национальным интересам и не нанесут ущерба социально-экономическому развитию страны.

Мы отмечаем, что значительная доля обсуждаемых в настоящее время в России мер по борьбе с выбросами парниковых газов, к сожалению, характеризуется значительными рисками для национальной экономики, социальной стабильности, энергетической и продовольственной безопасности. Целью настоящего доклада является предварительный анализ эффективности различных мер по реализации положений Парижского соглашения в России и связанных с ними рисков для экономики и населения страны.

Введение

Парниковый эффект – это повышение температуры нижних слоёв атмосферы по сравнению с температурой теплового излучения планеты. Суть явления заключается в том, что поверхность планеты поглощает солнечное излучение, в основном, в видимом диапазоне и, нагреваясь, излучает его обратно в пространство, но уже в инфракрасном диапазоне. Значительная часть инфракрасного излучения Земли поглощается атмосферой и частично вновь излучается на Землю. Этот эффект взаимного лучевого теплообмена в нижних слоях атмосферы и называется парниковым.

Парниковый эффект – естественный элемент теплового баланса Земли. Без парникового эффекта средняя температура поверхности планеты составляла бы - 19°С вместо реальных +14°С. В течение последних нескольких десятков лет различные национальные и международные организации отстаивают гипотезу о том, что человеческая деятельность приводит к усилению парникового эффекта, а, значит, к дополнительному нагреву атмосферы. При этом существуют и альтернативные точки зрения, например, связывающие изменение температуры в атмосфере Земли с естественными циклами солнечной активности или циклами Миланковича.

Парниковый эффект лишь в относительно небольшой степени обусловлен теми газами, на уровень содержания которых в атмосфере могут повлиять антропогенные факторы. Более того, на парниковые газы антропогенного происхождения приходится лишь малая доля в общей массе парниковых газов – за исключением облаков и водяного пара. Водяной пар – тоже парниковый газ, однако обычно его исключают из рассмотрения, так как нет данных о росте его концентрации в атмосфере (то есть его влияние на увеличение парникового эффекта не оценивается, несмотря на то, что именно он обеспечивает порядка 50% парникового эффекта).

Даже внутри международных групп экспертов-экологов нет единой позиции, однозначно определяющей антропогенное воздействие и рост выбросов парниковых газов как главную причину роста средней температуры Земли.

Степень влияния различных парниковых газов на парниковый эффект характеризуются их сроком нахождения в атмосфере (время жизни) и удельным потенциалом глобального потепления (ПГП). ПГП отражает во сколько раз парниковый эффект за 100 лет от 1 кг рассматриваемого газа больше, чем от 1 кг CO2.

Основным источником антропогенных выбросов парниковых газов является сектор сжигания ископаемых видов топлива.

В отчёте Рамочной конвенции по изменению климата ООН (РКИК ООН) представлены результаты моделей прогнозирования климата. Оценочно, при серьёзном ограничении выбросов парниковых газов, к концу XXI в. средняя температура земной поверхности возрастёт на 0,3–1,7°C по сравнению с современным уровнем. Оценки, соответствующие минимальным ограничениям выбросов, показывают рост температуры на 2,6–4,8°C.

Отметим, что повышение концентрации парниковых газов в атмосфере Земли характеризуется не только косвенными негативными последствиями (повышение уровня Мирового океана вследствие таяния ледников, опустынивание), но и некоторыми положительными. Например, исследование по материалам спутникового зондирования показало, что за последние 30 лет в мире существенно выросла суммарная площадь растительной листвы, и этот рост был, в первую очередь, вызван ростом концентрации CO2 в земной атмосфере.

Значительная доля секторального распределения выбросов обеспечена сжиганием ископаемых видов топлива, прежде всего, нефти и газа . Так, в промышленности сжигание топлива обеспечивает более 50% выбросов. Также крупная доля промышленных выбросов приходится на технологические процессы, связанные с производством цемента (около 15%). В сельском хозяйстве примерно равные доли (более 30%) приходятся на удобрения и животноводство (метан). В секторе транспорта львиную долю (около 75%) занимают автомобильные выбросы, еще около 12% приходится на авиацию, остальное – на железнодорожный и водный транспорт.

Следует отметить, что радикальные меры, нацеленные на сокращение выбросов парниковых газов от антропогенной деятельности, затрагивают интересы целых отдельных отраслей промышленности и стран, экономика которых специализирована на данных отраслях. Поэтому опасения, что природоохранная повестка может активно использоваться в международной конкурентной борьбе, имеют, на наш взгляд, достаточные основания для существования. Пожалуй, самым ярким примером, подкрепляющим такие опасения, является история скоординированной международной борьбы за сохранение озонового слоя атмосферы, главной причиной разрушения которого был назван газ фреон.

Фреон (дихлордифторметан CF2Cl2 или фреон-12) широко применяется в различной холодильной и климатической технике, авиации, строительстве, химической промышленности и т.д. В 1974 году была опубликована научная работа об угрозе озоновому слою Земли в результате воздействия попадающих в атмосферу фреонов. Описанный в ней механизм образования «озоновых дыр» подвергался критике по многим направлениям.

Несмотря на указанные пробелы в научном обосновании гипотезы об антропогенном происхождении «озоновых дыр», после выхода ряда работ, в которых отстаивался тезис о разрушении озонового слоя именно фреоном, началась массовая кампания против его использования, производства и распространения. В 1985 году была подписана Венская конвенция об охране озонового слоя, а еще через два года был подписан Монреальский протокол, ограничивающий производство и распространение фреона и других озоноразрушающих веществ (ОРВ).

Торговой маркой FREON, совпадающей по названию с химическим соединением, владела компания «Dupont», являвшаяся одновременно и его крупнейшим производителем, но под другими названиями вещество производилось огромным количеством компаний. Однако именно к середине 1980-х годов, т.е. к моменту активизации борьбы с ОРВ, «Dupont» разработала несколько заменителей фреона12, относящихся к классу т.н. «озонобезопасных» фреонов (хладонов), которые были значительно дороже и находились под патентной защитой. В результате запрета фреона-12 «Dupont» не только стал монопольным поставщиком, но и обеспечил сбыт более дорогой и маржинальной продукции, гарантировал спрос на долгие годы за счёт замены «неэкологичных» холодильников и кондиционеров во всём мире. Экологическая инициатива, с изначально весьма спорным обоснованием, но, тем не менее, получившая поддержку мирового сообщества, привела к переделу рынка в отдельно взятой отрасли в интересах конкретных бенефициаров.

Монреальский протокол продолжает действовать, более того, он многократно пересматривался в сторону ужесточения его положений, при этом до сих пор оценка последствий его реализации для российской экономики официально не проводилась. При этом наша страна уже более 20 лет практически полностью зависит от импортных поставок «озонобезопасных» фреонов, а совокупные потери экономики от этой зависимости исчисляются миллиардами долларов.

История с защитой озонового слоя самая известная, но, безусловно, не единственная, когда под видом экологических инициатив защищаются экономические интересы конкретных интересантов. Например, начало борьбы против использования и производства амфиболового асбеста, вредного для здоровья, совпало по времени с истощением его производства в Европе. Под данным предлогом лоббировался запрет и безопасного для здоровья хризотилового асбеста, крупнейшим производителем которого является Россия.

