К 150-летию со дня выхода в свет «Капитала» и 200-летию со дня рождения Карла Маркса. Статья третья: Перечитывая старый конспект: структура и логика «Капитала». Часть 3.2: Абсолютная прибавочная стоимость.

Задача капиталиста, купившего рабочую силу пролетария, состоит в том, чтобы выжать из своего работника максимум прибавочного труда и прибавочной стоимости. И Маркс, анализируя этот вопрос, открывает, что у капиталиста есть два пути достижения указанной задачи, два пути усиления эксплуатации: Маркс называет их «абсолютная прибавочная стоимость» и «относительная прибавочная стоимость». Им посвящены последующие два отдела книги: третий и четвёртый.

Логически и исторически первый путь максимизации прибавочной стоимости: абсолютная прибавочная стоимость (отдел третий: «Производство абсолютной прибавочной стоимости», состоящий из пяти глав). Это - сугубо экстенсивный путь: капиталист попросту стремится увеличить продолжительность рабочего дня своеих работников до крайнего предела и даже за всякие мыслимые и немыслимые пределы. Сразу очевидно, однако, что путь этот сам имеет естественные пределы: в сутках ведь всего 24 часа, их «не раздвинешь», и хоть капиталисты и мечтали б, наверное, продлить рабочий день до 24 часов, сделать это совершенно невозможно.

В главе 5 - «Процесс труда и процесс возрастания стоимости» - Маркс анализирует процесс производства, выявляя его моменты и задействованные в нём элементы. Прежде всего, это, конечно, - сам труд. «Потребление рабочей силы - это сам труд. Покупатель рабочей силы потребляет её, заставляя работать её продавца». «Труд есть прежде всего процесс, совершающийся между человеком и природой, процесс, в котором человек своей собственной деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой. ...[При этом] Воздействуя... на внешнюю природу и изменяя её, он в то же время изменяет свою собственную природу». Далее следуют хорошо известные слова Карла Маркса о том, чтó, помимо прочего, отличает труд человека от «труда» животных: «...Паук совершает операции, напоминающие операции ткача, и пчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых людей-архитекторов. Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил её в своей голове. В конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении работника, т. е. идеально». Ещё один важный момент труда: «...Кроме напряжения тех органов, которыми выполняется труд, во всё время труда необходима целесообразная воля, выражающаяся во внимании, и притом необходима тем более, чем меньше труд увлекает рабочего своим содержанием и способом исполнения, следовательно чем меньше рабочий наслаждается трудом как игрой физических и интеллектуальных сил».

 В общем, «простые моменты процесса труда следующие: целесообразная деятельность, или самый труд, предмет труда и средства труда». Маркс даёт в «Капитале» классические определения, чтó есть предмет и чтó есть средство труда.

«Земля (с экономической точки зрения к ней относится и вода), первоначально снабжающая человека пищей, готовыми средствами жизни, существует без всякого содействия с его стороны как всеобщий предмет человеческого труда. Все предметы, которые труду остаётся лишь вырвать из их непосредственной связи с землёй, суть данные природой предметы труда. ...Напротив, если сам предмет труда уже был, так сказать, профильтрован предшествующим трудом, то мы называем его сырым материалом, например уже добытая руда... Всякий сырой материал есть предмет труда, но не всякий предмет труда есть сырой материал. Предмет труда является сырым материалом лишь при том условии, если он уже претерпел известное изменение при посредстве труда.

Средство труда есть вещь или комплекс вещей, которые рабочий помещает между собой и предметом труда и которые служат для него в качестве проводника его воздействий на этот предмет. Он пользуется механическими, физическими, химическими свойствами вещей для того, чтобы в соответствии со своей целью заставить их действовать в качестве орудия его власти». При этом «...сама земля есть средство труда, но функционирование её как средства труда в земледелии, в свою очередь, предполагает целый ряд других средств труда и сравнительно высокое развитие рабочей силы».

