«Альбом Милы»: Новгород, затерянный во времени и пространстве

---

В 1964 году в Новгородском музее появился экспонат, которому суждено было в течение почти полувека оставаться одной из новгородских загадок.

Тогда в адрес музея пришла необычная посылка из г. Иваново. В ней был альбом с фотографиями и рисунками Новгорода времен оккупации и сопроводительное письмо, в котором бывший фронтовик А.И. Телепоровский сообщал, что нашел альбом еще в конце войны в Германии, на чердаке одного из домов. Города он точно не помнил – то ли Штеттин, то ли то Эрфурт; помнил только, что там еще была иконка. Заинтригованные музейщики попытались связаться с отправителем, чтобы выяснить подробности, но тот как в воду канул…

Обложка альбома была обтянута домотканой холстиной с изображением рыбок, запутавшихся в сетях. На обложке – надпись «Новгород» и четкие чернильные строки: «Дорогим маме и папе. Рождество 1943 года. Воспоминания – это единственное в жизни, что невозможно разрушить. Мила». «Альбому Милы», как окрестили новый экспонат в музее, цены не было – как документу эпохи, свидетельству жизни оккупированного Новгорода.

Среди 155 фотографий в альбоме – внутренний вид Грановитой палаты с портретом Гитлера на стене; со стороны Чудинцевой улицы снят Кремль с черным грибом взрыва за зубчатой стеной; с самой высокой точки Кремля, с башни Кокуй виднеется выжженный город, груды кирпичного боя. Снимки – небольшого размера, но очень четкие – сделаны немецким фотоаппаратом. Среди вырезок из немецких газет 1942 года – вид истерзанного города и надпись: «Опустошенный Новгород сегодня». И рисунки новгородских достопримечательностей, сделанные, скорее всего, рукой неведомой Милы…

Тайна «Альбома Милы» в течение многих лет будоражила умы новгородских историков и музейщиков. Кто была эта загадочная Мила и ее родители, которым предназначался альбом в качестве рождественского подарка – за несколько недель до освобождения Новгорода?

Потом как-то все успокоилось, и как-то уже перестали надеяться. Пока в 2006 году с историком Б. Ковалевым, занимающимся историей оккупации на Новгородской земле, не связался человек, написавший: «Я знаю, кто такая Мила…»
__________________

Ее звали Людмила Джиованни. Родители ее познакомились в Новгороде и были здесь людьми известными. Отец Дионисий Александрович Джиованни (1886) – профессор агрономии, видный специалист в области мелиорации. Когда-то его семья бежала в Россию из Италии, от ужасов гарибальдийского восстания. Дионисий Джиованни семейному торговому бизнесу предпочел сельскохозяйственную науку, стажировался в Германии. В начале XX века Департаментом земледелия он был направлен в Новгород. Практически на свои средства обустроил опытную станцию «Болотная» под Новгородом, где занялся экспериментами по осушению болот. На 125 опытно-показательных участках им был заложен дренаж на различную глубину, и по результатам этих успешных экспериментов были разработаны практические рекомендации для развитии земледелия в Новгородской губернии. 

В Новгороде он познакомился с Ксенией Слезскинской, дочерью известного новгородского краеведа А.Г. Слезскинского. Ксения Александровна была девушкой красивой и необычайно одаренной – в 1918 году она окончила в Петрограде школу Николая Рериха при Обществе поощрения художников. В том же 1918-м русский итальянец Дионисий Джиованни и новгородка Ксения Слезкинская поженились.

При новой власти Дионисий Александрович продолжал работать в земельном комитете, заниматься делами опытной станции «Болотная». Однако, несмотря на несомненную его полезность, новые власти стали косо посматривать на деятельного агронома с его чуждым происхождением и заграничным образованием. Не дожидаясь, когда за ним придут «именем революции», Дионисий Джиованни предпочел оставить Новгород, и вместе с женой уехал к родственникам на Украину. Там в 1919 году у молодой четы родилась дочь Людмила.

