За семь морей: Северный морской путь

Главный редактор журнала "National geographic" Андрей Паламарчук и фотограф Елена Чернышова отправились в трехнедельное плавание из Мурманска до Сахалина на борту ледокольного судна «Федор Ушаков». Это — дневник их путешествия.

«Чистим-красим-долбим», или Рассказ боцмана

«"Федор Ушаков» — судно новое, команда на нем тоже новая. Сейчас важный этап — притирка людей друг к другу. Надо внимательно следить за командой: дал задание — и смотришь, кто и как выполняет. Если что-то, не дай бог, пойдет не так — ответственность моя. Это море, здесь все серьезно! »

Александр Васильевич Ерофеев — боцман. Его каюта по соседству с каютой фотографа Лены Чернышовой, но мы почти никогда не видим его там. А видим — постоянно в разных обстоятельствах. Привязки к определенному месту на судне у боцмана нет. «Рабочее место у меня везде — кроме разве что машинного отделения, где меня реже можно увидеть. Найти меня можно по рации».

Мне кажется, записывай я все байки за нашим боцманом — и карьера выдающегося писателя-мариниста мне обеспечена. Надо будет этим заняться на досуге. Но досуга пока нет — ни у меня, ни тем более, у него.

«Боцман — очень нужная на судне профессия. На нем замыкается все хозяйство, и он должен уметь все — починить что-то, завязать, подготовить, отвечать за спасательные средства, за безопасность, живучесть судна. «Чистим-красим-долбим» — это про нас, про палубную команду».

После теплого Баренцева моря «Федор Ушаков» вошел в морозное Карское…Фото: Елена Чернышова

Палубная команда — это матросы. Их на «Федоре Ушакове» трое: Роман Божков, Сергей Вылегжанин и Андрей Климентов. Они подчиняются непосредственно боцману. «Каждое утро я поднимаюсь на мостик, к старшему помощнику. Он ставит задачи, я докладываю о ситуации, намечаем план работ на день. При этом каждый час появляются новые задачи. Так день идет — и очень быстро проходит», — говорит Ерофеев.

Матрос 1-го класса Роман Божков.Фото: Елена Чернышова

«Я после 8-го класса пошел в училище во Владивостоке на матроса-моториста. Мой дядя служил во флоте, вернулся домой, когда я маленьким еще был, рассказывал разные истории. В душе мужчины все романтики. Земли неизведанные, дальние страны — это все мне было интересно. Когда вырос, решил пойти во флот, дядя мне говорил: «Ну, погоди, тебя родные дети дядей Сашей звать будут!». Но слава богу, этого не случилось».

Александр 19 лет отработал в рыбацком флоте — на маленьких добывающих судах («иваси, минтай, креветка, краб, палтус… »). Там же он стал боцманом. Потом работал по контракту на транспортных и пассажирских судах в разных компаниях. «Уже 10 лет я в «Совкомфлоте», чем очень доволен. На танкере «Виктор Конецкий» проработал 7 лет. И один полугодовой контракт на танкере «Юрий Сенкевич». В основном работали на Азиатско-Тихоокеанский регион. Ходили на Австралию. Там интересно — но жарко».

«Безопасность превыше всего». Поэтому обледенение на баке должно быть устранено.Фото: Елена Чернышова

Потом Ерофеев перешел на «Витус Беринг» — ледокольное судно снабжения добывающих платформ в Охотском море. Наш «Федор Ушаков» чем-то похож на него, только у него больше набор функций и выше ледовый класс. Мы тоже следуем на Сахалин — к месту постоянной работы «Федора Ушакова» на континентальном шельфе в рамках проекта «Сахалин-2». Здесь он будет нести аварийно-спасательное дежурство, оперативно реагировать на чрезвычайные ситуации, круглогодично обеспечивать снабжением и запасами персонал нефтедобывающих платформ.