Все вышеуказанное позволяет сделать несколько важных выводов. Во-первых, дискуссия в научном сообществе, по поводу того, какие факторы приводят к росту средней температуры атмосферы Земли и каков вклад каждого из них, продолжается, а сам антропогенный характер глобального изменения климата является отнюдь не единственной научно обоснованной теорией.

Во-вторых, имеются актуальные примеры того, когда глобальная экологическая инициатива успешно использовалась отдельными странами и транснациональными корпорациями в своих интересах в качестве инструмента конкурентной борьбы.

В-третьих, имеются достаточные основания полагать, что современная экологическая повестка также используется в качестве инструмента в глобальной конкурентной борьбе.

На наш взгляд, обязательным шагом, предваряющим ратификацию любых международных обязательств России в рамках борьбы с глобальным изменением климата или иных экологических инициатив, должна стать всесторонняя и комплексная оценка и анализ всех возможных рисков, их реципиентов и выгодоприобретателей.

Современная международная природоохранная повестка

Выполнение Киотского протокола саботировалось многими его участниками из числа развитых стран, а его цели были изначально недостижимы, т.к. США уклонились от его ратификации, а большинство развивающихся стран не приняли на себя обязательств по сокращению выбросов. 

Россия – одна из немногих стран, перевыполнивших свои обязательства по Киотскому соглашению, но не получившая от этого фактически никаких выгод. 

Страны, нарушившие свои обязательства в рамках Киотского протокола, не понесли никакой ответственности за это: ни экономической, ни политической.

Парижское соглашение – попытка «перезапуска» механизмов Киотского протокола, не налагающая четких обязательств на его подписантов, что ставит под угрозу эффективность его реализации.

Высока вероятность повторения Парижским соглашением судьбы Киотского протокола: усилия большинства стран не приведут к необходимому результату, если крупнейшие страны-эмитенты парниковых газов (в частности, Китай и США) не выполнят свои обязательства.

Принятие радикальных мер по ограничению выбросов парниковых газов (например, ввод углеродного сбора) наиболее опасно для стран, в структуре экономики которых важную роль играет добыча и использование ископаемого топлива. Риски принятия подобных мер осознаются политиками и экспертными сообществами этих стран, в том числе в США, однако оценка их влияния для России еще не проводилась.

3. Парижское соглашение

В ноябре–декабре 2015 г. в Париже прошла 21-я конференция РКИК ООН. По результатам конференции было приято так называемое «Парижское соглашение». Подписание соглашения началось 22 апреля 2016 г., и к июню 2016 г. под соглашением поставили подписи представители 177 стран, в 17 из которых оно было ратифицировано.

Соглашение вступит в силу через месяц после того, как оно будет ратифицировано 55 странами, на долю которых приходится не менее 55% общих глобальных выбросов парниковых газов. В течение трёх лет с даты вступления Парижского Соглашения в силу любая страна может выйти из него, направив письменное уведомление Генеральному секретарю ООН. Кроме того, выход страны из состава РКИК ООН также автоматически предусматривает выход из Парижского соглашения.

Цель Парижского соглашения состоит в удержании прироста глобальной средней температуры «намного ниже 2°С сверх доиндустриальных уровней» и приложении усилий для ограничения роста температуры до уровня 1,5°С. Учитывая, что земная температура уже повысилась на 0,85°С, эта цель оказывается достижимой только при реализации той климатической модели, которая предполагает масштабные меры по ограничению выбросов парниковых газов. Парижское соглашение выступает в качестве документа, идущего на смену Киотскому протоколу, второй период обязательств стран по которому завершится в 2020 г.

Парижское соглашение направлено на решение следующих задач:

 Механизм реализации

Отличие Парижского соглашение от Киотского протокола заключается в самом подходе к достижению ограничения выбросов парниковых газов. Киотский протокол был основан на подходе «сверху вниз»: сначала определялась общая цель по снижению суммарных выбросов, и на её основе определялись целевые уровни выбросов по конкретным странам. Подобный подход показал свою несостоятельность: например, Киотский протокол не ратифицировали США. Ещё более явно ущербность данного подхода проявилась на 15-й конференции РКИК в Копенгагене (2009 г.), когда не удалось утвердить новые целевые уровни по сокращению выбросов. На 19-й конференции РКИК в Варшаве (2013 г.) было решено, что при подготовке нового соглашения по борьбе с выбросами парниковых газов будет использован противоположный подход – «снизу вверх».

Центральным понятием Парижского соглашения являются определяемые на национальном уровне вклады (Intended Nationally Determined Contributions, INDC, далее – вклады). Соглашением предполагается, что каждая страна самостоятельно разработает свой вклад, направленный на ограничение выбросов парниковых газов, который впоследствии будет реализован. Парижское соглашение предполагает, что страна может скорректировать свой вклад в сторону ужесточения природоохранных мер в любое время и раз в 5 лет обязана сообщить в РКИК ООН о достигнутом вкладе. Таким образом, в данном документе отсутствуют обязательные к исполнению целевые уровни выбросов парниковых газов.

Подход «снизу вверх» оказался более гибким и эффективным в современных политических условиях. По данным «Barclay’s» в первый период выполнения обязательств по Киотскому протоколу (2008–2012 гг.) обязательство по сокращению выбросов взяли на себя страны, ответственные лишь на 30% выбросов парниковых газов. В то же время уже в ходе подготовки к Парижской конференции свои предварительные вклады представили 187 стран мира, на которые приходится 98,6% мировых выбросов парниковых газов.

Финансовые аспекты

Вопреки позиции развивающихся стран финансовые аспекты в Парижском соглашении были описаны весьма обтекаемо. В своём решении РКИК ООН «настоятельно призывает» развитые страны увеличить уровень финансовой поддержки предотвращения эмиссии парниковых газов и адаптации к изменению климата (при этом значительно увеличить финансирование адаптации), исходя из целевого уровня $100 млрд в год к 2020 г. Планируется, что впоследствии будет поставлена новая коллективная цель по финансированию на 2025 г. Также РКИК ООН призывает обеспечить передачу технологий и наращивание потенциала по борьбе с выбросами парниковых газов. Получателями этой поддержки должны стать развивающиеся страны, в том числе наименее развитые и малые островные государства.

В качестве основного канала поддержки развивающихся стран рассматривается Зелёный климатический фонд (Green climate fund), созданный при участии РКИК ООН в 2010 г. Штаб-квартира фонда размещается в Южной Корее. К июлю 2016 г. времени фонд аккумулировал финансовые ресурсы в размере $10,3 млрд , а в декабре 2015 г. были отобраны первые проекты в развивающихся странах, которые получат средства от фонда.

Тем не менее, Парижское соглашение не обозначает Зелёный климатический фонд в качестве единственного канала поддержки развивающихся стран. Развитые страны могут выделять финансирование по различным каналам, от них лишь требуется раз в 2 года сообщать информацию по этому вопросу (Например, Россия может указать в качестве статьи финансовой поддержки по линии борьбы с изменением климата кредит на строительство АЭС в Республике Беларусь. Эти средства направлены на сокращение выбросов парниковых газов, но, в то же время, являются вполне коммерческим (пусть и долгосрочным) вложением). Прочие страны призываются оказывать финансовую поддержку и предоставлять отчётность на добровольной основе.

Риски и возможности для подписантов

Существенной уступкой в пользу развивающихся стран стала возможность принятия национальных вкладов в различных формулировках.