Унаследовав от матери художественную одаренность и способности к рисованию, Людмила Джиованни в 1935 году без особых усилий поступила в Ленинградскую школу для одаренных детей при Репинском институте – и это при жутком конкурсе десятков юных дарований на одно место! Вместе с дочерью в Ленинград перебралась вся семья. Мила Джиованни была не только талантливой, а еще очень красивой девочкой, «королевой класса» – однажды в кабинете даже появилось объявление: «Смотреть на Милу – 5 копеек». В мае 1941 года молодая художница Людмила Джиованни окончила школу и была зачислена на первый курс Художественной академии в Ленинграде. В июне начались летние студенческие каникулы…

С началом войны Дионисий Александрович был направлен в Новгород налаживать поставку продуктов для Красной Армии – видимо, учли его опыт работы агронома и мелиоратора в новгородских краях. Он должен был ехать один, но жена не отпустила его, и в Новгород они отправились всей семьей. В своих воспоминаниях Ксения Александровна писала: «Меня охватило предчувствие, что если мы не уедем все вместе, то больше никогда не увидимся». До Болотной они не доехали. Новгородский поезд немцы разбомбили так, что не осталось ни одного уцелевшего вагона. Чудом отцу Милы удалось вытолкнуть из вагона жену и дочь, прежде чем он загорелся. До Болотной добирались пешком. Ни о каких поставках продуктов речи уже быть не могло – в скором времени в город вошли гитлеровцы. Людмила вспоминала: «Нам сказали, что в Новгороде нет немцев, и вдруг в это же время появляется маленький черный танк с перекрещенными костями и черепом, это эсэсовский, и проезжает медленно-медленно и из него стреляют маленькими снарядами налево и направо. Мы тогда собирали на поле капусту. Они въехали в деревню. Мы решили, что уже погибли и так испугались, что кровь застыла в жилах, так было страшно…».

Тем временем семью поджидало новое испытание – Дионисию Александровичу был предложен пост бургомистра Новгорода. Дореволюционное воспитание, интеллигентность, ученая степень профессора, прекрасное знание немецкого языка – выбор оккупационных властей был понятен.

С позиций сегодняшнего времени трудно судить о мотивах ученого сотрудничать с оккупантами. Возможно, это было лишь вполне понятное желание выжить любой ценой. В семье вспоминают, что Дионисий Александрович объяснил свое согласие примерно так: «Пусть лучше на этом месте буду я, чем какой-нибудь чрезмерно усердный приспешник!». В 1941 году Дионисий Джиованни стал третьим бургомистром Новгорода. На этой должности он пробыл до апреля 1943 года, параллельно продолжая исследования и возглавляя опытную станцию «Болотная».

На глазах его дочери проходила жизнь в оккупированном Новгороде. Из воспоминаний Людмилы Джиованни: «Однажды немцы согнали всех к нашему дому – это был страшный момент, когда они начали носить солому к дому. Всем сказали, чтобы они пришли в этот дом. Вокруг стали ворошить солому. Люди сильно испугались и стали кричать, плакать, молиться, потому что решили, что их сейчас подожгут. Потом вышел немецкий офицер и сказал, что это шутка. Оказалось, что они на этой соломе легли спать, а перед этим поставили патефоны, музыку, стали кушать всякую еду, созывали детей, давали им яблоки шоколад. А потом началось убийство евреев и коммунистов, всех, кого смогли найти… В Новгороде стояли не только немцы, но и испанцы из «Голубой дивизии». Немцы относились к ним как к людям второго сорта, к низкому классу. Испанцы ходили по деревне, крали вещи у людей, у хозяев, у которых остановились, и вообще они ненавидели немцев. Они устраивали свои праздники, собирались за столами. Эти праздники у них были регулярные. У них было очень маленькое жалование. Они бросали деньги в лицо немцам, потому что ничего не могли на них купить. Они обращали внимание на девушек, мы боялись, когда шли по дороге, и когда они ехали на машине, мы прятались. Но самыми отвратительными были переводчики. Это были русские немцы. Они воображали, что они были правая рука у немцев. Смотрели на нас свысока, что мы советские. Называли нас «красным быдлом». Это было очень унизительно».

