Что не так в российской статистике?

Всего две статьи от специалистов, которым статистика не пустой звук. (Много текста, однако!)

Профессор Василий Симчера: "...В стране доминируют фиктивные данные"

            № 14(658) от 11.04.19 г. [«Аргументы Недели », Александр Чуйков ]

            Справка (ТС) (на 2016 год):

            Симчера Василий Михайлович (род. 1940) – советский, российский экономист, специалист по статистическому моделированию. Доктор экономических наук, профессор. Вице-президент Академии экономических наук. Заслуженный деятель науки РФ. Постоянный член Изборского клуба.

 

            Биография

 

            Родился в Закарпатской области в семье железнодорожника. Школу (в 1954 г.), техникум (в 1957 г.), институт (в 1961 г.) закончил с отличием. В 1965 г. окончил аспирантуру в Москве по специальности статистика с защитой кандидатской диссертации в АН СССР, а в 1978 г. – вечерний факультет совершенствования дипломированных специалистов по иностранным языкам МГПИИЯ им. Мориса Тереза по специальности английского языка.

            До 1971 года работал там же старшим научным сотрудником, а после этого заведующим сектором НИИ ЦСУ СССР (1972 – 1973), заведующим отделом ВНИИ проблем организации и управления ГКНТ (1973 – 1983), завкафедрой статистики ВЗФЭИ (1983 – 2000).

            В 2000‑2010 гг. был директором НИИ статистики Росстата.

            В течение многих лет занимается статистическим моделированием и эконометрическими расчетами, в том числе международными. Докторскую диссертацию по той же тематике защитил в 1975 г.

            В настоящее время работает руководителем отдела статистики Евразийского Таможенного союза и научным руководителем по финансово-экономическим специальностям ‑ советником ректора РГТЭУ.

            Является членом более 10 научных обществ и академий, в том числе вице-президентом Академии экономических наук. В 2001 г. избран действительным членом Международного статистического института, Гаага, Нидерланды, в 2006 г. – членом Американского биографического института (Редклиф, Северная Каролина, США), в 2007 г. – Международной библиографической ассоциации (Кембридж, Англия).

            Имеет более 550 публикаций, в том числе более 50 крупных монографий.

            Входит в редколлегии ряда журналов, энциклопедий, в индексы цитирования, имеет награды и почетные звания.

***

            Главным ведомством страны по скандальным новостям в последнее время стал Росстат.

            1 апреля – и это не шутка, он порадовал нас нулевой недельной инфляцией. Заодно пересчитал всю свою печальную статистику с 2014 года. Оказалось: кризиса никакого не было, экономика росла, реальные доходы населения пёрли в гору, образование и здравоохранение чуть ли не лучшие в мире. И вообще – жить стало легче, жить стало веселее. Так ли это? Зачем искажают статистику официальные лица? И сколько нас – россиян – на самом деле? Об очевидном, но невероятном оптимизме мы поговорили с бывшим директором НИИ статистики Росстата и экспертом Международного статистического института профессором Василием СИМЧЕРОЙ.

            Он сам обманываться рад

            – Недавно два серьёзных эксперта практически одновременно заявили, что у них есть сомнения о численности населения страны. Мол, нас всего около 80–90 миллионов. При этом сослались на формулу ЦРУ: «Общее производство хлеба делится на устоявшееся годовое душевое потребление». Действительно, сколько едоков получается?

            По хлебобулочным изделиям оценивать численность населения можно, но не совсем корректно. Очень большая номенклатура (длительного и недлительного хранения, полуфабрикаты, взаимозаменяемость другими продуктами, снижение потребления). Но, если желаете, в 2017 году было произведено хлебобулочных изделий недлительного хранения 5957 тысяч тонн, что на 859 тысяч тонн меньше, чем в 2010 году. Потребление хлеба в России за последние десять лет сократилось на четверть – с 66 до 49 кг на человека в год. Выходит, нас 121, 5, а не 146, 9 миллиона человек.

            Более корректно (и исторически принято) судить по потреблению соли и некоторых других продуктов и товаров. Вот у нас по соли выходит около или чуть больше 130 миллионов.

            От солевого подсчёта отказались, когда стали проводить регулярные переписи населения. В Советском Союзе всё было понятно и ясно, строго работал паспортные учёт и контроль. Сегодня, когда человек зарегистрирован по одному адресу, а в миллионах случаев живёт по другому, а прописка мигрантов является предметом купли-продажи душ, результаты опросов населения, какими в России являются его переписи, ненадёжны.

