10 книг для молодежи - рекомендация от Сергея Переслегина

Я уже помещал эту информацию в видеоформате. Но я считаю ее очень значимой (не только сам список книг, а и комментарии Переслегина), и поэтому повторяю в виде текста.

Полагаю, этими книгами Сергей Борисович намекает на контуры будущего интеллектуального уклада, который грядет за эпохами модерна/постмодерна. Это именно та область, в которой будет вестись борьба за мир («желательно, весь»). Элементы «концептуальной власти», которые будут столь же значимы (если не больше), как и прямая военная компонента (шестой приоритет управления по КОБ). Именно поэтому столько внимания языковым, онтологическим аспектам.

Приведу ключевую (имхо) цитату

Заметим, почему у меня вообще, большое внимание уделено языкам, в этом списке. Ну, по разным причинам. Но, прежде всего, потому, что современное управление миром, это – семантическое управление, это – управление в языке. Соответственно, и сопротивление этому управлению, может быть дано только в языке.

Согласимся, что, если нами управляют на уровне сложных языковых конструкций, было бы смешно и глупо…. Даже, скорей смешно, чем глупо, отвечать на это, например, восстаниями, демонстрациями и так далее. Языковые формы агрессии требуют языковых ответов.

Собеседница Переслегина – Наталья Луковникова. Я ее не знаю, но ее уровень, по моему, весьма высок. Под стать Переслегину.

---

СП – Сергей Переслегин

НЛ – Наталья Луковникова

---

СП – Здравствуйте, мы записываем это видео по просьбе школы «Здравого смысла», которая начала довольно интересный проект – 10 книг для молодежи. Смысл очень простой. Какие 10 книг вы бы посоветовали сейчас прочесть молодежи?

Мы в свое время делали подобную работу в онтологической библиотеке, только она делалась в другой логике. Какие книги и когда, создавали нашу картину мира? Какие книги позволяли приблизится к той или иной онтологии, оказали на вас влияние. Короче говоря, оказали ваше личная человеческая история, в прочитанных вами книгах.

НЛ – То есть, тогда это делалось с позиции самого отвечающего. А сейчас, коллеги спрашивают о том, как можно ответить на этот вопрос с позиции молодежи. Что ей было бы полезно, интересно, нужно и необходимо?!

СП – В том-то и дело. И здесь, это конечно, гораздо более сложный вопрос. Вопрос о том: «Какие книги оказали на меня воздействия?», он требовал только времени. Потому, что, всегда выясняя такие вещи, они всегда всплывают слоями. Грубо говоря, первые 20 книг всплывают сразу. А потом, очень может быть, что очень важные книги, могут всплывать довольно долго. Мы тогда, я помню, мучали этот вопрос несколько месяцев. Пока не составили для себя относительно вменяемую схему, которую назвали тогда «онтологической картой». Книги – открывающие онтологию, книги – формирующие онтологию, книги – расширяющие и трансформирующие онтологию.

Но, сейчас вопрос совершенно другой. И, первой трудностью, которая была, когда мы с Леной отвечали на этот вопрос: Как не превратить список, в путеводитель по 1970 годам? И не предложить молодежи книги, написанные в абсолютно другую эпоху. Решающие другие задачи. Исследующие другие формы конфликтов, чем те, с которыми они сейчас имеют дело.

НЛ – Я бы хотела такой вопрос задать. Вот, вы сказали, что если бы отвечать на этот вопрос из себя, то, вы бы говорили о том, какие книги создали вашу онтологию. Нужно ли у современной молодежи создавать онтологию и какую? И, будут ли это книги для создания онтологии у молодежи? Или для чего-то другого.

СП – Видите ли, здесь есть вещи, которые в наше поколение вбиты калеными гвоздями. Которые никогда оттуда не вытащить. Я великолепно знаю позицию технологов пяти-укладчиков, которые говорят: «Нет, онтология вообще не нужна. Картина мира должна быть очень быстрой, динамичной, изменчивой, чтобы человек мог приспосабливаться к изменению мира, с одной стороны. К изменению технологий, с другой стороны». На это, я все время отвечаю, что только картина мира и позволяет вам формировать позицию. И с этой позиции реагировать на все изменения, которые происходят.

Говоря простым языком. Если у вас есть некое представление о мире, вы являетесь чрезвычайно непригодным объектом для пропаганды. Вы пропагандистские выступление с этой картиной связываете. И, только если они имеют очень четкие, в рамках вашей системы мышления, адекватные доказательства, вы вводите в свою картину мира изменения. Если же вы видите, что вам пытаются что-то навязать, вы по этому поводу слегка зеваете. И, переходите к другому вопросу.

НЛ – Ну, я бы, даже сказала, что без онтологии невозможна деятельность. Ибо, все, что вы будете делать в рамках адаптации и приспособления, это некоторый бессвязных набор действий. И деятельностью, он не….

СП – Ну, вот смотрите, я здесь немного уточню. Не возможна осмысленная деятельность! Но, если вы являетесь частью, какой-нибудь большой корпорации, то, никто не требует, чтобы конкретно ваша деятельность была осмысленна. Требуют, чтобы вы исполняли некий функционал. А смысл будет возникать…. (или не будет, что тоже вполне вероятно) на совершенно других уровнях корпорации.

