Иран создает империю

---

Иран создает империю

  Со времени Исламской революции в 1979 году Иран использовал ряд инструментов для достижения своей внешнеполитической цели – распространения шиитской исламской революции и идентичности во всех шиитских общинах на Ближнем Востоке, чтобы стать региональным гегемоном. Ядерная программа страны и ее поддержка «сопротивления» против Израиля были основным инструментом, используемым для достижения этой цели. Ядерная программа должна была заставить международное сообщество признать власть Ирана и договориться о сделке, которая предоставит Ирану свободу действий в регионе. А “сопротивление” было использовано для мобилизации народной поддержки и создания угрозы Израиля, которую отражает власть Ирана.

 С самого начала целью Ирана было создание шиитской арабской территории, которая физически связала бы Иран с южным Ливаном через Ирак и Сирию. Это потребовало иранского контроля, в основном в прокси-варианте, над тремя столицами: Багдадом, Дамаском и Бейрутом. Сирийская гражданская война не стала хорошей новостью для Ирана и его прокси в регионе, но, по мере того, как она затягивалась, она предоставила Ирану возможность усилить контроль над тремя столицами и обеспечить безопасность соседней территории, в которой он нуждался. В то время как международное сообщество занято борьбой с ИГ, Иран почти завершил укрепление своей Большой Шиитии. Невозможно понять империалистические намерения Ирана и средства, с помощью которых он планирует их реализовать, не понимая сам шиизм.   Партия Баас подробно
    

 Возникновение воинствующего шиизма началось в Ливане, с основания Хизбаллы в 1982 году. Хотя ее дух “сопротивления” стал очень успешным инструментом для привлечения поддержки и силы, она не была бы успешной без стратегии, которая выстроила новую шиитскую идентичность. Хизбалла основывает свою стратегию на трех столпах.

 Во-первых, создание независимой экономики и системы социальных услуг для шиитской общины в Ливане, что делает шиитов зависимыми от Хизбаллы и независимыми от государственных учреждений.

 Во-вторых, связывая идеологию “сопротивления” с коллективной памятью шиитов о битве при Кербеле в 680 году н.э., когда армия, посланная суннитским халифом Язидом, победила Имама Хусейна ибн Али, внука пророка Мухаммеда. Эта битва является корнем исторического раскола между суннитами и шиитским исламом, что позволяет Хизбалле отображать самую сильную составляющую шиитской идентичности как часть нарратива «сопротивления». По сути, Али и его семья сравниваются с Хизбаллой, а их враги – с Израилем.

 Наконец, связывая все это с идеологией системы Вилаят аль-Факих, согласно которой исламские судьи имеют право править своим народом. Иран использует эту концепцию как оправдание своего теократического режима и рассматривает ее как основной компонент шиизма и его истории, повседневной практики и политики. Это превращает Иран, как единственную страну, которая культурно, религиозно и экономически управляется исламскими юристами, в основного поставщика и защитника шиизма и его верующих.

  ^{Иран - потери территории в исторической перспективе.}

  Объединив шиитов вокруг этого нарратива, Хизбалла стала самым сильным лидером шиитов в Ливане. Она начала проникать в государственные институты через посредников и союзников сирийского диктатора Башара аль-Асада, пока не унаследовала всю власть Сирии над Ливаном в 2005 году, когда сирийская армия покинула страну. Все это привело к крайней политизации шиитской общины, когда политика и история объединились, чтобы сформировать «священную историю». Во время войны с Израилем 2006 года этот нарратив использовался для объявления победы, имеющей божественное происхождение. Рассказы о давно умерших исторических деятелях, таких как Хусейн ибн Али и Сеида Зейнаб, которые защищают боевиков Хизбаллы, распространялись в шиитских городах и городках. В сущности, это привело к определению коллективной идентичности шиитов.

