Молчание российского спецхрана

Что мешает официальным военным историкам говорить правду и ничего, кроме правды

В советские времена официальные историки были абсолютными монополистами на историческую правду, а их труды издавались тиражами в сотни тысяч экземпляров. Независимые историки (историки андеграунда) в эти годы таились в подполье, а вся их деятельность сводилась к кухонным разговорам и выпуску самиздата. И это не устраивало КГБ, который периодически устраивал обыск в «нехороших квартирах» и нередко отправлял застигнутых с поличным в места, не столь отдаленные. С 1991 года все изменилось. Труды официальных историков просто перестали покупать, а труды историков андеграунда многочисленные частные издательства стали выпускать не менее огромными тиражами. Ну а главное, к удовольствию и одновременно к обиде историков андеграунда их труды без ведома расползлись по Интернету в бесчисленных электронных копиях.

ИСТОРИЧЕСКАЯ МОНОПОЛИЯ

Что же произошло? Дело в том, что до 1991 года наша военная история пестрела белыми пятнами и откровенным враньем. Кому такая формулировка режет ухо, можно использовать другой термин – «пропаганда военного времени». Действительно, ложь (военная пропаганда) – тоже оружие, не хуже пушек и танков, и противоборствующие стороны активно используют ее в ходе военных действий.

Но вот заканчивается война, и пропаганда военного времени становится опасной для государства и для ее изготовителя. Например, в странах Запада уже после войны было опубликовано свыше 95% компрометирующей информации на политиков и генералов. Часть ее довели до широкого читателя в СМИ и в популярной литературе. Изрядная часть «неприятной информации» в СМИ практически не поминалась, зато детально была описана в открытых, но малотиражных академических трудах. Характерные примеры – расстрел британской эскадрой французского флота в Мерс-эль-Кебире, высадка и кровопролитные бои американцев за остров Кыску, где не оказалось японцев, а все потери были от мин и «дружественного» огня. И лишь отдельные особо скандальные истории до сих пор состоят под грифом «совсекретно». Например, подробности перелета Рудольфа Гесса в Англию, переписка британского королевского дома с Гитлером, другими видными нацистами и т.д.

Памятный знак французским морякам, погибшим от рук англичан в Мерс-эль-Кебире.  Фото Фила Уэба

В СССР из-за монополии государства в области истории наши генералы и профессора, по-видимому, решили, что они могут оставить в неприкосновенности многочисленные белые пятна нашей истории, а также откровенную ложь или, корректно выражаясь, элементы пропаганды военного времени. Причем это касалось не только Великой Отечественной войны. Например, до сих пор ни один официальный историк не признает и не отрицает участие суздальского князя Андрея Ярославича и его суздальской «кованой» рати в битве на льду Чудского озера в 1242 году. Официальные историки также забыли об участии русской армии и флота в подавлении восстания «боксеров» в Китае в 1900 году, во взятии Пекина и разграблении Запретного города.

А из истории Гражданской войны «выпала» 52-тысячная Северо-западная армия князя Авалова. Наши «мудрые» историки не знали, как классифицировать оную армию, поскольку Бермонт-Авалов нещадно ругал большевиков, но не сделал по ним ни одного выстрела, а бил исключительно прибалтийских националистов и англо-французских интервентов.

Но вот что примечательно. Безграмотность наших историков привела не только к забвению их трудов после 1991 года, но и оказалось грозным оружием в руках русофобов. Так, взятие Батурина Меншиковым в 1708 году было до предела гиперболизировано «незалежными» историками и стало одним из основополагающих столпов «украинской истории». Естественно, украинский обыватель поверил националистам, не зря же злыдни-москали засекретили «геноцид украинского народа», учиненный подручным Петра I.

К сожалению, и сейчас наши официальные историки очень медленно и неохотно открывают тайны военной истории России. Причем речь идет не только о баталиях, но и о коллизиях вокруг боевой техники.

