Чечня в огне. Здесь не Афган…

 

Чеченская знаменитая пыль столбом. Бронемашины, выдвигающиеся рано утром на мероприятия и пробирающиеся через стада тощих кавказских коров. Группы инженерной разведки, по утрам обследующие дороги на предмет фугасов. Жара. Килька в томате на обед и ужин в расположении временного отдела внутренних дел. Эх, двадцать лет с той поры минуло. Пролетели, как один миг. Кажется, что это было вчера.

Когда живешь достаточно продолжительное время, то можешь на своей шкуре ощутить волшебное превращение обыденности твоей жизни и забот, а также жизней миллионов  таких же простых людей, в Историю.

Сейчас пошло в институты поколение, которого ещё на свете не было, когда мои берцы с буханьем коснулись посадочной полосы Моздокского военного аэродрома – это были для нас такие врата в Чеченскую войну. Да, молодняку в большинстве своём ныне всё равно, что Великая Отечественная война, что Чеченская, что Пуническая. Для них эти омертвевшие события прошлого находятся за стеклянной преградой времени, как кадры фильма в глубине экрана телевизора. Вроде и идёт какое-то мельтешение, но уже никак не актуально. Другие теперь заботы – ипотека, коронавирус и прочие беды и достижения.

А для нашего поколения та война была нашей жизнью. Притом не только для военных, а для каждого человека. Взрыв в Пушкинском переходе. Разграбленные поезда через Чечню. Захваченные русские рабы. Геноцид русского населения. Срытые до основания тротилом жилые высотки в Москве. Война тогда  стучалась в каждый дом.

Она утихала, вроде бы умирала, но потом восставала Фениксом, ожигая всё вокруг себя. И казалось, что не будет ей конца.

«Мы в войну не играли, мы в ней попросту жили», - как поется в старой песне.

Вообще, для забывчивых, Чеченских войн после развала СССР было две. И они сильно разные как по содержанию, так и по их ходу, организации боевых действий.

Первая чеченская. Декабрь 1994 года. Тогда же была и моя первая турпоездка за границу. Сказочный Египет с его седыми древностями. Совершенно новые ощущения Большого Мира для человека, которого еще в институте убедили, что с его допуском секретности за границей он побывает только в группах войск, да и то, если повезет. Запретный плод сладок, и я его поглощал с большим удовольствием. Просто поразительное чувство узнавания большого мира. Но вместе с тем заноза саднила в сердце. Смотришь вечером СиЭнЭн, а так сожженная бронетехника в Грозном. Наши солдатики под обстрелом. И какие-то ликующие радостные пояснения зарубежных «друзей» по поводу нашей беды. Они радовались. Ну а как не радоваться, когда у их детища – Свободной Ичкерии, прорезались зубки, и оно начало трогательно и забавно кусаться, изничтожая людей и трепля в хлам ткань Государства Российского.

Тогда в Египте арабы на ступенях своих лавок кричали:

- Рюсский! Заходи! Горбачёва хорошо! Ельцин баламут!

Это они так выражали свое единство с борющимися братьями-мусульманами.

Некоторые мои сослуживцы в это время входили в Грозный с первыми боевыми армейскими частями. Участвовали в горячих боях.  А потом, выжив, рассказывали обо всем больше с иронией, чем со страхом. И больше упирали на то, где, с кем и что пили, и как спиртное было тяжело достать, чем как воевали. Но война там была не смешная. А страшная и совсем не по устоявшимся правилам. Потому что вся Россия тогда выпала из сферы нормальных человеческих правил и человеческого разума.

«Чечня в огне, здесь не Афган.

Приказ зайти войскам отдан.

И мы зашли, но не стрелять, ведь тут же дети!

Колонны шли, их духи жгли.

Дым поднимался до Москвы.

И кто ж нам за боль и гарь теперь ответит»…

Середина девяностых. Наш народ, только что переживший жестокий удар развала СССР, с ужасом смотрел на разваливающуюся Россию и понимал – это никогда не остановится.

Сепаратизм. Гордая Чечня прощается с немытой Россией, страной рабов, страной господ. А на выход уже толпятся Татарстан и Башкирия. И на Урале губернатор Екатеринбурга Россель потихоньку печатает свою валюту и объявляет о создании Уральской республики и отделении от Большой Страны, а кровавое бандитское сообщество «уралмашевцы» регистрируется как политическое движение «Уралмаш». И все под аплодисменты мирового сообщества и внутренних утырков. Республики, города – всем вдруг нужна независимость и самостоятельность, ну прямо кушать без неё не могут. И понятно, что этот серп в конечном итоге снесет голову и простому человеку.

У кого еще остались не отшибленные мозги, надеялись на восстановление территориальной целостности России, пусть и военным путем. Потому что знали - по Чечне проходила граница не территориальная, а судьбоносно-историческая -  быть России или не быть. И начало Чеченской – это дикая смесь ощущения ужаса перед большой кровью и надежды на то, что хоть такими нитями соединят расползающуюся по ниткам многострадальную Державу.

Умирающая страна бросала в топку последние ресурсы. Глядя на обуглившиеся остовы вертолетов и бронетехники, мы тогда понимали – новых не будет. Ведь это последнее, что осталось нам от погибшей большой страны. Закупки тогда в России для армии прекратились полностью. Страна строила капитализм, грабили и вывозили из неё все. Какие уж тут деньги для армии, когда жадным тварям, растаскивавшим и уничтожавшим советское наследие, самим не   хватало, потому что, как сказано в известном фильме, они никогда не насытятся, они же прорва. Военных тогда высокомерно презирало общественное мнение. Служивый люд вдруг стал никому не нужен – мол, нахлебники, только хлеб зазря едят. То ли дело банкир Смоленский с залоговыми аукционами – без него страна просто пропадёт. Рушилась в пропасть боеготовность. В иных войсковых частях еды солдатам не было, голодали, впрочем, как и многие их сверстники на гражданке, кто не сподобился пойти в бандиты. И все равно, в этой атмосфере безысходности жив был вечный неугасимый русский солдатский дух.