            Тем более что они основаны на записях со слов, без проверки удостоверяющих документов. Идёт подмена данных учёта постоянного населения данными наличного населения. А если сверить результаты переписи минимум с тремя другими базами данных (ЗАГС, ФНС и данными избирательных комиссий), то они, как правило, существенно (по разным оценкам на целые 10–12 миллионов человек) завышают общую численность постоянного населения.

            – Постоянное население – это граждане России, а наличное – это временно находящиеся в стране граждане других государств. Последних, естественно, больше.

            Конечно. Например, в Москве разница между 12, 6 миллиона постоянного населения и 18 (по другим оценкам 20–25) миллионами наличного населения существенная и деформирует многие параметры её естественного развития.

            Судя по всему, в 2020 году Всероссийская перепись населения будет проводиться по тем же лекалам, и от её результатов ничего нового ждать не приходится. Зато сотни миллионов (в 2010 году — двести миллионов долларов потрачено) будут освоены. Ещё в те годы я предлагал организаторам, в том числе и Набиуллиной, которая в те годы как министр экономического развития по должности курировала Росстат и возглавляла переписную комиссию, изменить саму формулу переписи: убрать оттуда бесполезные холостые вопросы вроде выяснения пола и возраста опрашиваемых и заменить вопросами, связанными с определением их имущественного состояния и материального достатка. Ответ был не только отрицательный, но и раздражительный.

            Кстати, уже есть методики, в том числе электронной регистрации населения, которые позволяют учесть ответы на все эти вопросы всех до последнего человека. Как постоянных граждан, так и временно проживающих лиц. Просто надо свести в одно место несколько баз данных: баз данных ФНС, медицины, ЗАГС и так далее. Но этого ещё долго не будут делать, так как исчезнет предмет безответственных и выгодно оплачиваемых пустых занятий. Хотя для понимания того, что происходит в стране, вопрос архиважный…

            — Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад!

            Точно. Власть не хочет иметь и видеть достоверную статистику. Её иметь невыгодно — она изобличает. И приходится делать выбор: либо вы знаете удручающую правду, либо любите сладкое враньё. Какой вариант выбрала наша власть?! Вопрос риторический…

            — Вы когда были директором НИИ статистики, готовили закрытые доклады с реальными цифрами для верхушки. Знают ли они доподлинную правду? Или ориентируются по ощущениям, правят на глазок?

            Прежняя советская практика регулярного предоставления данных для служебного пользования утрачена. Такие доклады сегодня готовят от случая к случаю. И то скорее как парадные, приукрашивающие истинное положение дел. Докладов, изобличающих нынешнее удручающее положение в стране, власть попросту боится. И поэтому закономерно, что те громадные расхождения с официальной статистикой (расхождения не просто в разы, а подчас на целые порядки), которые достоверно характеризуют причины и следствия наших бед и потерь, их чудовищные масштабы, у нас находятся в тени.

            Например, оценки основных фондов и других нефинансовых активов России. Они сегодня Минприроды официально оцениваются в 800 миллиардов долларов. А мы напоминаем, что в 1989 году национальное богатство РСФСР составляло 58, 8 триллиона долларов (в США — 123 триллиона долларов). Переоценка по данным на 2001 год — дала 4 триллиона. Сейчас — 800 миллиардов. Значит, проели 57 триллионов?! Потеряли? Вывели?

            Закрытые доклады, кстати, не советское изобретение. Это регулярно делают все статистические ведомства в мире. Для правительств, президента это ориентир, руководство к действию. Там тоже двойная бухгалтерия, но не такие расхождения, как у нас.

            — Честно говоря, народу на это наплевать, его рост цен волнует. Говорят одно, а на деле совсем другое.

            Они не врут. Они говорят малую часть правды, подменяют понятия и смыслы. Вот недавно та же Эльвира Набиуллина заявила, что населению только кажется, что цены растут. Мол, у нас инфляция 3–4% всего. Открою страшную тайну: её инфляция — это рост только биржевых и валютных курсов, игра ожиданий на рынке акций и облигаций. Она не имеет отношения к росту потребительских цен, разве опосредованно на импортные товары. Хотя даже 3–4% за десять лет дают рост в 134, 4–148, 0%. И в развитых странах уже давно считается провалом!

            Цены же на потребительском рынке повышаются минимум на 7–8% в год. За 10 лет — это 196, 7–215, 8% роста. Многократно оглашая скромные цифры ежегодного прироста инфляции в 3–4%, вряд ли наш президент отдаёт себе отчёт, что подлинная инфляция за последние 10 лет повысилась в 2 раза, а за все 20 лет — в целых 10 раз. Печальный рекорд, который не знала история СССР за все более чем 70 лет своего существования.

