Путь к Храму (Relg089)

Будучи православным, для остальных американцев я человек необычный. Должен честно признаться, что большинство людей в США вообще не имеют представления о существовании православия. Бывали случаи, когда, узнав, что я православный, мне говорили: "А, значит ты иудей?" (слово "православный" — англ. оrthodox — здесь больше ассоциируется с ортодоксальным иудаизмом). "Нет, — отвечаю, — я православный христианин и хожу в русскую православную церковь". — "А, значит, ты русский?" — "Нет, я обращенный в православие ирландец". Обычно к этому моменту мой собеседник уже совершенно сбит с толку. В любом случае тут же следует вопрос: "Как ты стал православным?". Предпочитаю давать такой ответ: "По милости Божией". Тем не менее большинство людей хотят знать все подробности, поэтому приходится рассказывать им свою историю.

С юных лет я считал себя весьма духовным человеком, хотя и не очень религиозным. Теперь мне известно, что многие в этом мире думают о себе точно так же и что их (как и мое прежнее) понимание личной духовности очень далеко от истинного. Я вырос в епископальной Церкви [1], но никогда не сталкивался с катехизацией. Говоря честно, до тех пор пока не стал православным, даже не знал, что Пасха — это праздник Воскресения Господня. Приблизительно в возрасте десяти лет я совсем перестал ходить в церковь. Живя на юге США, в окружении исповедующих фундаментальный протестан­тизм (протестантов было особенно много в школьном хоре, где я пел), я был знаком с тем, во что они верили, вернее с тем, как они верили. Всякий раз, когда протестанты говорили о Боге, чувствовалось, что в их суждениях что-то не так — все слишком обыденно и поверхностно. Они цитировали Священное Писание и беседовали о Боге, но, как мне казалось, невразумительно, бессвязно, причем каждый легко подвергался эмоциям, становился возбужденным — словом, было похоже на недоваренное блюдо: снаружи оно горячее и дымящееся, но внутри — сырое и холодное. Участники хора молились перед концертами, но мне это больше напоминало некое неформальное светское общение, чем прославление Бога: ни глубины, ни торжественности. И так как я был молод, непослушен, горд и глуп, а религия казалась мне смирительной рубашкой, поскольку стремилась ограничивать и всегда указывать, что ты должен делать и чего не должен, — то даже не трудился исследовать ее глубже.

Так я продолжал жить как художник-гедонист, судил обо всем поверхностно и... был по-прежнему далек от подлинной духовности. Однако это меня не очень устраивало. Бросив обучение в музыкальной школе, я стал задумываться о смысле существования и достиг такого момента в жизни, когда задал себе вопросы: "Что все это значит?" и "Почему я здесь?". И только тогда начал понимать, насколько моя жизнь была тщетной. Я находился в ужасной депрессии, и никто и ничто не приносило мне умиротворения. Я пробовал разное: обращался к мистицизму и восточным религиям, — но они также не удовлетворяли меня. Не могу найти слов, чтобы описать то состояние совершенной подавленности, которое охватило меня. В это время мне попала в руки Библия, но я ничего не мог понять в ней.

В таком состоянии я пребывал около трех лет, когда мой друг, изучавший православное литургическое пение, дал мне послушать запись русской церковной музыки. Не знаю почему, но включив запись, я стал читать псалом 27. И в тот момент, когда прочел начальные строки: К Тебе, Господи, взываю: твердыня моя! не будь безмолвен для меня, чтобы при безмолвии Твоем я не уподобился нисходящим в могилу, — хор запел нечто совсем непохожее на все слышанное мною ранее. Я совершенно не понимал, о чем пелось, но подумал: "Вот как следует воспевать Бога". В этой музыке чувствовалось такое необыкновенное устремление ввысь, желание, чтобы Господь приблизил нас к Себе (а не попытка стащить Его к себе). И была такая огромная жажда обрести прощение, но не в западном понимании, где оно означает, что ты освобождаешься от наказания, — а скорее как помощь Божию во всем... (послушайте литании в церкви, и вы поймете, что я имею в виду). Я плакал как ребенок, внимая пению... и это изменило мою жизнь.

Потом мой друг рассказал мне об одном здешнем украинском православном монастыре [2], который он посещал, и о монахах, помогавших ему писать научную работу. Я пошел с ним в монастырскую церковь, и мое чувство, что православие — единственно верный путь прославления Бога, утвердилось. Один из монахов любил повторять, что на Западе обычно переводят слово "православие" как "правильное учение". "Ortho" в переводе с греческого действительно означает "правильный" (или "истинный"), но слово "doxa" означает "слава", а не "учение". Поэтому точнее переводить слово "православие" как "правильная слава (или прославление)". Так началось мое возвращение домой.

Первое, что поразило меня в православии, была полнота богослужений. В православном богослужении затронуты все чувства верующего, ничто не игнорируется, каждая частица человека призвана поклоняться Богу. Это так далеко от того, что я испытал у протестантов, где богослужение происходит почти исключительно на интеллектуальном уровне (кроме харизматических движений, которые вызывают преувеличенную, бесовскую эмоциональную реакцию: понаблюдайте, например, службы пятидесятников). Возможно, лучше всего это различие прокомментировал один протестантский писатель, который изучал православие: "Запад — это религия библиотек; Восток — это религия церкви". Какое верное высказывание! Запад одержим приобретением знаний, хотя и в очень академическом смысле. Западные клирики чрезвычайно догматичны в своем подходе к религии, и особенно во взгляде на спасение: слишком много времени тратится на исследования и изучение, тогда как литургическая жизнь остается холодной, безжизненной и, честно говоря, уродливой. Они забыли слова Псалтири: Боже! свят путь Твой!.. (Пс. 76, 14).

