Foreign Policy (США): Мировая финансовая система умирает в Лондонском суде

За четыре года войны между Украиной и Россией линия фронта резко не менялась. А если это и случалось, то обычно в пользу Москвы.

Такой была, к примеру, оккупация Дебальцево в феврале 2015 года. Впрочем, в прошлом месяце Украина смогла одержать крупную победу. Но не на поле сражения на Донбассе, а через решение Апелляционного суда Лондона.

Тот факт, что зал слушаний Лондонского суда стал ключевым полем битвы, подчеркивает то, что в войне между Украиной и Россией на кону нечто большее, чем территория на украинском востоке.

Речь идет также о судьбе международной финансовой системы в нынешнем ее виде, которая висит на волоске.

Точно можно сказать, что после войны в Украине и рассмотрения в Лондонском суде глобальная финансовая система уже никогда не будет такой, как раньше.

Международная финансовая система в нынешнем виде была разработана для решения сложных вопросов глобальной экономической политики и местных политических споров через создание и наделение властью технократических международных институтов.

Она появилась после Второй мировой войны, когда Бреттон-Вудское соглашение сделало американский доллар резервной валютой. Тогда же появились Всемирный банк и МВФ, которые начали выполнять роль кредиторов крайнего случая для суверенных государств.

Целый ряд других институтов появились вокруг этих основных, чтобы служить тем же технократическим целям. В частности, так появился "Парижский клуб", который взял на себя роль наблюдателя в реструктуризации суверенных долгов.

Россия поддерживала глобальный финансовый порядок, когда он служил ее собственным политическим интересам. На это указывают недавние ее усилия использовать свои государственные бонды в качестве инструмента для репатриации капитала.

Но Кремль также всегда жаловался, что именно США и Европа создали эту систему. И это позволило им вписать в нее структурные элементы, которые дают им значительное преимущество над другими странами.

На протяжении последних лет эти жалобы стали еще более громкими на фоне введения международных санкций против агрессивной Москвы.

Украинско-российская битва из-за так называемого "долга Януковича" в Великобритании — это очередной вызов, который Москва бросила международной финансовой системе и ее явному принципу отделения политических споров от экономических.

Кремль пытается смешать одно с другим и втягивает Киев в это, заставляя его ответить аналогичным образом.

Экс-президент Украины Виктор Янукович в декабре 2013 года улетел в Москву. Пока в Киеве продолжались протесты против его решения не подписывать соглашение с ЕС об ассоциации, Янукович встретился с Владимиром Путиным, после чего они объявили о том, что Кремль даст тогдашнему режиму в Киеве 15 миллиардов долларов займа.

Через неделю были выпущены бонды в долларах США под юрисдикцией английского закона на три миллиарда. На то время в этом не было ничего удивительного. Собственно, развивающиеся страны, часто выпускали ценные бумаги под юрисдикцией английского или нью-йоркского закона.

Украина использовала этот способ, чтобы продать государственные долговые обязательства частным инвесторам много раз до того. Впрочем, в современной истории не было прецедентов, когда одна страна давала деньги в долг другой через такие бонды, ведь они обычно служили соглашениям между частным и государственным секторами.

Структурировав долг таким образом, Россия получила ряд преимуществ.

Прежде всего, она ослабила международную финансовую систему, указав на ее ограниченную власть. "Парижский клуб" обычно пристально следил за межгосударственными займами, но Россия просто не использовала его традиционные механизмы.

Этот подход также позволил России вмешаться в украинский рынок частного долга. Дальнейшие ее действия были продиктованы тем, чтобы юридические формулировки почти полностью повторяли текст всех предыдущих украинских гарантий по бондам.

Это дало Москве значительные преимущества над Киевом. В частности, она получила право в произвольный момент запускать механизмы дефолта.

Именно Россия подала в Лондонский суд на Украину на фоне того, как российские войска и наемники вторглись на украинскую территорию.

В марте 2015 года Высокий суд Лондона вынес решение в пользу России, отбросив все аргументы Украины о том, что Москва заставила ее предыдущее правительство взять займ, а потом устроила войну, подорвав возможности погасить задолженность. Потому что ситуация не касалась юрисдикции суда и английского закона.

Но Апелляционный суд в сентябре решил, что суд все же должен рассматривать украинско-российский спор и приказал провести полное слушание. Россия тотчас же подала апелляцию в Верховный суд Великобритании.

Но независимо от решения Верховного суда, международная финансовая система изменится.

Победа Украины приведет к судебному рассмотрению ее доводов о принуждении и потенциально создаст новый прецедент, который отразится на всем рынке суверенных долгов.

Это будет означать, что в будущем политические условия, на фоне которых были проданы суверенные бонды, могут стать причиной отказа в их погашении.

Россия будет изо всех сил сопротивляться проведению полного слушания, ведь оно будет требовать раскрытия всех деталей того, как она убедила режим Януковича подписать невыгодное для Украины соглашение о займе.

Этого может хватить, чтобы Кремль отказался от "долга Януковича", хотя он точно будет использовать свое отступление в качестве подтверждения предвзятости международного финансового порядка.

Если же решение будет в пользу России, это может толкнуть Украину в пропасть дефолта.

После этого начнется чрезвычайно сложный процесс переговоров с Москвой, который будет противоречить договоренностям Киева с кредиторами о реструктуризации, которые были достигнуты в 2015 году.

Это также узаконит грязную (хе-хе!) практику России использовать рынок частных долгов в сочетании со своей агрессивной внешней политикой с целью получить влияние и власть.

Другие агрессивные политические игроки тоже могут решить, что это привлекательная стратегия.

Пресловутый "долг Януковича" был одним из первых шагов в войне России против Украины.

Может оказаться, что это был также ее первый шаг против международного финансового порядка.