            — «По ВВП по паритету покупательной способности мы уже в первой десятке экономик мира» — тоже малая часть правды. Например, можно вновь просто пересчитать исходные данные… Судя по замаху, нынешнему Росстату посильны и ещё более впечатлительные прорывы!

            Можно многое не производить (и даже и вовсе ничего материального и духовного), а всего лишь, как это делает Росстат, включать в ВВП «забытые» инвестиции, растущие арендные и коммунальные платежи, новоявленные отчисления на капитальный ремонт, повышение заработной платы бюджетникам и т.д. — и рост ВВП тут же ускорится. Раньше у нас насчитывалось «всего» один миллион чиновников, сейчас их пять миллионов. Удвойте их число, и вы обнаружите дополнительный впечатляющий прирост ВВП. Сегодня одну и ту же работу в госорганах дублируют четыре, а то и пять чиновников. Устраните дублирование, и тут же ВВП уменьшится! Растут накладные расходы, налоги, штрафы, поборы и «Платоны», и даже потери — растёт ВВП. И рост услуг, оказываемых самим себе, например рост условных арендных платежей самим себе за собственное жильё, равно как рост облагаемых доходов от легализованных азартных игр, проституции и многочисленных сомнительных доходов теневой экономики, — это по международным стандартам сегодня тоже важная составная часть роста ВВП. Накачаем ВВП всеми этими дутыми и безумными тратами — сразу вырвемся в лидеры. Но ведь ВВП — это не сумма растущих затрат, а объём произведённой в стране конечной продукции, который должен определяться за вычетом этих затрат.

            Если же вычесть подобные сомнительные позиции и измерять рост в натуральных единицах, то ВВП с 2000 года у нас не вырос, а, напротив, упал в два раза. И потом наш ВВП на деле сегодня далеко не наш. Нашего там наберётся едва ли всего треть. Наш на самом деле валовой национальный продукт (ВНП). То есть только та часть продукции и услуг ВВП, которая производится на территории нашей страны компаниями с российской юрисдикцией. Всё остальное там не наше. ВНП у нас сегодня меньше, чем ВВП на все 66%!

            — Мы стали меньше производить реальных товаров и услуг в натурном выражении?

            Смотрите сами. Грузоперевозки в 1990 году — 19, 3 миллиарда тонн. В 2017-м — 7, 9. Добыча нефти — 506 миллионов тонн в 90-м, 546 — в 2017-м (рост всего 7, 9%). А вот добыча газа упала с 641 миллиарда кубов до 604 в 2017 году. Самолётов делаем на 50% меньше. Турбин выпустили 12, 5 в 90-м и всего 2 — в 2017-м.

            Кузнечнопрессовые машины, бульдозеры, трактора, металлорежущие станки, краны и прочее — везде падение на 70–80%! Строительство дорог, больниц, школ, сельское хозяйство (кроме зерна), лёгкая промышленность… Единственное — жилья построили больше на 26, 7%. Зато упали по производству стройматериалов: по цементу на 40%, по кирпичу — на 80%, по кровельным материалам — на 60%. Единственное, что у нас устойчиво растёт, — число управленческого персонала и расходы на его содержание, которые, как и реальная инфляция, бьют у нас мировые рекорды.

            — Стоп. А из чего будем строить жильё по программе Майских указов от 2018 года для пяти миллионов семей в год? Из китайского цемента?

            Эти цифры опять же из разряда недобросовестной статистики. В 2017 году по прежним Майским указам смогли обеспечить жильём только 96 тысяч семей в год. Увеличить строительство в 52 раза за несколько лет невозможно, это ненаучная фантастика. Да и действительно банально не хватит стройматериалов.

            Но знал ли об этом Президент или говорил по написанным кем-то цифрам? Для этого и нужна настоящая объективная статистическая информация, а не сладкая ложь подчинённых.

            — Сейчас сторонники скажут: «что знает этот «бывший»? У нас сплошной рост и оптимизм!

            Я ещё во время работы в НИИ статистики разработал алгоритмы и программу восстановления и корректировки недостоверных и утерянных (или неразглашаемых) данных. По, как правило, всегда ограниченному набору данных первичной статистической отчётности моя программа позволяет находить и верифицировать их полное множество. Программа и созданные на её основе базы больших данных, в частности базы долговременных исторических рядов и международной зеркальной статистики, в полном объёме опубликованы и доступны.

