Шахназаров О.Л. Отношение к собственности у старообрядцев (до 1917 года). Ч.3

Часть 1 - https://aftershock.news/?q=node/405325

Часть 2 - https://aftershock.news/?q=node/405392

Экономическую основу старообрядчества составляли общественные фонды потребления, включая денежные средства, товары и услуги. Важнейшими политико-экономическими следствиями их возникновения стали: аккумуляция средств для обживания агрессивной природной среды, капитализация средств для успешной конкуренции, разделение функций владения, распоряжения и пользования собственностью, формирование конфессионально-замкнутой беспроцентной, а нередко и безвозвратной ссудной денежной системы, создание собственных товаропроводящих систем, контроль над процессом ценообразования.

Поколения староверов-предпринимателей от мелких до крупных вплоть до последней четверти XIX в. отдавали себе отчет в том, что могут управлять средством производства, но не обладают правом безраздельного владения и распоряжения им, то есть по законам царской России они были полноценными собственниками, а по законам общины — нет. 37 лет вся недвижимость Преображенской общины числилась как собственность богатого купца И.А. Ковылина (в 1918 г. Благуше-Лефортовский Совет, признав Ковылина выдающимся революционером, назвал его именем один из переулков Лефортовского района Москвы 17). В 1809 г. община оформилась как богадельный дом, получив право владения имуществом, чем она незамедлительно и воспользовалась. Якобы частная собственность перешла в распоряжение истинного владельца — общины. Спохватившись, власть в 1831 г. обязала федосеевцев расстаться с недвижимостью, находившейся вне стен богадельного дома. Состоялся аукцион, определился покупатель — Ф.А. Гучков, внук которого принял отречение последнего из Романовых. Одна особенность — он не заплатил за приобретение ни гроша, потому что, на самом деле, он эту недвижимость не приобретал, точно также, как Ковылин ею не владел.

Романовская Россия была не в состоянии понять мотивацию старообрядческого поведения. Вот как описывал это событие апологет РПЦ Ф.В. Ливанов: «Купец Федор Гучков ... уроженец Калужской губернии, из крестьянского звания был старшим попечителем Преображенского богадельного дома и приобрел огромное состояние, основанное по всеобщему убеждению и донесениях правительству, на капитале Преображенского монастыря... жил одиноко в самом тесном и грязном помещении, разумеется, только для отвода глаз, мел сам двор, собирал старые гвозди как Плюшкин и расплавлял их, носил рубище и шляпу с широкими крыльями до того засаленную, что на нее страшно было взглянуть».

Когда московский военный губернатор решил учинить дознание по данному делу, то следователи услышали от него (Ф.А. Гучкова) невероятную историю, слово в слово повторенную другими федосеевцами, проходившими по этому делу: «Недвижимое имение, принадлежащее Преображенскому богадельному дому, заключавшемуся в домах и землях, в Лефортовской части состоящих, было продано согласно Высочайшего повеления, различным лицам, из коих мельница и два дома с землями были проданы сыну его Ефиму Федорову Гучкову и ему же было продано, не упомнить сколько именно, в городской части лавок на Варварской улице, но в какую именно сумму составился капитал, вырученный от продажи имения, он не припомнит. Продажа производилась без вызова через газеты, по вольным ценам, по домашнему, значит, в конторе Преображенского богадельного дома. ...Капитал был положен в Московскую сохранную казну на неизвестного. ...В последствии Алексей Никифоров (другой попечитель богадельного дома) обще с Гучковым сей капитал из сохранной казны, без ведома правительства, получили для расходов ... и весь его израсходовали ... Отчетности в израсходовании сих денег никем требованы не были» 18. Власти были бессильны что-либо изменить. Четырех федосеевцев сослали по одному в Каргополь, Вятку, Пензу и Вологду, а одного передали под надзор московской полиции. К тому же, староверов обязали собрать в качестве «номинальной компенсации» 75 тыс. рублей, де-юре внести их в казну Преображенского богадельного дома, но объявить эти средства неприкосновенным капиталом и де-факто положить всю сумму в государственную казну — надо заметить, достаточно утонченный способ грабежа староверов в духе развивавшихся в романовской России рыночных отношений.