Что ещё принципиально - и в первую голову - отличает человеческий труд от лишь внешне похожих на труд манипуляций животных, так это... «...Употребление и создание средств труда, хотя и свойственно в зародышевой форме некоторым видам животных, составляет специфически характерную черту человеческого процесса труда, и потому [Бенджамин] Франклин определяет человека как "a toolmaking animal", как животное, делающее орудия [делающее орудия труда, а не употребляющее их в готовом природном виде, как, например, это делает обезьяна, добывающая пищу при помощи найденной ею палки! - К. Д.]. ...Экономические эпохи различаются не тем, чтó производится, а тем, как производится, какими средствами труда». В основе исторического развития экономики, таким образом, лежит развитие средств человеческого труда - от слегка подправленных кусков камня, превращённых в примитивные рубила австралопитеками до современных суперкомпьютеров, «умных» роботов и автоматизированных поточных линий.

«Кроме тех вещей, посредством которых труд воздействует на предмет труда и которые потому так или иначе служат проводниками его деятельности, в более широком смысле к средствам труда относятся все материальные условия, необходимые для того чтобы процесс труда мог вообще совершаться. ...Такого рода всеобщим средством труда является опять-таки земля, потому что она даёт рабочему locus standi [место, на котором он стоит], а его процессу сферу действия (field of employment). Примером этого же рода средств труда... могут служить рабочие здания, каналы, дороги и т. д.[т. е. вся инфраструктура - К. Д.]».

«Итак, в процессе труда деятельность человека при помощи средств труда производит заранее намеченное изменение предмета труда. Процесс угасает в продукте. Продукт процесса труда есть потребительная стоимость, вещество природы, приспособленное к человеческим потребностям посредством изменения формы. Труд соединяется с предметом труда. Труд запечатлён в предмете, в предмет обработан. То, что на стороне рабочего проявлялось в форме движения [Unruhe], теперь на стороне продукта выступает в форме покоящегося свойства [ruhende Eigenschaft], в форме бытия. Рабочий прял, и продукт есть пряжа.

Если рассматривать весь процесс с точки зрения его результата - продукта, то и средство труда и предмет труда оба выступают как средства производства, а самый труд - как производительный труд».

Интересное и весьма важное замечание Маркса: «...[Домашние] Животные и [культурные] растения, которых обыкновенно считают продуктами природы, в действительности являются продуктами труда не только прошлого года, но в своих современных формах и продуктами видоизменений, совершавшихся на протяжении многих поколений под контролем человека, при посредстве человеческого труда».

 Далее: «Сырой материал [сырьё] может образовывать главную субстанцию продукта или же принять участие в его образовании только как вспомогательный материал. Вспомогательный материал или потребляется средством труда, как, например, уголь паровой машиной, масло колесом, сено рабочей лошадью, или присоединяется к сырому материалу, чтобы произвести в нём вещественное изменение, - как, например, хлор к небелёному холсту, уголь к железу, краска к шерсти, - или же способствует выполнению самого труда, как, например, материалы, употребляемые для освещения и отопления рабочего помещения». «Продукт, существующий в готовой для потребления форме, может опять-таки сделаться сырым материалом для другого продукта, как, например, виноград - сырым материалом для вина. Или же труд оставляет свой продукт в таких формах, в которых последний может найти применение только как сырой материал. Сырой материал в этом состоянии называется полуфабрикатом и, быть может, точнее можно было бы назвать его промежуточным фабрикатом [Stufenfabrikat], как, например, хлопок, нити, пряжа и т. д.». «...является ли известная потребительная стоимость сырым материалом, средством труда или продуктом, это всецело зависит от её определённой функции в процессе труда, от того места, которое она занимает в нём, и с переменой этого места изменяется и её определение. Поэтому, вступая в качестве средства труда в новые процессы труда, продукты утрачивают характер продуктов».

