Что производили на Руси в 8-11 веках.

Хлеб (зерно, крупа).

Наверное, это основной тип товаров для жизни, поэтому с него и начнем. Каким бы ни было первоначальное население лесных и болотистых мест, продовольствием оно должно было обеспечивать себя само. Наверное, в доисторические времена это - охота, рыбалка и собирательство, но в момент нашего рассмотрения (рубеж первого тысячелетия, 8-11 века) население уже достаточно велико и осёдло. А, значит, оно постепенно уже перешло к земледелию и скотоводству. Земледелие предполагает наличие свободной земли, но вот беда: больше всего ее в степях, а они "кишат"степняками. В лесу же землю нужно добывать, «забирать» ее у леса. Конечно, в любой тайге есть поляны и свободные от деревьев места, особенно вблизи рек, и такие земли распахивались (если они еще не заняты поселениями) в первую очередь. Но такие места особенно хороши и для поселений, и для сенокосов и пастбищ, так что под поля землю надо искать всё же в лесу. Так и родился в центральных, северных, северо-западных и северо-восточных лесах первый тип земледелия – подсечно-огневого. Но это крайне трудоемкий процесс – вырубить лес, выжечь его остатки, распахать. Первые пару лет получившиеся поля дают неплохой урожай, но лесная почва быстро скудеет, и процесс приходится повторять, выжигая новые участки, а старые – оставляя зарастать березой. С увеличением населения этот процесс должен бы становиться все более и более трудоемким, а, если бы появился источник питания извне и средства для его покупки, можно было бы его и остановить. На самом деле, источник зерновых (и вообще сельхозпродуктов) появился, но процесс не остановился: во-первых, собственные продукты нужны, чтоб соседи-поставщики санкциями не задавили, а во-вторых, заросшие истощенные поля сыграют еще свою роль: береза, быстро и активно растущая на вырубках, нам потребуется для производства другого товара. А, по вырубке березы с заросших участков, эти участки можно использовать повторно. Мне тут должны возразить про двуполье и трехполье, вовсю уже существовавшее в это время. Да, конечно, но трехполье - скорее, южный способ. А вот в Новгороде - комбинация двуполья и вырубки лесов; часть оставляемых под паром полей перепахивалась, а часть - нет. Там и растет береза, а она нужна. Посмотрим ниже, зачем.

Но есть предоставленные географией места, где делать этого (отвоевывать землю у леса) не нужно. Это лесостепи. Там, где участки лесов перемежаются участками открытых степей. Зона лесостепей граничит со степью, поэтому более, чем леса, подвержена нападениям степняков; но и более плодородна, и находится под защитой лесных массивов. «ПВЛ», говоря о времени, предшествовавшем варягам, пишет: «А хазары брали с поля, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке от дыма». (Перевод Д.С.Лихачева). С поля, возможно, значит с полян, но возможно и с земледельческого поля: Вернадский это место переводит не «с поля», а с «сохи». Давайте посмотрим, где это. Очевидно, что, в первую очередь, это Среднее Поднепровье – самая густонаселенная область тех времен. Близость степей – необходимость все время быть начеку, иметь дружину, но обилие населения позволяет это делать, а тучность земли - прокормить, хотя дань степнякам и здесь приходится платить. Вторая зона – степи в верховьях Оки и Дона, там, где Орел, Курск и Липецк. Эта, вторая часть,более открыта со стороны степей, поэтому она опаснее, она чаще переходит в руки степняков; оседлое же население вынуждено либо платить степнякам дань, либо мигрировать.

Но есть третий регион, обладающий нужными нам лесостепными свойствами. Он не столь плодороден (первые два – черноземы), но зато достаточно хорошо защищен от степей лесом и реками (для нас река это благо, для степняков же – препятствие). Регион этот – Ополье. Впрочем, и он достаточно плодороден, см. «Владимирские черноземы». На западе он начинается от Переславля-Залесского, на север идет к Ростову, а дальше на восток занимает все междуречье Оки и Волги, с центральной водной артерией посредине – Клязьмой. Только на востоке он долгое время является пограничным – район устья Оки (Нижнего Новгорода) – территория контролирующих Среднюю Волгу Волжских Булгар.

Ополье – исторические «поля»; поскольку четкой границы между полем и лесом нет, то к предыдущей карте я пририсую несколько бо́льшую территорию – «Залесье» (это южный термин: «за лесом» от Киева и Чернигова, за труднопроходимыми Брянскими («дебрянскими») лесами). Со стороны жителей средней полосы этот регион назывался «Низовские земли», или, по-новгородскому, «Понизовье». С юга этот регион ограничивался Окой и мощнейшей крепостью одной из самых независимых древнерусских территорий – Рязанью, с востока – городком Радиловым, теперешний Городец. Тут, в Залесье, - Переславль и Ростов, Суздаль и Владимир, а по границе - Рязань и Муром… Именно здесь, в Понизовье, образовался третий центр, после Новгорода и Киева, русской государственности.

