О сословиях в Российской империи. Избранные места из рецензии на книгу "Smith A.K. For the Common Good and Their Own Well-Being: Social Estates in Imperial Russia." Oxford; N.Y., 2014)

Монография профессора Университета Торонто, специалиста по социальной истории России имперского периода Элисон Смит «Для общей пользы и ради собственного блага: социальные группы имперской России» посвящена проблемам складывания, трансформации и функционирования сословной структуры российского общества XVIII—XIX вв. В книге реконструируются нормы применения понятия «сословие» и анализируется понимание сословной принадлежности/идентичности в законодательной практике. Историк сосредоточивается на трех аспектах бытования термина: в повседневной жизни индивидов, в законодательной деятельности местных органов власти и в решениях общегосударственного уровня.

В центре монографии — проблема социальной мобильности в имперском обществе и соотношение индивидуальных интересов, позиций центральных властей и местных чиновников. Это позволяет исследовательнице проанализировать значения термина «сословие» (который в монографии применяется в значении сословной идентичности и для описания членства в сообществе через сеть социальных связей) в повседневной жизни, в языке и поведенческих стратегиях индивидов и чиновников на протяжении полутора веков.

Историк сосредоточивается на описании не столько поддающихся фиксации сословных групп, сколько способов и действенных процедур перехода из одной в другую. Но бóльшая часть документальной базы, собранной Смит в двенадцати центральных государственных и областных архивах России, связана с представителями прежде всего городских сословий — мещанства и купечества, лишь отчас­ти — крестьянства, что позволяет всесторонне проанализировать процесс перехода главным образом в городские сословия, охватывая довольно обширный географический ареал (от Прибалтики до Сибири).

...

В первой главе («Значение понятия “сословие”») рассматривается не содержание понятия или его интерпретация на разных исторических этапах, а несколько выделяемых автором аспектов сословности как таковой, неизменных на протяжении полутора веков: «сословие как обязанности», «сословие как возможности», «сословие как принадлежность» и «сословие как единица социальной иерархии». Вот почему материал организован не по хронологическому, а по типологическому принципу. Смит выделяет общую мотивацию смены сословной принадлежности подданными империи.

Автор анализирует способы получения разрешения на переход в другое сословие, когда локальное сообщество (например, крестьянская община) и чиновники на местах должны были дать согласие на «выход». Как часто бывает в подобных случаях, подкуп и взятки в этом деле отнюдь не были редкостью. Историк показывает, почему в ряде ситуаций очень высокая цена (в прямом и переносном смысле) позитивного решения рассматривалась как адекватная: исход дела определял не только профессиональную деятельность, финансовое благополучие и местожительство человека, но и судьбу его семьи. Хотя в большинстве случаев прошение о смене сословия знаменовало уже сложившееся противоречие между реальным и формальным статусом индивида, бывали ситуации (красноречив пример крестьянина по рождению, ставшего купцом, Николая Чукмалдина), когда это было способом спасения от неминуемой рекрутской повинности. Автор подчеркивает, что, несмотря на постоянное усложнение бюрократических процедур, связанных со сменой сословия, у индивида всегда оставалась возможность оформить ее на практике, обходя законы (с. 15).

Отдельно затрагиваются такие вопросы, как понимание сословной принадлежности центральной властью и отдельными социальными группами, формы выражения сословной идентичности или ее отсутствия — даже в ситуации предпринимаемых усилий по ее смене. Эти проблемы тесно связаны с другими аспектами. Сословие определяло не только социальные позиции и роли, но и уклад жизни, нормы и ценности, этос поведения и культурные запросы, формы их реализации, что порождало конфликты в период реформ и модернизации 1860—1880-х гг. и, как следствие, стимулировало социальную мобильность населения. Второй, весьма значимый вывод исследовательницы связан с соотношением представлений о сословности и ее «географической» (в определении Смит) локализации — особенно в дореформенный период XIX в.