 Сирийская гражданская война втянула Хизбаллу в битву рядом с Ираном, главной шиитской державой в регионе. Хизбалла и официальные лица Ирана ясно дали понять, что бой в Сирии будет долгим и полным жертв. В 2015 году лидер Хизбаллы Хасан Насралла, как сообщается, сказал, что битва против такфири (отступников) является экзистенциальной битвой и будет продолжаться до конца, даже если две трети шиитов должны умереть. По мере того как бушевал сирийский конфликт, продолжалось священное повествование; общественное недовольство колебалось какое-то время, сравнивая битвы в Сирии с Кербелой.

 Кроме того, требуя защиты шиитских городов и святынь, Хизбалла начала подавать свою причастность как необходимость для защиты власти шиитов и даже самого существования сообщества, против такфири, как это делал Хусейн ибн Али в седьмом веке. Хизбалла также утверждала, что война в Сирии стала священной битвой, которая проложит путь к появлению ожидаемого Махди, «двенадцатого имама», который служит мессианской фигурой для шиитов. Считается, что Махди внезапно появится со своей армией в Дамаске с желтыми знаменами и восстановит мир. Но по мере того, как жертвы в Сирии росли, шиитская община начала осознавать, что священное повествование не всегда является рецептом победы.

  ^{Карта Иран - религии}

 До войны в Сирии боевики Хизбаллы и их сторонники верили в “сопротивление” как личную цель. Их стремление “освободить” свою землю было ясным и имело прямые и конкретные результаты. Хизбалла представила себя самым сильным и заслуживающим доверия символом сопротивления и военной силой. Но сегодня это не так. У боевиков Хизбаллы больше нет личных причин для борьбы; они стали прокси для иностранных держав. Более того, борьба в Сирии – скорее экономическая возможность, чем битва за существование. Хизбалла все еще использует свой рассказ об экзистенциальной угрозе, но ее бойцы воюют за деньги. Бойцы Хизбаллы в Сирии подписывают двухлетний контракт с зарплатами от 500 до 1200 долларов, и это единственный вариант для многих бедных шиитов, которые потеряли возможность работать в суннитских государствах из-за сектантской риторики и изоляции Хизбаллы. По сути, они стали наемниками для Ирана и должны идти туда, где они требуются, будь то Ливан, Сирия, Ирак или Йемен.

 Но главная проблема, которая непосредственно затрагивает шиитское сообщество, – это финансовые проблемы Хизбаллы. Иран по-прежнему выделяет средства Хизбалле, но он также финансирует другие шиитские ополчения в регионе, прежде всего в Ираке. Хизбалла была вынуждена перераспределить больше средств на свои военные операции в Сирии, что привело к серьезному сокращению социальных услуг. Без них популярная поддержка террористической группы ослабела. Разрыв в доходах также нарастает внутри движения. Например, бойцы вознаграждаются за свои усилия, в то время как члены движения, не являющиеся комбатантами, ждут победы чтобы получить свою компенсацию. Социальные службы в целом теперь работают на бойцов и их семьи, а не на обычных шиитов.

^{Иран - языки}

 Три столпа “священной истории” Хизбаллы падают как домино. Предполагаемое сопротивление Израилю стало сектантской борьбой между мусульманами, социальные службы Хизбаллы снизили активность, священная связь с Вилаят аль-Факих встречает скептицизм из-за растущего числа молодых шиитов, умирающих в Сирии. Несмотря на это, Иран уже почти выиграл. Сегодня Хизбалла, иракские Силы Народной Мобилизации (PMU), сирийская армия и ее фракции составляют одну силу под контролем Корпуса Стражей Исламской Революции Ирана (IRGC). Это пан-шиитская армия, основанная, финансируемая и обученная КСИР, чтобы укрепить иранский контроль над регионом. PMU вливается в иракскую армию, а правительство Ливана, включая военных и институты безопасности, уже находится в полной координации с Хизбаллой.

