О творчестве Константина Сомова

 

Давайте не будем касаться наклонностей Сомова-это отдельная темв-а просто посмотрим на его отличные картины.

Константи́н Андре́евич Со́мов (18 [30] ноября 1869, Санкт-Петербург — 6 мая 1939, Париж) — русский живописец и график, мастер портрета и пейзажа, иллюстратор, один из основателей общества «Мир искусства» и одноименного журнала. Академик Императорской Академии художеств.

Константин Сомов родился в семье известного музейного деятеля, хранителя Эрмитажа, Андрея Ивановича Сомова. Его мать, Надежда Константиновна (урождённая Лобанова) была хорошим музыкантом, широко образованным человеком.

В 1879—1888 годах учился в гимназии К. Мая вместе с А. Бенуа, В. Нувелем, Д. Философовым, с которыми позже участвовал в создании общества «Мир искусства».

С сентября 1888 года по март 1897 года учился в петербургской Академии художеств: основной курс — до 1892 года, затем, с октября 1894 года, занятия в мастерской И. Репина. В 1894 году впервые участвовал в выставке Общества русских акварелистов. В 1897 и 1898 годах занимался в Академии Коларосси в Париже.

В дневнике художника Константина Сомова сохранилась запись 1934 года: «Хотелось бы мне стать еще Энгром — как это не смешно в моем возрасте. Если не Энгром, то хотя бы его маленьким пальцем на ноге». Несмотря на такую излишнюю самокритичность, которая была свойственна художнику на протяжении всей его жизни, наследие Константина Сомова огромно и разнообразно. Его театрализованный «сомовский» стиль узнаваем и востребован по сей день. 

Константин Cомов был уникальным портретистом, который умел не только передать совершенное внешнее сходство, но и раскрыть неожиданные черты характера своих моделей. Особого внимания заслуживают и пейзажи художника, которые многие искусствоведы считают второстепенными в его репертуаре. Как бы там ни было, попробуем разобраться в творчестве великого художника: рассмотрим как признанные шедевры, так и работы, известные лишь специалистам.

 

Считается, что высшая точка искусства Сомова — это знаменитая «Дама в голубом», хранящаяся в Государственной Третьяковской галерее в Москве. С этим можно соглашаться или нет, но то, что это произведение стоит особняком от всех других произведений художника, — общепризнанный факт. Эту картину очень любил Валентин Серов, который на стыке веков (XIX и XX) был членом Совета Третьяковской галереи по приобретению новых произведений искусства. Именно он настоял на покупке картины, считавшейся «неформатным» произведением для музея, основой коллекции которого было реалистичное творчество художников-передвижников. 

«Дама в голубом», 1897–1900 годы

На картине изображена красивая женщина, чье лицо и пронзительные глаза выражают задумчивость и тоску. Наряд героини (как и окружающий ее пейзаж) соответствуют моде XVIII столетия, что вызывает резонанс в восприятии картины, делает ее притягательной и запоминающейся для зрителя. Моделью для этого произведения послужила Елизавета Мартынова, талантливая художница, одна из первых женщин, которой было позволено обучаться в Академии художеств. Ее красота, интеллигентность и обаяние покорили художника. Современники вспоминали о девушке как о веселом и жизнерадостном человеке, поражаясь тому, как удалось Константину Андреевичу изменить ее привычный образ. Маргарита Ямщикова, подруга Елизаветы Мартыновой, писала: «Что сделал художник с этим лицом, с этими когда-то сияющими глазами? Как сумел вытащить на свет глубоко запрятанную боль и печаль, горечь неудовлетворенности? Как сумел передать это нежное и вместе с тем болезненное выражение губ и глаз?» Вероятнее всего, художник знал о болезни девушки, которой не было суждено раскрыть свой талант. Елизавета Мартынова скончалось от чахотки в 1904 году, то есть через четыре года после завершения художником «Дамы в голубом».

