Главный вопрос, нуждающийся в русском ответе

Автор:  Роман Носиков

Федеральное агентство новостей

Жизнь стала тугою. Время сгущается. Трупы перестали появляться на экранах монитора и телевизора, они стали мелькать, сливаясь в один страшный мультфильм.

В качестве припева между этими куплетами — кадры падающих советских памятников, разрытые могилы советским солдатам.

История перестала быть ветром, она стала варевом, уже готовым к произведению из себя какой-то новой страшной противоположной жизни сущности. Она уже ворочается там — на дне ведьминого котла.

Сразу после теракта и убийства Дарьи Дугиной, в Запорожской области в результате преднамеренного подрыва автомобиля погиб местный глава ВГА Михайловка Иван Сушко.

В Риге обрушили памятник освободителям Риги от фашистских захватчиков.

В латвийском городе Екабпилс местные власти снесли мемориал героям-артиллеристам и при этом вскрыли братскую могилу погибших офицеров.

Власти Львова приняли решение вскрыть захоронение более трех тысяч советских солдат на местном Марсовом поле.

В эстонском городе Раквере по приказу властей была вскрыта могила с останками советских воинов.

Впрочем, традиция антисоветского и русофобского гробокопательства для Европы не нова. В 1951 году Норвегия вступила в НАТО и решила разрыть могилы погибших в Норвегии советских пленных и солдат погибших при освобождении Норвегии. Поскольку вывоз тел осуществлялся в мешках для асфальта, эта невероятная операция по депортации мертвых получила название «Асфальт».

Посол Украины при Святом престоле Андрей Юраш раскритиковал папу римского, который посмел посочувствовать погибшей от бандеровского аттентата Дарье Дугиной. Папе повезло, что он отделался устным порицанием. Если бы украинец чувствовал бы себя в Ватикане так же свободно как на родине, папу вполне могли бы привязать к столбу и выпороть, или забросить в мусорный бак. А может быть просто вывезти в подвал к националистам, в СБУ или сразу в лес.

Убийства, гробокопательство, глумление.

В центре все этого мы.

Та тварь, что рождается в ведьмином котле — она выводится на нашу кровь, на нашу плоть. Ее выкармливают русским мясом, русской памятью.

По всей Европе отменяют Чайковского и Достоевского, запрещают концерты Гергиева. Отменили даже проявившую лояльность к Европе и отрекшуюся от российской политики оперную диву Нетребко.

Раньше русских выгоняли из правового поля, лишали гражданства, гнали из домов, призывали собрать чемодан и убираться в Россию. Сейчас русских изгоняют из культуры, из памяти из истории и даже из собственных могил.

Все это конечно же производит впечатление дикарства, варварства, реализации потребности негодяев доминирования хоть над какими-то русскими — пусть над каменными, бронзовыми или даже мертвыми.

Это так и есть.

Но это не все.

Это технология, работающая сразу в две стороны.

Она основана на старой доброй магии подобия, когда какому-то предмету похожему на нечто для человека важное присваивались свойства этого важного, а затем этот предмет каким-то образом применялся.

Например, для увеличения мужской силы часто использовался гриб веселка обыкновенная. Вся вина несчастного гриба состояла в том, что его тело очень похоже на мужской половой орган.

Вот и ели несчастный гриб, давились отварами и как только еще не применяли несчастные, которым не хватало мужских сил.

А что делать с ненавистным врагом, против которого недостаточно сил?

Нужно сначала повалить его символы, надругаться над его могилами — ведь в могилах его предки, связанные с ним магией духа и крови, его защитники и заступники в потустороннем мире.

Униженный враг — слабеет.

Еще хорошо бы найти символы могущественных врагов своего врага и начать их носить, воздвигать, прикладывать к больным частям своего немощного тела, кричать его заклинания, чтобы поднять ничтожный дух на борьбу.

В нашем случае это означает ходить маршами легионов латышский, украинских, эстонских СС, носить свастики, воздвигать памятники мертвым эсэсовцам. Они должны стать на твою сторону, вернуться из мира мертвых, чтобы снова иметь возможность напиться крови живых и помочь тебе справиться с ранее победившим их врагом.

Но даже если нет никакой магии если на не работает — остаётся человеческое сознание. А оно крайне просто работает у простых людей с простыми желаниями — унижать, «панувать», взращивать в себе «гидность», мстить за проявленное к тебе унизительное милосердие.

Тут все просто — прикладываешь могучую свастику ко впалой груди, в которой бьётся сердце труса — и тебя начинает распирать мощь и гордость истинного арийца, возникает способность убивать, покорять, пытать и унижать.

Ты обвешиваешься руническими знаками, обкалываешься татуировками и вот ты уже не хуторской гопник, а защитник Европы и Запада от России, которому все должны денег, оружия и безнаказанности. И они все дадут — никуда не денутся.

Или напяливаешь костюм и начинаешь рассуждать о евроатлантических ценностях, которые требуют немедленного устранения русской угрозы раз и навсегда, окончательного решения одного очень важного недорешенного вопроса. И вот ты уже не проститутка любого пола, а евроатлантический политик с большими перспективами.

В политике тоже есть магия слов и символов.

Но самое главное, что в итоге все это обязательно сначала превратит тебя в скота, а потом вынудит принести человеческую жертву. Девочку с матерью из Горловки, русских из одесского дома профсоюзов, дочь известного русского философа — неважно с чего именно начинать. В любом случае, конечно, не с вооруженных мужчин.

Нужно убить и начать кривляться, одновременно торжествуя и отрицая вину: «Сами себя сожгли!», «Сами себя обстреляли!», «Вот вам ваш русский мир!», «Паленая вата!»

Это и есть тот самый момент окончательного перехода из слабого, трусливого задавленного комплексами человека в окончательно освобожденное от совести и человечности существо, которое может одновременно убивать и требовать сочувствия, угрожать и жаловаться, лгать и говорить правду, глумиться над собственными преступлениями и притворяться жертвой.

Конечным итогом всех этих действий должно стать одно — полное уничтожение того народа, на которого подняли эту неживую силу.

Но перед тем как начнется последний акт трагедии всегда возникает вопрос, который это новое существо задает тому, кого хочет убить:

— А что вы мне сделаете? Что вы мне сделаете? Со мною Запад, США, у меня «химарсы» и «джавелины», миллионы долларов и евро. А что есть у тебя? Что ты мне можешь сделать?

И это самый важный вопрос в этой истории, который мы должны решить.

Горе тем народам, у которых на этот вопрос не нашлось ответа.