«Труд потребляет свои вещественные элементы, свой предмет и свои средства, пожирает их, а потому является процессом потребления. Это производительное потребление тем отличается от индивидуального потребления, что в последнем продукты потребляются как жизненные средства живого индивидуума, в первом - как жизненные средства труда, - рабочей силы, проявляющейся в деятельности». Результатом труда, потребляющего свои средства и предметы, является некоторый продукт труда. И поскольку средства производства принадлежат капиталисту, - и он же приобрёл также рабочую силу, потребив её, - то и произведённый при участии всех этих принадлежащих капиталисту элементов производства продукт присваивается им же: «...Процесс труда есть процесс между вещами, которые купил капиталист, между принадлежащими ему вещами. Поэтому продукт этого процесса принадлежит ему в той же мере, как продукт брожения в его винном погребе». Цитируемый здесь Карлом Марксом видный буржуазный экономист Джеймс Милль писал об этом в 1821 году так: «Продавая свой труд за определённое количество жизненных средств (approvisionnement), пролетарий совершенно отказывается от какой бы то ни было доли продукта. ...Продукт принадлежит исключительно капиталисту... ...Раз рабочие работают за заработную плату, ...то капиталист есть собственник не только капитала (здесь подразумеваются средства производства), но и труда (of the labour also)».

Но, опять же, зачем капиталисту нужна эта произведённая потребительная стоимость? «...Потребительная стоимость при товарном производстве вообще не представляет собой вещи "qu'on aime pour lui-méme" [которую любят ради неё самой]. Потребительные стоимости вообще производятся здесь лишь потому и постольку, что и поскольку они являются материальным субстратом, носителями меновой стоимости. И наш капиталист заботится о двоякого рода вещах. Во-первых, он хочет произвести потребительную стоимость, обладающую меновой стоимостью... И, во-вторых, он хочет произвести товар, стоимость которого больше суммы стоимостей товаров, необходимых для его производства...».

При этом, как пишет Д. Рикардо, «на стоимость товаров влияет не только труд, затраченный непосредственно на их производство, но и труд, затраченный на орудия, инструменты и здания, участвующие в процессе производства» [«The Principles of Political Economy»] - т. е. труд, воплощённый в средствах производства.

«Во время процесса труда, - говорит Карл Маркс, - труд постоянно переходит из формы деятельности [Unruhe] в форму бытия, из формы движения в форму предметности [Gegenständlichkeit]». То бишь, есть труд живой - труд как процесс - и труд овеществлённый - труд как результат былого процесса. В рабочей силе, так же как и в средствах производства, тоже воплощён прошлый труд. И «...прошлый труд, который заключён в рабочей силе, и тот живой труд, который она может выполнить, ежедневные издержки по её сохранению и её ежедневная затрата - это две совершенно различные величины. Первая определяет её меновую стоимость, вторая составляет её потребительную стоимость. То обстоятельство, что для поддержания жизни рабочего в течение 24 часов достаточно половины рабочего дня, нисколько не препятствует тому, чтобы рабочий работал целый день. Следовательно, стоимость рабочей силы и стоимость, создаваемая в процессе её потребления, суть две различные величины. Капиталист, покупая рабочую силу, имел в виду это различие стоимости. ...продавец рабочей силы, подобно продавцу всякого другого товара, реализует его меновую стоимость и отчуждает его потребительную стоимость. ...Владелец денег оплатил дневную стоимость рабочей силы, поэтому ему принадлежит потребление её в течение дня, дневной труд».

Вот Маркс и пришёл к решению проблемы, над которой безуспешно билась классическая политэкономия, включая Дэвида Рикардо: «...Все условия проблемы нашли решение, и законы товарного обмена нисколько не нарушены. Эквивалент обменивается на эквивалент. Капиталист как покупатель оплачивал всякий товар - хлопок, веретёна, рабочую силу - по его стоимости. Потом он сделал то, что делает всякий покупатель товаров. Он потребил их потребительные стоимости. ...Весь этот процесс, превращение его денег в капитал, совершается в сфере обращения и совершается не в ней. При посредстве обращения - потому что он обусловливается куплей рабочей силы на товарном рынке. Не в обращении - потому что последнее только подготовляет процесс увеличения стоимости, совершается же он в сфере производства». «Если мы сравним теперь процесс образования стоимости и процесс возрастания стоимости, то окажется, что процесс возрастания стоимости есть не что иное, как процесс образования стоимости, продолженный далее известного пункта».