С этой точки зрения, собственно говоря, современная картина мира… современные власти мира, современной элиты, и призывают вас не иметь картины мира. Поскольку, в этом случае, вы гораздо более управляемы. А с их точки зрения, (это они тоже не забывают добавить) еще и более счастливы! Потому, что вы не видите, например, как мир ломают. Вы не видите, например, как вам лгут. Вот, хорошие такие, простые примеры.

НЛ – Но, как это? Счастье бывает разное. И я предлагаю тогда, перейти непосредственно к списку. Есть, какие-то общие вещи, объединяющие все выбранные вами книги? Перед тем. Как вы начнете его озвучивать.

СП – Первая общая вещь. Мы хотели брать книги, которые, либо вневременные, либо современные. То есть, мы старались не брать книги, связанные со временем нашей молодости. Понятно, что они в памяти у нас навсегда остаются. Мы всегда благодарны их авторам. Но доказать, что они станут вневременными, на это нужны столетия. А как сиюминутные, они уже не годятся. Это был общий принцип, с этой точки зрения мы его выбирали.

Второй принцип. Мы хотели, чтобы книги были разнообразны. И предлагали разные картины мира. Не сводящиеся к одной, например, моей. Потому, что это то же было бы, с моей точки зрения, не совсем верно.

НЛ – Разные, но способные к коммуникации.

М - Разные, но способные к коммуникации. Ну, давайте честно. Если картина мира выложилась в книгу, и эту книгу можно читать (ну, например, после смерти ее автора), то, она уже способна к коммуникации, эта картина мира. С этой точки зрения, большую роль все еще играет текст. Текст, собственно и есть способ, которой картина мира коммуницирует.  Да, может быть потом будут и другие способы: медиа, игра…. Но, пока это, в основном, все-таки текст. Так я бы ответил на этот вопрос.

Третий момент. Мы хотели, чтобы эти книги были интересны. То, чтобы их было приятно читать. Это, в общем, важный момент. Плохо написанная книга, вряд ли может хорошо изложить картину мира.

НЛ – Мне кажется, что иногда бывают такие книги, где иногда надо пройти первые 10 страниц с преодолением.

СП – В любой книге есть 10, а иногда бывает и 200 страниц преодоления. Потому, что книга всегда представляет собой потенциальный барьер. Если книга для тебя имеет какое-то значение, ты, когда начинаешь ее читать находишься ниже книги. Ибо, поднимаясь на нее, ты, собственно говоря, и меняешь свою картину мира, начинаешь коммуницировать с картиной мира автора, что-то трансформируется. Но, для этого тебе нужно подняться в гору.

За горой может быть долина, равнина, где все будет очень красиво. Пасутся стада и радуют взгляд водопады. Но, сперва-то, придётся влезть на гору. И в этом плане, эти страницы есть всегда. Есть книги, которые начинают читаться легко с последней трети. Это конечно редкий случай, но тоже бывает.

НЛ – Ну что ж, перейдем тогда к списку.

СП – Да. Интересно, что первая книга в этом списке не поменялась бы от того, что я его делал бы 15 лет назад, когда еще был чистым научником и был крайне далек от любых форм веры.

Первая книжка в этом списке – Библия. И дело даже не в том, что библия сформировала все европейскую культуру, какую мы знаем, хотя, это важно, и забывать об этом ни в коем случае нельзя. Соответственно, не понимая Библии ты большей части этой культуры…. Причем, речь идет не только о художественной культуре, не только о литературе, архитектуре. Но, между прочим и о науке, математике, о теории бесконечности. Фактически, не понимая вот этих корней культуры, работать с такими вещами невозможно. Ну, собственно, никто и не работает.

Библия, конечно, может читаться с миллиона различных позиций. Может их и больше. Можно читать, как учебник по истории Еврейского народа, как учебник по истории Восточного Средиземноморья. Можно читать ее, как Божественное откровение. Можно, как некий набор притч, историй. Можно читать ее, как духовное лекарство, которое дает тебе утешение и спасение. Можно читать ее, как чужую для тебя мудрость, будь ты мусульманин или буддист. Здесь прочтений очень много.

Для меня самая важная ситуация, почему книга вставлена в список и вставлена первой? Потому, что мы живем в катастрофическое время. А именно Библия интересна тем, что она очень удачно описывает великие катастрофы, в ней хорошо они даны. Катастрофы на национальном уровне, катастрофы на планетарном уровне – все это в Библии есть.

НЛ – Ну, как я понимаю, сила книга в том, что, во-первых, возможно прочтение с разных сторон. То есть, каждый может выбрать для себя какое-то, которое ему нужно в данный момент. Ну и действительно, если мы сейчас находимся в моменте перехода, то в библии он тоже отражен. Собственно говоря, это момент начала этого перехода.

СП – Да. Но, я вообще сказал бы, что я еще преследовал по отношению включения Библии в список очень утилитарную цель. В условиях большой катастрофы происходит падение мышления. Оно происходит у всех. Это касается и политических элит, интеллектуальных элит и нас с вами. Невозможно столкнуться с катастрофой не потеряв мышления.