Идет чистка бака от снега и льда.Фото: Елена Чернышова

«На танкерах, на пассажирских судах работа спокойнее. Здесь же — своя специфика: стоишь у добывающей платформы в полной готовиности, обслуживаешь. Судно многофункциональное, оно подвозит и топливо, и снабжение всевозможное — трубы, контейнера, всё! И в то же время обеспечивает безопасность вышки и людей. Требуется постоянная готовность: и на платформе, и на судне учебная тревога — обычное дело. Экипаж должен быть готов реагировать по тревоге — человек за бортом или пожар… Обычно мы находимся в 500-метровой зоне. В спокойную погоду можем встать на якорь. Но на Сахалине погода редко бывает спокойной! ».

На таких судах контракты короче — не 6 месяцев, а 2 с половиной. Александра это устраивает: чаще видится с дочерьми и 13-летним внуком. «Мне 52, а женат я 34 года — столько же, сколько в море хожу. Разлуки частые, надолго. Но зато к жене всегда приходишь как к невесте! »

Рейс по Северному морскому пути продолжается.Фото: Елена Чернышова

16 ноября. Карское море: царство ночи

«Федор Ушаков» входит во льды.Фото: Елена Чернышова

Из подслушанного на мостике:

— День сегодня как-то быстро кончился!

— Да он и не начинался.

…На 77-й параллели светает часов в шесть. К девяти утра медно-красная полоска света на юге накаляется до максимума, в десять-одиннадцать на улице опять темно. Неудивительно, что все самое интересное за бортом «Федора Ушакова» происходит в темноте.

Прожектора ледокола вглядываются в белое безмолвие.Фото: Елена Чернышова

Стоило нам обогнуть северную оконечность Новой Земли и взять курс через Карское море прямо на восток, как на нас навалился юго-восточный ветер с порывами до 22 метров в секунду. С учетом нашего резвого хода (12 узлов, 6 м/с) и температуры -20 °С, получается очень холодно и штормливо. Идеальная погода для фотографа National Geographic Лены Чернышовой.

Водяной столб взмывает на 10 метров вверх, приняв очертания исполинской акулы.Фото: Елена Чернышова

А потом случилось северное сияние — на вторую ночь плавания, когда Лена уже отправилась спать, а я почему-то остался в рубке. На вахте был второй помощник капитана Роман Иванов. Мы разговорились — он рассказывал, как в юности увлекался парусным спортом, — а потом его сменили. Пока Роман сдавал вахту, я пошел спать — но по пути решил проверить почту; компьютер стоял в конференц-зале палубой ниже. Ну уже через пару минут ко мне заглянул Роман: «Не спится? Бегом наверх! Там северное сияние! ».

Лена в очередной раз побила рекорд по подъему на мостик в зимней экипировке и с полным набором техники. Уже через 10 минут она снимала с верхней палубы возвышенный диалог двух стихий — неба и океана, а я тем временем вел свой диалог на мостике с дежурившим там матросом Андреем Климантовым.

Если кому интересно, вот стенограмма:

- Смотри!

- Ух ты!

- Ого!

- А с той стороны еще!

Северное сияние подняло занавес над Арктикой.Фото: Елена Чернышова

Андрей обошел с разными судами весь мир, но в этих северных широтах не был, и для него это сияние — первое. А значит, незабываемое.

Шшшшух! Стук! Хрясь! Что за звуки за бортом? Выбегаю на мостик. На часах 20:15. В раскрытом бортовом журнале вижу свежую запись: «77°16.3 N 73°08.8 E 20:00 — вошли на мелкобитые ниласовые поля».

Мелкобитный нилас.Фото: Елена Чернышова

В рубке аншлаг: собрался, кажется, весь офицерский состав. И конечно, Лена Чернышова уже тут. Для некоторых — в том числе для нас с Леной — этот лед тоже первый в жизни. (Я, конечно, видел лед в коктейле и даже на реке, но вот чтобы так, давить его ледоколом — точно впервые.)