Рабочая сила и средства производства участвуют в процессе создания новой стоимости неодинаково. Собственно, создаёт её только живой труд; стоимость же  потреблённых в процессе труда средств производства переносится трудом на его продукт. «...рабочий сохраняет стоимости потреблённых средств производства или переносит их на продукт как составную часть стоимости последнего не путём присоединения своего труда вообще, а вследствие особого полезного характера, вследствие специфически производительной формы этого присоединяемого труда. Как такая целесообразная производительная деятельность - пряденье, тканьё, ковка, - труд одним своим прикосновением воскрешает средства производства из мёртвых, вселяет в них душу, превращает их в факторы процесса труда и соединяется с ними в продукты». Короче, новую стоимость создаёт абстрактный труд; переносит же на продукт стоимость средств производства труд конкретный.

Ведь «если бы специфический производительный труд рабочего не был прядением, то он не превратил бы хлопка в пряжу, следовательно и стоимость хлопка и веретён не перенёс бы на пряжу. ...Таким образом, в своём абстрактном общественном свойстве... труд прядильщика присоединяет к стоимости хлопка и веретён новую стоимость, а в своём конкретном, особенном, полезном свойстве... он переносит на продукт стоимость этих средств производства и таким образом сохраняет их стоимость в продукте». «...средство производства никогда не отдаёт продукту большей стоимости, чем оно утрачивает в процессе труда вследствие уничтожения собственной потребительной стоимости». «Она [стоимость средств производства] сохраняется... потому, что та потребительная стоимость, в которой она первоначально существовала, хотя и исчезает, но исчезает лишь в другой потребительной стоимости. ...Производится новая потребительная стоимость, в которой вновь появляется старая меновая стоимость».

В этой главе 6 - «Постоянный капитал и переменный капитал» - Карл Маркс вводит важное различение указанных двух составных частей капитала, по-разному участвующих в процессе создания новой стоимости, включая прибавочную стоимость, извлечение которой и есть цель капиталистического производства. «...та часть капитала, которая превращается в средства производства, т. е. в сырые материалы, вспомогательные материалы и средства труда, в процессе производства не изменяет своей стоимости. Поэтому я называю её постоянной, не изменяющейся частью капитала, или, короче, постоянным капиталом.

Напротив, та часть капитала, которая превращена в рабочую силу, в процессе производства изменяет свою стоимость. Она воспроизводит свой собственный эквивалент и сверх того избыток, прибавочную стоимость, которая, в свою очередь, может измениться, быть больше или меньше. Из постоянной величины эта часть капитала непрерывно превращается в переменную. Поэтому я называю её переменной частью капитала, или, короче, переменным капиталом. Те самые составные части капитала, которые с точки зрения процесса труда различаются как объективные и субъективные факторы, как средства производства и рабочая сила, с точки зрения возрастания стоимости различаются как постоянный капитал и переменный капитал».

Выделив из всего капитала две составные его части, Маркс вводит в науку новое понятие «нормы прибавочной стоимости» (глава 7: «Норма прибавочной стоимости»). Домарксова политэкономия знала лишь понятие нормы прибыли - отношения прибыли ко всему авансированному капиталистом капиталу. Норма же прибавочной стоимости - это отношение извлечённой прибавочной стоимости лишь к переменному капиталу, и, как таковая, она служит мерой степени эксплуатации труда капиталистом. «...относительное возрастание переменного капитала, или относительную величину прибавочной стоимости, я называю нормой прибавочной стоимости». И в примечании, остылая к классическим понятиям, Маркс дополняет: «Точно так же, как англичане говорят "rate of profits" ["норма прибыли"], "rate of interest" ["норма процента"] и т. д. Из книги третьей читатель увидит, что легко понять норму прибыли, если известны законы прибавочной стоимости. В обратном порядке невозможно понять ni l'un, ni l'autre [ни того, ни другого]».