И в данном случае, весь вопрос заключается не в том, упадем мы или нет. А в том, насколько далеко мы упадем. Нельзя падать ниже оснований. Нельзя терять представление о сложности. Библия, в данном случае хороша тем, что она позволяет вам удержать границы оснований. Это, чисто утилитарный момент. Это не утешение, не изложение библейских времен. Это просто исходная сложность и богатство текста. И жесткая принадлежность этого текста к основанию мышления, в итоге, она просто вас держит. В известной мере, это такая накладная пластинка на сломанную конечность. Только, в данном случае, сломанной является душа, а не рука или нога.

Вторая книга, которая идет. Она, как раз художественная, очень современная и очень значимая. Это, собственно говоря, «Анафем» Нила Стивенсона.

НЛ – Я уже подглядела, да. И рада этому.

СП – Ну, почему? Во-первых, это одна из немногих, а может быть, даже и единственная книга, где от начала до конца даются, причем в художественной… (не буду говорить, что так уж легко читаемой – легко читаемой со второй трети) форме, даются представления об онтологии мышления. О том, что такое мышление, что такое доказательство, что такое картина мира. Что такое за онтология, которой является математика. И почему математика невероятно важна и при этом небытийная.  Все это говорит книга.

Я уже не говорю, что многие фразы из нее разошлись, как цитаты. Причем, никто уже давно не помнит, откуда эта цитата взялась. «Итак, нам угрожает вражеский, космический корабль с ядерными бомбами на борту. У нас есть транспортир».

НЛ – Мне кажется, что это логично, что эта книга идет следующий, прямо за Библией. Потому, что это, на мой взгляд, история создания Библии современными глазами. И, в какой-то мере, то, что там описывается, это как раз переходы, падения вот этого….

СП – Гигантский кусок истории. Наше с вами время, там называется ужасными событиями. Оно было очень давно и о нем предпочитают не говорить. Такие, нехорошие воспоминания.

Это еще и книга об ответственности ученого. Не в варианте, что он ответственен за свои открытия. А в варианте, что, когда обществу по-настоящему плохо, он должен оказаться в этом обществе и двигаться вместе с ним. И, решать вместе с ним, вроде бы, совершенно даже и не научные задачи, не связанные непосредственно с мышлением. Но, именно это, в значительной мере и оказывается его мышлением.

НЛ – Ну, как там: «Ученым можешь ты не быть…»

СП – Там не гражданин. Там интересная ситуация. Ведь у них создан мир, где наука и остальная жизнь: политическая, экономическая, военная – абсолютно разъединены. Ученые живут в своих матиках, которые все у нас упорно считают монастырями. Хотя оказывается, что это сильно не одно и тоже. И занимаются своими проблемами. Они практически не взаимодействуют с миром. Они с ним взаимодействуют некоторые раз в год, кто-то раз в десятилетие. А есть милленарии, которые взаимодействуют с миром один раз в тысячу лет. Это взаимодействие есть, но оно крайне ограниченно.

НЛ – Дозировано.

СП – Дозировано.  Но есть, кроме всего этого, в этой ситуации еще и кризисы, когда людей могут просто призвать на решение определенных групп проблем. И тогда они начинают этим заниматься. Это не вопрос, что ты должен быть гражданином. Это вопрос, что ты должен слышать зов. Более того, может оказаться так, что этот зов, никто кроме тебя и не слышит. И, тем не менее, ты обязан в этом случае действовать, не смотря на все, связанные с этим неудобства. Собственно, само слово анафем означает изгнание человека из его монастыря, матика.

НЛ – Или, самостоятельный исход.

М - Или, самостоятельный исход. И книга-то, в общем, посвящена этому. С другой стороны, мне очень нравится для неё обозначение «Война и мир», только не о 19-м веке, а о некотором неопределенном и очень условным будущем. Я уже не говорю, что чтения «Анафема», очень сильно меняет твое мышление. Эта книга учит правильно мыслить. Эта книга учит правильному ведению диалога и дискуссии, в нем. Эта книга учит отслеживать, как развиваются, меняются идеи. Эта книга учит отслеживать, как происходит движение из идеального концептуального мира ниже, ниже и ниже, на плоскость реальности.

То есть, она учит всему, чему в принципе приходит заниматься являешься ли ты политиком, ученым, врачом, администратором и так далее. Фактически, это формат книги о связи земли и неба. Причем небо, в данном случае, понимается совершенно не христианское. В «Анафеме» есть свои верующие, но в целом конечно, ученые из матиков ни во что не верят, кроме идеального мира, мира идей.

НЛ – Ну, я бы от себя добавила бы, что еще книга учит тому, как идеи отражаются в языке. И о том, как переводить с одного языка на другой. Но, предлагаю дальше не раскрывать это.

СП – И как раз, это и приводит нас к следующей книге. Ибо, следующая книга, это «Посольский город» Чайны Мьевилля.

Чайна Мьевилль очень интересный человек, если верить фотографиям Википедии. Культурист с кучей татуировок, сильный и красивый. Его называют иногда коммунистом, иногда троцкистом. В общем, он ярко выраженный британский левый. При этом, он – один из известнейших писателей-фантастов. И, один из самых необычных писателей-фантастов.

Если бы в моем списке было не 10 книг, а скажем 30, то из Мьевилля точно вошел бы, по крайней мере еще один роман «Город и город». Но, поскольку в данном варианте мне пришлось четко держаться позиции 1 человек – 1 книга, то я взял именно Посольский город. Для меня это его самая значимая и сильная работа.