О Москве староверческой - http://varandej.livejournal.com/200765.html

Староверы не могли продать или закрыть фабрику без ведома и согласия общины, последняя же своим решением могла передать ее другим лицам, если купеческая семья вырождалась и не могла продолжать эффективно управлять собственностью, которая рассматривалась как источник общественного благосостояния. В подобных случаях передача управления другим доверенным лицам внутри данной общины или в другой, входящей в данное согласие общине, выглядела как смена собственника и оформлялась как сделка купли-продажи. В действительности она была мимикрией, вызывавшей у современников удивление мизерными суммами, выплачивавшимися «покупателями» за заводы, фабрики, пароходства, мельницы, и легкостью, с которой осуществлялись слияния и экономическая экспансия. Примером может служить созданные в первой половине XIX в. нижегородский завод и пароходство, переходившие от Колчиных к Курбатову и Карповой — представителям разных старообрядческих семей, затем слившиеся с пароходством Игнатова в Товарищество Западно-Сибирского пароходства. В 1912 г. в состав Товарищества вошли еще два пароходства — Корнилова и Русско-Китайского акционерного общества (на границе с Китаем много староверов появилось за годы гонений и, особенно, в период Столыпинской реформы из числа возвращавшихся в Россию из Румынии).

Примером того, как передавались бразды правления средствами, которые староверы считали общинными, а православные — частным капиталом может служить находящаяся в архиве Министерства внутренних дел копия завещания Ф. Рахманова на сумму в 1 млн рублей серебром 19. Завещатель выбрал среди своих родственников трех наиболее предприимчивых — А.А. Рахманова, С.И. Рахманова и В.Г. Рахманова. Отдавая отчет в том, что они по возрасту или состоянию здоровья могли оказаться неспособными управлять общинными средствами, в число душеприказчиков он предусмотрительно ввел купца-единоверца К.Т. Солдатенкова, к которому и перешел завещанный миллион20.

Надо заметить, что российские законодатели немало способствовали ограждению старообрядческой собственности от внешнего посягательства. Предприниматель-старовер, оказавшийся в долговой зависимости от иноверца мог почти безнаказанно перевести свое имущество на какого-нибудь члена общины, лишив кредитора возможности наложить на него арест. На руку староверам играли особенности русского семейного и наследственного права. В России собственность была не семейной, а индивидуальной. У детей не было гарантий наследования отцовского достояния. Купеческие богатства были по большей части «благоприобретенные», и наследодатель мог делать с ними, что хотел. Это удерживало новые поколения от опрометчивого решения отпасть от веры отцов. В качестве дополнительных гарантий сохранения общественной собственности «согласия» принимали собственные постановления. Так, среди постановлений Филипповского собора 1827 г. было принято правило № 25, которое лишает никонианина права наследования, т.е. отпавший в РПЦ сын старовера терял право на участие в отцовском наследстве 21. Общинные правила превалировали и в тех случаях, когда законный собственник недостаточно радел за общее дело.

Примером того, как общины избавлялись от нерадивых управленцев, может служить судьба главы третьего поколения костромских купцов-староверов Коноваловых — Ивана Александровича. За небрежение делом, кутежи и аморальное поведение его назвали едва ли не самым презрительным для староверов именем «Петра Великого», а в начале XX в. вывели из дела и выслали из Москвы, что в смысле юридическом было делом невероятным. Во главе Коноваловской мануфактуры был поставлен его сын, который потом стал заместителем председателя Московского Биржевого комитета, а потом министром Временного правительства.