Развитые страны в большинстве своём предполагают снижать выбросы на определённую долю от объёма выбросов в базовом году. Например, Евросоюз планирует сократить выбросы к 2030 г. на 40% от уровня 1990 г. Российская Федерация направила в РКИК ООН описание вклада, которое предполагает сокращение выбросов к 2030 г. на 25–30% от уровня 1990 г. с учетом поглощающей способности лесов. Это уже второй вклад, принятый в России на национальном уровне: указом Президента России от 30.09.2013 № 752 «О сокращении выбросов парниковых газов» было установлено требование ограничить к 2020 г. выбросы уровнем 75% от объёмов, достигнутых в 1990 г. 

Представленный российским правительством вклад вполне сопоставим с обязательствами других стран

Некоторые критики указывают, что большая часть российского вклада была выполнена «автоматически» благодаря экономическому кризису 1990-х гг., сопровождавшемуся существенным падением экономики и снижением промпроизводства. Однако в последующие годы выбросы парниковых газов в стране росли темпами существенно более низкими, чем темпы роста промышленного производства и ВВП, что указывает на постоянное повышение энергоэффективности российской экономики. При этом страны, подписавшие Парижское соглашение, отмечают, что у развивающихся стран «достижение пика выбросов потребует более длительного времени». Таким образом, перед Россией стоит задача не столько по снижению выбросов, сколько по контролю над их динамикой. Эта задача не является такой простой, как это представляется некоторым критикам.

Ряд развивающихся стран представил вклады, предполагающие снижение удельных выбросов на единицу ВВП, но не снижение абсолютных объёмов выбросов – к таким странам относятся Китай и Индия. Кроме того, китайское правительство ожидает выхода на пик выбросов парниковых газов в стране лишь в 2030 г.

Третий подход к определению вкладов, разделяемый многими развивающими странами, заключается в сокращении выбросов по отношению к базовому сценарию развития («business as usual» – то есть при отсутствии природоохранной политики). Такой подход, в частности, применили Южная Корея и Индонезия.

Парижское соглашение содержит в себе положения о поглощении парниковых газов, которые учитывают интересы стран со значительной площадью лесов, в том числе России. Статья 5 соглашения гласит, что страны «должны предпринимать действия по охране и повышению качества… поглотителей и накопителей парниковых газов…, включая леса». Данное положение легитимизирует возможность учёта поглощающей способности лесов в балансе парниковых газов, которая предусмотрена «Руководящими принципами национальных инвентаризаций парниковых газов», утверждёнными МГЭИК в 2006 г.

Учёт поглощения парниковых газов лесами имеет колоссальное значение для России: без учёта данного фактора выбросы в стране за 2013 г. составили бы 2,82 млрд т эквивалента CO2, а с его учётом – лишь 2,37 млрд т. Таким образом, учёт поглощения, который составляет от 16% от объема эмиссии парниковых газов, значительно упрощает для России выполнение национального вклада. При этом фактор поглощения парниковых газов российскими лесами в настоящее время явно учитывается в недостаточной степени, и более полный учёт российских интересов в данной сфере является одной из первоочередных задач.

В Парижском соглашении отсутствуют санкции для стран, не справляющихся с выполнением национальных вкладов. Соглашением всего лишь утверждается создание стимулирующего механизма, который должен поощрять государства и хозяйствующие субъекты за успешное сокращение ими выбросов парниковых газов.

Некоторые риски и возможности, связанные с Парижским соглашением, вызваны отраслевой специализацией различных государств. Усиление политики по ограничению выбросов парниковых газов стимулирует развитие бизнеса по производству и использованию солнечных, ветровых и гидравлических электростанций. Эта тенденция наблюдается в развитых странах (особенно европейских) поскольку их национальные правительства в течение последних десятилетий стремятся ограничить использование ископаемого топлива, запасами которого они не обеспечены в достаточной степени. Обладая уже на сегодняшний день огромным технологическим и производственным заделом в сфере оборудования для ВИЭ, развитые страны, таким образом, становятся безусловными выгодоприобретателями от подписания Парижского соглашения, реализация которого потребует новых масштабных вводов ВИЭ-генерации.

«Углеродный сбор» – одна из наиболее широко обсуждаемых мер, направленных на ограничение выбросов парниковых газов. Если предположить, что его размер составит $10 / т CO263, и он будет введён для всех стран мира, то отношение выплат по углеродному сбору к ВВП окажется минимальным (менее 0,3%) в большинстве стран Западной Европы. При этом 5 стран, характеризующихся наименьшим значением этого показателя (0,13% и менее), представлены европейскими странами с развитой безуглеродной энергетикой (Швеция, Швейцария, Норвегия, Исландия, Франция). Низкой уязвимостью к вводу углеродного сбора также отличаются Япония, Новая Зеландия и Сингапур, а также ряд стран Африки и Латинской Америки с низким уровнем развития промышленности (ДР Конго, Замбия, Сальвадор и т. д.).

Показательно, что в таких развитых странах, как США, Канада и Австралия, этот показатель выше 0,35%, поскольку они являются крупными производителями и потребителями ископаемого топлива, а также обладают развитой энергоемкой промышленностью.

В целом, для компаний и стран, связанных с добычей и использованием ископаемого топлива, Парижское соглашение несет в себе значительные риски. Хотя в тексте соглашения напрямую не говорится о необходимости сокращения потребления ископаемого топлива, в реальности сокращение эмиссии парниковых газов, как правило, достигается замещением традиционных энергоносителей в топливном балансе атомной энергией и возобновляемыми источниками энергии.

При этом необходимо сделать два важных замечания: во-первых, энергетика, основанная не на ископаемом топливе, а на возобновляемых источниках энергии, имеет не только известные достоинства, но и определённые недостатки. ГЭС требуют затопления значительных территорий или размещения в горной местности, строительство современных АЭС отличается высокой удельной стоимостью, в т. ч. в связи с необходимостью обеспечения высоких стандартов безопасности и захоронения отходов, ВИЭ-генерация может размещаться только на территориях, где имеются специфические климатические и географические условия, ей требуются обширные земельные участки и дорогостоящая инфраструктура для эффективной интеграции в энергосистему (ЛЭП, резервные мощности на ископаемом топливе, системы аккумулирования электроэнергии). Во-вторых, ГЭС, АЭС и ВИЭ-генерация характеризуются высокой приведённой стоимостью электроэнергии. Во-вторых, во многих развивающихся странах (Китай, Индия, Индонезия и т. д.) потребление ископаемого топлива возрастает. Хотя в будущем в этих странах и ожидается замедление темпов роста потребления ископаемого топлива вплоть до стабилизации его потребления в долгосрочной перспективе (после 2030 г.), на сегодняшний день только традиционная энергетика может удовлетворить возрастающие потребности населения и промышленности развивающихся стран мира в дешёвой и доступной энергии.

Таким образом, максимальной уязвимостью к рискам, связанным с усилением политики по ограничению выбросов парниковых газов, являются страны, в структуре экономики которых важную роль играет добыча, использование ископаемого топлива, а также производство энергоёмкой продукции. Так, отношение выплат по гипотетическому углеродному сбору к ВВП является максимальным (более 1,0%) в России, странах ближнего зарубежья (Беларусь, Казахстан, Украина, Туркменистан и т. д.), странах Юго-Восточной Европы (Болгария, Сербия), крупных развивающихся странах (Китай, Индия, Вьетнам, ЮАР, Египет) и нефтегазодобывающих странах (Боливия, Ливия, Ирак, Иран и т. д.).