ФАНТАЗИИ ТУХАЧЕВСКОГО

Замнаркома обороны по вооружению маршал Тухачевский был полностью реабилитированн в 1956 году. Хрущев восхвалял «гениального маршала» чуть ли не в каждом своем выступлении, посвященном войне и культу личности. Именем Тухачевского было названо 79 улиц, 6 переулков и одна набережная. Но вот увесистый (720 страниц) фолиант «История отечественной артиллерии», том 3, посвященный периоду с 1921-го по июнь 1941 года. Смотрю именной указатель: замнаркома по вооружению, то есть тот, кто руководил созданием оружия и боевой техники, в том числе и артиллерии, здесь упомянут всего один раз – на странице 339. Там говорится, что Тухачевский с большим вниманием относился к работам ГИРД в 1932 году. И все! А том-то издан в 1964 году, когда вся страна уже восемь лет славила «гениального стратега».

Еще хуже, что в этой книге не упомянуто ни одно из любимых детищ Тухачевского, которые он вопреки всем правилам и законам запустил в массовое производство без успешного прохождения полигонных и войсковых испытаний. Так, например, Тухачевский вместе с руководителем «Остехбюро» техническим авантюристом Бекаури решил превратить Красную армию в армию радиоуправляемых роботов – телеуправляемых самолетов, танков, бронепоездов, бронедрезин, дотов, подводных лодок. Одних только телеуправляемых торпедных катеров к началу войны наклепали около 300 единиц. В ходе войны было использовано всего два телеуправляемых катера, и оба раза неудачно. Всего же было изготовлено свыше тысячи радиоуправляемых «игрушек» товарища Бекаури, но от них не пострадал ни один немец (не путать с радиоуправляемыми минами, созданными НКВД. – А.Ш.).

По указанию Тухачевского четыре артиллерийских завода с 1931 по 1936 год мучились с универсальными пушками, то есть орудиями, которые должны были одновременно выполнять функции дивизионных и зенитных. Если создать универсальные пушки, то нам не нужны зенитные автоматы, считал Тухачевский. В итоге были провалены все работы по зенитным автоматам калибра 20–37 мм.

Самое забавное, что фирма «Рейнметалл» в 1930 году тайно поставила СССР 2-см и 3-см зенитные автоматы – те самые, которые успешно действовали по самолетам, по пехоте и танкам в течение всей войны. В поставку входили образцы самих автоматов, полуфабрикаты для изготовления двух десятков изделий и полный комплект технологической документации. Но Остапа, пардон, Михаила Николаевича, несло – подавай ему универсальные орудия! В итоге к 1 августа 1939 года СССР оказался единственной европейской страной, у которой не было зенитных автоматов. У финнов, поляков, болгар, чехов были, а у нас – нет. Уже после ареста Тухачевского в экстренном порядке «передрали» 40-мм автомат Виккерса и получили армейский 37-мм автомат 61К и морской 70К. Но в части и на корабли они стали поступать в самом конце 1940 года. А в июне 1941 года части Красной армии защищались от низколетящих немецких самолетов в основном 7,62-мм пулеметом «Максим».

И еще. По указанию Тухачевского другой авантюрист Курчевский наклепал свыше 5 тыс. динамореактивных (безоткатных) орудий. В Великой Отечественной войне ни одно из них не использовалось. Причем все ДРП (динамореактивные орудия) Курчевского были созданы по негодной схеме «нагруженный ствол». С 1943 года ни одно государство мира, включая СССР, не создавало безоткатных орудий по этой схеме, предпочитая схему «уширенной каморы» – схему с инертной массой.

В 1920 году, еще до назначения Тухачевского замнаркомом по вооружению, в СССР группа людей, то ли неадекватных в техническом смысле, то ли вредителей, начала опыты по созданию беспоясковых снарядов. И маршал рьяно поддержал перевод Красной армии на беспоясковые снаряды. В итоге были переделаны, созданы заново десятки орудий от 37 до 368 мм калибра, изготовлены десятки тысяч таких снарядов, которые беспрерывно испытывались на артиллерийских полигонах аж до конца 1938 года.

Уверен, что сейчас какой-нибудь «знаток» восхитится: «Ах, какие гениальные у нас артиллеристы были! В середине 1920-х годов создали подкалиберные снаряды!» Успокойтесь, господа! До бронебойных подкалиберных снарядов эти ребята и сам маршал не додумались. У них 368-мм трехсоттонное орудие палило подкалиберным «фугасным» снарядом аж на 120 км! А вот взрывчатки в оном снаряде было примерно столько же, сколько в 76-мм снаряде обычной батальонной пушки.

