Новый Шелковый путь: стратегические интересы России и Китая

Проект «Новый Шелковый путь» часто называют проявлением самых последних внешнеполитических амбиций Китая, причем некоторые даже бьют тревогу по поводу интересов безопасности России и возможной потери ею влияния на своих южных границах. О значении проекта для будущего Центральной Азии и российско-китайских отношений мы побеседовали с Жао Хуашеном, директором Центра по изучению России и Центральной Азии Фуданьского университета, Шанхай.

***

В чем заключаются ключевые интересы КНР в рамках проекта «Новый Шелковый путь»? Идет ли речь о дивидендах экономических или политических?

Правильное название проекта – экономический пояс «Шелковый путь». Обычно я говорю о нем как о схеме китайской дипломатии, взятой новым руководством страны. Вне всякого сомнения, это в основном экономический проект, направленный на ускоренное развитие западных провинций Китая. Но я считаю, что он направлен не на получение конкретных экономических или политических дивидендов, а на формирование между государствами региона тесных комплексных отношений в экономической, политической и гуманитарной областях.

Проект географически охватывает Центральную Азию, Южную Азию, Западную Азию и Евразию. Гранича с КНР, Центральная Азия, конечно, играет особую роль. Однако это не означает, что мы считаем ее особым регионом и будем проводить в отношении нее особый политический курс, хотя конкретные формы и проявления политики Пекина в Центральной Азии могут отличаться от его международной деятельности в других регионах.

Развитие региональной экономической кооперации – лейтмотив политики Китая в отношении всех регионов, в первую очередь в отношении своих соседей. В ходе своего визита в Исламабад в мае 2013 года премьер-министр КНР Ли Кэцян на встрече со своим пакистанским визави подтвердил намерение о создании «китайско-пакистанского экономического коридора». В тот же месяц в Индии премьер Ли и его индийский коллега выдвинули идею о создании экономического коридора Китай-Бангладеш-Индия-Мьянма. В октябре 2013 года президент КНР Си Цзинпинь во время визита в Индонезию предложил странам АСЕАН совместно проложить «Морской Шелковый путь». Более того, Китай подписал 11 соглашений о зонах свободной торговли с 19 странами и регионами. Переговоры еще по семи таким зонам ведутся с 23 странами.

Так что если взглянуть на «экономический пояс» в рамках полной картины, будет ясно, что проект – часть общей политики Китая, а не изыски китайской дипломатии. На данный момент экономический пояс «Шелковый путь», скорее, концепция, а не план действий с конкретными целями и дорожными картами. Одним словом, Китай продолжит делать то, чем занимался в последние годы, без фундаментальных отличий. Однако мы будем энергичнее, изобретательнее и гибче, будем смотреть на мир шире, не зашоренным взглядом. Если уж говорить об изменениях, то, на мой взгляд, новый проект не замыкается на Центральную Азию, а реализуется на более масштабном уровне с охватом Южной и, Восточной Азии и Евразии. В определенном смысле, в плане региональной кооперации он выходит за рамки Шанхайской организации сотрудничества, хотя для Китая ШОС остается базовой платформой для сотрудничества в регионе.

Не означает ли новый масштабный проект, что Пекин испытывает трудности на юго-восточном направлении?

Я бы не сказал, что у Китая не все ладится на юго-востоке. Отношения с некоторыми странами, в первую очередь с Японией и Филиппинами, омрачены территориальными спорами. Мы не заинтересованы в дестабилизации отношений с соседями, однако в обоих случаях не мы начинали конфликт. Китай – самая крупная держава в регионе, его позиции прочны, и у нас в этом нет никаких сомнений.

КНР поддерживает добрососедские отношения с большинством азиатских государств и развивает со своими юго-восточными соседями как политическое, так и экономическое сотрудничество. Несмотря на напряженность в китайско-японских политических отношениях, в мае этого года Китай, Япония и Южная Корея подписали соглашение о защите инвестиций, а в ноябре провели в Токио третий раунд переговоров о зоне свободной торговли. А в мае этого года прошел первый раунд переговоров о «региональном комплексном экономическом партнерстве», в которых принимал участие и Пекин.