            И вот какая картина вырисовывается. Мы практически проели наследие, которое нам досталось от предков. Степень износа (не путать с амортизацией) основных фондов — свыше 80% (Росстат — 48,6%), уровень освоения наличных ресурсов — 18%, коэффициент использования производственных мощностей 43% (Росстат — 75%). И так далее. И когда я называю эти цифры, то никто не подаёт на меня в суд, так как я могу доказать каждую. Ни тебе обвинений в неуважении к власти, ни тебе наказаний за изготовление и распространение фейковой информации.

            — И что толку от констатации изобличающих цифр и фактов?!

            Изобличения, но только аргументированные изобличения, равные открытию правды, — это резервы не просто роста, а спасения страны. Ежегодно бюджет недосчитывается почти 10 триллионов рублей. Например, если провести реальную деофшоризацию 199 юрлиц, владеющих 70% ВВП, то это даст дополнительно порядка 5–6 триллионов налогов в год.

            Ещё несколько триллионов рублей принесёт наведение обычного порядка на нашей таможне. Метод зеркальной статистики, то есть сравнение отчётных данных по одним и тем же операциям, которые по определению между странами-партнёрами должны совпадать, даёт поразительные результаты. По данным ФТС, в 2015 году мы поставили Германии товаров 27-й группы (минеральное топливо, масла и т.п.) на 10,9 миллиарда долларов. Германия отчиталась о получении этих товаров на сумму 27, 1 миллиарда. В США официально экспортировали на 3,1 миллиарда, а там получили на 9. И так практически со всеми странами-партнёрами, куда мы отправляем «национальное достояние»! И далеко не только по 27-й группе.

            В среднем по всей экспортной номенклатуре товаров занижение примерно в 2,3 раза. То есть таможня отдаёт бюджету менее половины той суммы, которую должна бы отдавать. И если официально ФТС отчиталось о 3 триллионах вывозной пошлины за 2018 год, то легко подсчитать — сколько на самом деле должна была собрать и отдать.

            Но самое интересное, что когда мы довели дело до парламентских слушаний, представители ФТС признались, что, согласно их методическим рекомендациям, совершенно законно данные России и стран-партнёров могут расходиться в 1, 56 раза! Половина от экспорта-импорта уходит в «чёрную дыру», и это узаконено! И всё это творится в самом образцовом ведомстве России, её витрине! А в правительстве твердят: денег нет, но вы — простой народ — держитесь…

            — Да… Недаром один главный таможенник хранил нажитое непосильным трудом даже не в банках, а в коробках из-под обуви. Понятно, что реальная статистика — это анамнез экономики любой страны. Некий градусник, показывающий здоровье-нездоровье ситуации. Так к чему всё-таки ближе наша экономика: к гангрене или к лёгкой простуде?

            К серьёзной онкологии. Но не надо бояться этого диагноза. Первый шаг в лечении — знание и принятие реального положения дел. Хватит прятать голову в песок, мы не страусы. Но пока в стране доминируют фиктивные данные, которые лукаво преподносятся народу как оптимистические. На самом деле это сегодня как раз и есть то, что именуется фейком. Вышел закон о наказании за такие данные. Так давайте и начнём его применять. И начнём с самих чиновников. Обманывать всю страну — высшее государственное преступление.

http://argumenti.ru/society/2019/04/608672

 

Разгромный счет: экс-глава Росстата не находит "логического объяснения" сверхоптимистичным сводкам

Владимир Соколин: «Мы же не какая-то африканская страна, чтобы совершать такие кульбиты»

            Справка (ТС):

            Соколин Владимир Леонидович

            Родился 22 марта 1949 года в г. Москве.

            В 1971 году окончил Московский экономико-статистический институт и был направлен в ЦСУ СССР, где с 1971 по 1987 год прошел трудовой путь от экономиста до заместителя начальника Управления баланса народного хозяйства. С 1987 по 1992 год работал заместителем начальника Управления статистики макроэкономических показателей, финансов и цен Госкомстата СССР. С 1992 по 1993 год занимал руководящие должности в Центре экономической конъюнктуры при Правительстве Российской Федерации.

            В 1993 году назначен заместителем Председателя Госкомстата России, с 1996 года – статс-секретарь – заместитель Председателя Госкомстата России. С июля 1998 года исполнял обязанности Председателя Госкомстата России.

            В июле 1999 года назначен генеральным директором Российского статистического агентства. С марта 2000 года являлся Председателем Государственного комитета Российской Федерации по статистике.

            Указом Президента Российской Федерации в 2002 году присвоен квалификационный разряд действительного государственного советника Российской Федерации 1 класса.

            В марте 2004 года назначен руководителем Федеральной службы государственной статистики.

            Решением Совета глав правительств Содружества Независимых Государств от 16 ноября 2009 года утвержден на должность Председателя Межгосударственного статистического комитета СНГ.