Интересный факт: Мартынова была резко против того, чтобы ее портрет попал в Третьяковскую галерею. Она говорила: "Вы не должны и не имеете права продать мой портрет. Я позировала Вам для Вас, для чистого искусства, а не для того, чтобы Вы получили за мою грусть в глазах, за мою душу и страдания деньги…Я не хочу этого! Оставьте портрет у себя, сожгите его, если Вам так жаль отдать его мне, подарите его даром в галерею…"

Однако на Сомова эти слова не произвели должного впечатления, и он поступил так, как считал нужным: картина была продана в Третьяковскую галерею за существенно меньшую сумму, чем за нее были готовы предложить частные покупатели. Когда Елизаветы Мартыновой не стало, художник долго и тяжело переживал ее утрату. 

Жанр картины можно охарактеризовать как «ретроспективный портрет». Стилизация под старину была популярным приемом на рубеже XIX–XX веков, но особенность «Дамы в голубом» не столько в стилизации, сколько в лирично-романтическом настроении, воплощении образа несбыточной мечты о навсегда ушедшем прошлом. Об этом говорят и фантастический пейзаж, и герои на заднем плане, и главное, наполненные глубокой грустью глаза героини. Именно в этом заключается основное отличие этой работы от портретов, созданных в XVIII столетии, акцент в которых делался на жизнелюбии и даже некоторой легкомысленности моделей, обходя стороной психологическую составляющую личности.

Из заимствованных элементов стилизации под Галантный век можно выделить следующие излюбленные приемы художников XVIII столетия: книгу в руках дамы — так создается эффект, будто мы «отвлекли» ее от чтения и личных раздумий; листву деревьев на заднем фоне, напоминающих театральную ширму; музицирующую пару на скамейке справа, создающих романтическую атмосферу.

Но все эти «галантные приемы» Сомов трактует по-своему, добавляя в образ условный жест левой рукой, символизирующий страдание девушки, одновременно усиливающий ее красоту и беззащитность; и тревожное закатное небо, которое будто отчуждает окружающий мир от героини. В правой части картины — автопортрет художника, «входящего» в созданный им прекрасной мир «Дамы в голубом», — в мир девушки, которой было суждено стать не только воплощением загадочности, но и (как считают многие искусствоведы) образом дамы Серебряного века в целом.

«Портрет А.А. Блока», 1907 год

Для наших современников именно этот портрет Александра Блока является хрестоматийным. Однако мало кто знает, что, когда работа над картиной была окончена, произошел настоящий скандал. Александр Блок — кумир целого поколения — казался на портрете вялым и мрачным. В газетах писали нелестные отзывы о произведении, отмечая его «дешевую упадочную стилизацию», «истерическую впадину под глазом», «красные, как у вампира, губы», а Иван Бунин отметил «классическое мертвое лицо». Сам писатель выразился по поводу портрета следующим образом: «Портрет Сомова мне не нравится. Сомов в этом портрете отметил такие мои черты, которые мне самому не нравятся».

Существует легенда, что, перед тем как приступить к этой работе, Сомов водил Блока по самым мрачным притонам и забегаловкам, чтобы рассмотреть в писателе его «внутренних демонов». В любом случае слова самого поэта стали ценным доказательством того, что Сомову удалось запечатлеть сложную психологическую структуру личности Александра Блока, а не только поверхностный образ.

«Портрет Е.П. Носовой», 1911 год

Сложно представить, что этот непревзойденный по технике исполнения, утонченный и выразительный портрет Евфимии Носовой вызвал в душе художника настоящие творческие терзания. Картина была написана на заказ, и первая встреча модели и художника произошла в январе 1910 года. Сомов писал своей сестре Анне: «Днем к нам на файфоклок приезжала и другая моя модель Носова, оказавшаяся очень и очень интересной для живописи. Блондинка, худощавая, с бледным лицом, гордым и очень нарядная, хорошего вкуса при этом». 

Тут стоит заметить, что к тому времени Сомов уже был состоявшимся и известным художником, востребованным портретистом. Но все эти нюансы не только не смягчили его собственную самокритичность, но, вероятно, даже усиливали ее. После нескольких дней работы над портретом Сомов пишет: 

«Я уже конечно в муках, почти уверен, что провалюсь со своей работой — что знал прежде, тому разучился, а новых уменья и знания не приобрел! Даже проклинаю себя, зачем меня понесло в Москву!