Продвигая Экономический пояс «Шелковый путь» и аналогичные проекты в Южной и Западной Азии, Китай еще больше «открывается» в сторону запада. Однако это не означает его отхода от восточного и юго-восточного направлений, а направлено на то, чтобы сбалансировать векторы сотрудничества, не умаляя значения ни одного из них.

С Вашей точки зрения, не может ли «Новый Шелковый путь» привести к столкновению интересов России и Китая? Или же это перспективная сфера сотрудничества?

Возможны оба варианта, а результат будет зависеть от того, как Россия и Китай договорятся. Китайское видение роли РФ в Центральной Азии абсолютно прозрачно. Будучи стратегическим партнером России, Китай стремится поддерживать с ней кооперативные отношения. И так продолжается на протяжении последних 20 лет. Объявляя об открытии «экономического пояса», президент Си Цзинпинь заверил, что Китай не стремится к господству в регионе или к созданию там зоны своего влияния. Он призвал к сотрудничеству с Москвой, недвусмысленно дав ей понять о благих намерениях Пекина. У КНР нет оснований выдвигать проекты в ущерб интересам РФ и нашим двусторонним отношениям, которые мы высоко ценим. Главная движущая сила проекта – естественное стремление к экономическому сотрудничеству, но совсем не для того, чтобы вытеснить РФ. Китаю предпочтительна такая схема отношений с Россией, которая предполагает кооперацию или параллельную деятельность в атмосфере сотрудничества.

Вместе с тем, эту китайскую инициативу можно рассматривать и как вызов РФ. И не поскольку она имеет антироссийскую направленность. Дело в том, что центрально-азиатский регион входил в состав СССР. Поэтому Россия психологически относится к нему по-особенному и рассматривает его как зону своего влияния.

Центральная Азия расположена на полпути между Россией и Китаем, и поэтому контакта двух сторон избежать невозможно. Из столицы Синьцзяна Урумчи можно добраться самолетом до Шанхая за пять часов, а до Алма-Аты – чуть больше чем за час. Северо-западные провинции КНР, прежде всего Синьцзян, являются одним из ключевых компонентов Центральной Азии и в географическом, и в общечеловеческом смысле. С тремя из пяти стран региона КНР имеет общую границу протяженностью более трех тысяч километров. В силу этих географических причин сосуществование Китая и России на этой территории более чем естественно. Нужно отметить, что экономические связи между Синьцзяном и Центральной Азией были чрезвычайно близки на протяжении многих столетий за исключением короткого периода 1960-1980 гг., когда Китай и Советские Союз были практически изолированы друг от друга.

Географические параметры неизменны. И поэтому Китай и Россия должны выстраивать двусторонний диалог на долгосрочную стратегическую перспективу. Сотрудничество – наилучший из форматов для обеспечения интересов обеих сторон, а конкуренция с прицелом на вытеснение соперника нанесет ущерб и той, и другой. В интересах обеих стран – иметь дружественного соседа, стабильный регион и надежного и доброжелательного соседа и близкого экономического партнера. Пекину и Москве нужно объединить усилия и обеспечить в регионе стабильность, безопасность и процветание. И это отвечает интересам обоих государств.