Во-первых, она очень необычно написана. На самом деле, чем в этом плане плоха фантастика? Сколько в фантастике не происходит контактов между мирами, практически всегда жители других миров, извините, говорят на нормальном индоевропейском языке. Поэтому с ними удается достаточно легко разговаривать и договариваться. И хорошо, в этом отношении, когда такие вещи хорошо легендируются, например, Ефремовым:

– Хорошо, что не могут читать наши тексты.

– Да ладно! Наш язык один из языков эпохи РМ (Разобщенного Мира). Конечно, сильно сдвинувшийся, за пару тысяч лет. Но, не беспокоитесь, они нас довольно быстро расшифруют». 

Но, когда вы, например, общаетесь с существом другой биологической природы, при этом, его звуковые конструкции совершенно человеческие, это конечно смешно. Я, фактически, знаю только 2 исключения: фильм и книга «Прибытие» [книга «История моей жизни» Теда Чана - ВладимирХ]. Где рассматривается совершенно нетрадиционная, циклическая форма языка. И, собственно, «Посольский город». Я даже не могу сказать, каким образом… (Ну, как… не выдавая секрета книги), а это хороший художественный, закрученный текст. Его просто очень интересно читать. Я не буду говорить какой там язык. Скажу лишь, что он абсолютно не человеческий, и тем не менее, с ним возможна коммуникация.

НЛ – Я чувствую, что эта книга нужна была тогда, когда отправляли в космос, возможным разумным существам, грампластинку и другие картинки. И тогда же шли дебаты, как существа поймут, что изображено? Как они смогут эту грампластинку проиграть? На коробочке была нарисована иголочка и то, как ее нужно поставить на пластинку.

СП – При этом, за то время, когда эта штука должна была лететь, у нас уже давно исчезли все грампластинки.

НЛ – Да, это как раз, ход обратно к «Анафему». Там для него, как раз, это – типовая ситуация. Когда, казалось бы, функция продолжает выполняться, что-то откуда-то считывается, информация передается. Но, техническое средство выглядит уже совсем по-другому.

СП – Возвращаюсь к «Посольскому городу». Это роман о 2 вещах. О языках и об их трансформации. Роман о революции. Причем, пожалуй, Мьевилль – первый из марксистов. Еще раз повторю: он – британский левый. Он четко объяснил то, что мы всегда понимали. Любая революция, это сначала революция в языке, а уже потом выяснение, чья власть, чья собственность и так далее. Сначала, это вопрос: чей язык? Более того, Мьевиллю удалось сделать… решить сверхзадачу! То, что изображено у него, это даже не революция – это смена фазы развития. И в общем, демонстрируется, как это страшно – во-первых. И, как радикально изменяется при этом язык, во-вторых.

И, как в этой ситуации, ситуации фазовой смены, язык начинает отрываться от реальности. Вообще-то, это роман о том, как язык, который до этого был очень конкретен, и в котором, даже сравнение было очень сложно организованной конструкцией, отрывается от реальности и обретает абстракцию. С этой точки зрения, это не книга о левом проекте. Это книга о том, как развивалось человеческое мышление, именно в ту его эпоху, которую мы не можем проследить. Именно потому, что тот язык мы понимаем совершенно, по-другому. Мы даже можем читать тексты, но читаем-то мы их по-другому, с нашей позиции сегодняшнего дня.

Четвертой, в этой позиции стоит единственная книга, написанная (ну, кроме Библии, конечно) давно. Выходила она в конце 70-х, начале 80-х. Написана была гораздо раньше,по-моему, в 69-ом. Единственный роман Аркадия и Бориса Стругацких, который я счел возможным вставить в этот список. Это роман «Град обреченный». Самое сложное, самое неочевидное, в известной мере, самое красивое произведение Стругацких. Не коммунистическое будущее, не антиутопия, не юмор, не комические экспедиции. Чистилище! Но, чистилище, которое никто из тех, кто в нем оказался, как таковое никто не воспринимает. Мир с непонятной геометрией. Мир, какого-то непонятного эксперимента. И в этом мире сталкиваются очень разные люди, которые понимают друг друга, несмотря на то, что вроде бы, говорят на разных языках.

Я не видел больше не одной книги, в которой так четко показывалось бы, что такое культурный код. В этом романе дается, довольно четко 4 культурных кода. Русский, еврейско-иудейский, чуть меньше материала на немецкий и британский. И показывается, как взаимодействуют люди, принадлежащие к разным культурным кодам. Показывается, как происходит столкновение культурных кодов, как происходит столкновение онтологий. И, как происходит трансформация, как у людей меняется картина мира.

Ну, конечно, в основном, это интересно смотреть по поведению и по картине мира главного героя, которого заставляют пройти несколько кругов существования, мышления и так далее. Но, собственно, у остальных, это тоже довольно интересно видеть и смотреть. Ну и плюс к тому, эта книга, как я уже сказал, она готически красива. Было бы жалко, если бы из эпохи советской фантастики в этот список ни вошло бы ничего. И после долгих мучений, я именно на этой книге остановил свой выбор.

А вот 5 книга, идущая в этом списке, не имеет никакого отношения к художественной литературе. Это книга «Конструирование языков» Пиперски.