Произвело на меня сильное впечатление и то, насколько православие смиренное вероисповедание. Никто из протестантов, рядом с которыми я рос, никогда не упоминал о своих грехах, все говорили только о том, как они были спасены. Никто ни разу не сказал о необходимости вымаливать Божие прощение. Когда ты спасен и у тебя есть "вечная безопасность" (отпущение грехов), зачем тебе Божие прощение? В протестантизме существует целое понятие об Иисусе Христе как о своем личном Спасителе (несмотря на тот факт, что слово "личный" нигде в Писании не встречается). Прими эту идею, и ты спасен. Не требуется никаких усилий с твоей стороны, нет необходимости исправиться, измениться (или даже иметь желание измениться), нужно только принять эту идею. Это больше похоже на сделку, чем на духовное общение с Богом: "Вот, Иисус, я принял Тебя как своего личного Спасителя, так что Ты обязан меня спасти". Конечно я не думаю, что кто-нибудь из протестантов произнесет буквально эту фразу, но действия их выражают именно такие отношения с Богом. А поступки говорят громче, чем слова.

Однако подобный договор с Богом неуместен. Святой Киприан Карфагенский выразил это такими словами: "Несмотря на то, что Господь в Своей отеческой любви является вечно прощающим и добрым, Он в Своем могуществе, как Судия, страшен для нас". Если ты собираешься строить глубокие, близкие отношения с Богом, а Он не терпит греха, то не означает ли это, что тебе необходимо бороться с грехом? Конечно, победа в борьбе против греха, диавола и смерти полностью принадлежит Христу (так как мы одни никогда не смогли бы достигнуть этого). Но все же и нам самим надо бороться и сражаться, а для этого необходимо воззвать к Господу о помощи, ибо без Него мы бессильны. Но чтобы обратиться к Богу, необходимо смириться: ...сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50, 19). Однако смирения-то я и не увидел у протестантов. В православии же постоянно напоминается о человеческой слабости и о том, что только по Божией милости мы способны противостоять духовным врагам, осаждающим нас. Это порождает сердечную теплоту и любовь к Господу, но только если ты действительно, истинно понимаешь, что грешен (я имею в виду не одно только умовое понимание, но такое осознание своей греховности, которое пронизывает до самого основания все твое существо). Чем больше осознаешь свою греховность, тем сильнее любишь Бога, потому что понимаешь, какое великое чудо Он сотворил для нас, сойдя к нам на землю, и как сильно Он любит нас, хотя мы этого недостойны.

Наконец-то, после довольно длительного периода мучительных сомнений, все главные вопросы в моей жизни были разрешены: я родился на этой земле, чтобы любить Бога и приближаться к Нему; творить Его волю и принимать посильное участие (хотя и ничтожно малое) в своем спасении и обожении [3].

Так получилось, что церковь монастыря, в которую я начал ходить, нуждалась в теноре для своего небольшого хора, и я тут же предложил свою помощь. Я погрузился в литургическую жизнь и прочитал почти все книги монастырской библиотеки. После своего крещения в 1997 году переехал в монастырь, так как хотел посещать службы как можно чаще, а дорога из дома и обратно занимала много времени. Думал даже стать монахом: мне казалось, хорошо так жить — тихо и служа Богу. Конечно же это было лучше, чем все то, что я делал прежде (то есть по сути ничего не делал). В монастыре я прожил около года в качестве послушника, занимаясь лишь пением в церкви и самообразованием. Это время было крайне полезным для меня, но я пришел к заключению, что не призван стать монахом.

Хочу немного рассказать о своем пребывании в филаретовской Украинской православной церкви. Когда я начал посещать службы в ее монастыре, то не имел понятия о его неканоническом состоянии. Сейчас мне это известно, и при всей моей благодарности за приобретенные в монастыре познания я все-таки рад, что больше не живу там. Монахи имели весьма благие намерения, и да будет милость Господня на них, но в монастыре существовали духовные проблемы, напрямую связанные с его неканоничностью. Все внешние аспекты православия имелись и твердо поддерживались, но внутренняя, духовная, истинно православная жизнь в основном отсутствовала. Если использовать аналогию, это было похоже на лампу, подключенную к источнику статического электричества, а не напрямую к сети: время от времени вы получаете вспышки света, но ненадолго, а освещение несильное, чередующееся с длительными периодами темноты. Вот и монастырь не был напрямую "подключен" к Православной Церкви. Уверен, что Господь вел меня и тогда, потому что, как только я начал ходить в церковь монастыря, моя жизнь повернулась на 180 градусов, и я могу отнести это только к Промыслу Божию.

...Итак, решив, что не призван к монашеской жизни, я вернулся к учебе в колледже, но продолжал петь на службах в монастыре. Все больше сомнений вызывала во мне эта церковь, и я уже действительно не знал что делать, поскольку другие православные церкви, находящиеся поблизости, следовали новому календарю и казались не лучше монастырской. Единственным исключением был приход святого равноапостольного великого князя Владимира Русской Православной Зарубежной Церкви, но большая часть служб там проходила на церковно-славянском языке, которого я практически не понимал. Я осознал, что застрял на одном месте. Это был трудный период моей жизни, но Господь и здесь не оставил меня.

Я закончил колледж в самом начале экономического спада в США, поэтому никак не мог трудоустроиться. В конце концов, в поисках работы переехал в Даллас к своей матери. Верю, что это было Божественное провидение, потому что именно по приезде в Даллас я начал посещать службы в маленьком, но замечательном миссионерском приходе св. Николая Чудотворца Русской Православной Церкви Заграницей [4]. Прихожане в основном были новообращенными, и служба большей частью шла на английском языке. Это явилось одним из двух самых больших Божиих благословений в моей жизни. Теперь я был "подключен" к Церкви и стал духовно возрастать. Связываю это только с Божией милостью и той благодатью, которая нисходит через Церковь. Наконец, я счел себя готовым к тому, чтобы воспринять другое великое благословение Божие — паломничество во Святую Русь.

