Владимир Пушкарев: «Россия в Арктике вступает в новую эпоху»

Беседа с заместителем председателя Комитета Госдумы РФ

19.02.2018

19 февраля – 80 лет со дня окончания работы первой дрейфующей арктической станции. Экспедиция на Северный полюс началась 6 июня 1937 года. На дрейфующую льдину высадились руководитель экспедиции Иван Папанин, метеоролог и геофизик Евгений Федотов, радист Эрнст Кренкель, гидробиолог и океанограф Петр Ширшов.

Станция «Северный полюс» дрейфовала 274 дня и проплыла вместе с льдиной более 2000 километров. Зимовщиков сняли с льдины у берегов Гренландии. За полученные данные во время дрейфа «папанинцы» были удостоены научных степеней. Полярникам присвоили звания Героев Советского Союза. Фильм о подвиге ученых «На Северном полюсе», снятый Марком Трояновским, заработал столько, что прибыль от его проката в несколько раз превысила затраты на экспедицию «СП 1». Арктика до сих пор остается местом пристального внимания всего мира, местом реализации самых дерзких идей и задумок.

Когда-то Арктика была белым безмолвием в полном смысле этого таинственного слова. Она манила романтиков и исследователей. Хотя в те далекие времена каждый исследователь был романтиком. Арктика слыла храмом природы – неприступным, коварным, леденящим мысли и сердце, но – храмом. Мы мечтали ее покорить. И покорили. Теперь Арктика не храм, а мастерская довольно-таки неряшливого хозяина.

Вот неумолимая статистика. Протяженность  магистральных нефтепроводов России около 100 тыс. километров. Ежегодно на них происходит 11 тыс. аварий. Запасы нефти Западной Сибири эксплуатируются беспрецедентными для планеты темпами.

При первичной  сепарации допустима потеря нефти до двух процентов от добычи.  В Западной Сибири  это составило уже около 200  миллионов тонн. Одна тонна нефти образует на воде пленку площадью в 12 кв. км.

Только в районе Нижневартовска от сжигания в факелах попутного нефтепромыслам газа в год выпадает приблизительно 230,2 тыс. тонн пепла. При этом площадь Нижневартовского района Ханты-Мансийского автономного округа 126 тыс. кв. км.

В 100 граммах грунта Обской губы – 10 граммов нефти. А в самой Оби  она превышает допустимый предел в 500 (!) раз. Помните, как мы гордились  красотой озера Самотлор? Вот уже с четверть века озеро Самотлор мертво. Ничего,  кроме нефти,  в нем нет. Представьте гигантскую,  мерзко смердящую бензином, гниющую  черную язву в сердце тайги – 280 км длиной и 100 км шириной.

Существует как минимум 40 способов попадания нефти и нефтепродуктов в природную среду. А ведь кроме нефти и нефтепродуктов воду и почву Западной Сибири «подкармливают» хлор, фосфор, ртуть, свинец, цинк, фенолы, щелочи, кислоты...

Ученые делают неутешительные прогнозы – на восстановление нормальной экологии этого края (разумеется, при  разумной эксплуатации его недр потребуется  500  лет!

Наш собеседник, заместитель председателя Комитета Госдумы РФ по региональной политике и проблемам Севера и Дальнего Востока В.А. Пушкарев, знает об этом не понаслышке.

– Владимир Александрович, понятно, промышленное освоение  Арктики не только необратимо, но и необходимо экономике нашей страны. О каком же тогда сохранении первозданной арктической  природы может идти речь?

– Наша задача – законодательно обеспечить рамки освоения с учетом интересов хрупкой арктической природы. Официально на территории Арктической зоны выявлено 102 объекта накопленного вреда окружающей среде. Это то, что описано и заявлено. На самом деле, я думаю, что их раза в два больше.

– Самое большое количество таких объектов, насколько известно, в Красноярском крае. А самый высокий процент загрязненных в результате хозяйственной деятельности территорий зафиксирован в Ямало-Ненецком автономном округе. В основном это заброшенные военные объекты и примыкающие к ним территории. Бытовые и промышленные отходы, требующие рекультивации. Брошенные и затопленные объекты в акваториях арктических морей и рек. И, разумеется, территории, загрязненные нефтепродуктами в результате нефтедобычи и нарушения эксплуатации нефтепроводов. Наконец, объекты накопленного вреда горнодобывающей промышленности. У России есть опыт ликвидации последствий экологического загрязнения природы такого масштаба?

– Мы начали заниматься этим только последнее десятилетие. Проблемы создают и огромная удаленность, и вечная мерзлота: нельзя отходы захоронить – их надо вывозить. Отходы остались еще от хозяйственной деятельности Союза – и метеостанций, и воинских частей… Здесь необходимо поддержать инициативу жителей этих регионов – участвовать не только в субботниках, но и в целых проектах по ликвидации накопленного промышленного мусора. Развивается арктическое волонтерство. Это новое веяние времени. 

– А еще завозить в арктические  регионы вместо угля древесные  гранулы – пеллеты, как предлагают некоторые специалисты, это поможет  экологии региона?

– Конечно. Как-то  во время чаепития в чуме  на полуострове Ямал я спросил  у коренных жителей, что им  привезти в следующий раз. Был  уверен, что в первую очередь попросят привезти продукты. Ан, нет! Ответили, что все есть. Но если сможешь, говорят, привези дров. Сколько сможешь. Дров много не бывает. А пеллетами, да, пользуются. Территорию Ямало-Ненецкого округа поддерживают таким образом. Древесные гранулы раздаются коренным жителям, завозятся дрова.