Заметим, почему у меня вообще, большое внимание уделено языкам, в этом списке. Ну, по разным причинам. Но, прежде всего, потому, что современное управление миром, это – семантическое управление, это – управление в языке. Соответственно, и сопротивление этому управлению, может быть дано только в языке.

Согласимся, что, если нами управляют на уровне сложных языковых конструкций, было бы смешно и глупо…. Даже, скорей смешно, чем глупо, отвечать на это, например, восстаниями, демонстрациями и так далее. Языковые формы агрессии требуют языковых ответов.

НЛ – Вот, вы сказали сейчас, что нами управляют с помощью сложных языковых конструкций. А Пиперски то, как раз, говорит об искусственных языках и о том, что они более простые, чем естественные. И я понимаю, что да, создание собственного сложного языка является ответом на то, что скорей управляют тобой, с помощью простых языковых конструкций.

СП – Конечно! Пиперски хорош тем, что он сделал великолепный, причем, еще и отлично читаемый конструктор.

НЛ – Хороший разбор полетов и ошибок.

СП – Да. Плюс еще, что он сделал, в чем реальное содержание этой книги, и почему у него надо учится тем, кто книги пишет? Он сделал не классификатор языков. Классификатор языков, устарел бы на следующий день, после его создания. Потому, что кто-нибудь, тотчас же придумал бы язык, не попавший в этот классификатор. И все, никому уже это дело ненужно и читать это невозможно и скучно.

А Пиперски сделал классификатор размышлений о языке. Каким образом можно классифицировать твои мысли об этой категории, как с ними можно работать. А вот это надолго останется.

НЛ – Ну, скорей всего, даже, классификатор подходов к конструированию языков.

СП – Ну, скорей, подходов конструирования. Но, книга позволяет о языках думать. А это очень сильный и очень хороший ход. Потому, что, извините, во-первых управляют нами, действительно, простыми языками. Во-вторых, для того, чтобы начать думать сложным языком, неплохо бы научится это делать языками простыми. Будет крайне полезно. Ну и плюс к тому, знаете, не каждый раз удается создать не художественную книгу, которая проглатывается за один прием при чтении.

Как у меня было с “Анафемом»? В тот момент, когда я его взялся почитать, пару страничек в ТХТшном файле. Все представляют? Такой длинный, длинный текст, который довольно неприятно читать. Это не FB2, это не книга на бумаге. А у меня тогда была важная работа, срочно нужно было сдавать один из заказов. Я написал заказчику, что мне совершенно не до него и ему придется подождать пару дней. А книжка эта толстенная, «Анафем», пока я ее не дочитал, я просто из-за компьютера не встал, никакой другой работой не занялся. Но для художественного романа, причем написанного великолепно, это не удивительно.

А вот когда такое происходит с совершенно не художественным текстом…. Это означает, что автор умеет писать.

На шестой позиции стоит книга Виктора Тена – «Человек безумный». Довольно свежее издание. Очень любопытная книга. С одной стороны, посвящённая проблемам антропогенеза. Собственно говоря, попытка ответить на вопрос, на который наука не отвечает. Я люблю цитировать Кирилла Еськова – палеонтолога. На вопрос о происхождении жизни, он тотчас же отвечает: «Это не по моему департаменту». И на вопрос о происхождении разума, ровно тоже самое.

В результате, эти вопросы оказываются ни по чьему департаменту, ни химии, ни биологии, ни психологии. И ни, опять же, эволюционной теории. Но, кому-то этим нужно заниматься.

И он рассматривает происхождение разума через очень необычную позицию. Причем, что интересно, у позиции есть абсолютно четкое историческое обоснование. Когда-то Волошин, в своей великолепной поэме «Путями Каина» сказал: «Когда-то темный косматый зверь, сойдя с ума, очнулся человеком. Ужаснейшим и злейшим из зверей, безумным разумом и одержимый верой». Это было сказано поэтически, а Тен, абсолютно всерьез объясняет, что путь к разуму лежал через безумие. И до сих пор безумие находится в основе разума.

И, собственно говоря, тот же ужас самоизоляция, существующие катастрофы, слишком сильное математическое воздействие, заключается не в том. что человек может впасть в депрессию и покончить жизнь самоубийством. А в том, что она может впасть в безумие. И мы никогда не увидим, что он безумен. Пока он не совершит определенные группы действий, фиксирующих его сумасшествие.

А с другой стороны, точно так же, человек не в состоянии двигаться по пути познания, постоянно не обращаясь к этому безумию. Собственно, модель которую Тен описывает, очень похожа на структуру Земли в представлении геологов. Колоссальный, очень толстый слой магмы безумия, внутри, какое-то биологическое ядро древних пониманий. И, тончайший слой коры, коры логики, коры семантики, коры нашего умения соотносить наше воображение с реальностью. Которая делает нас людьми. И мы не можем быть людьми без этой коры. Но, под этой корой очень большое огненное море.

НЛ – Но и без этого безумия мы тоже быть людьми не можем.

СП – Да! И об этом он пишет. Мне представляется, что…. Ну, по крайней мере, я сформулирую так…. Я читал его книгу в 59 лет, и она заставила меня многое пересмотреть в моем собственном поведении, жизни и понимании мира. Отсюда я делаю вывод, что ее было бы довольно правильно прочитать.