Часть 2. ПО СВЯТЫМ МЕСТАМ РОССИИ

В июне 2003 года Божией милостию мне было даровано провести почти три удивительные недели в России. Когда меня спрашивают, что я делал во время паломнической поездки, отвечаю, что только ел и молился. Духовно я никогда не испытывал что-либо похожее — как будто получил способность ощущать молитвы верующих, которыми, казалось, был проникнут здешний воздух. Это очень сложно выразить, и я мог бы, наверное, исписать сотню страниц, но так и не передать словами того огромного впечатления, которое получил во время путешествия. Я бесконечно благодарен Господу за это, и если Ему будет угодно, снова приеду в Россию как можно скорее.

Моя паломническая поездка началась с Самары, и некоторые из любимых воспоминаний связаны именно с ней. Свой первый день здесь, субботу, я провел, знакомясь с городом в сопровождении Натальи (она-то и пригласила меня в паломничество по России). Гулять по Самаре было интересно, и я запомнил некоторые ее достопримечатель­ности. Особенно мне понравился храм святого вмч. Георгия. Позднее мы побывали на вечерне в Покровском кафедральном соборе. Служили очень хорошо, и хор пел красиво. (Одно из самых запоминающихся впечатлений от моей поездки — это прекрасные церковные хоры России. Несколько раз я ловил себя на мысли, что хотел бы лучше знать церковно-славянский язык, чтобы спеть с некоторыми из них.) Помню, я подумал: какое великое для меня благословение — иметь возможность стоять службу в этой церкви. Я и не знал тогда, что следующий день будет одним из самых удивительных в моей паломнической поездке.

Утром мы с Натальей и ее родителями, Юрием и Надеждой, пошли в Покровский собор на раннюю литургию. Снова была замечательная служба — молитвенная и умиротворяющая. Хор на клиросе, хотя и малый, пел очень хорошо. Народу было немного, но я был счастлив видеть, что большинство причащалось. После службы Наталья повела меня знакомиться со священником Михаилом Мальцевым, настоятелем церкви святой мц. Татианы при Самарском государственном техническом университете. Поскольку все приходы, к которым я ранее принадлежал, были в основном миссиями [5], то в маленькой церкви св. Татианы я чувствовал себя как дома. Служба прошла замечательно, и было приятно видеть на ней много молодых людей (присутствовали ли они в церкви потому, что были ее постоянными прихожанами, или потому, что просили Божией помощи на экзаменах, — знает только Бог... полагаю, все они находились здесь по первой причине). Небольшой хор пел прекрасно, особенно если учесть, что был собран, можно сказать, в последнюю минуту. Я участвовал в таких хорах и знаю из опыта: обычно они звучат не так хорошо, как этот. Певчие даже спели "Тебе поем" в одной из самых моих любимых обработок, которой я давно уже не слышал. В конце службы вышел о. Михаил с крестом для целования, и я удостоился спеть с ним "Христос воскресе" на греческом языке. Потом батюшка дал нам с Натальей по большой просфоре и предложил встретиться в семинарии в следующий вторник.

Я уходил из церкви с огромным впечатлением, и мысль о том, как милостив ко мне Господь, даровав такое замечательное благословение, не покидала меня. Но день еще не закончился, и позднее Наталья и ее родители повезли меня в село Царевщину к небольшой часовне с источником в честь иконы Божией Матери "Неупиваемая Чаша". Когда мы приехали, то увидели рабочих, производивших там строительные работы. Сначала строители (они были мусульманами) сказали, что набрать воды нельзя, но после нескольких минут разговора с Надеждой сами налили нам воды. После этого мы поднялись на высокий холм, где установлен огромный поклонный крест. Там мы встретили двух девушек, Юлию и Елену, которые пели акафист Царю-мученику "и иже с ним убиенным". Они были очень милыми и подарили мне камушек и сосновую иглу с места первоначального захоронения Царя-мученика и его Семьи после казни. Мы попрощались и спустились вниз.

У подножия холма располагалась церковь Рождества Христова. Мы хотели войти, но двери были заперты. Наталья нашла супругу священника, матушку Татьяну, в соседнем помещении. Когда ей объяснили, что православный верующий из Америки хотел бы посмотреть церковь, матушка Татьяна была рада впустить нас. (Хочу сразу заметить: где бы я ни был в России, лишь только люди узнавали, что я православный христианин из Америки, они делали все, чтобы оказать помощь или устроить меня поудобнее.) Церковь очень красивая внутри и имеет прекрасную акустику. Мне позволили спеть там. Дочери матушки, Юлия и Анна, пришедшие в церковь, тоже исполнили несколько песнопений. У обеих были очень красивые голоса, которые замечательно сочетались друг с другом (такая слаженность достигается обычно годами совместного пения). Девушки пели так хорошо, что на моих глазах выступили слезы. Они даже спели "Христос воскресе" на греческом языке, и я пел в унисон с ними.

Мне даже в голову не приходило, что этот день может стать еще интереснее, когда Юлия спросила, не хочу ли я послушать колокольный звон? Конечно же я хотел! И то, что услышал, не могу даже описать. Ни одна из многочисленных записей колокольного звона разных православных церквей не захватывала меня в такой степени, как то, что исполняла на колокольне Юлия. И только подумал про себя, что получил гораздо больше благодатных впечатлений, чем мог даже надеяться, как Юлия предложила мне подняться на колокольню и позвонить самому. Излишне говорить, что я почти бежал по лестнице. Конечно, у меня получилось не так хорошо, как у Юлии, ведь я звонил в первый раз в жизни.