На ее глазах рушится город, исчезают его святыни, и Людмила рисует: она должна, она художница, это ее долг запечатлеть то, чего завтра возможно уже не будет. Для себя, своих воспоминаний о Новгороде и этом тревожном времени; для других, для истории. Эти рисунки она собрала в альбом, на обложке которого нарисовала рыб – частичку новгородского герба и сети – символ несвободы. А фотографии для альбома подарил симпатизировавший художнице некий гауптман Вёкстрём.

Весной 1943 года к Дионисию обратились за помощью партизаны, и он сделал им детализированный план новгородских болот, указав места, где можно укрыться, отправлял в отряд продукты. На него донесли. Поскольку он занимал в оккупационной администрации высокий пост, дело бургомистра Джиованни рассматривал военный трибунал. Невероятно, как тесен оказался мир: председателем трибунала был назначен генерал-майор Теодор Шерер, узнавший в новгородском бургомистре своего коллегу по курсам повышения квалификации культуртехников в Германии в 1914 году! Он решительно стал на сторону подозреваемого: «Немецкий студент никогда не стал бы помогать партизанам!». А Дионисию все же шепнул – «Вам все равно надо уходить». 

Прихватив самое необходимое и кое-что из семейных реликвий, семья Джиованни вместе с потоком беженцев ушла на запад, в Прибалтику. Попав в Германию, они некоторое время прятались в заброшенном доме. Уходя, оставили на чердаке семейную иконку и «Альбом Милы», надеясь когда-нибудь за ними вернуться. 

Конец войны застал семью Джиованни в Германии, в английской оккупационной зоне. Там Людмила познакомилась с австрийским офицером на британской службе Робертом фон Траппом, и вскоре вышла за него замуж. В 1946-м родился их старший сын – Джон. Младший Джордж появился на свет через год, когда молодые фон Траппы вместе с родителями Людмилы обосновались в Великобритании. Оба много и тяжело работали, чтобы прокормить детей, себя и стариков-родителей. Вскоре супруги расстались, и Людмила одна, при поддержке родителей, поднимала мальчишек. Самым доходным оказалась ремесло уличной художницы. Особенно нравились написанные ею портреты детей. Однажды их увидел лорд Джон Слессер, маршал авиации, и очаровавшись мастерством художницы, заказал портреты пяти своих внуков. А потом эти портреты увидела английская королева Елизавета (которую потом назовут королевой-матерью и которая помогала Сталинграду)…

День, когда в их бедный двор въехал огромный черный лимузин, чтобы отвезти русскую художницу в Букингемский дворец, стал поворотным в жизни Людмилы. Это было похоже на сказку – сама королева беседует с ней за чашечкой кофе и просит написать портреты ее внуков! Портреты принцессы Анны и принца Чарльза, написанные Людмилой фон Трапп, были полны очарования невозвратной поры детства (теперь, глядя на скандально известного Чарльза, унылого, лысоватого – мы вспоминаем, что когда-то и он был славным 3-х летним мальчуганом, каким его запечатлела кисть русской художницы). Портреты настолько понравились, что на десять лет Людмила фон Трапп становится придворной портретисткой британской королевской семьи. Заказы ее были расписаны на много лет вперед – лондонской знати было лестно иметь у себя портреты кисти придворной художницы (кстати, она подписывала их без приставки «фон», просто – Л. Трапп).

В семью пришел достаток, с гонораров было приобретено имение в Португалии, на берегу океана, напоминавшее Людмиле Дионисьевна русский Крым. Она дружила с культурной элитой своего времени – Бенуа, Серебряковой. Была знакома с Уинстоном Черчиллем, лестно отзывавшемся о редком сочетании в ней ума и красоты. По мере сил помогала своим соотечественникам, которые оказались за границей без средств к существованию. Мало кто знает, что первый концерт в Британии барда Александра Галича прошел в домашней обстановке – в квартире Людмилы Трапп. Он приехал к ней в Лондон с гитарой и огромным букетом роз.