В Центральном государственном архиве Советской армии я нашел письмо одного инженера, отправленное на имя наркома обороны в конце 1938 года. В нем популярно на многочисленных примерах демонстрировали фальсификацию при испытаниях беспоясковых снарядов с 1920 по 1938 год и то, что реально эти испытания лишь подтвердили выводы, сделанные русскими артиллеристами в ходе стрельб еще в 1865—1875 годах на полигоне Волково поле. И вот вывод: подкалиберным снарядам в 1860-х годах инженеры стали заниматься от безысходности, не сумев создать эффективно действующую систему нарезки канала ствола.

Первая эффективная система нарезки была создана инженерами Круппа при содействии русских офицеров Артиллерийского отдела ГАУ (Главного артиллерийского управления. – «НВО») в 1867 году. А через 10 лет они создали уникальную систему нарезов «образца 1877 года», которая с небольшими изменениями используется и поныне. После чего руководство ГАУ сочло тему беспоясковых снарядов навсегда закрытой. Но выводы царских генералов гениальному маршалу указом не были. Однако дело в том, что инженер, направивший вышеупомянутую записку Ворошилову, послал копию и товарищу Берии. Впрочем, в 1956–1958 годах товарищ Хрущев посмертно реабилитировал всех фанатов беспоясковых снарядов.

ЕЩЕ РАЗ О СЕВАСТОПОЛЕ

Теперь насчет гордости русских моряков. О героической обороне Севастополя 1941–1942 годов в России не писал только ленивый. Но, увы, пока ни один официальный историк не рассказал о подлинной роли наркома Кузнецова и командующего Черноморским флотом Октябрьского в защите Севастополя. Как известно, на Черном море наши славные адмиралы готовились сражаться с превосходящими силами итальянского флота. Однако «мерзавец» Муссолини испугался и не послал в Босфор ни одного своего военного корабля. Посему на войну с итальянским флотом наложили гриф «совсекретно», действующий по сей день.

А настоящей трагедией Севастополя стала установка на подходах к нему около 6 тыс. своих же мин. Правда, наши адмиралы оставили три фарватера – проходы между минными полями, но пользоваться можно было только одним фарватером, да и то он был слишком узким. А по сему уже с ноября 1941 года Октябрьский регулярно посылал тральщики «для расширения фарватера», то есть тралить им самим поставленные мины.

На «родных» минах в 1941–1942 годах погибли 12 советских кораблей и еще два десятка получили повреждение. Без мин крейсер или эсминец мог подходить к Севастополю со скоростью 30–35 узлов, а по фарватеру, среди мин, он мог идти только за тральщиками трех-четырехузловым ходом. И это все под бомбами люфтваффе. Зато ни один вражеский корабль на минные поля под Севастополем даже не сунулся. А вот советские корабли подрывались на своих минах аж до 1955 года.

Кроме того, два адмирала ухитрились в ноябре-декабре 1941 года вывезти из Севастополя половину боекомплекта Черноморского флота. Перед войной в арсеналах главной базы хранилось 99% флотских боеприпасов. Октябрьский также вывез из Севастополя на Кавказ свыше половины зенитной артиллерии, притом что в Поти и Батуми имелось множество зенитных орудий ПВО страны. А главное, что ни Поти, ни Батуми немцы не бомбили.

А нарком Кузнецов в конце 1941 года приказал вывести с Черного моря через проливы лучшие транспортные суда, якобы они были нужны для использования на севере и на Тихом океане. И это очень странное решение, поскольку Николай Герасимович лично участвовал в переговорах с США о поставке в СССР десятков транспортных судов типа «Либерти» по 10 тыс. т водоизмещения каждый. Они прекрасно использовались на других театрах боевых действий, зато Черноморский флот практически остался без транспорта.

И вот сейчас (уже после 1991 года) профессоры Военно-морской академии с пеной у рта доказывают, что Севастополь к июлю 1942 года нельзя было оборонять из-за отсутствия боеприпасов и зенитной артиллерии. А чтобы их доставить туда, у Октябрьского, дескать, не было транспортных судов… Я не буду указывать на безграмотность расчета оных профессоров, ибо они игнорируют мобилизованные транспортные суда, обращенные в тральщики, плавбазы, не принимают в расчет рыбацкие сейнеры и другие малые суда. Ну а главное, флотская профессура помалкивают о том, что немцы потопили около 20% транспортных судов, а остальные 80% были потоплены или выведены из строя своими же минами либо выведены через Босфор по приказу Кузнецова.