Мы попрощались с матушкой и ее дочерьми и вернулись домой. Было забавно видеть, как на обратном пути в Самару я горячо благодарил Наталью и ее родителей за поездку в Царевщину, а они в ответ выражали свою признательность мне, говоря, что сами, возможно, никогда и не побывали там, если бы не я. В конце концов мы согласились, что за все следует благодарить Господа.

На следующий день, в понедельник, был праздник св. Алексия, митрополита Московского. Я отстоял службу в Покровском соборе, а затем пошел с крестным ходом к часовне святителя — покровителя Самары.

Вторник стал еще одним замечательным днем. Я побывал на литургии в духовной семинарии, в церкви свв. Кирилла и Марии. Чтобы не быть многословным, скажу только, что служба мне очень понравилась и хор, полностью состоящий из семинаристов, звучал превосходно. Позднее этим же утром я снова встретился с о. Михаилом, на сей раз как с главным редактором православного альманаха "Духовный Собеседник". Встреча происходила в редакции. У нас состоялся очень интересный разговор (спасибо Наталье, которая была нашим переводчиком, так как я не говорю по-русски, а о. Михаил — по-английски). На самом деле эта моя статья — прямой результат нашей беседы: о. Михаил сказал, что для читателей альманаха были бы интересны история моего обращения в православие и мои впечатления от паломнической поездки по России. Мы также поговорили о церковной жизни в Америке. Отец Михаил организовал для нас экскурсию в епархиальный церковно-исторический музей, находящийся в здании семинарии, и показал замечательный архив, в котором особо интересными для меня были документы о жизни новых мучеников и исповедников самарских. Меня также познакомили с семинаристом Виктором, он был очень добр и дал мне ноты некоторых песнопений всенощного бдения, которые я искал. И снова Господь воистину благословил меня больше, чем я даже мог надеяться.

На следующий день, в среду, было отдание Пасхи. Утром мы с Надеждой отправились в Иверский монастырь. После службы иеродиакон Дорофей (с ним я познакомился накануне в семинарии) пригласил меня в монастырскую трапезную, где мне было позволено сидеть за столом игумении. После трапезы мы долго беседовали с о. Дорофеем и его братом Игорем, который прекрасно переводил, несмотря на то что не разговаривал по-английски почти десять лет! Им было интересно узнать о жизни в Америке и о других православных церквах. Они оба приятные собеседники, и я думаю, что у меня в тот день появилось два новых друга. Когда снова приеду в Самару, обязательно их навещу. Вечером того же дня я был на всенощной праздника Вознесения Господня в церкви св. Татианы.

На следующее утро я пошел на литургию в Вознесенский храм, надеясь на то, что богослужение возглавит владыка Сергий [6], но, к сожалению, в тот день он служил в другом городе своей епархии. После литургии я вернулся домой и стал готовиться к основной части своего паломничества — поездке в Дивеево и Санаксары. Вечером Наталья и я уехали с группой паломников в переполненном микроавтобусе (в последнюю минуту к нам добавилась еще одна незапланированная паломница). Многочасовая поездка в таких условиях была чем-то вроде подвига, но знакомство с православными святынями России стоило того. В дороге паломники по очереди читали молитвы и акафисты св. Николаю Чудотворцу и преп. Серафиму Саровскому. Слава Богу, у меня были эти акафисты на английском языке, так что я мог молиться вместе со всеми.

Мы прибыли в Санаксары ранним утром следующего дня. От вида монастыря [7] просто захватывало дыхание. Внутреннее убранство нижней церкви [8] произвело на меня такое же сильное впечатление. Небольшая по размерам и простая по архитектурному исполнению, она была очень красива. Особенно обрадовало меня то, что все иконы написаны в византийском стиле. (Единственная негативная вещь во всей паломнической поездке по России — это множество икон, выполненных в западном стиле.) Службы были наставительными и возвышенными, оттого что монахи пели волнующе-трогательным унисонным напевом. Не то чтобы я считал полифонию, пение на четыре голоса, отступлением или чем-то в этом роде (некоторые из многоголосных распевов действительно хороши), но все же гораздо больше предпочитаю древние церковные распевы.

Господь сподобил меня приложиться к мощам св. Феодора Санаксарского и его племянника св. Феодора Ушакова и св. Александра [9]. С утра в монастырь устремилось множество паломников, так как был день памяти схиигумена Иеронима [10]. К вечеру большинство из них разъехалось, и после повечерия у нас выдалось свободное время для покоя и молитвы: я смог пойти на могилу схиигумена Иеронима и помолиться немного в одиночестве. На следующее утро, перед отъездом в Дивеево, мы спустились к источнику св. Феодора Санаксарского.

В Дивеево, перед тем как отправиться в монастырь [11], мы поехали к источнику св. Серафима Саровского. К кабинам для купания выстроилась длинная очередь из одних только женщин. Вместе со мной к источнику спустились несколько мужчин, но женщины пропустили меня одного, как иностранца. В соседней кабине паломницы из нашей группы пели "Богородице Дево, радуйся", но первое, что пришло в голову мне, был псалом 50, и я тихо прочел его, пока готовился зайти в воду. Купание в святом источнике стало для меня поистине удивительным переживанием, как духовным, так и физическим. Хочу напомнить, что я из Техаса, где в июле и августе средняя температура +37,8 градуса Цельсия и где зимой она редко опускается до нуля (и если даже опускается, то очень ненадолго). В Россию я приехал в июне, но было необычайно холодно, и вода оказалась холоднее всего самого холодного, испытанного мною когда-либо в жизни. Войдя в источник, я даже на некоторое время перестал дышать, но все же погрузился в воду по всем правилам и воспринял все как Божию милость и благословение.