Ну, конечно же, было бы странно, если бы не было у меня в списке книг по истории. Тут их будет даже две. Ну, во-первых, я воспитывался сам, на Иване Антоновиче Ефремове, который писал, что история есть вершинная сумма всех наук и всех знаний. Во-вторых, сам я все-таки, худо-бедно занимался психоисторией. Поэтому да, по истории у меня имеется довольно широкий спектр. Хотя думал я, опять же, очень долго.

Мне хотелось поставить в список Броделя с его «Средиземноморьем в эпоху Филиппа». Одна из лучших книг, которая показывает связь географии и истории. Взаимосвязь, взаимообусловленность, взаимологику их.

Мне хотелось поставить книжки, на которых я когда-то воспитывался, типа Загадки Прометея – Мештехази. Типа прекрасных работ Дьяконова по истории древнего мира. Но, на мое счастье, впервые после истории Советского союза, российское историческое познание…. Даже не познание, а историческая полубеллетристика. Вот эта самая граница книг, которые являются непрофессиональными, но которые, как раз и дают возможность людям понять и почувствовать, что такое история и как она организована. У нас наконец-то был сделан первый шаг, после того же Дьяконова.

Книга написана, в некотором плане, в его логике. Но, она написана по-другому, написана современным русским языком. Написана с современными примерами и реалиями, этим она интересна. Я рекомендую Гая Анонима. Как вы сами понимаете, это имя ничего не обозначает. Я, разумеется, знаю те фамилии, которые за ним скрываются, но промолчу. Кто я такой, в конечном счете, чтобы выдавать чужое авторство.

НЛ – Интрига.

СП – Интрига. На данный момент вышло 4 книги. Ну, собственно говоря, 2 дилогии. Можно конечно, читать любую, она хороша. Но я особенно предлагаю 1 том книги «С точки зрения Карфагена». Это собственно, история Финикийской, затем Карфагенской цивилизации, её конфликта с Римом. Но, дающаяся не с позиции Евреев, как в Библии. Не с позиции Греков, как в греческих первоисточниках. И, не с позиции Римлян, как в большинстве Европейских книг и учебников. А с позиции, собственно самих Финикийцев.

Во-первых – это очень интересно. Во-вторых – это один из самых любопытных взглядов, на моей памяти, на историю денег, накоплений. На то, что такое, действительно, либеральная торговая цивилизация. Которая по-настоящему либеральная и по-настоящему торговая. Где ни о каком принуждении граждан официально не может быть и речи. А если кто-то считает, что кого-то там, случайно зарезали в темном переулке и кинули в канал, то это же конечно теория заговора. Ибо, в нашем цивилизованном Карфагене ничего такого быть не может.

Учат так же и тому, чем заканчиваются подобные истории. И почему, собственно говоря, либерализм никогда, ни разу не победил в мире. Хотя, вроде бы, он дает такой высокий уровень жизни, и такие большие темпы развития.

С этой точки зрения 3 момента в этой книге интересны. Взгляд побежденных на историю. Ибо историю, как известно, пишут победители. У побежденных нет на это ни времени, не возможности.

НЛ – Ну да. Люблю цитировать Радоя Ралина, что история, это летопись преследователей. Разве есть время у преследуемых писать? Поэтому, очень любопытно.

СП – Во-вторых, это взгляд на историю денег и накоплений.

Да, я очень рассчитываю на то, что рано или поздно выйдет книга нашего друга Александра Оноприенко, которая о истории накоплений. Он написал уже, по-моему, более 2000 страниц. По крайней мере, если переводить байты в страницы. И который, пока не может это собрать в единый компакатифицированный текст. [В ком­мен­та­ри­ях име­ет­ся в виду Алек­сандр Оно­при­ен­ко. И серия его ста­тей Ми­ро­вой кри­зис" на его же ре­сур­се - Вертер]

Ну, пока этого текста нет, Гай Аноним, безусловно, лучший. Он лучше, чем история накоплений у того же Броделя В «Играх обмена».

И третий момент. В книге великолепно изображена история, как актуальность. Я очень люблю старую добрую книгу Топтыга «Французская революция». Где он говорит о том, что последним историческим событием была Французская революция. Потому, что там и Первая и Вторая мировые войны даже, даже Крымская война, это не история, это политика. Они все еще актуальны. И я всегда считал одной из своих задач, сейчас, когда я пишу Первую мировую войну – 3 том, превратить эту актуальность в историю. То есть, убрать из нее моменты личные, моменты, связанные со свой – чужой, с местью и так далее. И даже просто с оценочными суждениями, которые именно оценочные, исторически конкретные.

Гай Анонимус сделал ровно противоположную работу. Он древнюю историю, давным-давно   забытую. Ну кто там помнит, ну Рим и Карфаген, наверное, кто-то еще помнит. Ну, а, например, кто-нибудь может внятно ответить на вопрос: Почему Александр штурмовал Тир? А главное, почему жители Тира, при тех неплохих отношениях, которые всегда были у греков с финикийцами, попросту говоря? не сдали ему город? В этом случае город точно бы никто не стал разрушать. Такой интересный вопрос, совершенно не очевидный.