Немаловажно, что компаниям, специализирующимся на добыче ископаемого топлива, выработке электроэнергии на ТЭС или производстве энергоёмких товаров, грозит столкновение с т.н. эффектом стигматизации. Распространение радикальных представлений об опасности добычи и использования ископаемого топлива может, например, негативно повлиять на принятие решений о выдаче кредитов банками, опасающимися имиджевых последствий. Тем самым для данных компаний снизится доступность заёмного финансирования.

Наиболее вероятные глобальные последствия реализации

1. Учитывая интерес определённых развитых стран в ограничении использования ископаемого топлива, а также закреплённый Парижским соглашением международный консенсус, следует ожидать продолжения внедрения в национальное законодательство таких мер, как углеродный сбор или система торговли квотами на выбросы.

2. Эмиссия парниковых газов продолжит возрастать, хотя темпы этого роста будут сокращаться. Снижение выбросов парниковых газов в абсолютном выражении ожидается исключительно в развитых странах.

3. Развивающиеся страны продолжат получать финансовую помощь (в том числе в формате кредитов) от развитых стран, но её объём не будет радикально повышаться по сравнению с современным уровнем.

4. Ряд стран с относительно высокой площадью лесов (Россия, Канада, США, Бразилия) получил стимул к развитию лесного хозяйства с целью повышения поглощения парниковых газов.

5. В среднесрочной перспективе ожидается сохранение высокого спроса на оборудование для солнечных и ветровых электростанций (которое производится, в основном, в европейских странах, Китае и США), а также для ГЭС и, в меньшей степени, для АЭС.

Реализация Парижского соглашения в России: проблемы и риски

Продукция ТЭК (нефть, газ, продукты их переработки, электроэнергия, уголь,) обеспечивает 63 % российского экспорта, в ТЭК производится 27 % ВВП, доля нефтегазовых доходов в бюджете страны составляет 43%. Ввод в России углеродного сбора увеличит расходы компаний, действующих в сфере нефтегазовой добычи, ТЭК, металлургии, а также поставит под угрозу замещение выбывающих мощностей по добыче нефти и газа. Таким образом, основная экспортоориентированная отрасль страны в долгосрочной перспективе окажется на грани сокращения производства. Кроме того, под угрозой окажется развитие регионов Восточной Сибири и Дальнего Востока.

Россия является одним из лидеров по сокращению выбросов парниковых газов в мире: с 1990 г. выбросы в абсолютном выражении сократились на 43%, а в расчёте на единицу ВВП – на 40%. Подобный результат был достигнут не только благодаря экономическому кризису и изменениям в структуре ВВП, но также благодаря активной работе по модернизации и энергосбережению в промышленности, сельском хозяйстве и на транспорте. 

Проведённые ИПЕМ расчёты показывают, что ввод в России углеродного сбора в размере $15/т экв. CO2 потребует ежегодных выплат в размере $42 млрд – это соответствует $2,6–3,3 трлн руб. или 3,2–4,1% ВВП за 2015 г. Если ставка сбора на выбросы составит $35/т экв. CO2, то объём выплат достигнет 7,5– 9,6% ВВП. Наибольшей уязвимостью к введению углеродного сбора характеризуются электро- и теплоэнергетика, нефтегазовая отрасль, АПК, чёрная металлургия, добыча угля и торфа, производство удобрений и азотных соединений, производство цемента и алюминиевая промышленность.

Введение углеродного сбора и создание в стране «безуглеродной» энергетики приведёт к росту цены электроэнергии не менее чем на 28–55% для различных категорий потребителей. Основными выгодоприобретателями от ввода углеродного сбора в России окажутся зарубежные компании, выпускающие оборудование для солнечных и ветровых электростанций. Существует вероятность, что часть выручки от данного сбора будет выводиться в международные фонды (например, в Зелёный климатический фонд). Существует широкий спектр мер по ограничению выбросов парниковых газов, среди которых выделяется группа радикальных мер, которые требуют высоких затрат на единицу сокращения выбросов. Они отличаются низкой экономической эффективностью, но зачастую высокой эффектностью для стороннего наблюдателя. 

Крупнейший пример ввода радикальной меры по борьбе с эмиссией парниковых газов – ввод системы торговли квотами в Евросоюзе – показал, что реализация 41 подобных мер грозит серьёзными косвенными экономическими и экологическими последствиями. 

Россия обладает потенциалом для реализации более рентабельных мер таких, как развитие лесного хозяйства с целью повышения поглощения парниковых газов или стимулирование энергосбережения.

Необходимо утвердить на национальном уровне и продвигать на международном уровне такие методологии учёта баланса парниковых газов, которые в полной мере будут учитывать поглощение российскими лесами и модернизацию оборудования нефтегазовой отрасли.

Снижение выбросов парниковых газов в России с 1990 года по настоящее время (2015)

К началу 1990-х гг. Россия была одним из мировых лидеров по объемам выбросов парниковых газов: в 1990 г. эмиссия всех парниковых газов составляла 4,2 млрд т эквивалента CO2, выбросы CO2 (по разным оценкам) – 2,37–2,59 млрд т. По данному показателю Россия уступала только США и находилась на одном уровне с Китаем.

Экономический кризис 1990-х гг. привёл к существенному сокращению выбросов парниковых газов: за период 1991–2000 гг. их объём сократился на 49%, а объём промышленного производства за тот же период снизился на 43%.

Некоторые эксперты указывают, что исключительно данный факт позволил России с запасом выполнить обязательства по Киотскому протоколу, и что достигнутое на текущий момент снижение выбросов не потребовало от российского правительства каких-либо усилий и произошло «автоматически». Основываясь на этом выводе, они указывают, что поставленная на национальном уровне цель (сокращение выбросов на 25–30% к 2030 г. по сравнению с 1990 г. с учетом поглощения) сможет быть достигнута также «автоматически», что позволяет России не проводить природоохранную политику в достаточном объёме.

Однако данный тезис, на наш взгляд, является несостоятельным. С 1998 г. в России возобновился рост ВВП, промышленного производства и, соответственно, выбросов парниковых газов, но последний показатель возрастал более низкими темпами. За 2001–2013 гг. объём выбросов возрос лишь на 11%, в то время как объём промышленного производства – на 56%, а ВВП – на 75% . Следовательно, удельные выбросы в расчёте на единицу ВВП только за этот период снизились на 36%. Для сравнения, Индия за 2006–2030 гг. планирует сократить удельные выбросы на единицу ВВП на 33–35%.

Подобный результат достигнут не только благодаря изменениям в структуре ВВП (то есть замещению промышленности сферой услуг), но также благодаря активной работе по модернизации и энергосбережению в промышленности, в сельском хозяйстве и на транспорте. Рассмотрим прогресс в ограничении выбросов парниковых газов по отраслям экономики и промышленности.