В главе описан круг обязательств, накладываемых сословием, — экономических (налоги и повинности), рекрутских и др. Историк подчеркивает, что сообщество всегда предоставляло своим членам поддержку и защиту, ограждая от многих жизненных неурядиц и трагедий. Автор убедительно показывает, что сословие рассматривалось как сеть взаимных обязательств его членов, как обязанности сообществ в отношении всего социума, как долг подданных империи. Система обязательств имела важное последствие: люди без сословной принадлежности не име­ли легального статуса. Это обуславливало стремление подтвердить документально свою сословную принадлежность. Сословие определяло спектр возможностей; как специфический элемент права, именно оно определяло род занятий и виды деятельности, обладание и распоряжение имуществом и получение образования. Так оно понималось и самими людьми — как совокупность обязательств, возможностей и привилегий. Предпринятая в XIX в. попытка связать сословие исключительно с экономическими функциями потерпела неудачу.

Сословная принадлежность диктовала необходимость соответствовать своему социальному статусу, адекватность этого соответствия определялась извне и должна была удовлетворять коллективным ожиданиям. Сословность «привязывала» индивида к сообществу, ограничивая виды его деятельности, то есть нетипичные занятия являлись важным аргументом смены сословия.

Представления об иерархии сословий, по мнению Смит, нашли очевидное отражение в практике заключения брачных союзов, системе налогообложения, стремлении получить сословные привилегии. Статусность непривилегированных сословий могла быть связана и с престижностью местожительства (город «престижнее» деревни, столица — провинции), то есть социальная иерарахия накладывалась на географическую.

..

Реформы 1860—1870-х гг., имевшие целью в том числе и сделать прозрачными дотоле скрытые бюрократические и государственные процедуры, должны были устранить ряд противоречий. В реальной же действительности этого, по мнению автора, не произошло, так как сословная структура была слишком глубоко укоренена в традициях и в сознании, при том что само понятие не имело четкого определения. В итоге и после реформ сословия продолжали определять социальный ландшафт империи, несмотря на то что вероятность отмены сословного деления уже не казалась прогрессивным министерским руководителям невозможной. Однако сама постановка такой задачи все же была важным пунктом реформ; ведь и освобождение крестьян принципиально меняло представление о сословиях, предоставляя личную свободу и со временем придав разным группам крестьян единый статус, что в конечном итоге имело самое непосредственное влияние на ход модернизации российского общества.

Смит детально рассматривает новаторский проект Министерства внутренних дел (1896), который планировалось реализовать в сотрудничестве с другими министерствами и с представителями городов. В связи с предложением считать членами городского сообщества всех жителей, независимо от узко понимаемой сословной принадлежности, и ввести всесословную администрацию была предпринята попытка уточнить понимание членства в городском сообществе самими горожанами. Ранее было известно, что закон позволяет определенному числу разных людей регистрироваться в городах в качестве мещан без получения официального разрешения; это создавало явную социальную напряженность, поскольку новая категория состояла в значительной степени из бедняков. Таким образом, бремя налоговых и иных повинностей перекладывалось на платежеспособные купеческое и мещанское сообщества. Министерство предложило именовать этих лиц «рабочим людом» и возложить на них обязанность платить налоги индивидуально.

Ответы из регионов на вопросы министерства показали, что в маленьких городах необходимости в сословной дифференциации попросту не было. Представители других городов выступали за то, чтобы сословие определялось состоятельностью своих членов — то есть имущественным цензом, некоторые предлагали разделить горожан на владельцев имущества и работающих по найму. Но наиболее радикальная идея исходила от Министерства финансов, предложившего, чтобы внесословная администрация городов стала первым шагом на пути к полной отмене городских сословий.

...

Великие реформы подтвердили, что принадлежность к сословию означает равновесие между обязанностями и возможностями, но общества при этом продолжа­ли контролировать своих членов. В пореформенный период борьба между центром и местной властью выражалась в том, что центр был более озабочен формулированием признаков и функций сословности как таковой, в то время как обострившиеся насущные проблемы размывания границ сословий оказались в сфере компетенции местных органов.

...

Отвечая на вопрос о том, какова же была роль сословия в российском обществе, Смит справедливо утверждает, что если для администрации фиксация сословной принадлежности была чрезвычайно важна, то для членов сословий ее значение было не столь однозначным. Для многих переход в другую группу мог стать в равной степени фактором как жизненного успеха, так и краха. Но, согласно запискам и мемуарам современников, иногда желаемый сословный статус не играл никакой роли: как только он был обретен, о нем забывали. Иначе говоря, сословие не значило ничего и одновременно значило все — так утверждает исследовательница.