Вот это включение древней истории в актуальность, невероятно интересный ход. И этого раньше в истории не было.

НЛ – Мне кажется. Это именно очень правильно сейчас, потому, что, действительно, к истории формируется какое-то отношение, как к некоторому архиву, который никак не задействован. И увидеть, как вы сами говорите, например, те же сценарии Первой мировой в текущей реальности. Или какие-то другие сюжеты, это очень здорово и очень интересно.

СП – Ну, во всяком случае, с моей точки зрения, авторы, известные как Гай Анонимус сделали в теме исторического эссе для широкой публики, сразу подчеркнул: Разница проста, историческое эссе для широкой публики должна читаться. Историческое эссе для историков, должно быть написано таким языком, чтобы его, ни в коем случае, нельзя было прочитать. И поэтому это никому не интересно и никогда не будет мной рекомендоваться в этом списке. Так вот, с моей точки зрения, в историческом исследовании которое можно и нужно читать, они сделали огромный шаг вперед в технике работы.

Восьмая книга. Вновь возвращаемся к фантастике, вернее, 8 книга, она такая, очень интересная штука. Ну вот представьте себе, я конечно сейчас шучу, что вы хотите соединить Библию, Гая Анонимус и Анафему. Получается такой не съедаемый бутерброд, совершенно. И главное не видно, как это можно онтологически соединить. Просто, как это может в принципе получиться?

Автор Райаниеми, это американец финского происхождения, книга называется «Страна вечного лета». Кстати, в отличии от многих предыдущих, довольно нетолстая книжка, читается легко, за пару-тройку часов. Читается, вообще очень легко. Ибо представляет из себя, по жанру, политический детектив.

В чем тонкость? А тонкость в том, что в этом детективе изображен мир с прямой трансценденцией. А именно, медиумам конца 19, начало 20 века удалось найти способы связи с загробным миром. И загробный мир стал реальностью.

То есть, ты можешь спокойно поговорить с умершей мамой. Она может тебе надавать советов. Более того, там существует своя политика. У демонов…, то есть, у духов, есть возможности, которых нет у живых. Ну и наоборот тоже верно. В результате оказывается, что государству, теперь нужно иметь не только людей работающих в этом мире – на земле. Но и людей, работающих в том мире, на том свете на его блага. И, например, человек может спокойно покончить жизнь самоубийством, не в плане того, что надоело существовать, а в плане того, что ему предложили хорошую работу на том свете на благо родного государства. Вот эта вот прямая трансценденция – одна особенность книги.

Вторя её особенность – очень четко показан внутренний мир государства. Вы можете иметь какие угодно технологии. Вы можете великолепно связываться с вашими умершими родственниками. Но, государство все равно решают одни и те же задачи, одними и теме же методами. И никуда отсюда не деться, и ничего не помогает.

Наконец третье. События этой книги происходят в 1938 – 1939 году. В этом мире была Первая мировая война, которую Антанта выиграла быстрей, чем в нашей текущей реальности. Именно за счет наличия связи с тем миром, что, во-первых, позволило обеспечить разведку. А во-вторых сделало совершенно страшные вещи, типа танков из эктоплазмы. Которые, по попросту говоря, сминали все и уничтожали целые города.

Теперь у нас конец 30-х, немцы уже имеют свои астральные техники. А есть еще советский союз, где Ленин действительно стал вечно живым. И можно подключится, как бы каждый достойный может подключится к колоссальной сети мышления, многих умерших индивидов вокруг него. И вот в этих условиях существует Англия и пытается решить свои политические проблемы.

Чтобы стало совсем интересно укажу, что премьер-министром Англии, в этой реальности, является Герберт Уэллс. Кстати, мало кто знает, что и в нашей текущей реальности, это был достаточно интересный политик и очень крупный деятель разведки. На наши деньги, в переводе, начальник департамента. Немного по-другому, кажется, начинаешь читать Уэллса и понимать историю Англии.

НЛ – Машину времени – изобрел!

СП – По поводу девятой книги. У нас возникли очень серьезные разногласия, причем не в отношении автора, а в отношении книги. Автор, конечно же, великий физик Джон Арчибальд Уилер. Поскольку, с моей точки зрения, можно говорить о математике, о языках, о философии, об онтологии. Но, физика, сама по себе является онтологией. И не увидеть этого, значит оставить себя без очень большого куска мира. Более того, без одного из очень немногих кусков, которые являются независимыми. Физическая картина мира независима ни от вашей веры, ни от ваших политических взглядов. Если вы хотите найти маленький кусочек мира, где вы можете быть самим собой, то это конечно физика.

Ну, а если выбирать книгу по физике, то у Уилера практически нет конкурентов. У него 2 достоинства, он один из величайших гравитаторщиков, в истории человечества. И при этом, он еще блестяще умел писать. Собственно, спор был о том, взять ли у него «Гравитация нейтрино вселенная». Книжка 60 дремучего года, по-моему, 65. Которую я без особого труда читал в 9 классе школы, формул там не очень много. А не решенных проблем (замечу, они так и остались нерешенными, хотя прошло почти 60 лет) в этой книге столько же, сколько в уравнениях математической магии Януса Невструева [персонаж фантастической книги А. и Б. Стругацких «Понедельник начинается в субботу» - ВладимирХ]. То есть, она вкусно читается, она показывает мир взаимосвязи физики и геометрии.