            Является профессиональным экономистом-статистиком, известным специалистом в области экономической и социально-демографической статистики, организатором национальной статистической системы. Курировал работы по внедрению системы национальных счетов в российской статистике. Осуществлял руководство и контроль за подготовкой и проведением Всероссийской переписи населения 2002 года.

            Избирался вице-председателем Статистической комиссии ООН, вице-председателем Конференции европейских статистиков ЕЭК ООН. Является членом Международного статистического института.

            Награжден Орденом Почета; имеет звание Почетный работник государственной статистики.

http://www.cisstat.com/rus/dep0.htm

           17.02.2019

            Судя по свежим сводкам Росстата, экономика страны, подобно засидевшемуся на печи былинному богатырю, стряхнула с себя стагнационное оцепенение, расправила плечи и принялась за подвиги. Максимальный за последние шесть лет рост ВВП, бум в строительной отрасли... Но вот незадача: одновременно стремительно падает доверие к самим росстатовским цифрам. Своими мыслями о нынешнем состоянии российской государственной статистики с «МК» поделился председатель Статкомитета СНГ Владимир Соколин.

            Соколин — далеко не чужой человек для Федеральной службы государственной статистики. Он руководил ведомством 11 лет — с 1998-го по 2009 год. Причем прощание с должностью получилось очень громким. Владимир Леонидович подверг тогда резкой критике целый ряд правительственных решений, и прежде всего — подчинение службы Минэкономразвития. «У ведомства, которое является главным пользователем наших данных, которое занимается составлением отчетов и прогнозов, возникает очень большой соблазн поруководить статистикой в нужном ему направлении», — доказывал экс-глава Росстата.

            Для справки: борьба российской статистики за административную независимость имеет весьма долгую и противоречивую историю. Впервые Росстат был передан в ведение Минэкономразвития в 2004 году, но тогда в правительстве вняли доводам Соколина, и уже спустя несколько недель решение было отменено. Второй раз статистиков подчинили министерству в 2008 году. Спустя четыре года, в 2012-м, служба вновь обрела самостоятельность. А еще через пять лет история повторилась: в апреле 2017 года Росстат вернулся в состав МЭР.

            Преемник Соколина Александр Суринов, руководивший Росстатом последние 9 лет, никогда не возражал — во всяком случае, публично — против умаления статуса службы, но в конце концов, похоже, и он перестал отвечать велениям времени и планам вышестоящего руководства. 24 декабря прошлого года Суринов был отправлен в отставку, а его место занял 39-летний Павел Малков, возглавлявший до того Департамент государственного управления в Минэкономразвития.

            — Владимир Леонидович, вам известно, за что уволили Суринова?

            — Точно не могу сказать, но догадываюсь. К руководству Минэкономразвития пришли, как вы знаете, люди с новым, технократическим взглядом на жизнь, в том числе на социально-экономические процессы. Я очень давно знаю Александра Евгеньевича Суринова. Мы с ним работали вместе еще в ЦСУ (Центральное статистическое управление при Совете Министров СССР. — «МК»), в одном управлении — баланса народного хозяйства. Это грамотный специалист, хорошо знающий статистическую методологию. Но с точки зрения современных технологических приемов, методов получения и обработки информации он уже, вполне возможно, подотстал. Я и про себя могу сказать то же самое — я тоже многие современные технологические вещи плохо понимаю. Смущает одно: в статистической деятельности главное пока все-таки — методология. Технологические аспекты всегда были и, думаю, еще долгое время будут оставаться вторичными. Ключевой вопрос для нас — не как обработать информацию, а какую информацию взять.

            — Иными словами, к смене руководства Росстата вы относитесь с некоторой, скажем так, настороженностью?

            — Эта настороженность вполне естественна. Все-таки я всю жизнь проработал в статистике и прекрасно знаю, что собой представляет эта сфера. Статистика — очень консервативная область, не терпящая никаких революций. Революция для нее хуже ножа. Очень хочу надеяться, что новый руководитель понимает это.

            — Можно ли назвать обычной ситуацию, когда во главе статистического ведомства становится человек, ни дня не работавший этого в статистике?

            — Нет, обычным это, конечно, назвать нельзя. У нас я такого не припомню. Да и в мире это, мягко говоря, не является распространенной практикой. Последний известный мне подобный случай произошел в Голландии: в середине 2000-х руководителем статистики там назначили бывшего главу пожарной службы. И опыт этот оказался печальным, в чем я имел возможность убедиться лично.