Когда Новгород разросся, он перестал обеспечивать себя хлебом, а самая ближняя и лучше всего связанная с ним «хлебная» территория – Понизовье. Но тут Новгород попался на «санкционную» удочку: когда Владимир усилился настолько, чтобы диктовать свои условия, он легко мог перекрывать хлебный поток Новгороду, провоцируя в последнем голод. А Понизовье – разрослось и стало со временем самой густонаселенной частью рассматриваемой территории.

Но земледелие – не только хлеб, а с точки зрения торговли – даже не столько. На лесостепных полях произрастали еще две культуры, генерировавшие товар, ценный как для внутреннего потребления, так и, особенно, для экспорта. Культуры «промышленные», в смысле, не съедобные. Севернее – лён, чуть южнее – конопля.

Лён и конопля. Пенька.

Что касается льна, то его выращивание было повсеместным, но больше – к северу. На тех самых, отвоеванных у леса полях, лён выращивали новгородцы (и псковичи). Лён там растет хорошо, в отличие от хлеба, который можно завозить. Но и Ополье и примыкающие к нему Ярославль и Вологда не отставали. Производство пряжи из льна – процесс сложный и трудоемкий, включающий много стадий обработки. Но производство льняных тканей в этот момент массово – вся рассматриваемая нами территория одета в льняные одежды. На рынок попадала как пряжа («прядено»), так и холсты ткани, в том числе «набойные», с узором (о, еще специальность – «колотильщик» - тот, кто наносит узор). Среди перечня льняных товаров встречаем и названия «простын новгородских» - «парусная» и «мешочная» ткань. Так что лен – не только одежда, это еще и ценные паруса. Но и льняная одежда ценилась – даже итальянцы называли льняные полотна «русской тканью», а купцы с удовольствием меняли лён на «паволоки» - шелковые ткани востока - и в Византии, и в Хорезме.

Еще интереснее конопля. Этой культуре в наше время не повезло – ее репутацию подмочило содержание психотропного каннабиса (это латинское название конопли, но последнее время стало принято разделять словесно психотропные качества от древнерусских, дабы, не дай Бог, не угодить в пропаганду запрещенного). Так что и далее я буду иметь в виду только такие продукты конопли, как холсты, пеньку, бумагу, канаты, а совсем не то, что нельзя произносить.

Способы обработки конопли для получения нити примерно такие же, как и льна, разве что несколько сложнее и трудоемче – перед трепкой ее надо было еще и отмачивать. Но и волокна ее гораздо прочнее льняных, особенно, у мужской особи (кстати, практически не содержащей глупостей) – поскони. Посконь и шла на изготовление пеньки – особопрочного волокна, стойкого, к тому же, к морской воде. Женская же особь – матёрка – служила основой производства грубых тканей, парусов в том числе.

Конечно, конопля росла везде; но технологии и способы ее обработки на Руси были таковы, что покрывали к 19-му веку более 40 процентов мирового производства канатов. А канаты были востребованы везде, где речь шла о море. Но не только канаты – рыболовные снасти, сети, веревки, корзины.

Воск.

Все летописцы в один голос утверждают, что бортничество – повсеместный промысел славян. Любовь к мёду и сейчас у наших соотечественников в крови, а в те времена, когда на его основе еще и медовушку варили – особенно. Но не стоит считать, что медовые бражки – единственное, чем ублажали себя наши предки в те времена, пиво из проса они тоже варили… Но к воску. Этот продукт производился на всей территории Руси и имел несомненную ценность как на внутреннем рынке, так и на внешних. Причем, это первый товар, рост потребления которого стоит связать с религией – значимая часть потребителей – монастыри и церкви, в первую очередь – христианские. Вот туда и вывозился воск массово (оставив себе, конечно, для освещения жилищ). Хотя, конечно, не только свечи: воском хорошо натирать тетиву луков, да и в производстве сыров он до сих пор незаменим. Что же касается объемов торговли воском – в Смоленске и Новгороде хранился специальный эталон – «вощаной пуд». Так что воск грузили «кругами» и бочками, а вот мерили – пудами.

Кожи.