Экономический интеграционный план Китая по Центральной Азии беспокоит Россию, которая опасается, что он станет помехой Евразийскому союзу. КНР не намерена препятствовать российскому проекту, основанному на исторических связях между Россией и республиками бывшего СССР. Кроме того, Китаю нечем заменить эту основу. Как я себе это понимаю, в своем нынешнем виде экономический пояс «Шелковый путь» – не интеграционный проект. Но это не означает, что Китай отказывается от идеи экономической интеграции. Дело в том, что экономический пояс «Шелковый путь» нельзя рассматривать как интеграционный проект. Вместе с тем, региональная экономическая интеграция – естественная тенденция во всем мире. Она снижает внешнеторговые издержки, способствует развитию торговли и экономической кооперации. Этот процесс движим чисто экономической логикой, и поэтому Китаю есть смысл взять его на вооружение в целях развития торговли и экономического сотрудничества. Китаю было бы разумно задуматься об этом применительно к Центральной Азии и другим регионам на предмет продвижения торговли и экономической интеграции. КНР ведет переговоры о зонах свободной торговли и с развитыми, и с развивающимися странами, в Европе и Азии – с Исландией, Швейцарией, Пакистаном и Шри-Ланкой. Китай не имеет в отношении Центральной Азии особых политических целей. Экономическая интеграция не значит, что страны Центральной Азии попадут под китайский контроль или что там сформируется зона китайского влияния. Под китайский контроль еще не попала ни одна страна, вставшая на путь углубления экономических отношений с КНР. Китайский проект не альтернатива Евразийскому союзу. Участие одновременно в нескольких региональных экономических проектах стало популярной практикой. Такое будет и в Центральной Азии. Некоторые страны этого региона могут стать участниками сразу трех региональных проектов во главе с Китаем, Россией и США. Успешность или провал Евразийского союза не имеют отношения к китайскому проекту «Шелковый путь», а зависят от отношений между Россией и соответствующими странами. Думаю, что по мере углубления двусторонних экономических отношений Китай и Россия вместе вольются в процесс развития региональной экономической кооперации. Если не выйдет, им придется продвигать свои идеи по отдельности.

И, наконец, полагаю, что становление Центральной Азии как зоны сотрудничества отвечает фундаментальным интересам и Китая, и России.

В чем заключаются отличия подходов стран Центральной Азии к отношениям с Китаем и Россией? Какие факторы будут влиять на принимаемые ими решения?

Все страны региона проводят многовекторную внешнюю политику. Все они стремятся поддерживать с великими державами относительно сбалансированные отношения. Вместе с тем каждая страна имеет свои приоритеты и свою специфику. Будучи великими державами, Китай и Россия воспринимаются в Центральной Азии по-разному в силу различных исторических, политических, экономических, социальных и культурных нюансов в их двухсторонних отношениях. Вопрос этот чрезвычайно сложен и требует отдельного изучения.

Какова реакция центрально-азиатских государств на реализацию курса Пекина? Рады ли они китайским инвестициям?

Думаю, что в политическом плане страны региона отреагируют на нашу новую инициативу положительно, поскольку причин ей препятствовать не существует. В экономической плоскости уровень участия и поддержки проекта странами Центральной Азии будет зависеть от того, насколько выгодны им станут его отдельные компоненты. А китайским инвестициям, как и капиталу из других стран, всегда рады.

В настоящее время экономические отношения между КНР и странами Центральной Азии настолько глубоки, что Китай становится их одним из наиболее значимых торговых партнеров, инвесторов и финансовых спонсоров. Вклад Китая в экономику региона значителен. КНР тоже в выигрыше. Из всех направлений сотрудничества для Китая главное – энергетика, особенно поставки природного газа. В 2012 году КНР импортировала в общей сложности 42,5 миллиардов кубометров, причем 20 миллиардов из Центральной Азии. Эксперты считают, что уже в ближайшем будущем эта цифра значительно вырастет. О нефти. Ее импорт из Казахстана стабилизировался на уровне порядка четырех процентов от общего объема китайского нефтяного импорта. В 2012 году КНР получила из-за рубежа 271 миллион тонн нефти, из которых на Казахстан приходится 10 миллионов. А для Казахстана этот объем составляет 16 процентов от его нефтяного экспорта.

В смысле торгового партнерства Китай как крупная экономика более важен для стран региона, чем они для него. Оборот их двусторонней торговли составляет менее одного процента общей внешнеторговой структуре КНР. Казахстан и Киргизия – два ведущих региональных партнера Китая. В 2012 году торговый оборот между Китаем и Казахстаном достиг 25,7 миллиардов долларов, а между Китаем и Киргизией – 5,1 миллиарда, составив соответственно 0,66 и 0,13 процента от суммарного торгового оборота КНР, который достигает 3866,7 миллиардов долларов.

Думаю, что экономическим связям между КНР и Центральной Азией суждено расти и располагающий огромным инвестиционным потенциалом Китай займет еще более важное место в экономическом развитии этого региона.

Беседовал Антон Цветов, программный координатор РСМД

источник