            На конференции европейских статистиков мы с этим голландцем должны были вместе вести семинар по проблемам статистики малого бизнеса: он должен был рассказать о голландской практике, я — о том, как эти проблемы решаются у нас. Перед началом конференции все, как обычно, обнимаются, целуются, приветствуют друг друга: мы, статистики, — одна большая семья.

            И вот начинается пленарное заседание. Проходит 15 минут, и этот господин — до того я и понятия не имел, что он бывший пожарный, — вдруг поднимает табличку и говорит: «Вот я тут сижу, слушаю вас уже 15 минут… Вы хорошо устроились, у вас тут прямо-таки семейная обстановка. Занимаетесь какими-то пустяками, а у нас в Нидерландах пожарные гибнут на пожарах!» Все просто обомлели. Ведущая тут же объявила перерыв. Я в ужасе думаю: о какой статистике я сейчас будут говорить с этим человеком?!

            Кончилось это тем, что с пожарным провели беседу: договорились, что на конференции он останется, но поднимать табличку и выступать больше не будет. Семинар я вел с его замом, профессиональным статистиком, который, слава богу, тоже присутствовал там и которого я хорошо знал.

            — Долго, кстати, продержался на своем посту этот пожарный?

            — Нет, его очень быстро сняли. И полгода, по-моему, не проруководил. Однако последствия оказались тяжелыми. До этого голландская статистика считалась одной из сильнейших в мире, но очень быстро потеряла свои ведущие позиции. Сапоги, как говорится, должен делать сапожник, а пироги — пирожник. Когда они меняются местами — жди беды.

            — Да, как говорится, есть над чем задуматься…

            — Очень надеюсь, что Малкову хватит ума и кругозора, что он быстро заполнит имеющиеся у него пробелы в опыте и знаниях. К счастью, заместители главы службы, имеющие опыт работы в статистике, пока остаются на своих местах.

            — Претензии со стороны правительства к Росстату были высказаны в день смены руководителя ведомства, что называется, прямым текстом. Первый вице-премьер Силуанов заявил, что ведомство пользуется «устаревшими технологиями и инструментами» и поэтому «нуждается в серьезном реформировании», в «обновлении команды, принципов, методов и работ». Особенно не понравилось вице-премьеру качество счета реальных располагаемых доходов населения, которое он назвал «ужасным». Насколько, на ваш взгляд, справедлива эта критика?

            — Что касается технологий, это, наверное, справедливо. Но это всегда упирается в деньги. В середине 2000-х годов нам удалось добиться принятия федеральной программы реформирования российской статистики. Были выделены достаточно большие средства, и какое-то время технология сбора и обработки информации находилась на достаточно высоком уровне. Но мы видим, насколько быстро все меняется. Сегодня кругом смартфоны, планшеты — тогда же ничего этого не было. Последние переписи, скажем, мы проводили обычным, традиционным способом — с помощью переписчиков и бумажных анкет. Идея нового руководителя Росстата — перейти на перепись по Интернету. Чтобы люди сами заполняли анкеты. Ну, дай бог, дай бог… Но такие технологические новшества опять же требуют серьезных финансовых ресурсов.

            Что же касается методологии, то еще раз хочу напомнить: ни одна национальная статистическая служба не работает сегодня по своим методикам. Есть признанные международные стандарты. Валовой внутренний продукт и инфляцию мы рассчитываем точно так же, как это делают в США, во Франции, в других странах.

            — И доходы населения точно так же считаем?

            — Нет, это действительно особый случай. В западных странах денежные доходы населения вообще не рассчитываются, у них другая система измерения уровня жизни. Это показатель из нашего прошлого. Он был очень хорош в советское время, когда мы жили в закрытой стране. Герметически закрытой: никакой валюты, никаких денежных переводов из-за границы и за границу, никаких интернет-посылок. На всю страну — один банк, работающий с населением. Деньги не покидали пределы страны, поэтому подсчитать денежные доходы было достаточно просто. А сейчас, как мы знаем, с одними гастарбайтерами из России уходит огромная масса денежных средств.

            В открытой экономике этот показатель становится очень волатильным и очень тяжело объясняемым. Смотрите, сколько сейчас споров: как, мол, так — зарплата растет, а реальные располагаемые доходы падают? Но, коллеги, вы забываете, что у нас больше 40 миллионов пенсионеров. А есть еще дети, студенты, инвалиды и так далее, и так далее. В свое время я ставил перед Минэкономразвития вопрос о целесообразности сохранения этого показателя. Предлагал от него отказаться, заменить другими индикаторами, более соответствующими рыночной экономике. Но сказалось инерционное мышление — все привыкли к этому.