Понятно, что кожевенного ремесла не могло не существовать, коли был домашний скот; выделка кожи производилась повсеместно, но в каких масштабах – трудно сказать. Судя по тому, что кожа редка в списках купеческих товаров, наверное, следует ее считать товаром внутренним. А вот ввоз был – в первую очередь, «элитной» обуви из кожи, произведенной в Персии или в Европе.

Соль.

С солью будет достаточно сложно: в древние времена это столь же необходимый товар, сколь и дорогой. Первые достоверно известные солеварни появляются на севере, в Поморье. Указание на это начинаются с 12-го века. Впрочем, соль варили и в самом Новгороде – в Шелонской и Деревской пятинах. А В 1137 году князь Святослав Олегович выдал Софийскому собору в Новгороде уставную грамоту, где определил налог с соляных варниц: «…на мори от чрена и от салгы по пузу…». То есть, это прямое указание на то, что соль варили у моря – в Поморье (чрен и салга – до сих пор употребляемые слова в поморской гово́ре). И владели солеварнями монастыри, в данном конкретном случае – Софийский Собор Новгорода. И дальше поморское солеварение развивалось – именно солеварням обязаны своим богатством Строгановы, а их база – Сольвычегодск, - распространил соляной промысел на восток, в Прикамье – Соликамск, что привело в итоге к экспансии Ермака за Урал. Так что источник новгородской соли надо снова искать в Поморье (Биармии?) и Перми. Но, конечно, соль могли везти и по Волге, с юга, где достаточно много соляных промыслов на Нижней Волге и на Каспии – один Баскунчак чего стоит.

Продукты охотничьего промысла.

Самые ценные меха – соболь, песец, лиса – на севере; источник их – Поморье, Пермь и Югра. То есть, опять территория Биармии и Перми Великой, включая Зауралье. Но и сама территория Древней Руси не сильно отстает – тут есть белка, горностай, куница, бобер – всё, чем богаты леса. Но лесов все же больше к северу. Ворвань, а также «рыбий зуб» - клыки морского зверя, имеющие схожую ценность со слоновой костью. Это опять Поморье.

Металлы.

Все необходимые компоненты для выплавки железа на территории Руси имеются, и имеются повсеместно: железо присутствует на наших землях во всех отложениях на дне ручьев и болот. Присутствует в виде «болотного железа» - бурого железняка (лимонита) — 35-55% Fe в виде смеси гидроксидов трехвалентного железа Fe2O3—3H2O и Fe2O3—H2O. Остатки сыродутных печей, горнов и домниц находятся повсеместно, от Белоруссии (Лабенское городище у Заславля, 12 км от Минска; домница датируется 7-м веком) до Волжской Булгарии (Булгар, 11 век), не говоря о Пскове и Новгороде. Кроме болотной руды, для «варки» железа нужен еще и уголь. И его – древесного угля – на нашей территории можно выжечь много. С одной лишь оговоркой: хвойные породы не подойдут, как по температуре, так и по продуктам горения. Но и тут природа делает подарок: помните – оскудевшие поля на месте вырубленных и выжженных лесов? Они зарастают березой, из которой и получается лучший древесный уголь. И еще один подарок делает природа: добавки других металлов и элементов в болотных рудах разных регионов: в Новгороде – молибдена, в Старой Рязани – фосфора, что делает выплавленную в этих местах сталь легированной. Да, не оговорился про сталь. Технология легирования тоже была доступна.

А вот с цветными металлами ситуация прямо противоположная. У Руси того времени нет своих ни меди, ни серебра, ни золота ни олова (свинца). И это все надо завозить.

Древние могильники, захоронения, курганы, как и находки кладов на всей описываемой территории, серебром изобилуют. Ввозится серебро как в монетах (преобладающие находки – арабские монеты по всем путям, включая скандинавские Готланд и Бирку), так и в виде слитков. Огромная масса серебряных украшений в могильниках – явное свидетельство массовости завоза серебра извне. Серебра столь много, что формируется целая ремесленная прослойка – ювелиров, причем качество и разнообразие приемов их работы с серебром впечатляет, а ювелирные изделия сами становятся экспортным товаром. Серебро достаточно быстро становится на Руси и расчетной единицей.

Серебряные монеты и слитки были и на самом юге, у полян с вятичами, и на самом севере, у таинственных (пока) бьярмов (поморов), что живут в устье большой реки Вины (Двины). Откуда?

Из Персии, в первую очередь (в обмен на меха, ворвань, рыбий зуб).А также из Византии (в обмен на меха, воск, мед, лен, пеньку) и из Европы (в обмен на меха, ворвань, пеньку, лен). Что касается других цветных металлов, то, очевидно, это тоже продукт импорта из тех же стран. Медь, в первую очередь, со стороны Каспия, олово – из Европы.