Писать портрет в таком масштабе прямо, я вижу, не по моим силам. Здесь же все в меня верят и предлагают еще заказы. Моя вторая модель (Носова) гораздо интереснее первой — у нее очень особенное лицо. Сидит она в белом атласном платье, украшенном черным кружевом и кораллами, оно от Ламановой, на шее 4 жемчужных нитки, прическа умопомрачительная…
 
И я в первый раз вчера взял краски, набросал такую рожу, так неверно и так гадко, что хотелось ей сейчас же признаться в своей немощи и ретироваться навсегда… Поэтому и в нерабочие часы я хожу с червем под сердцем и тоскую…»

Такое поведение художника по отношению к своим работам было обычным делом, лишь к концу жизни он немного смягчился в оценке своих произведений. Однако критика встретила портрет восторженно: историк искусства и коллекционер Павел Эттингер говорил, что портрет Евфимии Носовой «восхищает своей бесконечно тонкой живописью».

«Портрет А.И. Сомова», 1897 год

Отец художника — Андрей Иванович Сомов — говорил: «Портретистом он мог быть хорошим, а занимался какими-то глупостями». Подобная критика со стороны отца является скорее сожалением об упущенных возможностях: Константин Сомов действительно был превосходным портретистом, но жанр этот не любил, порой тяготился заказами, хотя именно он во многом и принес ему известность и материальное благополучие.

По иронии судьбы свой талант в этом жанре Константин Сомов особенно ярко демонстрирует в портрете отца — хранителе Эрмитажа и большом ценителе живописи, в коллекции которого были работы Павла Федотова и Карла Брюллова. 

«Портрет С.В. Рахманинова», 1925 год

Другой пример таланта Сомова в этом жанре — «Портрет С.В. Рахманинова». Живописец написал его вскоре после знакомства с композитором в США (в 1925 году), где принимал участие в выставке русских художников. Что интересно, это не просто картина, а официальный «рекламный портрет» Рахманинова для компании — производителя фортепиано Steinway. Отличительная черта данной работы — живые глаза и пронзительный взгляд Сергея Васильевича, а также ритмичность световых бликов, словно придающая этому произведению звучание. 

 

Автопортреты

Конец XIX — начало XX века — период расцвета автопортретного жанра. В эпоху индивидуализма художникам свойственно уходить вглубь себя, заниматься самопознанием. В своих автопортретах Сомов не ищет оригинальных композиционных решений. Основные различия автопортретов — в выражении глаз. Из серии автопортретов можно выделить акварельный портрет 1898 года. Молодой художник предстает лежащим на диване, обрезанное изображение создает впечатление неустойчивости и эмоциональной подвижности.

Автопортрет, 1898 год

Другие автопортреты живописца объединяют простая композиция и сосредоточенность на лице, которое проработано детально в отличие от намеченной условно фигуры. Художник всегда прекрасно одет и причесан. Как метко заметил искусствовед Степан Яремич: «Для Сомова не безразлично, какое вино, какие духи, и в одежде он так же разборчив, как и во всем остальном». Пристальное внимание к себе, наблюдательность и тщательное изучение всех изменений (особенно во взгляде и внешнем облике) позволяли художнику год за годом создавать «живой», фотографичный образ самого себя.

Автопортрет, 1921 год

 

На перекрестке веков Константин Сомов входил в известное объединение «Мир искусства», образованное в 1898 году в Петербурге с целью изучения истории и теории искусств. Другими участниками объединения были близкие друзья художника — Александр Бенуа, Вальтер Нувель и Дмитрий Философов. Позже к этой компании присоединился Сергей Дягилев, который впоследствии стал идеологом группы и редактором одноименного журнала. Одной из идей сообщества было стремление к возрождению красоты ушедшего времени, в частности мода на Галантный XVIII век. Сомова принято считать «мирискуссником», однако его творческий путь был намного сложнее, а отношения с Дягилевым и вовсе были натянутыми: художник уважал организаторские способности импресарио, но «личного контакта» они найти так и не смогли — однажды их ссора чуть не закончилась дуэлью. Тем не менее Дягилев высоко ценил талант художника и охотно покупал его картины. 