Соответственно, «...ту часть рабочего дня, в продолжение которой совершается это воспроизводство [воспроизводство рабочей силы; то есть это та часть рабочего дня, когда рабочий "зарабатывает себе на жизнь", - К. Д.], я называю необходимым рабочим временем, а труд, затраченный в течение этого времени, - необходимым трудом. Необходимым для рабочих потому, что он независим от общественной формы их труда. Необходимым для капитала и капиталистического мира потому, что постоянное существование рабочего является их базисом.

Второй период процесса труда, - тот, в течение которого рабочий работает уже за пределами необходимого труда, - хотя и стоит ему труда, затраты рабочей силы, однако не образует никакой стоимости для рабочего. Он образует прибавочную стоимость, которая прельщает капиталиста всей прелестью созидания из ничего. Эту часть рабочего дня я называю прибавочным рабочим временем, а затраченный в течение её труд - прибавочным трудом (surplus labour). ...Только та форма, в которой этот прибавочный труд выжимается из непосредственного производителя, из рабочего, отличает экономические формации общества, например общество, основанное на рабстве, от общества наёмного труда». И ещё раз повторим это - теперь уже словами самого Карла Маркса: «...норма прибавочной стоимости есть точное выражение степени эксплуатации рабочей силы капиталом, или рабочего капиталистом».

«Сумма необходимого труда и прибавочного труда, периодов времени, в которые рабочий производит стоимость, возмещающую его рабочую силу, и прибавочную стоимость, образует абсолютную величину его рабочего времени - рабочий день (working day)». Так и называется следующая, 8-я глава «Капитала».

Капиталисты стремятся максимально расширить его, чтобы повысить норму прибавочной стоимости (и, соответственно, свою норму прибыли), но проблема заключается в том, что «за... чисто физическими границами удлинение рабочего дня наталкивается на границы морального свойства: рабочему необходимо время для удовлетворения интеллектуальных и социальных потребностей [без чего и человек-то человеком быть перестаёт! - К. Д.], объём и количество которых определяется общим состоянием культуры. Поэтому изменения, которым подвержен рабочий день, колеблются между физическими и социальными границами».

«...Но что такое рабочий день? Во всяком случае, это нечто меньшее, чем естественный день жизни. На сколько? У капиталиста свой собственный взгляд на эту ultima Thule [крайний предел], на необходимую границу рабочего дня. Как капиталист, он представляет собою лишь персонифицированный капитал. Его душа - душа капитала. Но у капитала одно-единственное жизненное стремление  - стремление увеличивать свою стоимость, создавать прибавочную стоимость... [отчего и многие деловые люди, поглощаясь процессом "делания денег", становятся "трудоголиками"] ...Капитал - это мёртвый труд, который, как вампир, оживает лишь тогда, когда всасывает живой труд и живёт тем полнее, чем больше живого труда он поглощает. Время, в продолжение которого рабочий работает, есть то время, в продолжение которого капиталист потребляет купленную им рабочую силу. Если рабочий потребляет находящееся в распоряжении капиталиста время на самого себя [скажем, сидит в соцсетях, будучи на рабочем месте, или, простите, ходит в туалет - К. Д.], то он обкрадывает капиталиста».

Живший в XVIII веке французский адвокат, публицист и экономист Симон Ленге, цитату которого приводит Карл Маркс, на сей счёт писал: «Если рабочий, освободившись от работы, предаётся минутному отдыху, алчная экономия, с беспокойством следящая за ним, начинает утверждать, что он её обкрадывает».