Когда я увидел, наконец, монастырь, то был удивлен его огромными размерами. Мы приехали накануне 100-летнего юбилея прославления св. Серафима Саровского, велись работы по подготовке к празднику, поэтому все здания стояли в лесах. После трапезы мы с Натальей смогли приложиться к мощам св. Серафима. В то время людей было еще не много и торопиться не пришлось. Когда я прикладывался к мощам святого, то попросил его молиться о моем духовном отце Серафиме и нашем приходе в Далласе и о нескольких самых близких друзьях. Я умолял святого угодника Божия помочь мне в каждодневной борьбе со страстями, и если бы даже очень старался, то все равно не смог бы сдержать слез. И сейчас все еще трудно без волнения писать о таком великом в моей жизни событии, воспоминание о котором буду хранить всегда. После этого я удостоился пройти по канавке Божией Матери. Затем все мы смогли приложиться к мотыжке св. Серафима (ею даже постучали по нашим спинам) и его обуви. Это поистине огромное благословение.

Всенощное бдение проходило очень торжественно, но во время литии произошло нечто такое, чего я никогда не забуду. Около мощей св. Серафима неожиданно раздался крик. Через несколько мгновений кто-то опять закричал... и затем наступила тишина. Позднее я узнал, что это была бесноватая, которая вырывалась из рук монахинь и кричала: "Серафим, уйди!". Когда же монахини наконец склонили ее к мощам, она упала и затихла. Я не видел всего этого и пишу со слов Натальи. Мне приходилось слышать о таких вещах, но сам я никогда не сталкивался с этим. В Америке демоны более неуловимы. Поскольку большинство американцев не верят в них, они действуют исподтишка, и люди, которыми они овладели, в основном даже не подозревают об этом. Но в православном мире, где верующие знают о существовании духовного мира, бесы иногда перестают маскироваться и вынуждены сражаться с людьми более открыто.

В монастыре мы остановились не в гостинице, а у матушки Валентины. Она была очень добра ко мне и перед нашим отъездом подарила мне много святынек: частичку покрова с мощей св. Серафима, пузырек с маслом, взятым прямо из его лампады, и др. После литургии мы побывали на двух других источниках в Дивеево и приложились к чугунку св. Серафима. Затем мы посетили церковь в деревушке около Дивеево, где покоятся мощи четырех новомучениц, пострадавших за Христа во время коммунистического режима: свв. Евдокии, Дарии, Дарии и Марии [12]. В этой церкви было несколько мироточащих икон. Я приложился к ним, а также к мощам мучениц, освятив на них их иконы. Затем мы отправились в Самару.

Отдохнув в Самаре полтора дня, Наталья и я поехали на поезде в Козельск и в Оптину [13]. Мне очень хотелось посетить Оптину, и я радовался предстоящей встрече со святой обителью, но было грустно покидать Самару, потому что с ней связано столько замечательных воспоминаний. Путешествие на поезде мне понравилось, из окна вагона я любовался на красивые пейзажи, подобных которым никогда раньше не видел. Мы прибыли в Козельск на следующий день и весь вечер гуляли по городу. Тогда же познакомились со старостой одной из церквей Александром. Он рассказал нам немного о себе, об Оптиной пустыни и задал мне несколько вопросов об Америке. Я был поражен, узнав, что в Козельске до революции [1917 г.] было сорок церквей, а сейчас — только три. На другой день мы отправились на экскурсию в Шамордино и Оптину.

Шамордино [14] произвело на меня очень сильное впечатление. Мы приехали туда примерно в середине литургии, прямо перед Великим входом. После литургии спустились к источнику св. Амвросия Оптинского и по дороге любовались великолепным видом шамординской долины. После этого поехали в Оптину, и я приложился к мощам всех святых оптинских старцев. Перед поездкой в Россию я прочитал жития некоторых из них, и теперь возможность приложиться к их мощам, особенно к мощам святых старцев Амвросия и Нектария [15], стала для меня необыкновенным чудом.

Службы в Оптиной показались мне очень интересными. В то время как в Санаксарах монахи пели в унисон, в Оптиной было больше распространено многоголосное пение, хотя и те и другие пели антифонно [16]. Особенно интересным был тот факт, что во время пения "Господи, воззвах к Тебе" стихи и запевы, а также величание на полиелее начинал канонарх. Вместо того чтобы лишь возглашать начало псалмов 139 и 140 и давать хору закончить их, канонарх речитативно исполнял стихи псалмов на фоне пения хора. Когда я пел в украинском монастыре, мы использовали этот метод для пения тропарей и кондаков (обычно из Минеи), которые уже не перекладывали на музыку.

Посещение Оптиной вызвало у меня смешанные чувства. Конечно, я ощущал, что нахожусь в священном месте и что от мощей всех святых старцев нисходит на меня великая благодать, но в то же время не мог не заметить, что в монастыре куда больше туристов, чем паломников. Возможно, буду слишком строг в своих оценках, но в церквах я видел немало зевак, которые бесцельно прогуливались, будто это музей, а не место молитвы.

По окончании утрени Наталья и я отправились на автобусе в Москву. Мы оба очень устали, и, после того как я зарегистрировался в гостинице, Наталья пошла отдохнуть к своей подруге, у которой остановилась. Для меня день закончился в семье моей знакомой Юлии (она ехала вместе со мной из Далласа в Россию навестить своих родных в Москве), после небольшого осмотра столицы (правда, это вышло совершенно случайно: я заблудился в поисках станции метро, поэтому пришлось немного походить по городу). Во время моего краткого пребывания в Москве больше всего меня поразило то, что там буквально за каждым углом можно было увидеть церковь. Прямо перед моей гостиницей находилось целых три храма, не говоря уже о соборе Василия Блаженного через дорогу от нее. Даже самая маленькая церковь, которую я видел в Москве, считалась бы очень большой в Америке.