«Осмеянный поцелуй», 1908 год

Сомова часто называли «певцом радуг и поцелуев». Действительно, многие из его самых известных картин посвящены галантным сценам XVIII века, где главные герои — страстно увлеченные друг другом дамы и кавалеры, одетые в лучших традициях эпохи рококо. Такие картины могут показаться незатейливыми и легкомысленными, но это только на первый взгляд.
 
Одна из знаковых работ художника в этом жанре — «Осмеянный поцелуй». Большая часть этой картины отдана под яркий пейзаж: только что прошел дождь, и все еще влажная листва переливается в лучах заходящего солнца. На скамейке — обнимающаяся влюбленная пара, за которой подсматривают мужчина и женщина. Первое впечатление от произведения — легкомысленная игривая сценка о любовной интрижке. Но в то же время происходящее на полотне походит на застывшую театральную сцену, природа — на занавес, а герои — на актеров, чьи позы, движения и, самое главное, эмоции профессионально срежиссированы. Ни выразительности, ни яркости, ни «дыхания жизни» в этой сцене нет. На контрасте мнимой легкости и продуманной постановочности сюжетов и складывается неповторимый «сомовский» стиль и философия его творчества.

«Вечер», 1900—1902 годы

Элегантный и галантный «Вечер» Сомова наполнен тревожностью и беспокойством. Композиция картины похожа на театральный эскиз, а фигуры героев — на эскизы театральных костюмов. Благодаря кисти художника действо оживает на наших глазах, оставляя ощущение смятения. Вычурные позы людей, «мертвая», застывшая природа и кубы подстриженных деревьев (боскетов) в лучах заходящего солнца усиливают гнетущее впечатление от нарядного на первый взгляд парка.

 

Маскарады, смерть и «Книга маркизы»

Одной из излюбленных тем художника были нарядные маскарады. Но яркие праздники Сомова, как и другие работы, посвященные красоте Галантного века, обманчивы. Настроение картин как в опасной игре: внезапно, прямо посреди торжества можно встретить смерть... Маскарады Сомова очень метко охарактеризовал друг художника Михаил Кузьмин: «Беспокойство, ирония, кукольная театральность мира, комедия эротизма, пестрота маскарадных уродцев, неверный свет свечей, фейерверков и радуг и — вдруг мрачные провалы в смерть, колдовство — череп, скрытый под тряпками и цветами, автоматичность любовных поз, мертвенность и жуткость любезных улыбок — вот пафос целого ряда произведений Сомова. О, как не весел этот галантный Сомов! Какое ужасное зеркало подносит он смеющемуся празднику!»

«Арлекин и смерть», 1907 год

Увлечение Сомова Галантным веком выливается также в целый ряд оригинальных иллюстраций. Самые яркие примеры его работ в этом жанре — эротические рисунки к «Книге маркизы», «Дафнису и Хлое» и «Манон Леско». Как считают многие искусствоведы, эти работы особенно ярко показали тонкость вкуса и талант Сомова, свидетельствовали о снятии художником границ эротического искусства.

Вот что о «Книге маркизы» писал Эрих Голлербах: «Здесь, как в некоем фокусе, сосредоточился и утонченный ретроспективизм и модный эротизм эстетического мировосприятия, отразился мечтательный культ XVIII века, с его очаровательным бесстыдством, фривольностью и напряженной чувственностью. В смысле художественной идеологии в этой книге нет никакого движения вперед, никакого искания, но она бесспорно замечательна сама по себе, "как вещь". Вся проникнутая духом "мелочей прекрасных и воздушных, любви ночей, то нежащих, то душных", она строго выдержана в одном графическом стиле, в единой изобразительной гармонии. В графическом творчестве Сомова эта книга является высшим достижением. В истории русских иллюстрированных изданий она, по праву, может занять одно из первых мест».