 

Лед пока еще совсем тонкий, где-то три-пять сантиметров, и между отдельными льдинами постоянно встречаются полыньи, из которых валит пар. Я даже не фотографирую: просто смотрю как завороженный на разбегающиеся от носа «Федора Ушакова» трещины. Не стоит забывать, что мы на настоящем ледоколе со всеми его характеристиками: обтекаемый, напоминающий ложку нос судна обеспечивает высокую ледопроходимость, а еще по периметру всего корпуса проходит так называмый ледовый пояс из высокопрочной судовой стали.

Фото: Елена Чернышова

По нашей просьбе Дмитрий Кравченко, наш ледовый капитан (его еще называют ледовым советником), объяснил, что означает «мелкобитые ниласовые поля». Нилас — это тонкая корка льда, эластично прогибающаяся на воде. И действительно, глядя за борт, я замечаю, как от «Федора Ушакова» расходятся волны, и ледяная кора изгибается, повторяя движение воды — примерно так, наверное, изгибалась бы пенка на молоке. Ну а «мелкобитые» — понятно: не везде эта корка успела схватиться, где-то ветер разорвал ее на отдельные осколки. Но уже к утру, обещает Дмитрий, лед ляжет на воду практически сплошным покровом, который будет становиться все толще по мере нашего продвижения на восток.

На мостике дежурит матрос Сергей Вылегжанин.Фото: Елена Чернышова

Следить за ходом экспедиции можно на нашем сайте, а также на страницах Андрея Паламарчука и Елены Чернышовой в Instagram по хештегу #ngarctic2017.

15 ноября. Баренцево море волнуется

Если долго вглядываться в трехметровые волны, трехметровые волны начинают вглядываться в тебя. Но обо всем по порядку.

След за кормой. Уверенный курс.Фото: Елена Чернышова

Идет второй день плавания. Прямо сейчас я пишу эти строки, пересекая 73-ю параллель. Где-то в сотне километров к востоку от меня, под 73° 20´ с. ш. в июле 1596 года голландец Виллем Баренц высадился на западном берегу Новой Земли в третий (и последний) раз в своей жизни. Год спустя после тяжелой зимовки он умер и был похоронен в море, которое впоследствии назвали в его честь — Баренцево. Наш «Федоров Ушаков» сейчас как раз рассекает Баренцево море, продвигаясь на северо-восток со средней скоростью 12 узлов (22 километра в час), и про каждую параллель, которую мы пересекаем, можно рассказать историю.

Чайки прилетели аж с Новой Земли посмотреть на нас.Фото: Елена Чернышова

Как правило, чем дальше на север, тем драматичнее история. Например, под 75° с. ш. 15 июля 1608 года два матроса из экспедиции Генри Гудзона видели здесь же, близ Новой Земли, русалку. Цитирую судовой журнал: «Русалка была у самого борта судна и серьезно смотрела на мужчин. Спина и грудь у нее были, как у женщины, кожа очень белая, и вдоль спины спускались длинные черные волосы. Когда она нырнула в воду, они увидели ее хвост, пятнистый, как у макрели». К сожалению, быстро темнеет, и наши шансы увидеть русалку стремительно тают. К тому же волны довольно высоки и, будь я русалкой, держался бы поглубже.

Фото: Елена Чернышова

Качку мы ощутили, едва выйдя в открытое море. Ни меня, ни фотографа Лену Чернышову морская болезнь, к счастью, не поразила, но море убаюкивает — с непривычки хочется спать. В течение первого дня качка всё усиливалась, и передвигаться по судну, даже по своей каюте, становилось все сложнее.

Мы с Леной на каждом шагу обращаем внимание на хитрые приспособления, помогающие людям комфортно существовать в условиях, приближенных к катанию на американских горках.

Столовая. Обратите внимание на стулья.Фото: Елена Чернышова

Вчера после обеда, когда мы с Леной шатались по коридору, нас встретил капитан. Он пообещал нам усиление ветра к вечеру. Но успокоил — шторма не будет: «Так, заденем немного. Я уже скорректировал курс — мы прижмемся к Новой Земле». Тем не менее, ночью волны будут до трех метров (сейчас — метр). «Людям не страшно, но позаботьтесь о технике, ее лучше убрать по шкафам».