– Если раньше, в советское время, арктической зоной, изучением вечной мерзлоты занимался Институт Арктики и Антарктики, то сегодня территорией занимаются многие институты и университеты, не имеющие к ней никакого отношения…

– Вы правильно заметили. Активность вокруг континента очень высокая. Приезжают и из зарубежья. Комплексно изучают ландшафт, климат, биоресурсы… Главное – должно быть понимание, какие следы мы оставляем после освоения Арктики. Не нарушаем ли тот хрупкий баланс арктической природы, не вносим ли своим вмешательством необратимые пагубные последствия.

Ямало-Ненецкий регион – лидер освоения Арктики. Освоение арктической зоны сегодня – неоспоримый приоритет развития России. Здесь огромные транспортные возможности, природные ресурсы, геополитический потенциал. Около четверти ресурсов углеводородов находится в российской части Арктики. Здесь более 90% никеля и кобольта. 60% меди, 96% платиноидов, 100% барий-апатитового концентрата. Рыбохозяйственный комплекс производит около 15% общего объема рыбной продукции страны и других водных и биоресурсов.

Россия в Арктике вступает в новую эпоху, которую можно назвать второй волной освоения. За три последних года в одном Ямало-Ненецком автономном округе запущен ряд проектов международного масштаба.  

– До недавнего времени хозяйственная деятельность человека в Арктике строилась по так называемому очаговому принципу. То есть поселки и города развивались вокруг промышленного предприятия. Новых городов в Арктике строить не планируется?

– Пока нет. Будем развивать существующие города. Дело в том, что добыча природных ресурсов смещается на Север. И для реализации новых проектов обустраиваются временные поселения. Пример – вахтовый поселок Сабетта, организованный для строительства завода «Ямал СПГ», интегрированного проекта по добыче, сжижению и поставкам природного газа. Там проживало 12 тысяч человек. Необходимо опираться на новую идеологию, создание опорных зон развития.  

Вторая волна освоения Арктики может стать локомотивом российской экономики в целом. Ее задача – окончательно связать территории. Необходимо преодолеть расстояния и природные ограничения за счет развитой транспортной системы. Через океанский порт Сабетта создать коридор для экспорта продукции сибирских и уральских предприятий.

Опорная зона уже начинает развиваться. Близок старт мегапроекта «Северный широтный ход». По масштабу он сравним с БАМом. Это 707 километров железнодорожного пути. Дорога свяжет западную и восточную части Ямало-Ненецкого округа. Северную и Свердловскую железные дороги.

Магистраль должна связать западную и восточную части автономного округа по линии Обская – Салехард – Надым – Пангоды – Новый Уренгой – Коротчаево, соединив Северную железную дорогу со Свердловской. Железнодорожная ветка Бованенково – Сабетта обеспечат прямой выход на Северный морской путь. Согласно прогнозу Минприроды грузопоток к 2026 году вырастет там в шесть раз. Если задачей эпохи романтиков было создание газодобывающей отрасли, то задача новой эпохи – развитие ресурсного потенциала Арктики.

– Развитие Арктики начиналось  с дрейфующих станций. Сейчас  их почти не осталось. Одна из причин – якобы трудно найти удобную для работы льдину. Такой метод исследования уже не имеет будущего?

– Это будут  многоразовые станции. Такая работа уже идет, что позволит проводить исследования нашей российской Арктики в любое время, независимо от того, есть подходящие льдины или нет. Ледокол просто завезет куда-то платформу, и она начнет работать. Примерно  так.

– Теперь чисто житейский вопрос. Северяне жалуются на неподконтрольно высокие цены на товары и услуги...

– Конечно, это не порядок. В будущем ситуация  будет увязываться со строительством  «Северного широкого хода». Это  увязка межрегиональная и, соответственно, поставки будет удешевляться, а  цены меняться в лучшую сторону. Сейчас жалобы идут от мелких предпринимателей. Мол, с приходом крупной торговли цены резко снизились на их товары. Те, кто имели свои небольшие магазинчики, должны теперь перепрофилироваться, чтобы иметь своих клиентов. И продавать то, что пользуется спросом. За продуктами охотнее идут в универсамы, где больше выбор и ассортимент. Опять же, эти магазины привязаны к налаженной транспортной инфраструктуре. Торговая сеть развивается вслед за дорогой, меняя предпринимательский климат.

Конечно, освоение Арктики связано и с решением определенных социальных проблем. Это и большой фонд аварийного и ветхого жилья, оставшийся с советских времен из-за форсированного освоения регионов арктической зоны, это и сохранение традиционного образа жизни коренных народов Арктики. Это и риски, связанные с сезонными климатическими факторами. Отсюда – развитие специального северного здравоохранения, направленного на решение проблемы его трудоспособности для граждан, работающих в Арктике. На повестке дальнейший рост социальной защиты северян. Ведь это люди, которые в суровых климатических условиях обеспечивают благополучие нашей страны. И мы должны особый подход к ним иметь.

Необходима также координация и синхронизация научных программ, экспедиционных мероприятий. Например, до сих пор нет закона, регламентирующего оленеводство, деятельность оленеводов. Не определен даже статус этих лиц: оленевод он – частник или кто?

Не принят закон о развитии арктической зоны, который позволял бы при сохранении традиций народов региона вести его промышленное освоение. Необходима, в частности, этнологическая экспертиза. Надо точно определить, относится тот или иной житель Арктики к коренным или малочисленным народам. Существуют специальные программы поддержки для некоторых народностей Арктики и очень важно знать, рассчитывать им на меры господдержки или нет. И так далее и тому подобное. Словом, впереди непочатый край работы. 

 

Беседу вел Сергей Рыков

Специально для «Столетия»  http://www.stoletie.ru/obschestvo/vladimir_pushkarev_rossija_v_arktike_v...