            Еще одна причина заключается, думаю, в том, что этот показатель при всей его условности можно рассчитать очень быстро — по базе данных розничного товарооборота. Другие не позволяют достичь такой оперативности. А народ сразу должен видеть, что жить становится лучше…

            — Но пока народ видит прямо противоположное. Что-то, кстати, подсказывает, что Суринов в первую очередь пострадал как раз из-за данных о реальных доходах. Очень уж радостные заявления на этот счет делали под конец года наши первые лица: ура, мол, продолжающийся с 2014-го спад наконец-то удалось переломить… Росстат же их сильно разочаровал.

            — Но, с другой стороны, Росстат их сильно обрадовал, объявив о росте ВВП на 2,3 процента.

            — Да, но произошло это уже после смены руководства. И вызвало немалый скандал. Как вы сами, кстати, оцениваете достоверность этих данных?

            — У меня они вызывают определенные вопросы. По всем расчетам мы выходили на 1,7–1,8 процента, и вдруг в конце года темп увеличивается на целых 0,5 процентных пункта! Как это могло случиться? Мы же не какая-то африканская страна, чтобы совершать такие кульбиты. Мы — большая, солидная экономика. Пока я не могу найти для себя логическое объяснение этому. Уверен, что эта цифра не последняя. Это лишь первая, предварительная оценка. По сути, тот же прогноз. Когда начнут поступать окончательные данные, вполне возможно, мы выйдем на те же 1,8.

            Вообще, конечно, обнародовать такие сюрпризы — это большой риск. Я бы, например, не стал торопиться. Сказал бы: «Ребята, давайте объявим позже. Пусть потеряем время, но 100 раз все перепроверим».

            — Вот уж воистину: поспешишь — людей насмешишь.

            — Вот-вот. Конечно, от ошибок в нашем деле никто не застрахован, но нужно стремиться минимизировать эти ошибки.

            — Ключевой вклад в полупроцентную «добавку» ВВП внес, как известно, пересчет данных по строительную сектору. По первоначальной версии, объем строительных работ вырос за прошлый год на считаные доли процента, после уточнения — на 5,3 процента. Максимальные темпы роста за десятилетие! При том, что все прочие индикаторы никакого бума не показывают: и ввод жилья, и перевозка строительных грузов, и производство основных стройматериалов существенно снизились. Многие эксперты прямо называют это манипуляциями, накрутками…

            — Как профессиональный статистик, я боюсь использовать такую терминологию. Для выводов мне не хватает информации. Но странности, безусловно, есть. Опираясь на свой опыт, могу сказать, что если строительство жилья идет вниз, то маловероятно, чтобы росла вся отрасль. Трудно понять, что может сподвигнуть ее на такой подвиг. Очень хотелось бы услышать, как объясняют это сами статистики.

            — Объяснение было дано Минэкономразвития. По версии МЭР, все дело — в неучтенных вовремя инвестициях в здания и сооружения в Ямало-Ненецком округе, где строится большой завод по сжижению природного газа.

            — Я видел это объяснение, но меня оно совершенно не устроило. Судя по всему, тот, кто его давал, перепутал процесс строительства с инвестициями в оборудование. Возьмем, например, строительство жилья. Это колоссальное потребление сопутствующих товаров: штукатурка, двери, паркет, краска, обои, сантехника и так далее. Заводу же ничего этого не надо. Кроме стен и крыши там в принципе только оборудование. Но закупка оборудования — это уже не строительные работы. Не могу не отметить и еще одну странность: статистика дала новые цифры, а объясняет их почему-то Министерство экономического развития. Это никуда не годится. Этим министерство тем самым подрывает и авторитет Росстата, и свой собственный.

            — Эксперты частенько критиковали и прежнее руководство Росстата. И в хоре критических голосов практически рефреном звучит та мысль, что подчинение Минэкономразвития не лучшим, мягко говоря, образом отразилось на качестве нашей статистики. Уж во всяком случае, не повысило доверия к ней. С этим-то вы вряд ли будете спорить.

            — Разумеется, не буду. Я всегда боролся за независимое положение статистики в структуре власти. Не устану повторять, что подчинение Росстата Минэкономразвития — это большая ошибка. И она становится все более очевидной.

            — А ведь с 2019 года хлопот у статистиков заметно прибавится: объектами статистического учета станут более 90 показателей нацпроектов. Нетрудно представить, какие по этому поводу пойдут скандалы и споры.