Ближе к полуночи предсказания капитана начали сбываться. Лежа в уютной койке, я всем организмом чувствовал, как «Федор Ушаков» карабкается куда-то в горку, на несколько секунд замирает на гребне и ухает вниз, то клюя носом, то зарываясь кормой, то раскачиваясь из стороны в сторону, то просто пританцовывая. Сон никак не приходил, я решил выглянуть в иллюминатор, и лучше бы я этого не делал. Нет, не страшно! Просто я замерз — стоя у окна босиком, в одних трусах, прижавшись лбом к стеклу. Оторваться от созерцания бушующей стихии невозможно. Как я уснул, не помню.

От циклона отвернули, к суше прижались — мы молодцы.Фото: Елена Чернышова

Наутро от былой качки не осталось и следа, а монитор на мостике показал, что мы благополучно избежали циклона и очень успешно прижались к Новой Земле, вдоль которой и продолжаем идти в данный момент.

Следить за ходом экспедиции можно на нашем сайте, а также на странице Андрея Паламарчука в Facebook и Елены Чернышовой в Instagram по хештегу #ngarctic2017.

14 ноября. Началось!

Остров Кильдин. Где-то там тоскует по морю озерная треска.Фото: Елена Чернышова

Рано утром мы вышли из Кольского залива: я проснулся от небольшого волнения (волновался не я, а Северный ледовитый океан). Поднявшись на мостик, обнаружил на юге полоску суши: это был остров Кильдин, известный тем, что на нем находится озеро с невеселым названием Могильное, в котором одновременно обитают и пресноводные, и морские организмы. В частности, там живет треска, имевшая неосторожность проникнуть в озеро, когда оно было соединено с морем.

«Федор Ушаков» проводит ходовые испытания перед отплытием.Фото: Елена Чернышова

Вдруг палуба под моими ногами задрожала — это начался тест-драйв. На «Федоре Ушакове» установлены два движителя типа Azipod — расположенные в гондолах вне корпуса судна, они могут независимо вращаться на 360 градусов, обеспечивая судну небывалую маневренность и ледопроходимость. И вот перед отплытием капитан устроил этой чудо-системе испытания в открытом море.

Сначала мы замерли на месте: двигатели работали, не давая нашей многотонной махине сдвинуться с заданной точки. Потом начали кружиться вокруг собственной оси то в одну, то в другую сторону, — как будто «Федор Ушаков» вознамерился взбить акваторию Баренцева моря в один пенный коктейль. Потом судно стало носиться по водной глади змейкой. Потом меня укачало, и я лег спать, хотя часы показывали 10 утра. Мне снилось, что я треска, навсегда застрявшая в пресноводном озере. Я очень хотел домой, в открытое море… Проснулся в полдень: смеркалось.

Вернувшись на мостик, обнаружил там Лену Чернышову: она фотографировала проплывавшую мимо нас дизельную субмарину типа «Варшавянка».

«Варшавянка» — одна из самых малошумных подводных лодок в мире.Фото: Елена Чернышова

Усталая подлодка шла домой — наверняка из глубины, откуда же еще. Впереди и чуть по бокам от нее двигались два судна сопровождения. Вежливо пропустив их, «Федор Ушаков» направился обратно на рейд. Капитан Александр Кутлубаев пояснил нам с Леной: напоследок надо принять на борт дополнительный груз.

Этот катер доставил на борт «Федора Ушакова» лоцмана.Фото: Елена Чернышова

Нажмите на картинку, чтобы посмотреть следующий слайд.

Отплытие назначено на 22:00. Все на «Федоре Ушакове» с нетерпением ждут этого момента: стоит судну покинуть порт, как останется позади суета подготовки и томительное ожидание большого и важного события — похода по Северному морскому пути. Надо ли говорить, что мы были на ходовом мостике без десяти десять вечера?

Ничто не выдает торжественности момента. А может, я ее выдумал? Не могу разобраться. Капитан выглядит точно так же, как на протяжении всех этих двух дней, что я наблюдаю за ним: собранный, серьезный и спокойный.