После того как я наконец вышел на станцию метро и Юля нашла меня там, мы пошли к ней домой и ужинали с ее отцом. Оказалось, что Юлия вместе со своими родителями была в Оптиной в одно время с нами. Более того, она стояла всего в нескольких метрах передо мной, а я ее не узнал. На мои извинения Юлия сказала, что ничего страшного не произошло, она видела, что в мыслях я был далеко, говоря ее словами, находился за тысячи километров отсюда, и выглядел безмерно счастливым. Юлия рассказала, что для нее поездка в Оптину была очень полезной и ей удалось весьма обстоятельно побеседовать с одним из монахов. Мы еще немного поговорили о моем паломничестве по России и о ее впечатлениях от Оптиной, после чего я отправился к себе в гостиницу (на этот раз мне удалось не потеряться).

На следующий день рано утром вместе с Натальей мы поехали на электричке в Сергиев Посад. Это был особенный день! Свято-Троице-Сергиева лавра [17] удивительная и единственная в своем роде. Я видел множество ее фотографий, но ни одна из них не идет ни в какое сравнение с увиденным воочию. Это — чудо! Конечно же мы приложились к мощам св. Сергия Радонежского. Поистине безмерна милость Божия ко мне — сподобившемуся припасть к мощам великого святого и попросить его молитв.

Поклонившись мощам преп. Сергия, мы хотели войти в Успенский собор, но с огорчением узнали, что внутрь можно попасть только во время службы или с экскурсоводом. Хочу заметить, что в лавре было очень много туристов (большинство из них иностранцы, как и я, но, в отличие от меня, неправославные). Мы спросили одного монаха, который стоял неподалеку, можно ли каким-то образом попасть в храм? По милости Божией оказалось, что по послушанию о. Фотий был экскурсоводом, и хотя он не мог провести нас в храм, но предложил послушать свой рассказ о лавре и поведал нам об истории монастыря и всех его церквей. Тут мы увидели, что двери храма открыли, и о. Фотий велел нам быстро следовать за ним. Он попробовал провести нас, и конечно ему это удалось!

От увиденного внутри я потерял дар речи: великолепный иконостас, прекрасные фрески... все это было восхитительно! Но у Господа нашлось для нас еще много удивительного: в храме о. Фотий указал нам на мощи св. Иннокентия, митрополита Московского, просветителя Сибири и Америки! Для американца, в чьей стране св. Иннокентий служил Церкви, это было невероятной благодатью. Мне кажется, я просто побежал к мощам святого, чтобы поклониться им и попросить его святых молитв о всех православных христианах в Америке, которые отстаивают свое вероисповедание, несмотря ни на что.

Затем на нас снизошло другое благословение. Напротив раки с мощами св. Иннокентия покоились мощи великого иерарха Русской Церкви св. Филарета Московского [18]. То, что я сподобился приложиться к мощам этих святителей, вызвало во мне такие глубокие переживания, что даже сейчас при воспоминании об этом у меня кружится голова. К сожалению, за такое чудо пришлось "заплатить". Оказалось, что о. Фотия ожидала группа туристов, и несколько раз к нему подходили разные люди и торопили его заняться этой группой. Каждый раз о. Фотий отвечал, что идет, но все продолжал показывать и рассказывать нам. В конце концов другой монах, старший над о. Фотием, подошел к нему. Он был явно недоволен, поэтому, прежде чем мы успели по-настоящему поблагодарить о. Фотия, тот поспешил к своей группе. И Наталья, и я чувствовали себя очень неловко оттого, что у о. Фотия могли быть из-за нас неприятности. Спустившись в часовню, которая находилась под Успенским собором [19], мы успели к началу молебна подать записку о здравии нашего доброхота. Как только мы вышли из часовни, сразу встретили монаха, начальствующего над о. Фотием. Наталья попросила его простить о. Фотия и поблагодарить его от нас за экскурсию по монастырю. Монах пообещал.

Должен сказать, что здесь великолепный книжный магазин. Я купил несколько нотных сборников и большой "Апостол", который искал на протяжении всей поездки. Попрощавшись с лаврой, мы поспешили на электричку в Москву. По пути на вокзал я сделал несколько снимков монастыря, и теперь это мои самые любимые фотографии, одна из них стала заставкой в моем компьютере. В электричке Наталья сказала, что день, проведенный в лавре, поистине необыкновенный, я полностью с ней согласился. Слава Богу за все!

На следующее утро была Пятидесятница. Мы стояли на литургии в Новоспасском монастыре [20], где служил владыка Алексий, архиепископ Орехово-Зуевский. Богослужение отличалось особой торжественностью и величественностью. Одним из моих самых больших желаний при посещении Москвы было услышать хор Новоспасского монастыря. У меня есть несколько записей его песнопений, но мне не терпелось послушать их в оригинальном исполнении. И я не был разочарован, особенно тронула меня Херувимская песнь.

После коленопреклоненных молитв вечерни Пятидесятницы мы поехали на подворье Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне в надежде поклониться мощам св. Андрея Первозванного. Сначала очередь показалась нам не очень длинной, однако пришлось простоять в ней более шести часов. Но такое великое событие стоило того: я понимал, что подобная возможность предоставляется один раз в жизни и что мощи святого апостола вряд ли привезут в Америку. Было также интересно наблюдать за окружающими. Некоторые из них пришли, видимо, из любопытства, но большинство потому, что понимали, какое это значительное явление в жизни каждого христианина. Я слышал, как многие читали житие святого апостола Андрея, а некоторые даже пели акафист. Наталья и я купили по небольшой иконе святого и приложили их к его мощам. И хотя мы провели весь день, с самой литургии, на ногах, но усталости не чувствовали.