Риски реализации Парижского соглашения и их реципиенты

Как уже указывалось ранее, Парижское соглашение не содержит в себе конкретных и обязательных к исполнению мер по его реализации. Правительства стран подписантов ничем не ограничены в арсенале мер, используемых для достижения целей Соглашения. Выбор конкретных мер и механизмов реализации, на наш взгляд, должен исходить из четкой и понятной оценки рисков, которые они несут для национальной экономики, экономической безопасности страны, уровня и качества жизни ее граждан. На сегодня мы отмечаем, что существует значительный административный риск поспешного и неверного выбора мер и механизмов реализации положений Парижского соглашения в России, которые в итоге могут привести к существенным негативным последствиям для национальной экономики, социальной стабильности, энергетической и продовольственной безопасности. Из имеющегося в мировой практике широкого арсенала доступных мер и механизмов, к нашему глубокому сожалению, к применению в России в основном предлагаются лишь наиболее радикальные:

Наиболее широкое обсуждение в 2016 г. развернулось вокруг предложений по вводу на территории России углеродного сбора. Ранее главы ряда государств (в т. ч. Франции, Германии и Канады), Всемирный банк и МВФ выступили с открытым обращением к РКИК ООН в поддержку углеродного сбора. В своём итоговом решении РКИК ООН всего лишь признала «важную роль стимулирования деятельности по сокращению выбросов, включая… установление цен на углерод», а в тексте международного соглашения он не упоминается. Во время обсуждений предполагалось, что страны, ответственные за эмиссию парниковых газов, будут перечислять часть выручки от этого сбора в Зелёный климатический фонд ООН, откуда средства будут распределяться развивающимся странам. Данное предложение не получило отражения в решении РКИК ООН и Парижском соглашении, но существует вероятность, что оно будет принято во время последующих конференций РКИК ООН.

Несмотря на неопределённость в вопросах ввода углеродного сбора на международной арене, некоторыми аналитиками рассматривались сценарии ввода углеродного сбора с первоначальной ставкой $15 за тонну экв. СО2. Далее мы рассмотрим последствия, к которым может привести в России ввод углеродного сбора со ставкой $15/т экв. СО2.

Количественные оценки последствий рассчитывались, исходя из предельных значений курса доллара: минимальные оценки рассчитывались при курсе доллара в 60,7 руб. (прогнозное значение на 2018 г. согласно целевому сценарию Минэкономразвития России, также равное среднему значению за 2015 г.), максимальные оценки рассчитывались при курсе доллара 77,9 руб. (прогнозное значение на 2018 г. согласно консервативному сценарию Минэкономразвития России). Проведённые расчёты показывают, что ввод в России углеродного сбора в размере $15/т экв. CO2 потребует ежегодных выплат в размере $42 млрд, что соответствует 2,56–3,29 трлн руб. Объём этих выплат равен 3,2–4,1% ВВП, 19–24% доходов федерального бюджета или 35–45% суммарного объёма Резервного фонда и Фонда национального благосостояния. Если ставка углеродного сбора составит $35/т экв. CO2, то объём выплат составит 7,5–9,6% ВВП. Различные виды экономической деятельности окажутся уязвимыми к вводу этого сбора в разной степени.

Добыча нефти и газа

Наибольший урон ввод углеродного сбора нанесёт компаниям, действующим в сфере ТЭК

Для некоторых электрогенерирующих компаний рост расходов в связи с вводом углеродного сбора при минимальной оценке курса доллара (60,7 руб.) составит 40– 60% от текущей годовой выручки. При максимальной оценке курса доллара (77,9 руб.) этот показатель достигает 75%. В первую очередь пострадают компании управляющие угольными ТЭС, – это «Сибирская генерирующая компания» (её расходы возрастут в диапазоне от 33 до 42 млрд руб./год), «Энел Россия» (29–38 млрд руб.), «Дальневосточная генерирующая компания» (23–30 млрд руб.), «Сибэко» (14–18 млрд руб.), «ТГК-14» (5–6 млрд). Владельцы газомазутных ТЭС также существенно пострадают от реализации углеродной инициативы, причём не только напрямую, но и за счёт роста цены природного газа. Рост расходов превысит 40% от выручки для таких компаний, как «Юнипро» (ранее «Э.Он Россия», 35—45 млрд руб.) и «ОГК-2» (51—65 млрд руб.).

При этом почти для всех компаний, управляющих ТЭС, объём дополнительных расходов превысит EBITDA. Например, для «Энел Россия» он превысит EBIDA в 1,8– 2,3 раза, для ОГК-2 – в 4,3–5,1 раза, для ТГК-11 – в 4,8–6,2 раза.

Рост цен на электроэнергию будет следующим неизбежным последствием от введения углеродного сбора. Несмотря на то, что владельцы ГЭС, АЭС и генерации на ВИЭ («Русгидро», «Росэнергоатом» и т. д.) не понесут существенных дополнительных издержек от углеродного сбора, цена на электроэнергию, вырабатываемую на этих электростанциях, вырастет. На российском оптовом рынке электроэнергии действует принцип маржинального ценообразования, т.е. конечная цена определяется по самой дорогой ценовой заявке, прошедшей конкурентный отбор. Даже в регионах с развитой гидрогенерацией конечную цену на оптовом рынке формируют не ГЭС, АЭС или ВИЭ-электростанции, а ТЭС. Компании, владеющие неуглеродной генерацией, в случае введения этого сбора, получат дополнительную прибыль, а конечные потребители – существенный рост цен на электроэнергию. Таким образом, при сохранении действующих генерирующих мощностей введение углеродного сбора добавит в цену электроэнергии примерно 0,45–0,58 руб./кВт∙ч (с учётом роста цен на газ). Это составляет 19–25% от уровня текущих цен для крупных коммерческих потребителей, 11–14% для малых коммерческих потребителей и 19–25% от цен для населения.

Однако в реальности цена электроэнергии возрастёт ещё сильнее, поскольку капитальные затраты на строительство новых «безуглеродных» электростанций будут компенсированы также из средств потребителей. Предположим, что угольные ТЭЦ на территории ЕЭС России будут замещены парогазовыми установками (ПГУ), а КЭС – в равной пропорции АЭС, ГЭС и ВИЭ-генерацией (СЭС и ВЭС). На основании данных об удельных капитальных затратах на строительство электростанций разных типов было получено, что на строительство замещающих генерирующих мощностей потребуется около 3,5 трлн руб.

Возьмём в качестве платы за мощность новых ГЭС, АЭС и ВИЭ-генерации значение в 1,5 млн руб./МВт за месяц, для новых ПГУ-ТЭЦ – в 0,65 млн руб./МВт за месяц. В этом сценарии цена электроэнергии возрастёт на 1,06–1,26 руб./кВт∙ч. Таким образом, прирост конечной цены составит 50–55% для крупных коммерческих потребителей, 28–31% для малых коммерческих потребителей и 45–50% для населения. В данных расчётах не учитывалось, что при демонтаже старых мощностей сократится объём выплат в сегменте КОМ (конкурентный отбор мощности). В то же время введение углеродного сбора приведёт к росту выплат в сегментах «вынужденный режим» и РСВ (рынок на сутки вперёд), который с излишком перекроет позитивный эффект от вывода старой генерации.