Ровно в 22:00 по судовому радио звучит его голос: «Капитан. Запускаем вторую машину, снимаемся с якоря, уходим в рейс».

 

Мурманск принято называть Воротами в Арктику. И вот мы на «Федоре Ушакове» плавно проходим сквозь эти ворота, украшенные тысячами огней, которые отражаются в глади Кольского залива. Погода здесь в эти дни стоит небывало спокойная, и это хочется воспринимать как добрый знак.

Проходим мимо арктического челночного танкера СКФ «Тимофей Гуженко».Фото: Елена Чернышова

Нажмите на картинку, чтобы посмотреть следующий слайд.

Когда последние огни Мурманска остаются позади, за мысом Пинагорий, мы с Леной спускаемся палубой ниже, в конференц-зал. Мы облюбовали его со вчерашнего дня: здесь широкий стол, удобные розетки и все необходимое для чая. Пару часов спустя по коридору проходит Александр Кутлубаев — закончилась его вахта. Он заглядывает к нам пожелать спокойной ночи — и я впервые вижу на лице капитана широкую улыбку.

Следить за ходом экспедиции можно на нашем сайте, а также на страницах Андрея Паламарчука в Facebook и Instagram по хештегу #NGArctic2017.

12 ноября. На рейде

В середине ноября день в Заполярье — это длинный рассвет, переходящий в закат.Фото: Елена Чернышова

Нажмите на картинку, чтобы посмотреть следующий слайд.

«Внимание экипажу, приготовиться к отшвартовке», — голос в динамике судового радио разбудит и мертвого. 8 утра. Протираю запотевшее стекло иллюминатора: картинка прежняя, причал на месте. Но тут пол под ногами начинает вибрировать, пространство заполняется негромким деловитым гулом. Еще через пару минут пирс трогается с места; вот он поплыл вдоль окна — и был таков. Нас буксируют!

Швартовы отданы.Фото: Елена Чернышова

Надевая на ходу теплую куртку, поднимаюсь на мостик, а Лена Чернышова уже там — фотографирует, как маленький буксир толкает стометровую махину «Федора Ушакова» своим обитым резиной носом.

Буксир аккуратно поворачивает корму «Федора Ушакова».Фото: Елена Чернышова

Отогнав наше судно на положенное расстояние, буксир разворачивается, выпускает дымок из трубы и направляется обратно в порт, а у меня в голове остается песенка из мультфильма про катерок («мы пришли сегодня в порт»). Готов поспорить, что теперь она звучит в голове и у вас.

 

Низкое солнце украсило отражениями и бликами стекло рубки мостика.Фото: Елена Чернышова

Приближающаяся полярная ночь дарит фотографам удивительные возможности для работы: солнце всходит и зависает над горизонтом, скользя с юго-востока на юго-запад. Получается долгий-долгий рассвет, в лучах которого все выглядит фантастически красиво: и рябь воды, и берег с портовыми кранами и бликующими фасадами многоэтажек, и наш красавец «Федор Ушаков» — особенно идеальная геометрия его капитанского мостика. Вообще-то мы с Леной уже влюбились в это чудо современного судостроения, инженерии и дизайна.

Это еще не совсем отплытие. Мы не уходим от Мурманска, у нас даже пока еще ловится мобильный интернет из города. Мы на рейде. Я понимаю, что меня здесь читают грамотные люди, но все же, на всякий случай: рейд — который от английского raid («нападение») не имеет отношения к теме. Наше слово, rede, — нидерландское (как и львиная доля традиционных морских терминов в русском языке), и обозначает оно защищенную от ветра и волн часть припортовой акватории (вы еще не забыли песню из мультика?). Здесь суда становятся на якорь и ждут, когда им разрешат подойти к причалу — или, как в нашем случае, когда все будет готово к уходу в плавание.