И вот наступил последний день моего пребывания в России. Мы встретились с Натальей рано утром и отправились на вокзал встречать о. Михаила, приехавшего из Самары на Международную научную конференцию по истории и агиографии неразделенной Церкви. Конференция, проходившая в здании Президиума Российской Академии наук, была весьма интересной, если не принимать во внимание неуместных высказываний некоторых ораторов. Один из западных историков сделал абсурдное заявление: якобы пребывание в Ватикане мощей святого апостола Петра и его последователя св. Климента [21] неоспоримо доказывает примат римско-католической церкви. Конечно же, оратор забыл упомянуть, что св. Лин [22] предшествовал св. Клименту. Кроме того, мне неизвестно, чтобы где-либо в каноническом праве говорилось о том, что обладание мощами того или иного святого дает основание одной из Церквей выделяться из лона Матери Церкви и иметь некое превосходство над всем остальным христианским миром. Это было такое нелепое заявление, что я не смог скрыть своего негативного отношения к нему. Отец Михаил сочувственно посмотрел на меня, а Наталья сказала: "Ты настоящий ирландец!". Да, и вдобавок из Техаса, что осложняет дело.

После очередного доклада о. Михаил благословил нас покинуть зал. Далее, мы посетили храм Христа Спасителя и обошли кругом Кремль (войти внутрь нам не удалось). С каждой минутой уходящего дня мне все тяжелее было сознавать, что мое пребывание в России заканчивается. Преисполненный счастья и благодарности, я все же не мог не испытывать чувства боли при мысли о том, что должен покинуть эту православную землю, оказавшую на меня столь огромное влияние. Я попрощался с Натальей и поехал в гостиницу упаковывать вещи. В тот вечер в своей молитве я просил Бога о том, чтобы все пережитое здесь всегда оставалось со мной и чтобы глубокие впечатления, полученные мною, не померкли, как это случается со многими воспоминаниями. Должен сказать, что Господь был очень милостив ко мне, и до сих пор все, воспринятое мною во время паломнической поездки по России, живет в моей душе. Даже сейчас, когда я пишу эти строки, воспоминания наполняют меня, и я со слезами благодарю Господа за то, что они не изгладились из моей памяти и сердца.

Просматриваю то, что написал, и думаю: не удалось все же полностью передать те чувства, которые я испытал. Если бы мне пришлось одним словом описать свое паломничество в Россию, я бы сказал, что это было ошеломительно! Я был потрясен до мозга костей! Тот факт, что Русская Православная Церковь после стольких лет преследований так быстро возродилась, свидетельствует о том, что Россия воистину православная страна. Это — в воздухе, в земле, в воде и, что более важно, в душе русского народа. Знаю, все еще есть неверующие, безразличные (или даже враждебные) к Церкви, но мне посчастливилось видеть огромное количество людей, чья вера во Христа настолько сильна, что я невольно смиряюсь и стыжусь своей собственной духовной немощи. Когда я у себя в Америке делюсь с друзьями своими переживаниями и впечатлениями от поездки в Россию, всех удивляют истории, рассказанные мною, и все соглашаются с тем, какое это для меня воистину великое и чудесное благословение Божие.

В заключение хочу поблагодарить тех, чьими заботами и вниманием был окружен во время своего паломничества, и прежде всего Юрия и Надежду: они приняли меня в Самаре и отнеслись ко мне, как к члену семьи. Я нигде не встречал такого теплого гостеприимства и очень признателен им. Во-вторых, благодарю о. Михаила Мальцева за предложение поделиться моими впечатлениями от России с читателями альманаха "Духовный Собеседник". Прошу всех вас, кто читает эти строки, пожалуйста, молитесь о создателях этого журнала, потому что издание назидательного христианского чтения — это великий и благородный труд и требует всяческой поддержки. В-третьих, хочу выразить благодарность всем тем замечательным людям, которых я встретил в Самаре и других городах России и которых не имею возможности перечислить по именам, так как список получился бы внушительный! Все вы очень глубоко тронули мое сердце, и хотя я не могу назвать всех поименно, но всегда буду помнить и молиться о вас. Пожалуйста, не забывайте и меня грешного. Особенно хочу поблагодарить Наталью. Без нее поездка в Россию была бы невозможной. Она не только пригласила меня в свою страну и в свой дом, но стала еще и моим гидом и переводчиком, сопровождая меня повсюду. И главное, как самый большой друг, была со мной во все время моего паломничества. Благодарю Господа за каждый тот день, и когда думаю о России (а думаю я о ней очень часто), обязательно вспоминаю Наталью.

Всех вас, кто потратил время на чтение моего рассказа, благодарю за терпение. Как вам уже известно, я ирландец, поэтому мое повествование было простым, безыскусным. Надеюсь, оно все же вызовет ваш интерес и, может быть, даже вдохновит вас отправиться в собственное паломничество по святым местам, которых в православной России великое множество.

Автор: Василий (Клинтон) Хурт

Перевод с английского Наталии Макеевой

Источник

1 Американская англиканская епископальная церковь. — Здесь и далее примеч. ред.

2 Монастырь неканонической Украинской православной церкви — Киевского патриархата, возглавляемой лжепатриархом Филаретом – Михаилом Денисенко.

3 Обожение (греч.) — термин и основная концепция православного богословия святости, согласно которой человек может проникаться Божественными энергиями и соединяться с Богом. Это соединение и составляет существо святости.

4 Вы можете посетить сайт нашего прихода в интернете по адресу: www.orthodox.net — Примеч. авт.

5 Миссиями в тесном смысле называются причты при некоторых заграничных церквах. (Христианство. Энциклопедический словарь. В 3 тт. Т. II. М.: Науч. изд-во "Большая Российская энциклопедия", 1995. С. 117.)

6 Высокопреосвященный Сергий (Полеткин) — архиепископ Самарский и Сызранский.