… В итоге адмирал Октябрьский, когда часы Севастополя были сочтены, накинул гражданский плащ, натянул на уши засаленный картуз, влез по трапу в «Дуглас» и через час приземлился на Кавказе. А в районе мыса Херсонес были брошены на произвол судьбы от 60 до 100 тыс. героических защитников Севастополя. Для них не хватило места ни в «Дугласе», ни на палубе…

Все вышесказанное подробно расписано в книгах десятков независимых авторов, в том числе и в моих. И опять служивые историки не подтверждают и не опровергают (с цифрами) обстоятельства сдачи Севастополя. Дескать, таким образом, не замечая и не комментируя неудобные факты, они защищают честь Красной армии и флота. От чего, спрашивается, от правды? Тогда это уже даже не «упадок военно-исторической науки», а ее полная деградация. Интерес к такой истории небольшой. Именно поэтому дорогостоящие, в отличном полиграфическом исполнении книги официальных историков покупают только библиотеки и сами служивые историки.

ВО ВРЕД СЕБЕ

Их право. Но официальные историки, скрывающие от народа белые пятна истории, наносят большой вред интересам государства. Ограничусь маленьким примером. Польские историки и СМИ сделали главной национальной проблемой расстрел 4 тыс. польских офицеров в Катыни. Вне зависимости от того, кто это сделал, немцы или русские, это все-таки не очень значительный эпизод Второй мировой войны. Те же англичане, например, убили около 10 тыс. французов, своих бывших союзников, но десятки лет никто не поминает этих убиенных, в том числе и Франция. А вот голоса поляков о Катыни, Варшавском восстании, взятии Вильно в 1944 году и другом перерастают в требование многомиллиардной компенсации со стороны России. Зато у наших академиков и генералов лежат в совсекретных архивах такие козыри против тех же поляков, что их опубликование приведет к множеству инфарктов и инсультов в Варшаве.

Напомним, что не менее 700 тыс. этнических поляков служили в вермахте и СС. Кстати, среди них был и Йозеф Туск – дедушка нынешнего председателя Евросовета, бывшего премьер-министра Польши Дональда Туска. Дональд стал оправдываться, что дедушку насильно мобилизовали. Но это, простите, лепет. Насильно ни одного поляка в Вермахт и СС не мобилизовывали. Чтобы подвергнуться насильственной мобилизации, Йозефу Туску нужно было доказать немцам, что он не поляк, а природный германец. Кстати, немцы очень строго это проверяли. Но «назвался груздем – полезай в кузов», иди защищать фатерланд.

Кстати, 53 тыс. этнических поляков в форме вермахта и СС были взяты в плен Красной армией. О них наши официальные историки почему-то забыли. А куда делись сотни тысяч тонн химического оружия, которое поляки к 1939 году подготовили для нападения на Советский Союз? Ответы – в наших архивах. Но почему молчит Институт военной истории? Почему он молчит об испытании на людях бактериологического оружия в той же Польше? Кстати, один из центров испытания этого оружия находился в форту «Берг» Брестской крепости. Между прочим, доступ в форт под благовидным предлогом закрыт до сих пор.

Теперь о союзниках, разделивших с нами Победу. Вряд ли в Лондоне понравится публикация переписки британского королевского дома с Гитлером и другими видными нацистами. В апреле 1945 года британский король Георг VI дал секретное поручение своему дальнему родственнику Энтони Бланту выкрасть в оккупированной Германии всю эту переписку. Энтони блестяще выполнил задание и представил королю отчет о проделанной работе. Ну а копию отчета отправил другому своему начальнику – Лаврентию Павловичу Берия. Нетрудно догадаться, что вся эта переписка сегодня лежит где-то в архиве ФСБ. А почему лежит? Когда сменится глава британского королевского дома, тротиловый эквивалент публикации переписки уменьшится раза в два. А официальные военные историки по-прежнему продолжают играть с обществом в молчанку.

Как обычно.