Система здравоохранения во Франции умерла. Остальной Европе приготовиться

Бордо (не винодельческий регион, а город) с этой недели начинает новую жизнь, если можно так назвать закрытие на вечер и на ночь отделения скорой помощи одной из крупнейших университетских больниц.
С 17:00 и до 08:00 следующего дня прием осуществляется силами волонтеров (в количестве двух человек в смену) и охранника, который должен следить за порядком.
Больше того, самостоятельно, как было принято до сих пор при плохом самочувствии, приехать в больницу, чтобы получить консультацию медиков и сделать необходимые анализы, тоже невозможно. Требуется первичное согласие и направление профильной телефонной службы, которая должна (заочно), не видя пациента или пациентки, решить, достаточно ли состояние серьезно, чтобы потребовалось врачебное вмешательство.
Тут стоит заметить, что скорой помощи в российском понимании ни во Франции, ни во всей остальной континентальной Европе не существует. То, что под этим словосочетанием подразумевается, на самом деле служба парамедиков, работающих пожарными и(или) спасателями, без высшего медицинского образования. И не имеющих поэтому права принимать те решения, которые принимает обычно врач.
Эти парамедики могут поставить капельницу, сделать укол или перевязку, но их квалификации недостаточно, чтобы судить о тяжести состояния больного.
Не менее существенно сказать, что любой вызов скорой помощи в ее европейском виде стоит денег, в среднем он составляет около пяти тысяч евро. И именно поэтому требуется не только дозвониться, но и сообщить, как именно вам плохо. И еще в этом состоянии объяснить, сколько времени вам плохо. Рассказав, что вы сами считаете, умираете уже или пока нет.
И вот только тогда скорая может приехать — и даже бесплатно.
Немудрено, что ошибки в оценках состояния пациентов (сделанные по телефону) становятся все более частыми, как частят и смерти, ставшие результатами этих ошибок.
Итак, если разрешение получено, то можно и трогаться в больницу. На своей машине, общественном транспорте или такси.
В отделении нужно запастись терпением. Поскольку у кого-то болит что-то там внутри, в носу, из кого-то в результате травмы или иной неприятности хлыщет кровь. Наружу. Поскольку внезапных несчастий, как нам в свое время сообщил Булгаков, никто не отменял.
И нос в данном случае подождет.
Такое ожидание может продлиться и пять, и десять, и двенадцать часов. Пациентов много, очень много, а медиков-добровольцев всего двое. Собственно, поэтому и охранник нужен: ведь кто-то может выразить свое нетерпение слишком темпераментно, настолько ярко, что такого торопыгу требуется слегка окоротить.
Ситуация во французских больницах была далека от рисуемой в мечтах — чаще всего тех, кто относил себя к российским "либералам" — еще и до пандемии. Труд в стационаре, даже если речь шла о врачах высшей квалификации, оплачивался сильно неважнецки. Медсестры, работающие по 12, а то и по 18 часов, с непременными "сутками" (дежурствами), получали гроши. По французским меркам. Ночные часы давали лишь один евро надбавки. И за десять рабочих часов ночного дежурства медсестра получала лишние десять евро. И они тоже облагались налогом.
Люди уходили в частную медицину пачками, открывая свои кабинеты и обслуживая пациентов на дому по совершенно иным тарифам.
После того как не без помощи консультантов из разнообразных транснациональных корпораций всем французским медикам было предложено либо в обязательном порядке вакцинироваться от ковида, либо уволиться, очень многие тем более предпочли уйти.
Макрон и его заединщики, не умевшие видеть дальше собственного носа, не учли, что желающих вкалывать ради пациентов за символическое вознаграждение много не найдется. И вот прямо сейчас та самая больница в Бордо потому и не досчитывается примерно половины персонала, включая врачей, медсестер и нянечек.
Для Макрона это, разумеется, пройдет незамеченным (президента, поскольку он главнокомандующий, пользует военный госпиталь Валь-де-Грас), а вот для пенсионера из Бордо или матери-одиночки, считающих деньги вплоть до последнего сантима, поход к частному врачу или визит в частную клинику (вместо бесплатной государственной больницы), где требуется авансировать деньги и за посещение, и за лечение, может быть непосильным финансово. Точнее, не может быть, а точно неподъемен.
Хотя система французского (и шире — европейского) здравоохранения выглядит идеально на бумаге, особенно если смотреть ролики в ютьюбе: красивые интерьеры и вокруг сплошные французы в красивых халатах, на деле она давно дала течь, а сейчас уже просто тонет.
Прежние гарантии государства, которое драло и дерет дикие налоги, обещая, что "за это будут хорошие пенсии и не менее отличное медобслуживание", само же это государство и разорвало.
Поскольку все те, что звонят сегодняшним, завтрашним и так далее вечерами и молят неизвестных им телефонных барышень о спасении, налоги платили совершенно исправно. Всю жизнь. Чтобы обнаружить, что теперь возможность получить медицинскую помощь в острой ситуации может открыться, лишь если умираешь. Ну или начнешь умирать в следующее мгновение.
Эти картинки нынешней европейской медицинской реальности относятся не только ко взрослым.
Почти такая же ситуация сложилась и в педиатрической скорой помощи. Отделения государственных больниц переполнены ежедневно настолько, что маленькие дети могут прождать приема несчетное количество часов. Есть случаи, что малыши лежали на каталках и по полдня. По 12 часов.
И хорошо, если есть куда привезти больного ребенка. Ведь может случиться и так, что отделение скорой педиатрической помощи закрыто. На ночь. Или в принципе закрыто. Насовсем. Закрыто по тем же причинам, что и в Бордо. По причине отсутствия должного количества персонала. Потому что денег нет.
Не нравится? Тогда лечитесь по телефону. Или отваром подорожника. Главное, чтобы это происходило в рамках демократии, как и полагается свободным людям, у которых есть право выбора.
Франция, как и вся остальная Европа, образующая Евросоюз, постоянно утверждает, что все происходит по плану, что прогресс озаряет этот путь просвещенных наций.
Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что декларации о высоком призваны лишь заморочить голову тем, кто все эти радости политиков-неолибералов оплачивает. Ничего не получая взамен. Не получая ни откровенности. Ни искренности.
Даже в том, что касается самого главного — здоровья.
Нынешние сообщения о выявлении случаев заражения обезьяньей оспой и уточнения, что инфицируются вирусом чаще всего мужчины, геи или бисексуалы, уже вызвали волну возмущения профильных НКО. Активисты обвинили часть медицинского сообщества, что, делая подобный акцент, специалисты таким образом "стигматизуют меньшинства".

Поэтому лучше не говорите о геях, иначе можете нарваться на неприятности.
При этом, разумеется, никто не вспомнил и не упомянул о том, что невозможность получить медицинскую помощь в XXI веке в одной из самых богатых европейских стран с одной из самых развитых экономик мира не просто стигматизация, а прямой риск для жизни.
Умершее здравоохранение ползет, прикрывшись саваном, на кладбище. За ним ползут и его несостоявшиеся пациенты.
НКО продолжат привычно скандалить из-за "не того словоупотребления".

Выживать же в этом королевстве европейских кривых зеркал его оставшимся подданным придется в одиночку.