«Капиталист, - продолжает Маркс, - осуществляет своё право покупателя, когда стремится по возможности удлинить рабочий день и, если возможно, сделать два рабочих дня из одного. С другой стороны, специфическая природа продаваемого товара обусловливает предел потребления его покупателем, и рабочий осуществляет своё право продавца, когда стремится ограничить рабочее время определённой нормальной величиной [нашла коса на камень! Классовая борьба - борьба каждого из них за свои интересы, однако! - К. Д.]. Следовательно, здесь получается антиномия, право противопоставляется праву, причём оба они в равной мере санкционируются законом обмена товарами. ...Таким образом, в истории капиталистического производства нормирование рабочего дня выступает как борьба за пределы рабочего дня, - борьба между совокупным капиталистом, т. е. классом капиталистов, и совокупным рабочим, т. е. рабочим классом».

Стремление усилить эксплуатацию непосредственных производителей до предела свойственно всякой эксплуататорской формации. И «капитал не изобрёл прибавочный труд. Всюду, где часть общества обладает монополией на средства производства, рабочий, свободный или несвободный, должен присоединять к рабочему времени, необходимому для содержания его самого [раба ведь хозяин тоже кормить должен, никуда ему от этого не деться! - К. Д.], излишнее рабочее время, чтобы производить жизненные средства для собственника средств производства, будет ли этим собственником афинский καλός κάγαθός [аристократ], этрусский теократ, civic romanus [римский гражданин], норманский барон, американский рабовладелец, валашский боярин, современный лендлорд или капиталист». При этом надо заметить, что лишь «в форме барщины прибавочный труд точно отделён от необходимого труда» - равно как и прибавочное рабочее время от необходимого.

Увеличение продолжительности рабочего дня, однако, так или иначе, ведёт к разрушению главной производительной силы общества, которой является человек, и именно поэтому стремление капитала к безудержному удлинению рабочего дня рано или поздно наталкивается на общественное сопротивление. «...Не говоря уже о нарастающем рабочем движении, с каждым днём всё более грозном, ограничение фабричного труда было продиктовано тою же самою необходимостью, которая заставила выливать гуано на английские поля. То же слепое хищничество, которое в одном случае истощало землю, в другом случае в корне подрывало жизненную силу нации. Периодически повторяющиеся эпидемии говорили здесь так же вразумительно, как уменьшение роста солдат в Германии и во Франции». Беда в том, что при капитализме даже это объективное общественное требование может быть реализовано только лишь через упорную борьбу против капитала, ибо - Карл Маркс приводит выдержку из отчёта английской фабричной инспекции за 1856 год: «Добавочная прибыль, получаемая от чрезмерного труда, продолжающегося сверх установленного законом времени, представляет для многих фабрикантов слишком большой соблазн для того, чтобы ему противостоять». Ибо «атомы времени суть элементы прибыли», - предельно лаконично говорит другой инспекционный отчёт, за 1860 год. Отсюда «жадность фабрикантов, совершающих в погоне за прибылью такие жестокости, которые едва ли были превзойдены жестокостями испанцев при завоевании Америки в погоне за золотом», - констатирует публицист и историк Джон Уэйд [Wade] в книге 1835 года «History of the Middle and Working Classes».

Не потому буржуй так мучает своих рабочих, что он злобен от природы, но его к этому принуждают объективные законы конкуренции. Вот взять хотя бы такой момент: «... в продолжение всего времени, пока средства производства остаются без употребления, они представляют бесполезно авансированных капитал; потеря эта становится положительной, если возобновление прерванного производства делает необходимыми добавочные затраты. ...Присвоение труда в продолжение всех 24 часов в сутки является поэтому имманентным стремлением капиталистического производства». А бедняге пролетарию и деваться-то некуда: «В общем опыт показывает капиталисту, что постоянно существует известное перенаселение, т. е. перенаселение сравнительно с существующей в каждый данный момент потребностью капитала в увеличении своей стоимости...». Наличие т. н. резервной армии труда, безработицы делает рабочего «покладистым», заставляет его принимать те условия продажи рабсилы, которые предлагает ему капиталист.