Родители Людмилы, греясь в лучах славы дочери, тем не менее не сидели сложа руки. Дионисий Александрович долгие годы служил консультантом в Департаменте земледелия. Ксения Александровна затеяла производство русских «петрушек» – кукол для кукольных театров. Писала воспоминания – о Новгороде, своих родителях, друзьях, среди которых была и Любовь Петровна Рахманинова, мать одного из самых величайших композиторов 20 века. Однако самым важным ее делом, при занятости дочери, стало воспитание внуков.

Мир стремительно менялся. Интернет стал одним из самых огромных подарков человечеству – с его наличием практически любой информации, мгновенных новостей в разных сферах, возможностью общения в реальном времени людей, находящихся в разных уголках планеты, помогающий отыскать друзей, знакомых, с которыми не виделись много лет.

После опубликования монографий Бориса Ковалева, доктора исторических наук, профессора НовГУ, о нацистской оккупации и коллаборационизме в России 1941-44 гг., история третьего бургомистра Новгорода Дионисия Джиованни и загадочного «Альбома Милы» стала достоянием широкой общественности – благодаря в том числе и новостному Интернету. Прочитал эту историю кто-то из знакомых Людмилы, посвященный в перипетии ее биографии – и на электронную почту новгородского историка пришло сообщение «Я знаю, кто такая Мила». Как, когда и при каких обстоятельствах попались эти публикации на глаза самой Людмилы Дионисьевны, уже неважно – важно, что она узнала, что жива дорогая семейная реликвия, и что ее саму почти полвека разыскивают в Новгороде.

И вот уже сотрудники Новгородского музея, не веря в происходящее в 2011 году, разговаривают по телефону с хозяйкой загадочного альбома, той самой Милой, которую уже все отчаялись отыскать. На прекрасном русском языке, взволнованная Людмила Дионисьевна в точности описала, что было в альбоме и процитировала надпись – посвящение; с малейшими подробностями вспоминала Кремль и Ярославово дворище, родной дом на Софийской стороне.

О приезде ее в Новгород, к сожалению, не могло быть и речи – возраст и инвалидное кресло. А через полгода Людмилы Дионисьевны не стало. Ей было 92, и судьба отмерила ей такую долгую жизнь словно бы для того, чтобы уйти спокойно, дождавшись известий из Новгорода о сохраненном там ее заветном альбоме и интересе к судьбе новгородской девушки Людмилы Джиованни, рисовавшей исчезающий в пламени войны древний город…

Ее мечту исполнил сын Джордж фон Трапп, как и мама – художник, скульптор и дизайнер. После смерти Людмилы Дионисьевны вместе со своими детьми он приехал в Новгород, чтобы увидеть заветный материнский альбом, поклониться могиле прадеда А.Г. Слезкинского на Рождественском кладбище, передать Новгородскому музею часть семейного архива и несколько рисунков своей матери. Джордж признавался: «Я себя здесь чувствую дома, мне все знакомо. Ведь с самого детства слышал: Новгород, Новгород…». «Альбом Милы», который с трепетом листали близкие Людмилы Дионисьевны, был подарен семье Траппов в электронном виде. 

С «ответным визитом» побывали в Англии и сотрудники Новгородского музея-заповедника, чтобы познакомиться с семьей Милы, все расспросить, задокументировать и расставить последние точки в истории с таинственным новгородским альбомом.

А в 2014 году дети и внуки Людмилы Дионисьевны вновь посетили Великий Новгород. 12 сентября – в день рождения Александра Слезкинского и его английского правнука Джорджа фон Траппа – в конференц-зале Музея изобразительных искусств была открыта выставке «Memories», представлявшая реликвии семьи Слезкинских-Джиованни-Трапп. Здесь можно было увидеть изобразительные работы Ксении Александровны Джиованни и Людмилы фон Трапп, их портреты кисти З. Серебряковой, дневники, рукописные воспоминания о Новгороде и статьи новгородского краеведа А.Г. Слезскинского, переписка семьи с деятелями культуры русского зарубежья.

Вот такая история развернулась вокруг «Альбома Милы»…