 В Сирии Иран является единственным лицом, принимающим решения в районе, контролируемом силами режима, который простирается от алавитского побережья через Хомс, пригороды Дамаска, Каламун до ливанской границы. Чтобы завершить свой империалистический план, Ирану теперь нужно только связать Тель-Афар с Сирией через Синджар. Это не должно быть особенно сложно. Управляя тремя столицами, укрепляя армию из почти 100 000 арабских шиитов под командованием КСИР, и поддерживая наземный мост для укрепления своей власти, Иран будет прочно укоренен как региональный гегемон, контролируя территорию, которая простирается от Тегерана до Бейрута через Багдад. На следующий день после того, как Багдад объявил, что PMU будут влиты в его вооруженные силы, Хизбалла была официально включена в элитный Пятый корпус сирийской армии. Иранские ополченцы в Ираке и Сирии скоро получат правовое прикрытие, защищающее их от международных обвинений в терроризме. Однако они все равно будут получать команды из Ирана, поскольку Ирак и Сирия потеряли статус независимых суверенных государств.   В Ливане дело обстоит иначе, поскольку Хизбалла уже имела полный контроль над государственными учреждениями.

 ^{Азербайджанцы - Расселение в Иране и Азербайджане}

 Для поддержания регионального коридора, через который он развертывает и снабжает свою прокси-армию, Иран прибегает к демографическим изменениям, то есть этническим чисткам, главным образом в Сирии. В течение последних нескольких лет суннитское население Хомса и пригородов Дамаска было вывезено и перебралось в провинцию Идлиб. Жители этих районов, которые находились в осаде в течение четырех лет, сдались после сильной бомбардировки режимом и ухудшения гуманитарных условий. Тактика Асада «голодай или сдавайся» в этих областях заставила многих повстанцев сдаться в обмен на удовлетворение основных потребностей, таких как еда и медицина.

 Гута, города Дарая, Аль-Ваэр, Забдани, Мадая, Ярмук и другие районы вокруг Дамаска являются объектами этнических чисток. Недавно ливанский новостной сайт NOW и пан-арабская газета Asharq al-Awsat отметили, что иракские семьи, особенно из южных шиитских провинций, переезжают в Сирию, чтобы заселить эти районы. Сообщается, что военная группировка иракских шиитских военизированных формирований «Харакат ан-Нуджба», близкая к Ирану, контролировала переселение 300 таких семей, которым были предоставлены дома и 2000 долл. США на каждую.

 Эти демографические изменения не новы. В свое время на посту президента отец Башара Асада Хафез активно заселял Дамаск и близлежащие города алавитами и другими меньшинствами. В 1947 году только 300 алавитов жили в Дамаске (из примерно 500 000 жителей столичных районов)», но к 2010 году эта цифра выросла до более чем 500 000 (из общего населения агломерации около 5 миллионов), что составляет четверть от всей сирийской общины алавитов. Таким образом, в Дамаске больше алавитов, чем в любом другом сирийском городе. Башар теперь, похоже, эскалирует стратегию своего отца до полномасштабных этнических чисток.

 ^{Ближний Восток - религии}

  Иран и его прокси-ополченцы активно вовлечены в этот процесс. Хизбалла уже провела собственные этнические чистки в определенных районах вдоль границы (например, в ходе кампаний 2013 года в Аль-Ксейре и регионе Каламун). Более того, сотни тысяч суннитов были эвакуированы из Хомса в период с 2011 по 2014 год, когда была окончательно завершена сделка с силами режима после долгого голода, достигшего ужасающего уровня. В результате этих усилий коридор, связывающий Каламун с Дамаском, Хомсом и анклавом алавитов, остался почти без суннитов. В дополнение к защите от суннитских антирежимных сил это дает Хизбалле безопасный доступ к Голанским высотам, что потенциально позволяет группировке открыть еще один фронт против Израиля.