Но имманентно присущее капиталу хищническое отношение к рабочей силе ведёт к её деградации, к её уничтожению - то есть ведёт к подрыву и уничтожению самой главной и ценной производительной силы общества. «...капиталистическое общества, являющееся по существу производством прибавочной стоимости, всасыванием прибавочного труда, посредством удлинения рабочего дня ведёт не только к истощению человеческой рабочей силы, у которой отнимается нормальные моральные и физические условия развития и деятельности. Оно ведёт к преждевременному истощению и уничтожению самой рабочей силы. На известный срок оно удлиняет производственное время данного работника, но достигает этого путём сокращения продолжительности его жизни». «...Aprés moi de déluge! [После меня хоть потоп!] - вот лозунг всякого капиталиста и всякой капиталистической нации. Поэтому капитал беспощаден по отношению к здоровью и жизни рабочего всюду, где общество не принуждает его к другому отношению [и не только к здоровью рабочего, но и к здоровью потребителя, но и к природе, к окружающей среде, к «экологии», и только выраженная в законах воля всего общества, не могущего более терпеть безобразие, может принудить капитал вести себя по-другому, поумерив жажду наживы!!! - К. Д.]. ...Но в общем и целом это и не зависит от доброй или злой воли отдельного капиталиста. В свободной конкуренции имманентные законы капиталистическое производства действуют в отношении отдельного капиталиста как внешний принудительный закон».

И до Маркса с Энгельсом были писатели - и не только социалисты-утописты, но и вполне буржуазные авторы, - которые испытывали искреннее сочувствие к рабочему классу. К. Маркс приводит соответствующие цитаты - а в «Капитале» мы встречаем огромное множество свидетельств просто ужасающих условий жизни и работы рабочих Англии того времени, и такие ужасы, заметим, до сих пор имеют место быть в странах «периферийного капитализма». «От чрезмерной работы люди умирают с удручающей быстротой; но места погибающих тотчас заполняются снова, и частая смена лиц не производит никакого изменения на сцене» [«England and America», книга 1833 года, автор - Эдуард Гиббон Уэйкфилд]. «Несомненно, большого сожаления заслуживает тот факт, что какой бы то ни было класс людей должен убиваться над работой по 12 часов ежедневно. ...Я надеюсь, что, не говоря уже о здоровье, никто не станет отрицать, что с моральной точки зрения такое полное поглощение времени трудящихся классов... чрезвычайно вредно и представляет ужасное зло» [Леонард Хорнер в фабричном отчёте за 1841 год].

Однако ни один капиталист не даст «просто так» больше свободного времени своему рабочему. И в ответ на такие требования затянет вам старую песню о том, что рабочие - в отличие от «трудоголика»-капиталиста, ленивы, не хотят трудиться. «...Еще в 1734 году Джейкоб Вандерлинт [английский экономист, один из ранних представителей количественной теории денег и предтеча французских физиократов - К. Д.] разъяснил, что тайна всех жалоб капиталистов на леность рабочих просто-напросто заключается в том, что они хотели бы получить за прежнюю зарплату 6 рабочих дней вместо 4». Защитить своё право на свободное время рабочий может только в борьбе против капитала, объединившись с коллегами.