Собственно говоря, впервые Уилер геометродинамику, по сути своей, именно в этой книге описал. То, что потом стало значительной частью его научных интересов, научной работы. Сначала была книга, написанная для старших школьников и младших студентов. Так часто бывает. Там он позволял себе мыслить, гораздо более раскованно. Он и так-то мыслил очень раскованно. И там-то, собственно, он сумел сформулировать основные мыслеконструкции, которые потом уже стал развивать как физик-теоретик.

Либо же, надо было взять книгу, которую он написал в соавторстве со своими аспирантами Мизнером и Торном, знаменитый трехтомник Гравитация. Последняя великая книга, написанная по физике. Последняя не в плане, что больше никогда не напишут. Но из того, что выходило, она – последняя.

Попытка 3-х людей собрать всю физику гравитации, общую теорию относительности, все, что идет вокруг нее, астрофизику, релятивистскую физику. Собрали все это, в одну удобочитаемую работу.  Совершенно колоссальный научный подвиг и кстати очень быстро сделанный. И в этой книге есть особенность, которой больше нет ни у кого. По крайней мере, я сам мечтал так написать, но пока ни разу не получилось.

Она разделена у Уилера, на 3 уровня, 3 индекса. Причем, они идут вперемешку. 1 уровень тот, который требует минимального школьного образования. 2 уровень тот, который нужен выпускникам ВУЗов специализирующихся в общей теории относительности. Уровень 3 – это самое последние, для того времени, разработки в этой области, где и выпускникам ВУЗов потребуется дополнительная литература, чтобы понять, о чем идет речь.

И вот эти уровни перемешаны. То есть рассматривается некое явление на разных уровнях. И по-разному идет движение… ты можешь читать этот текст. Заметим, что возможность читать текст в разном порядке у Уилера, наверное, все-таки было первым, это было задолго до Павича сделано [Милорад Павич, писал в жанре нелинейной прозы - ВладимирХ]. В общем, кто ужасается при виде производной, читайте «Гравитации нейтрино и Вселенная». А для кого значки производной, интеграла или стандартные дифференциальные уравнения, вполне себе нормальное времяпровождение – берите «Гравитацию». Одна из немногих книг, которую я рекомендую читать в бумаге. Не потому, что в электронике хуже, а потому, что она великолепно издана и просто тактильные ощущения от этой книги запоминается очень надолго, особенно когда касаешься ее обложки или открываешь на какой-то странице.

Список подходит к концу, и 10 книга в нем, самая простая. Вот она точно подойдет любому. И включил то я ее в список не потому, что она больно хороша, а потому, что она представляет собой один из любопытнейших литературных экспериментов. Это «История древнего мира», ну, если хотите «История средних веков», просто первый том мне показался лучше, Сьюзен Бейкер.

Женщина, которая несколько лет на вопрос, что она делает отвечала: «Пишу учебник истории». Какой истории? «Ну, как какой? Человечества, всего». Над ней очень смеялись. А она действительно попыталась в одной книге собрать всю историю. Не так, как это у нас обычно делается: вот история Египта, вот история Двуречья, вот Греция, вот Россия. А попытаться сделать все и сразу. То есть: «… а в это время в Америке…, …а в это время на Дальнем востоке…» Попытаться сделать хронологические срезы по всему земному шару, изобразить историю разных регионов, как некое единое целое.

С моей точки зрения, эта попытка работать в технике deep data, сложных данных, глубоких данных, упакованных данных. Обычно, конечно, наша история, это просто big data – куча разных никак не связанных между собой вещей. А если они и связаны, то только географически локально. Ну, например, история Российской империи. Там какие-то связи, конечно, есть, но они только временнЫе, там нет пространственных. А вот здесь попытка удержать и пространство, и время. И языки, и технологии, и собственно, историю с ее эмотикой. Меня, кстати, очень подкупила позиция автора, что история начинается с того момента, когда вы можете к действующим лицам, как-то эмоционально отнестись. А если эмоционально отнестись не можете, нет там никакой истории. В лучшем случае археология и ли что-то еще соответствующее, примерно подобное.

Книгу эту, очень легко и по делу можно ругать. Масса вещей там, сделана с ошибками. Попробовали бы вы написать историю земли и человечества целиком, не сделав ни одной ошибки. Было бы довольно смешно, и уж точно вы бы это делали десятилетиями. Но, вот эта техника упаковки, она новая. В некотором плане, это техника онтологической упаковки на одном из самых сложных примеров. Сразу скажу, Уилеру в этом отношение проще. Физика подразумевает онтологию и поэтому онтологически упаковывается легко. История же, ее вообще не подразумевает, поэтому сделать такую работу, крайне нетривиально.

Ну, вот такой список. И разумеется, предложив его вашему вниманию, я исхожу из того, что массу других книжек, типа «Охота на Снарка», вы уже давным-давно прочитали. Спасибо.

НЛ – Ну что ж, Сергей Борисович, контрабандой протащил еще, на самом деле много книг.

СП – Ну ладно, всего 3.

НЛ – Нет, гораздо больше в комментариях. Поэтому….

СП – А в комментариях не считается.

НЛ – Спасибо.

СП – Спасибо.