7 Рождество-Богородичный Санаксарский мужской монастырь (Республика Мордовия, г. Темников). Основан в 1659 г. В XVII в. монастырь постепенно угасал. В 1759 г. обезлюдевшую обитель принял монах Феодор (И. И. Ушаков). Он возродил Санаксар, построил соборный храм в честь Рождества Пресвятой Богородицы. При старце Феодоре монастырь, отличавшийся особо суровым уставом, стал местом пострига и монашеского служения офицеров гвардии и дворян. К нач. XX в. количество монахов достигало 120 чел. В 1920 г. монастырь был закрыт и возвращен епархии лишь в 1991 г. Принимает ежегодно до 40 тыс. паломников. (См. РПЦ. Монастыри. Энциклопедический справочник. М.: Изд-во Моск. Патриархии; изд-во "Республика", 2001. С. 172 – 173.)

8 Храм в первом этаже монастыря в память Усекновения главы Иоанна Предтечи (1765 – 1773).

9 Св. преп. Феодор (И. И. Ушаков) (1719 — 1791), канонизирован как местночтимый святой 10 — 11.07.1999 г., и его племянник св. прав. Феодор (Ф. Ф. Ушаков, флото­водец, адмирал) (1744 — 1817), канонизирован в 2001 г. Прославлены на Архиерейском соборе 2004 г. как общерусские святые.

   Св. Александр, архимандрит (Георгий Андреевич Уродов) (1876 — 14.08.1961) — прозорливый старец. Канонизирован в 2000 г. Освященным Юбилейным Архиерейским собором РПЦ. Мощи святого перевезены в Санаксарский монастырь осенью 2001 г.

10 Схиигумен Иероним (Иоанн Яковлевич Верендякин) (14.09.1932 — 6.06.2001) — известный санаксарский старец и духовник.

11 Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский женский монастырь (Нижегородская обл., пос. Дивеево). Основан в 1780 г. как женская община. Духовное руководство над ней осуществляли саровские старцы Пахомий и Исаия, а после их смерти преп. Серафим Саровский. В 1861 г. преобразована в женский монастырь. До 1917 г. одна из самых крупных женских обителей России (более 1800 сестер). В 1928 г. закрыт, в 1991 г. частично возвращен Нижегородской епархии. В этом же году обретены мощи преп. Серафима Саровского и торжественно перенесены в монастырь. (См. РПЦ. Монастыри... С. 185 – 189.)

12 Прмц. Евдокия (Шикова) и послушницы ее Дария (Тимолина), Дария (Сиушинская) и Мария (память 5/18 августа). Расстреляны в 1919 г. Прославлены в сонме новомучеников и исповедников российских XX в. Освященным Юбилейным Архиерейским собором РПЦ в 2000 г.

13 Свято-Введенская Козельская Оптина Макариева пустынь в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы — мужской ставропигиальный монастырь (Калужская обл., г. Козельск). Основан на рубеже XIV – XV вв. В XIX в. стал центром возрождавшегося в России старчества. Первым оптинским старцем стал Леонид (в схиме Лев, † 1841). Расцвет старчества начался при преп. Амвросии (1812 – 1891) — причислен к лику святых в 1988 г.; его мощи почивают в Введенском соборе. В 1918 г. монастырь был закрыт; возрожден в конце 1987 г. (См. РПЦ. Монастыри... С. 119 – 121.)

14 Казанская Свято-Амвросиевская Шамординская пустынь в честь Казанской иконы Божией Матери — женский ставропигиальный монастырь (Калужская обл., пос. Шамор­дино). Основан в 1884 г. как женская община оптинским старцем иеросхим. преп. Амвросием. Закрыт в 1923 г. С 1990 г. ведутся реставрационно-восстановительные работы. (См. РПЦ. Монастыри... С. 121 — 122.)

15 Преп. Нектарий — последний, перед закрытием монастыря, оптинский старец (умер в ссылке в 1928 г., его мощи перенесены в монастырь).

16 Антифон (греч.) — противогласие, т. е. попеременное пение двух, друг против друга стоящих, хоров. (Полный церк.-слав. словарь/ Сост. свящ. Григорий Дьяченко. М.: Издат. отдел Моск. Патриархата, 1993. С. 19.)

17 Свято-Троице-Сергиева лавра — мужской ставропигиальный монастырь (Московская обл., г. Сергиев Посад). Основан в 1337 г. преп. Сергием Радонежским († 1392). С 8.06.1744 — лавра. В ноябре 1919 г. закрыт, многие из братии репрессированы. Возрождение монастыря началось летом 1945 г. при наместнике архим. Гурии (Егорове) (впоследствии митрополит Симферопольский и Крымский). С 1948 г. здесь находятся Московские духовные академия и семинария. Воссоздание исторического облика лавры способствовало включению ее в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО. (См. РПЦ. Монастыри... С. 10 – 17.)

18 Мощи свтт. Московских Филарета и Иннокентия обретены в 1994 г.

19 Под Успенским собором находится крипта с престолами во имя Всех святых, в земле Российской просиявших, и свт. Иннокентия, митрополита Московского.

20 Новоспасский в честь Преображения Господня мужской ставропигиальный монастырь (Москва). С 1330 г. находился в Кремле и назывался Спасским, в 1490 — 1491 гг. переведен из Кремля на Крутицкий холм. В 1918 г. был закрыт и возрожден 7.05.1991 г. (См. РПЦ. Монастыри... С. 29 – 31.)

21 Св. Климент, епископ Римский, принял посвящение от самого ап. Петра в 92 г. н. э. († 101). Мощи его были принесены в Рим в IX в. просветителями славян свв. Кириллом и Мефодием.

22 Св. Лин считается первым христианским епископом Рима; ученик ап. Павла, им лично рукоположенный.