«...История регулирования рабочего дня в некоторых отраслях производства и ещё продолжающаяся борьба за его регулирование в других наглядно доказывают, что изолированный рабочий, рабочий как "свободный" продавец своей рабочей силы, на известной ступени созревания капиталистического производства не в состоянии оказать какого бы то ни было сопротивления. Поэтому установление нормального рабочего дня является продуктом продолжительной, более или менее скрытой гражданской войны между классом капиталистов и рабочим классом. ...Английские фабричные рабочие были передовыми борцами не только английского рабочего класса, но и современного рабочего класса вообще, точно так же, как их теоретики первые бросили вызов капиталистической теории». «...Чтобы "защитить" себя от die Schlange ihner Qualen [змеи своих мучений - Маркс здесь приводит перефразированные слова из стихотворения Генриха Гейне - К. Д.], рабочие должны объединиться и, как класс, заставить издать государственный закон, мощное общественное препятствие, которое мешало бы им самим по добровольному контракту с капиталом продавать на смерть и рабство себя и своё потомство». Ибо «свободный труд, если вообще его можно так назвать, даже и в свободной стране требует для своей защиты сильной руки закона» - цитата из ещё одного отчёта английской  фабричной инспекции, 1864 года.

Третий отдел 1-го «Капитала» его автор завершает анализом соотношения нормы и массы прибавочной стоимости (глава 9: «Норма и масса прибавочной стоимости»). В частности, он касается важного вопроса о минимальной пороговой величине авансированного капитала, необходимого для открытия «своего дела». Общая тенденция в развитии промышленности такова, что эта величина возрастает, не только делая невозможным «вхождение» в большинство отраслей для «простых» людей, живущих своим трудом, но и вынуждает индивидуальных капиталистов объединять свои капиталы в акционерных обществах - которые, кстати, во времена Маркса только начинали становиться преобладающей формой капиталистического промышленного предприятия (в авангарде чего шли железнодорожные компании).

 «...Средневековые цехи стремились насильственно воспрепятствовать превращению ремесленного мастера в капиталиста, ограничивая очень  незначительным максимумом число рабочих, которых дозволялось держать отдельному мастеру. Владелец денег или товаров только тогда действительно превращается в капиталиста, когда минимальная сумма, авансируемая на производство, далеко превышает средневековый максимум. Здесь, как и в естествознании, подтверждается правильность того закона, открытого Гегелем в его "Логике" [одного из законов диалектики! - К. Д.], что чисто количественные изменения на известной ступени переходят в качественные различия».

«Та минимальная сумма стоимостей, которой должен располагать отдельный владелец денег или товаров для того, чтобы превратиться в капиталиста, изменяется на различных ступенях развития капиталистического производства, а при данной ступени развития различна в различных сферах производства в зависимости от их особых технических условий. Известные отрасли производства уже при самом начале капиталистического производства требуют такого минимума капитала, которого в это время ещё не встречается в руках отдельного индивидуума. Это вызывает, с одной стороны, государственные субсидии частным лицам, как во Франции в эпоху Кольбера [министр финансов Франции в XVII веке, проводивший политику протекционизма, поддержки слабого тогда ещё национального капитала государством, - К. Д.] и в некоторых немецких государствах до нашего времени, с другой стороны - образование обществ с узаконенной монополией на ведение известных отраслей промышленности и торговли - этих предшественников современных акционерных обществ». «Учреждения такого рода Мартин Лютер называет "общество-монополия"».

Разумеется, и при капитализме существуют «социальные лифты», которые позволяют отдельным «простым людям» выбиться в капиталисты. Однако в целом производственные отношения капитализма действуют так, что они закрепляют и увековечивают монополию узкого круга лиц на обладание средствами производства. «...капитал развился в принудительное отношение, заставляющее рабочий класс выполнять больше труда, чем того требует тесный круг его собственных жизненных потребностей. И стимулируя чужое трудолюбие, выкачивая прибавочный труд и эксплуатируя рабочую силу, капитал по своей энергии, ненасытности и эффективности далеко превосходит в этом отношении все прежние системы производства, покоящиеся на прямом принудительном труде». Да, капитализм добился огромного ускорения роста производительных сил общества в сравнении с предшествовавшими ему способами производства. В этом его несомненная историческая заслуга. Однако уже то разрушительное воздействие на Человека, которое оказывает этот строй, ясно говорит о его ограниченности.

К. Дымов