 Иран мог бы также использовать усиленный контроль над Сирией и Ливаном, чтобы усилить борьбу против Израиля, будь то поддержка Хизбаллы на Голанах или увеличение помощи палестинским группировкам, таким как ХАМАС. Но одно это реализовать стратегию, и другое, что гораздо сложнее, ее поддерживать. Вероятно, Иран скоро достигнет своей цели – создание шиитского коридора. Но это не конец истории. Иран по-прежнему будет окружен морем суннитов, обеспокоенных растущей гегемонией Ирана. Кроме того, глубоко укоренившиеся разногласия между ополчениями внутри Сирии будут еще более осложнять план Ирана. Например, спешке в реализации стратегии Ирана предшествовали перестановки в иерархии шиитских ополчений в Сирии.

 ^{Сирия - религии}

  Когда Хизбалла вступила в войну в 2012 году, это была самая надежная и способная сила Тегерана на местах. Завоевание Аль-Ксейра подтвердило ее статус правой руки КСИР. Работая непосредственно под ним, Хизбалле было доверено руководить всеми наземными операциями и управлять другими шиитскими боевиками. Хотя иракские шииты сражались за группу Лива Абу Фадль аль Аббас, но в основном под руководством Хизбаллы, также как многочисленные иностранные шиитские боевики из Пакистана и Афганистана. Но когда Хизбалла начала проявлять слабость, главным образом в Алеппо, и понесла больше потерь, чем ожидалось, Иран призвал иракских ополченцев на помощь группировке.

 Сегодня основной иракской шиитской милицией, сражающейся в районе Алеппо, является Бадр, политическая партия с массивным военным крылом, один из основных компонентов PMU. Бадру было неудобно принимать приказы от Хизбаллы. Учитывая успехи Бадра, Иран решил изменить оперативное руководство в Сирии: Хизбалла по-прежнему контролирует Ксейр и пригороды Дамаска, но Бадр был назначен ответственным за военные операции в Алеппо и подчиняется непосредственно КСИР. Это не очень хорошо сочеталось с Хизбаллой и ее бойцами. Они видели себя ливанскими героями и не ценили, что им говорят, что они больше не являются «испорченным ребенком» Ирана или являются его самым надежным союзником.

 Иракцы, со своей стороны, имеют фактор Наджафа: иракский город Наджаф является одним из самых святых в шиитском исламе. Для иракских шиитов это источник гордости и внушает чувство превосходства над всеми другими шиитами в регионе. В результате, когда “герой” Хизбаллы и иракцы Наджафа сталкиваются, враждебность и ревность, как правило, преобладают над братством, особенно в борьбе за лидерство.

  ^{Сирия - национальности.}

 Кроме того, боевики Хизбаллы с трудом работают с иранскими официальными лицами на местах. Бойцы Хезболлы в Сирии в интервью сообщили, что они становятся все более и более недовольными. Они удивлены слабыми военными навыками иранцев, обнаружив, что они зависят от защиты Хезболлы. Они были разочарованы отношением иранцев, которое, по их мнению, было высокомерным и снисходительным. Они считают, что иранцам все равно, когда умирают ливанцы или иракцы. И они даже не ведут переговоры о телах афганцев и пакистанцев, которые обычно оставляют гнить на поле боя. Бойцы Хизбаллы начинают понимать, что это отношения между начальником и подчиненными и что они наемники, а не герои. Будет ли это удерживать боевиков Хизбаллы или даже побуждать их покинуть поле битвы? Возможно, так поступят некоторые, но не многие. Большинство из них происходят из бедных кварталов и не имеют других источников дохода. Даже служение наемником – это прекрасная возможность для малообеспеченных молодых людей с небольшим количеством перспектив.