В старину корабли на рейде пережидали шторм и штиль, караулили смену ветра, чтобы выйти из гавани. Нам ветер нипочем, наша главная задача (их наверняка больше, но я знаю только про эту) — заправиться. Моряки говорят — «бункероваться». Вот уже резво скользит в нашу сторону ярко-красный танкер, а по науке — бункеровочное судно. Подошел, сбавил ход, аккуратно пришвартовался к левому борту — вскоре начнется бункеровка экологически безопасным легким дизельным топливом.

Что привезло нам бункеровочное судно? Правильно, бункер. Так моряки называют топливо.Фото: Елена Чернышова

Старший механик Георгий Дерменжи доволен: уровень содержания серы — 0,009% при максимально допустимом показателе 3,5%.

Второй помощник капитана Роман Иванов внимательно следит за заправкой «Федора Ушакова».Фото: Елена Чернышова

Процедура бункеровки продлится целый день, который так, одно название: рассвет незаметно переходит в закат, и вскоре все — и море, и берег с его кранами и панельными домами, и корабли на рейде, и наш неутомимый сосед бункеровщик — укутается мраком.

Не прикрытые палубой балки корпуса бункеровщика придают ему сходство со странным насекомым.Фото: Елена Чернышова

Вроде как ночь — а до ужина еще далеко!

 

На рейде все спокойно. Завтра мы будем готовы к отплытию.Фото: Елена Чернышова

11 ноября. Пролог: как провожают пароходы

Ледокол «Ленин»Фото: Елена Чернышова

У кого-то из окна площадь Красная видна, а у нас — легендарный ледокол «Ленин», превращенный в музей. Лучше всего он смотрится с подсветкой — ночью, которая наступает здесь, в Заполярье, примерно в 15:00. Но завтра вид изменится — и с той поры будет меняться ежедневно. Мы — я и фотограф Лена Чернышова — отправимся в путешествие мечты по Северному морскому пути. Пройдем мы через семь морей (и это не фигура речи — их правда семь!) и примерно через три недели вновь почувствуем под ногами землю — Сахалин.

Северный морской путь — это не шутка, особенно в ноябре. Пройти его может только особое судно, и наш «Федор Ушаков» — как раз такое. Нам с Леной еще предстоит ближе познакомиться с ним и его командой, а пока напишу о том, что вычитал в досье.

«Федор Ушаков» — современное многофункциональное ледокольное судно обеспечения морских добывающих платформ, способное преодолевать лед толщиной до полутора метров. Построено по заказу судоходной компании «Совкомфлот» для работы на континентальном шельфе острова Сахалин в Охотском море. «Многофункциональное» — это значит способное круглый год снабжать персонал нефтедобывающих платформ, нести аварийно-спасательное дежурство и оперативно реагировать на ЧП («Федор Ушаков» способен эвакуировать до 150 человек!).

Фото: Елена Чернышова

А еще наше судно совсем новенькое! Оно только месяц назад было спущено на воду, и это для него первый серьезный поход.

Вот наш дом на ближайшие три недели

Фото: Андрей Паламарчук

 

В Мурманске прошла церемония освящения судна и поднятие флага на нем. Музыканты духового оркестра Северного флота грели губы, дыша в перчатки — но вообще-то с погодой нам повезло: ни дождя, ни снега, ни сильного ветра. Мурманские курсанты выстроились шеренгой на палубе. Царила атмосфера радостного ожидания.

Фото: Елена Чернышова

 

Нажмите на картинку, чтобы посмотреть следующий слайд.

Капитан судна Александр Кутлубаев отдал команду на торжественный подъем флага Российской Федерации, и зазвучал гимн. Выступали первый заместитель генерального директора «Совкомфлота» Евгений Амбросов и первый заместитель губернатора Мурманской области Алексей Тюкавин. Протоиерей Мурманской и Мончегорской епархии Петр отслужил молебен.

Фото: Елена Чернышова

Отгремело торжество, гости разъехались, и на «Федоре Ушакове» воцарилась атмосфера спокойной сосредоточенности. Экипаж готовится к очень важному завтрашнему дню. С утра мы встаем на рейд, начинается отсчет большому приключению, и мы опять думаем о том, какое это везение — стать его частью.

Фото: Елена Чернышова