Конечные цены на электроэнергию могут вырасти в 1,5 раза - такова цена радикальной декарбонизации российской электроэнергетики. При этом в расчетах не был учтён прирост конечных цен за счёт расширения инвестиционных программ электросетевых компаний (холдинга «Россети» и входящего в него ПАО «ФСК ЕЭС»). Массовое замещение генерирующих мощностей потребует не менее масштабного строительства электросетевой инфраструктуры, а строительство ЛЭП – мероприятие достаточно дорогостоящее, причём оплачивать строительство магистральных сетей в любом регионе придётся потребителям всей страны. Яркий пример: широко известный рост конечных цен на электроэнергию в России в последние 10 лет в значительной связан именно с электросетевым строительством.

Немаловажно, что существенная доля средств, вложенных в изменение структуры электроэнергетики, пойдёт на оплату импортного оборудования, поскольку в современной России отсутствуют производства, способные покрыть резкий рост спроса на ветрогенерирующие установки, солнечные панели и газовые турбины высокой мощности. И даже если отбросить тот факт, что выгоду от очередной программы модернизации электроэнергетики получат зарубежные, а не отечественные производители, то, риски дальнейшего роста цены электроэнергии под влиянием снижения курса рубля нельзя не рассматривать. Более того, зависимость от импортного энергетического оборудования идёт вразрез с государственной политикой, нацеленной на импортозамещение, и создаёт риск выхода из строя генерирующих мощностей в том случае, если страны-импортёры оборудования введут запрет на проведение сервисных работ в России или поставку запчастей.

Добыча угля

В первую очередь, углеродный сбор приведёт к деградации угольной электро- и теплоэнергетики, являющейся основным потребителем угля в России. В случае реализации радикального сценария, при котором потребление угля в этом секторе снизится до нуля, потребителями российского угля останутся только отечественные коксохимические и металлургические предприятия (которые тоже понесут убытки от ввода углеродного сбора), а также иностранные покупатели.

Даже если предположить, что объёмы экспорта и потребления угля в металлургии сохранятся на уровне 2015 г, то расчеты показывают двукратное сокращение уровня добычи угля в стране – с 373 млн т до 187 млн т.

Введение углеродного сбора ударит, в первую очередь, по предприятиям, добывающим уголь подземным способом (характеризуются более высокой долей оплаты труда в себестоимости продукции и более высокими уровнями эмиссии парниковых газов по сравнению с открытым способом добычи), а также добывающим бурый уголь (не пригоден для использования в металлургии и неконкурентоспособен при перевозках на дальние расстояния). Наибольшие риски характерны для таких компаний, как «Востсибуголь» и «Русский уголь» – эти компании не осуществляют добычу коксующегося угля и направляют на экспорт не более 1/5 продукции.

Угольная промышленность обеспечивает работой свыше 158 тыс. чел., в смежных отраслях занято ещё около 500 тыс. чел. Большинство из них проживает в монопрофильных населённых пунктах – всего таковых насчитывается более 30, из которых 8 относятся к категории городов с наиболее сложным социальноэкономическим положением. Кроме того, большая часть занятых в угольной отрасли сконцентрирована в одном регионе – Кемеровской области. В данном контексте можно предположить, что резкое снижение производства в угольной отрасли создает риски масштабных социальных выступлений, возможно даже более существенных, чем те, которые происходили с конца 1980-х гг. по конец 1990-х гг.

Это, в свою очередь, создает очевидные риски и угрозы для национальной безопасности страны. Меры по снижению этих рисков и угроз потребуют реализации дополнительных мероприятий по снижению социальной напряженности, включающих в себя реализацию программ повышения занятости и создания новых рабочих мест, профессиональной переподготовки и переселения высвобождаемых работников угольной отрасли.

Дополнительные расходы федерального бюджета могут составить при этом десятки миллиардов рублей.

Обрабатывающая промышленность и строительство

Уязвимыми к вводу мер по борьбе с выбросами парниковых газов являются не только отрасли, характеризующиеся значительной эмиссией CO2 или CH4, но и энергоёмкие отрасли. Это связано с тем, что введение углеродного сбора или других подобных мер неизбежно приведёт к росту цен на электро- и теплоэнергию – как напрямую, так и при необходимости возврата инвестиций в строительство новых генерирующих мощностей.

Риск снижения рентабельности характерен для цветной металлургии, в особенности для выплавки алюминия (несколько в меньшей степени – для выплавки меди). При этом большинство мощностей по выплавке алюминия расположено в Восточной Сибири, на территории которой сегодня планируется реализовать пилотный проект т.н. «безуглеродной зоны».

Производство алюминия характеризуется выбросами фторосодержащих газов, оказывающих вклад в парниковый эффект. В случае введения углеродного сбора ОК «РУСАЛ», контролирующая все заводы по выплавке первичного алюминия в стране, будет вынуждена выплачивать около 9–11 млрд руб./год.

Выплавка алюминия отличается крайне высокой электроёмкостью – производство 1 тонны металла требует около 15 МВт∙ч. Казалось бы, данная отрасль в наименьшей степени пострадает от создания безуглеродной зоны, поскольку заводы ОК «РУСАЛ» теоретически имеют возможность приобретать электроэнергию и мощность по двусторонним договорам у аффилированных компаний – «Иркутскэнерго», «Красноярской ГЭС» и «Богучанской ГЭС» (ОК «РУСАЛ» наряду с этими компаниями входит в группу «Базовый элемент»). В эти договоры может быть заложена цена электроэнергии, не привязанная к ценам оптового рынка, а соответствующая, например, себестоимости выработки электроэнергии на ГЭС.

Однако в случае заключения таких договоров окажется, что инвестиции в новые генерирующие мощности будут оплачивать все потребители, кроме алюминиевых заводов, – это приведёт к очередному значительному росту цен для сибирских потребителей. В связи с этим следует учитывать возможность, что Минэнерго России при согласии участников оптового рынка может ограничить возможность заключения договоров между алюминиевыми заводами и операторами ГЭС.

Подобная возможность вполне реальна – Минэнерго уже неоднократно запрещало реализацию подобных стратегий. Например, была ограничена возможность вывода гидроагрегатов сибирских ГЭС с оптового рынка электроэнергии, до сих пор сохраняется ряд ограничений на заключение двусторонних договоров. Есть и другие возможности ликвидации привилегированного положения алюминиевых заводов: например, передача «последней мили» магистральных электросетей в аренду распределительным сетевым компаниям (МРСК). Подобный механизм находится в стадии ликвидации, но ничто не мешает приостановить этот процесс.

Рост цен на электроэнергию увеличит издержки ОК «РУСАЛ» на величину до 56–60 млрд руб. В сумме дополнительные издержки «РУСАЛа» могут превысить EBITDA компании в 1,25 раза, что сделает её деятельность убыточной. Алюминиевая отрасль России сегодня находится в сложном положении: вследствие падения мировых цен на металл при росте цен на электроэнергию группе «РУСАЛ» уже пришлось остановить производство на ряде предприятий. В случае введения углеродного сбора под угрозой окажется производство металла на всех действующих заводах группы (два из которых расположены в монопрофильных городах), а также сделает бессмысленной достройку Тайшетского завода и запуск Богучанского завода, при том, что в эти проекты были уже вложены десятки миллиардов рублей. Кроме того, под угрозой закрытия, в случае введения углеродного сбора, оказываются и предприятия по производству алюминиевых деталей, например Красноярский металлургический завод, входящий вместе с группой «РУСАЛ» в холдинг «Базовый элемент».