  Перед сирийской войной члены Хизбаллы и сторонники видели «сопротивление» как призвание или миссию. В эти дни бойцы, которые развертываются в Сирии, относятся к своей задаче просто как к «работе». Все это имело серьезные последствия для шиитской общины Ливана, которая исчерпана сирийской войной. Эффект был особенно тяжелым для жителей районов, контролируемых Хизбаллой. Многие бойцы возвращаются в мешках для тел, а многие другие возвращаются навсегда недееспособными. Сообщество в целом стало сильно милитаризированным, с тенденцией к насилию и запугиванию, что привело к серьезному росту преступности, особенно в самых бедных кварталах.

  ^{Ирак - карта национальностей.}

 Ливанские шииты также стали изолированными, отвергнутыми другими группами в Ливане и большей части арабского мира. Несмотря на претензии группировки, не все ливанские шииты поддерживают Хизбаллу, но община целиком отождествляется с организацией. Соответственно, шииты изо всех сил пытаются найти работу в Персидском заливе или в суннитских учреждениях Ливана. Их положение осложняет агрессивная сектантская риторика Хизбаллы. Сообщество полностью парализовано страхом перед суннитскими исламистами вокруг них, которые, как утверждает Хизбалла, пытаются убить их всех. И есть страх перед самой Хизбаллой, которая становится более жестокой в отношении членов шиитского сообщества, якобы для прекращения преступлений и поддержания безопасности. Это порождает порочный круг: ливанские шииты изолированы из-за Хизбаллы и, таким образом, считают, что у них нет другого выбора, кроме как полагаться на Хизбаллу и ее ресурсы.

 Однако они хотят выйти из него. Они ищут экономическую альтернативу, новый нарратив, заслуживающее доверия руководство. Но ничто из этого в настоящее время не существует, и для того, чтобы конкурировать с Хизбаллой, может сработать только заслуживающий доверия нарратив с серьезными экономическими альтернативами. Это относится и к иракским шиитам и сирийским алавитам. Этим людям должен быть предоставлен выбор, который мог бы ослабить контроль Ирана над Ливаном, Сирией и Ираком.

 ^{Центральный Ирак - этническая карта.}

 В дополнение к вызовам, с которыми сталкивается Иран при построении своей гегемонии, есть другие последствия для региона. Поскольку Иран взял на себя части Ирака, Сирии и Ливана, навязывая сектантскую идентичность шиитским общинам, он должен будет направлять денежные потоки своим «прокси-гражданам». Это означает, что Иран будет отвечать за всех шиитов на этом наземном мосту. Но это также означает, что ни одно из этих государств не будет независимым или суверенным. При распаде этих государств пустота не будет заполняться только Ираном. Большинство районов за пределами сухопутного моста будут заполнены суннитскими джихадистами, такими как аль-Нусра, ИГ и другие исламистские фракции, которые питаются сектантской напряженностью. Даже если возглавляемая США коалиция сумеет вытолкнуть ИГ из Мосула или Ракки, это не означает конец террористической организации. Она будет жить в народном нарративе, коллективной памяти и стремлении к мести.

 С более мощным Ираном в регионе большинство суннитов будут искать столь же мощную и агрессивную силу суннитов. И если не ИГ, то столь же плохую. Сектантская риторика не будет ослаблена, если все сектантские фракции не будут рассматриваться одинаково. Проект Ирана по созданию пан-шиитской армии и установлению гегемонии над регионом почти завершен. Шииты являются частью него, нравится им это или нет. И сунниты управляются теми же силами страха и насилия. Результатом станет бесконечная война в регионе, который уже является хрупким. Даже разделение не решило бы проблему, потому что потребность в мести и стремлении к власти не будет остановлена ​​новыми искусственными границами. Единственный способ улучшить ситуацию – это остановить как ИГ, так и Иран от получения большей власти в регионе. Предоставление жизнеспособных экономических альтернатив стало бы хорошим краткосрочным решением. Тем не менее, долгосрочное решение может быть связано только с тем, чтобы помочь всем суннитам и шиитам стать гражданами своих государств.

 первоисточник: http://www.thetower.org/article/the-iranian-empire-is-almost-complete-he...

 перевод и источник с картами и доп.ссылками