Большинство знакомы с такими историями как "Коммуна имени Дзержинского", которой руководил Макаренко, ФЭД, но мало кто слышал о том как эта проблема решалась в Российской Империи. Привожу интересный рассказ об одной из таких колоний ..

Мать Николая Рериха, Мария Васильевна, продала усадьбу в 1900 А.П. Верландеру. В 1912 г Министерство юстиции выкупило усадьбу Извара для размещения земледельческой колонии для малолетних преступников. Колония была организована в 1871 году, это было первое учреждение такого рода в России. *

В конце 1875 года колонию посетил Достоевский и подробно описал свои впечатления в «Дневнике писателя» . Очерк озаглавлен «Колония малолетних преступников. Мрачные особи людей. Переделка порочных душ в непорочные. Средства к тому, признанные наилучшими. Маленькие и дерзкие друзья человечества». Достоевский сделал следующий вывод: «Впрочем, я в колонии провел всего лишь несколько часов и мог многое напредставить себе, недоглядеть и ошибиться. Во всяком случае, средства к переделке порочных душ в непорочные нахожу пока недостаточными». Интересно, чтобы он сейчас сказал, если бы его туда пустили, конечно.
В Ниве (№42 1906) есть очерк об истории создания колонии и текущем положении дел. Исправительно-трудовая колония существовала в усадьбе Извара до начала 1950-х.

В России в 1866 году был издан специальный закон, призывавший к жизни учреждения способствующие трудовому перевоспитанию малолетних преступников. Спустя четыре года, в 1870 году в Петербурге возникло «С.- Петербургское Общество исправительных колоний и ремесленных приютов», а в 1871 году этому Обществу удалось создать известную «колонию малолетних преступников», находящуюся близ Петербурга, на берегу Невы.
Эта колонию имеет целью принимать к себе для воспитания и исправления малолетних подсудимых по судебным приговорам. Но кроме них колония может принимать также и заброшенных детей или тех малолетних подсудимых, которые судом оправданы и отпущены на свободу.
Но преступники-то эти такого рода, что для них прежде всего требуется не наказание, а хороший трудовой режим и семейная обстановка. Это им и дает колония.
В ней «преступники» обучаются ремеслам и сельскому хозяйству и живут не так, как арестанты в тюрьмах, а «семьями», тесными дружескими кружками вместе со своими воспитателями.

История колонии не долга и довольно проста. «Общество земледельческих колоний», решив создать приют двойного характера – ремесленно-земледельческий, стало устраивать его вскоре после своего собственного открытия. Прежде всего, конечно, понадобились средства, и средства эти были добыты путем членских взносов и различных пожертвований. Ещё ранее того Обществу был отведен министерством государственных имуществ участок из так называемой Охтенской лесной дачи.
В 1873 году, после того, как лес был выкорчеван, здесь появились два дома для воспитанников, дом фермера, лазарет, кухня, баня, дом для рабочих и кузница. Все эти здания были снабжены необходимой обстановкой, и были приобретены земледельческие орудию, скот, сбруя и пр.
В 1876 году в колонии освятили во имя Святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова новую деревянную церковь. Достоевский пишет «Архитектура действительно недурна, в несколько, впрочем, казенном, усиленно русском стиле, очень приевшемся» :


С переводом Земледельческой колонии в Извару в 1915 году, церковь стала приходской. В 1923 г. церковь закрыли и потом снесли.
Постепенно были приглашены и воспитатели, приискать которых оказалось очень трудно, так как нужно было иметь очень большие педагогические способности, чтобы воспитывать маленьких дикарей и бродяг и ладить с ними.
Первые годы были в этом отношении очень тяжелы для колонии. Число ее воспитанников вскоре увеличилось и с 13 поднялось до 50 с лишком. Быстрый наплыв детей различных характеров и возрастов (от 10 до 17 лет), и притом таких детей, из которых многие были уже глубоко испорчены, страшно затруднил дело.
В колонии среди детей среди детей постоянно происходили ссоры, грубые выходки, драки. Дети, взятые прямо с улицы, выказывали полнейшую антипатию к своим воспитателям и друг другу. Многие из их числа ранее того работали на фабриках по 10 часов в день – и вынесли оттуда полное отвращение к труду. А колония только ради труда и существовала. Труд долженствовал быть её главным лозунгом.



Большинство мальчиков, попадавших в колонию по приговору суда, были уже закоснелыми рецидивистами и совершали преступления не раз и не два. Среди них было немало привычных воришек, настоящих специалистов своего рода. Борьба с холодом и голодом рано толкнула их на преступную дорогу; прогнанные или бежавшие из родного дома, они скитались по разным трущобам, в поле, под заборами – и поступали в колонию в таком нравственном состоянии, что у воспитателей буквально опускались руки.
Ложь, обман, хитрость, нахальство, болезненная раздражительность, лень – вот с какими свойствами им приходилось всё время иметь дело! В жизни, в поступках, в играх несчастных детей веяло каким-то арестантским духом.



Малу-по-малу дикари и отщепенцы начали исправляться и выказывать честные и хорошие свойства.
В 1880-х колония настолько поднялась на ноги в своем благоустройстве, что стала даже выпускать в продажу свои продукты и изделия. К этой поре были оборудованы и действовали уже несколько мастерских: слесарная, столярная, шорная, швальня и проч.