Общинная казна в центре, а вокруг нее — крупные и средние предприятия общинников, в свою очередь связанные со множеством мелких предприятий-поставщиков — такова была экономическая организация старообрядчества. В западном обществе источником капитала выступал сначала ростовщик, а потом банк, аккумулирующий средства миллионов вкладчиков и делящий с ними ссудный процент. В романовской России с запозданием на несколько веков развивался аналогичный процесс. А в старообрядческой России эта роль отводилась общинной казне. Когда общинных средств для растущей экономической активности не стало хватать, появились старообрядческие банки, но и они продолжали выполнять весьма специфическую, четко обозначенную роль заемного резерва конфессионального характера.

Поскольку нужда в стартовом капитале и оборотных средствах у староверов удовлетворялась общинной казной коммерческие банки староверов появились позже, чем у православных конкурентов. Первый Ссудный банк был учрежден через 10 лет после появления Петербургского частного банка. Отцами основателями Ссудного банка стали купцы-староверы Т.С. Морозов, И.Я. Лямин и братья Крестовниковы. Контрольно-ревизионная обязанность была возложена на купца-старовера Н.М. Борисовского — совладельца хлопчатобумажных фабрик и рафинадного завода, дружина которого потом выйдет на баррикады 1905 года. Еще одним руководителем стал грек Д. Ю. Миллиоти, сестры которого вышли замуж за Н.М. Борисовского и А.К. Крестовникова. В общем, все «свои» за исключением введенных в состав учредителей для представительских целей гофмейстера барона Ф. Бюлера, графа В. Мусина-Пушкина, камергера князя В. Шереметьева, которые никакими распорядительными полномочиями не обладали. Но у староверов не было специалистов в кредитно-финансовой области — обстоятельство, сыгравшее роковую роль. Управленческие функции были доверены Д.Д. Шумахеру, Г.Я. Ландау, оказавшимся нечистыми на руку. Разорение банка в 1875 г.стало первым в истории России банковским крахом 22.

Урок пошел впрок. Староверы стали отправлять своих детей в университеты, главным образом, в Москву и в Казань. «В качестве приоритетного» в Московском университете рассматривался юридический факультет, особенно, когда его деканом стал А.С. Алексеев — выходец из семьи староверов-предпринимателей Алексеевых-Станиславских, ныне более известных в связи с Художественным театром. О старообрядческом влиянии на факультете можно судить по воспоминаниям П.А. Бурышкина, который был дружен со староверами, но которому с трудом удалось стать председателем общества взаимопомощи студентов юристов из-за того, что «ходил в церковь и иногда приезжал в университет на своей лошади» 23. Принадлежность к РПЦ осуждалась наравне с личным богатством. Хотя сам факт, что его все-таки выбрали, свидетельствовал об ослаблении исконных устоев в этой среде.

17. Сказание о Московском Преображенском Монастыре. Из истории монастыря в свидетельствах и документах XVIII—XX вв. Издание Московской Преображенской Старообрядческой общины. М. 2000, с. 119.

18. ЛИВАНОВ Ф.В. Раскольники и острожники. Очерки и рассказы. Т. 2. СПб. 1870, с. 474— 478.

19. С переходом казначейства на бумажные деньги в России возник двойной стандарт. Во-первых, они стоили меньше чем их серебряный эквивалент и, во-вторых, были в большей степени подвержены инфляции. Поэтому одна и та же сумма в рублях с уточнением «ассигнациями» или «серебром» означала разную покупательную способность.

20. ЛИВАНОВ Ф.В. Раскольники и острожники. СПб. 1868, с. 386.

21. Протоирей ВЛ. ФАРМАКОВСКИЙ. Ук. соч. — Вятские епархиальные ведомости. 1867, № 16, с. 490.

22. ПЕТРОВ Ю. Первый банковский крах. — Былое, 1996, № 6, с. 6.

http://samstar-biblio.ucoz.ru/publ/32-1-0-1540