            — Тот случай, когда хочется сказать «ноу комментс». В свое время, где-то во второй половине 2000-х, у нас решили перенять систему, существующую в Англии и во многих других западных странах: каждому министерству там задается программа достижения определенных целей. Создали правительственную комиссию, которую возглавил Александр Жуков, бывший тогда вице-премьером. Я тоже в нее вошел. И вот слышу: одно министерство предлагает такой показатель оценки своей эффективности, другое — сякой, третье — третий… Я тогда сказал Жукову: «Александр Иванович, подождите, а как мы все это будем проверять? Мы же не знаем методологию этих показателей, не знаем, как они рассчитываются. Как же мы можем ставить их в качестве целей?» Тогда, слава богу, этот процесс приостановили. А потом он и вовсе заглох.

            — Но сейчас, похоже, получил новое рождение.

            — Да, на днях мне показали проект, подготовленный Министерством просвещения, — расчет показателей качества образования…

            — В рамках нацпроекта?

            — Не знаю, в рамках чего, но когда я это увидел, то пришел в ужас. Полная статистическая безграмотность! И это предлагается в качестве проекта решения правительства!

            — В нашей предыдущей беседе, состоявшейся как раз в момент потери Росстатом независимости, вы предупредили: «Если начнут менять неугодных на угодных, о качестве нашей статистики придется забыть... Не дай бог, если статистикой начнут руководить те, кому не терпится «догнать и перегнать». Как я понимаю, вы не готовы пока сказать, начал ли сбываться этот сценарий.

            — Пока не готов. Очень надеюсь, повторяю, что Малкову хватит мудрости не рубить сплеча, что он понимает, что такое статистика. Сегодня нет ни одной другой сферы государственного управления, которая бы имела такую степень международной согласованности. Если начнутся масштабные национальные извращения, в особенности в части применения статистической методологии, это не останется незамеченным для наших коллег за рубежом.

            — Пожалуй, это единственное, что успокаивает. Правда, никаких международных скандалов мы, похоже, уже не боимся.

            — Да, практика показывает, что этим у нас теперь никого не испугаешь. Критикуют? Ну и черт с ними! Пусть враги клевещут. Собаки лают — караван идет.

            — Знаете, события, происходящие в последнее время с российской статистикой, заставляют вспомнить старый анекдот о том, как Василий Иванович играл с англичанами в «очко»: как только ему объяснили, что джентльменам там верят на слово, ему «такая карта поперла!» Что, если в коридорах власти поняли, что со статистикой можно не церемониться — и «карта поперла»?

            — Надеюсь, что это не так. Если же ваше предположение верно, то ничего хорошего нас не ждет. Я однажды уже пережил такое. Когда после прихода к власти Горбачева началась борьба с алкоголем, церемонии со статистикой закончились. Мы вдоволь наигрались тогда в цифры: экономика падала, а мы продолжали рисовать рост. Кончилось все это, как мы помним, трагически.

            — Хорошо помню свои ощущения того времени, недоумение: как же так, товаров вроде бы производится все больше, а в магазинах все более пусто?.. Все-таки как ни критикуй нашу нынешнюю экономику, но такого абсурда, слава богу, нет.

            — Да, такого абсурда нет. Но я бы не стал утверждать, что повторение невозможно. Ситуация, откровенно говоря, очень сложная. В первую очередь, конечно, из-за внешнего фона: санкционное давление не только не ослабевает, но все больше растет. И до какой степени может вырасти — пока непонятно.

            — А к этому, похоже, еще и гонка вооружений скоро добавится…

            — Это мы тоже проходили — все эти «асимметричные ответы». Знаем, какие это «ответы»! Когда я, окончив МЭСИ (Московский экономико-статистический институт. — «МК»), пришел в ЦСУ, в Управление баланса народного хозяйства, у нас там периодически проводилась так называемая техническая учеба. Однажды — я тогда работал еще совсем недолго — с нами проводил занятие человек из Госплана. Он посмотрел на меня, говорит: «Ну, молодой человек, как вы думаете, с чего начинается составление государственного плана?» — «Как с чего? — отвечаю. — Все во имя человека, все для блага человека!» Он уставился на меня: «Вы чего, больной?!» — «Почему, — говорю, — больной?! Это же наш главный лозунг!» — «Нет, план начинается с плана вооружений. Ну а второй этап с чего?» — «Ну, — отвечаю, — тут-то уж для человека». — «Да вы что?! Чему вас в институте учат?! Второй этап — это инфраструктура, связанная с армией и с созданием вооружений. А вот третий этап — то, что осталось после первых двух, — это для человека, ради человека». У меня тогда, что называется, челюсть отвисла.

            — Но колбаса в итоге оказалась важнее для государства, чем ракеты.

            — Именно так. К сожалению, не все у нас сегодня это понимают.

Андрей Камакин