Другая крупная компания в сфере цветной металлургии – ПАО «ГМК „Норильский никель“» – менее уязвима к вводу углеродного сбора. Она также будет вынуждена платить за выбросы CO2, но цена электроэнергии для неё вырастет не так значительно, как для ОК «РУСАЛ». Это связано с тем, что предприятия Норильска подключены к изолированной энергосистеме, электроэнергия в которой вырабатывается на ГЭС и газовых ТЭЦ.

Крупнейшим источником парниковых газов среди отраслей обрабатывающей промышленности является чёрная металлургия.

Все способы производства чугуна, стали и ферросплавов характеризуются значительными удельными выбросами парниковых газов. Кроме того, основная технологическая цепочка отрасли требует использования каменноугольного кокса, производство которого также связано с выбросами CO2. Производство чёрных металлов менее уязвимо к мерам по борьбе с выбросами парниковых газов, чем выплавка алюминия, но, тем не менее, металлургические компании также понесут значимые убытки. Всего отрасль будет вынуждена заплатить углеродный сбор в размере 83–107 млрд руб./год. По данным холдинга «ЕВРАЗ», выплаты компании по этому сбору могут составить 4,7% от выручки или 20% от EBITDA. Также значительные издержки понесут такие компании, как ОАО «ММК», ПАО «Северсталь», ПАО «НЛМК» и ряд других.

Крупными источниками парниковых газов также являются предприятия по выпуску цемента и аммиака. Введение углеродного сбора или аналогичных мер на территории России грозит снижением производства на предприятиях АО «МХК „ЕвроХим“», АО «ОХК «УРАЛХИМ», Группы «Акрон», Холдинга «Сибирский деловой союз», «Тольяттиазот», «КуйбышевАзот», «Менделеевсказот», холдинга «Евроцемент групп» и ряда других компаний. Рост издержек «парникового происхождения» потребует мер, связанных, в том числе, с сокращением персонала, что спровоцирует рост безработицы во многих городах (цементные заводы нередко являются градообразующими предприятиями в моногородах). Наконец, удорожание цемента и аммиака приведёт к росту цен в сфере строительства и производства азотных удобрений.

Введение углеродного сбора может дать строительному бизнесу новый стимул к развитию, поскольку должна возникнуть потребность в массовом замещении угольной генерации другими видами электростанций, строительстве газопроводов и линий электропередач. Однако реализация подобных замещающих проектов не может быть осуществлена в сжатые сроки, а их форсирование ведет к существенному росту стоимости реализации.

Наконец, значительные выбросы связаны с узкой отраслью промышленности – производством хладагентов из группы гидрохлорфторуглеродов (ГХФУ). При поддержке ЮНИДО в России реализуется проект по выводу данной группы хладагентов из применения.

Косвенным образом введение углеродного сбора повлияет на ряд машиностроительных производств. Если существенно сократится выпуск в угольной отрасли, чёрной и цветной металлургии, производстве цемента и азотных удобрений, то значительно снизится спрос на производимое в России технологическое оборудование для их нужд. Тем самым российское машиностроение, которое и в настоящее время находится в кризисе, получит очередной удар. Разумеется, машиностроение, как и все российские потребители, столкнется с ростом издержек на электроэнергию.

Инфраструктурные отрасли

Введение углеродного сбора негативно скажется на состоянии железнодорожной отрасли России. По данным за 2015 год электроэнергия составляет более 10% расходов ОАО «РЖД» по перевозочным видам деятельности, таким образом, введение сбора за выбросы углекислого газа потребует от ОАО «РЖД» дополнительных расходов на оплату электроэнергии в размере 47–52 млрд руб., что составляет более 3% от выручки компании или 13% от EBITDA. Учитывая, что рентабельность ОАО «РЖД» достаточно низка, следует ожидать, что тарифы на услуги компании будет необходимо поднять на те же 3%.

Сокращение перевозки грузов вследствие снижения производства приведёт к сокращению выручки ряда операторов вагонов и ОАО «РЖД». В 2015 г. доля угля в общей структуре грузооборота ОАО «РЖД» составила более 39%, и принятие мер, направленных на ограничение потребления угля в России, негативно отразится на выручке железнодорожной монополии.

Таким образом, введение углеродного сбора приведёт к сокращению объёмов перевозки грузов железнодорожным транспортом и спровоцирует снижение занятости в данной отрасли. Немаловажно, что во многих населённых пунктах, особенно расположенных в удаленных и слабоосвоенных регионах страны, железнодорожный транспорт является основным работодателем.

Государство и экономика в целом

Начиная с 13-й конференции РКИК ООН на Бали (2007 г.) высказывалась инициатива введения глобального углеродного сбора для стран, за счёт взносов которых происходило бы наполнение Зелёного климатического фонда. Данный сбор послужил бы серьезным барьером для экономического развития страны, учитывая значительную долю поступлений в бюджет от экспорта ископаемого топлива. Однако даже в случае достижения соглашения по согласованному вводу углеродного сбора большинством стран мира (что представляется крайне маловероятным в свете позиции США, Китая и ряда других стран), существуют риски негативных последствий для России:

В случае если в методиках учета баланса парниковых газов условие «максимально возможного учета поглощающей способности лесов» не будет выполнено для территории России, экономика страны понесет дополнительную финансовую нагрузку, что также приведет к ограничению темпов экономического развития. Для сравнения, поглощение парниковых газов российскими лесами в настоящее время учитывается на уровне 448 млн т экв. CO2. Следовательно, в случае ввода углеродного сбора поглощение парниковых газов позволяет рассчитывать на сохранение в национальной экономике 408–523 млрд руб. в год из 2,5–3,3 трлн руб. суммарных выплат углеродного сбора. В случае если поглощающая способность российской лесов не будет учитываться в полной мере, эти средства могут быть выведены из страны.

Представленные положения приводят к выводу о том, что, по крайней мере, в кратко- и среднесрочной перспективе сокращение выбросов парниковых газов в России должно производиться с помощью других мер – менее радикальных и более рентабельных.

Социально-экономические последствия реализации Парижского соглашения в России и связанные с этим процессом риски для национальной безопасности, разумеется, не могут исчерпываться перечисленными в данном разделе доклада. Необходим более глубокий и всесторонний анализ возможных последствий от различных вариантов реализации положений Парижского соглашения в российских условиях. Такой анализ должен стать обязательным этапом, предшествующим принятию решения о ратификации соглашения Федеральным Собранием. До тех пор, пока этот анализ не проведён, в интересах Российской Федерации не форсировать ратификацию Парижского соглашения.

Анализ возможных подходов по реализации положений Парижского соглашения

Введение углеродного сбора спровоцирует реализацию мероприятий с низкой рентабельностью, которые требуют высоких капитальных затрат на единицу сокращения выбросов и отличаются крайне высоким сроком окупаемости. К таким мерам относится замещение тепловых электростанций мощностями ГЭС, АЭС,солнечными и ветровыми электростанциями, а также внедрение на промышленных предприятиях установок по улавливанию и захоронению CO2.

В то же время существует большое количество мероприятий, отличающихся низкими затратами на единицу сокращения выбросов и коротким сроком окупаемости. Среди подобных мер можно выделить мероприятия по энергосбережению и повышению энергоэффективности:

Также сравнительно высокой рентабельностью отличаются меры по стимулированию лесовосстановительных работ и ряд мероприятий по ограничению выбросов парниковых газов от АПК.