Небольшое дополнение. Швальня – швейная мастерская. Во времена Петра I в швальнях шили паруса. Петр увидел, что в Голландии в таких мастерских используют труд женщин легкого поведения. Считалось, что они там перевоспитываются трудом. Петру идея понравилась, и он завел такую швальню в Калинкиной деревне на Фонтанке 166 (писала об этом здесь http://amsmolich.livejournal.com/84053.html). Там трудились женщины из заведения некой Дрезденши. Потом Екатерина II сказала, что хватит перевоспитывать, лечить надо, и здесь устроили больницу для лечения венерических болезней. Так и появилось выражение «всякая шваль».

Успешно шло и сельское хозяйство. В 1884 году колония приняла участие в ремесленной выставке в Петербурге и получила за свои изделия бронзовую медаль. В 1885 году колонисты выставили в Обществе Садоводства выращенные ими овощи и изготовленные ими же садовые орудия и получили за них серебряную медаль.



Рядом со станцией Ржевка есть две небольшие улицы, Тютчевская и Зарубинская, идущие от Пороховского кладбища параллельно Рябовскому шоссе. Ошибочно полагают, что Тютчевская названа в честь поэта Федора Тютчева, происхождение же Зарубинской улицы и вовсе никто объяснить не может. А улицы эти названы в честь начальников колонии, которая первоначально располагалась на этом месте.
Из энциклопедии Брокгауза и Евфрона:

Тютчев Иван Артамонович (1834-1893) - химик. В 1856 году в СПб. Университете получил степень кандидата естественных наук. Был командирован в Германию, Францию и Бельгию. В 1862 году перешёл в Киевский университет, откуда в 1865 году был командирован за границу. В 1866 году за диссертацию "О химической формуле везувиана"(СПб) удостоен степени доктора химии. По ходатайству Тютчева совместно с профессором Алексеевым устроена новая химическая лаборатория в отдельном от университета здании. В 1869 году Тютчев был назначен директором Института сельского хозяйства и лесоводства в Новой Александрии, а в 1875 году перешёл директором исправительной колонии возле Петербурга.

Первым директором колонии был П. А. Ровинский, потом – И. А. Тютчев, П. К. Зарубин, Ф. П. Горский, М. П. Беклешов.
Под руководством Ф.П. Горского дела колонии пошли ещё лучше. В 1906 году руководить стал М. П. Беклешов. Также в этом году были привлечены В.М. Бехтерев и П.Ф. Лесгафт.



В 1911 году в связи с расширением соседнего Морского и Главного Артиллерийского полигонов территория колонии попала под проект отчуждения земель. Управление землеустройства предложило колонии переехать на территорию одной из трех лесных дач: Сестрорецкую, Лисинскую или Охтинскую. Но все эти участки не были пригодны для сельскохозяйственных работ.

В связи с этим обществу было отведено под устройство колонии имение Извара, приобретенное казной для этой цели в Царскосельском уезде; Морское министерство уплатило Обществу 328 000 руб. компенсации.

В господском доме проживал начальник колонии М.П. Беклешов.








В 1914–1917, в военные годы, в Изваре было осуществлено строительство нового комплекса по проекту А. С. Яковлева. В 1915 были закончены 3 больших павильона, в которых до переселения воспитанников по соглашению с комитетом вел. кнж. Татьяны Николаевны, Царскосельским уездным земством и Лесным ведомством были временно устроены общежитие на 200 беженцев, школа на 80 учеников-беженцев, ясли на 25 детей младшего возраста, амбулатория, приемный покой и лазарет, хлебопекарня, кухня и баня. К 1 января 1916 в колонии уже насчитывалось 252 питомцев (включая эвакуированных из Виленской воспитательно-исправительной колонии).







Была построена в неорусском стиле церковь Казанской иконы божией матери:




Режим в колонии был следующий.
Колонисты встают в 6 часов утра; дети сами убирают за собой постели и около 7 часов собираются на общую молитву, после молитвы сходятся на завтрак, а с 8-9 часов следует урок, с 9 ½ до 12 часов – работы. С 12 до 1 часу – обед, а после обеда – два часа свободного времени. С 3 до 5 ½ ч. – опять работа, с 6-7 часов – урок, в 8 часов ужин, а в 10 часов дети уже спят. Летом во время сенокоса уроки бывают прекращены.
К урокам дети относятся очень хорошо, и многие из них проявляют прекрасные способности. К физическому труду некоторые из вновь поступающих чувствуют иной раз отвращение (особенно те, кто работал на фабриках), но потом общая работа втягивает и их.







После октябрьской революции представители Комитета бедноты попросили Беклешова из колонии, новым руководителем был назначен Е.Н. Андреев. В 1918 году в колонию в роскошной шубе приезжал Луначарский. Он стал хвастаться перед колонистами шубой: «Что нравится моя шуба?» и распахнул полу. В этот момент у него украли часы. Но потом отдали.
Трудовая школа при сельскохозяйственной колонии действовала до 1941 года. Во время фашистской оккупации Извары на территории колонии размещается лагерь военнопленных. После войны в усадьбе размещалась исправительно-трудовая колония, просуществовавшая до начала пятидесятых годов.