Выводы

1. Борьба с выбросами парниковых газов имеет значительный экономический подтекст. В современном мире ряд развитых стран (преимущественно, европейских) заинтересован в ограничении зависимости от импорта энергоресурсов, что можно осуществить за счёт развития «безуглеродной» энергетики. Напротив, ограничение выбросов парниковых газов не входит в интересы стран-экспортёров ископаемого топлива, а также стран, производящих энергоёмкую продукцию. Вторая группа стран включает Россию и многие развивающиеся страны. При этом даже в ряде развитых стран (США, Польша) многие политики высказывают опасения в отношении реализации радикальных мер по ограничению эмиссии парниковых газов.

2. Тенденция к вводу на национальном уровне экономически необоснованных мер по борьбе с изменением климата (таких, как углеродный сбор, система торговли квотами на выбросы, стандартизация продукции) грозит для России в долгосрочной перспективе снижением спроса на основные статьи экспорта (нефть, газ и продукты их переработки). Не менее важно, что углубление борьбы с изменением климата грозит ископаемым видам топлива экономически необоснованной стигматизацией – а это значит, что инвестиционный и кредитный потенциал крупнейших российских компаний будет сокращаться.

3. Применение экстремальных методов борьбы с изменением климата в мире не является неизбежным, оно во многом зависит от позиции ключевых стран, ответственных за максимальные выбросы парниковых газов. В данном контексте важное значение имеет позиция США, где Конгресс высказал мнение об опасности углеродного сбора для национальной экономики.

4. Парижское соглашение не содержит в себе жёстких условий. В частности, ратифицировавшие соглашение страны вправе самостоятельно разрабатывать национальные вклады в борьбу с выбросами парниковых газов. Если развитые страны в разработанных вкладах предполагают сокращать абсолютный объём выбросов, то развивающиеся страны в основном намереваются сокращать удельное отношение выбросов к ВВП. Кроме того, оказание финансовой поддержки развивающимся странам требуется лишь от некоторых экономически развитых стран, в число которых Россия не входит.

5. Нарушение положений Парижского соглашения даже после его ратификации (например, невыполнение национальных вкладов) не грозит для стран какими-либо санкциями. Опыт нарушения или обхода положений Киотского протокола некоторыми развитыми странами показывает, что подобные решения не приводят к каким-либо дипломатическим последствиям.

6. За последние 25 лет России удалось достигнуть уникальных в мировом масштабе успехов по сокращению выбросов парниковых газов: по отношению к уровню 1990 г. они снизились на 43%. Немаловажно, что это снижение обусловлено не только экономическим кризисом 1990-х гг., но и масштабной работой по повышению энергоэффективности во всех отраслях экономики. Активная работа по повышению энергоэффективности продолжается в России и в настоящее время.

7. Основными реципиентами рисков радикального ужесточения мер по борьбе с изменением климата в России являются отрасли промышленности, характеризующиеся высокой энергоёмкостью или значительными удельными выбросами (электро- и теплоэнергетика, нефтегазовая отрасль, АПК, чёрная металлургия, добыча угля и торфа, производство удобрений, производство цемента и алюминиевая промышленность). Данные отрасли являются основой российской экономики: в 2015 г. ТЭК обеспечил 63% экспорта из России и 27% ВВП, более 43% доходов федерального бюджета формируются за счёт нефтегазовых компаний. Данные риски могут стать причиной закрытия множества предприятий и ликвидации целых отраслей промышленности, либо переноса издержек на потребителей продукции, в том числе на население. Введение углеродного сбора в размере $15/т эквивалента CO2 потребует от российских налогоплательщиков выплат в размере 3–4% ВВП. Цена электроэнергии грозит вырасти для потребителей на 28–55%.

8. На территорию России приходится около 20% мировой площади лесов, российская тайга является одним из основных поглотителей CO2 в мире. Однако действующие международные и национальные методики не позволяют в полной мере учесть этот поглощающий эффект. В то же время к настоящему моменту в России разработан ряд альтернативных методик, более полно учитывающих поглощение парниковых газов. Подобные методики были разработаны, в частности, исследователями Всероссийского научно-исследовательского института лесоводства и механизации лесного хозяйства (ВНИИЛМ), Международного института системного прикладного анализа (IIASA), Уральского государственного лесотехнического университета (УГЛТУ).

9. Существует широкий спектр мер по ограничению выбросов парниковых газов. Существует ряд «мягких» мер, характеризующихся низкими затратами на единицу сокращения выбросов (улучшение теплоизоляции зданий, повышение экономичности автомобильных двигателей, развитие когенерации тепла и электроэнергии), но есть и ряд «жёстких мер», требующих высоких затрат на единицу сокращения выбросов. В первую очередь необходимо приступить к реализации «мягких» мер, и только после их реализации – к использованию «жестких».

10. Концепция создания в Восточной Сибири безуглеродной зоны является ярким примером «жёсткой» меры, требующей высоких затрат. На строительство замещающих электростанций и углехимических предприятий потребуется 3,5–4,7 трлн руб. (без учёта средств на строительство газопроводов и ЛЭП), цена электроэнергии возрастёт на 29–51%. Это решение грозит сократить объём промышленного производства в регионе на 10% (только за счёт закрытия ТЭС и алюминиевых заводов) и создать острый социальный кризис в населённых пунктах суммарной численностью населения 465 тыс. чел. 

март 2016:

 Трутнев от имени правительства поддержал «безуглеродную Восточную Сибирь»

Минприроды готово доложить Путину о пользе «безуглеродной Восточной Сибири»

Минэнерго: Энергетическая стратегия против «безуглеродной Восточной Сибири»

август 2016 

Проект создания в Восточной Сибири безуглеродной зоны заморожен

 дополнение мое

11. До проведения оценки социально-экономических последствий принятие радикальных мер по ограничению выбросов парниковых газов в стране должно быть отложено. Более целесообразной с социально-экономической точки зрения представляется реализация «мягких мер», таких, как развитие лесного хозяйства с целью повышения поглощения парниковых газов или развитие энергосбережения: 

12. Процесс ратификации соглашения российской стороной должен быть увязан с аналогичными действиями развитых государств, в первую очередь – США. Россия не должна оказаться в ситуации, когда она будет связана экологическими обязательствами, а другие страны, участвующие в глобальной конкурентной борьбе – нет. Российской Федерации необходимо занять более проактивную позицию на международной арене в деле борьбы с изменением климата. Не просто отвечать на вызовы, в рамках повестки, формируемой другими государствами в их собственных интересах, а активно продвигать свою собственную, не позволяя никому говорить с собой с позиции морального лидерства. За прошедшие два с лишним десятилетия, мало кто смог достичь таких результатов в области сокращения выбросов парниковых газов, как наша страна, и свое право на первоочередной учёт своих интересов в климатической сфере Россия заслужила сполна.

13. Пока Парижское соглашение еще не прошло процедуру ратификации органами законодательной власти, принятие радикальных мер по ограничению эмиссии парниковых газов – наихудшее решение с точки зрения создания в стране комфортного инвестиционного климата и обеспечения социальной стабильности. Более целесообразна реализация следующих мер:   

26 сентября 2019 Минэнерго предупредило о риске дискриминации компаний ТЭК под предлогом защиты экологии

  «Минэнерго России выступает за то, чтобы не оказывать давление на бизнес дополнительными ограничениями»