Отличная песня Трофима тех времён, отразившая всю суть тогдашней ситуации:

«Россия нас не жалует ни славой, ни рублем,

Но мы её последние солдаты.

А значит надо выстоять, покуда не помрем.

Аты-баты, аты-баты»…

По поводу первой чеченской войны сложились какие-то мифы, приобретшие с годами статус Непогрешимой Истины. Например, считается, что Российская армия продемонстрировала полную небоеготовность. Не смогла нормально, по науке и интеллигентно, без излишних разрушений и гибели мирного населения, перебороть кучку гордых, но необученных горцев. Мол, что с неё взять! Это же не американцы, взявшие без потерь Ирак и Берег Слоновой Кости, или чего там ещё.

Хотя было всё с точностью донаоборот. Воевали мы в Чечне в гораздо более стесненных условиях, чем в том же Афгане. Люди, прошедшие эти войны, признают, что в Чечне было гораздо тяжелее. Ведь армия работала не по чужими моджахедами, а по населенным пунктам, где граждане России. При этом в заложниках было десятки тысяч русских, не успевших сбежать из строившегося тогда на территории Чечни исламского рая с шахидами и гуриями. Так что работали мы сильно ограниченно в средствах. Ковровые бомбардировки не применяли. И аулы, из которых стреляли по колоннам, не сносили огнем. Точечные удары. Вежливые военные. Уважение традиций и прочая муть. А, значит, зачистки аккуратные пехотой, атаки штык на штык. И потери.

Точно цифр  не помню, да и вряд ли их кто скажет. Но факт остается фактом. Объединенная федеральная группировка была численностью что-то около трех десятков тысяч человек. Им противостояло в общей сложности более ста тысяч бойцов незаконных вооруженных формирований. Отпетая мразь со всего мира съехалась им на помощь.

Благодаря попустительству одного перестроченного Министра обороны, а, может, и по умыслу, чеченские боевики захватили в начале девяностых имущество, вооружение и боеприпасы общевойсковой армии. Это примерно на сто тысяч человек, чтобы вести активные боевые действия и ни в чем себе не отказывать. Бронетехника, стрелковое оружие, даже самолеты – все у них было. И тренировались они знатно, нерадивых лупили палками. И боевой мусульманский дух был на высоте.

По науке соотношение наступающих к обороняющимся на открытой местности должно быть не менее трех к одному, а в городе и всех пяти. Только арифметика в Чечне была несколько иная. Один штурмующий на пять обороняющихся. Притом духи перерыли весь город траншеями и подземными коммуникациями. И командовали  не бандиты из мест лишения свободы, а такие же офицеры Советской армии, только бывшие. И по вооружению был паритет. И местность душманы знали, а у наших войск даже карт Грозного не было. Да и разведданные были настолько «качественные», что бойцам ВВ перед штурмом Грозного раздавали щиты и каски – мол, народ выйдет на демонстрации, и могут быть массовые беспорядки, которые надо разгонять жестко, но вежливо и по закону.

И ничего. Снесли наши эту бандитскую власть. Утрамбовали мятежную Чечню.

И на последних каплях горючего, на последней технике гоняли ваххабитов по горам. Так что проявила себя русская армия, как всегда – эффективно и героически.

«В окопах мы, кругом туман.

Здесь вся война – сплошной обман.

Чеченским снайпером комбат смертельно ранен.

Но матерясь, мешая грязь.

Дождем свинца сметая мразь

Наш полк дошел, дополз до Грозного окраин»…

Первая чеченская. Время сказочного предательства и потрясающего героизма. И, как любая война – дикая помесь  высокого профессионализма и воинствующего маразма.

Да, на предательство мы насмотрелись. Воюющую армию предавали все. Политическое руководство страны. СМИ. До сих пор НТВ смотрю с брезгливостью. Помню репортажи их репортеров про отважных горцев и замученных испуганных российских солдат, которым давно пора отступать к себе в Россию, оставив технику, оружие и боеприпасы молодой исламской демократии. Ну, просто твари и паскудники, гиены пера и шакалы телекамер.

И народ предавал свою армию, когда сочувственно смотрел эти поганенькие репортажи. И когда выходил на площадь против войны в Чечне. Время такое было – предателей.

А беснования либероидов с шаманскими заклинаниями на поражение собственной армии. С нынешней высоты времен это вообще трудно поддается осмыслению. Какие кары призывала эти профессиональные негодяи на нашу армию. Как лебезили перед чеченскими бандитами. Как известный правозащитник Ковалев чуть ли не из чеченских окопов орал нашим солдатам типа «Русский, сдавайся!»

Это тот самый Ковалев, кого руководитель пресслужбы МВД России назвал по телевизору гнидой. Однажды мой товарищ, который от безденежья калымил частным извозом, подвозил это существо  в Москве.

Как рассмотрел его в зеркало заднего вида, так появилось огромное желание съездить по роже. Но человек служивый, взял себя в руки.

А как доехали до цели, настало время оплаты проезда. И Ковалев вытаскивает лопатник, туго набитый пачками долларов. И начинает искать среди них случайно завалявшиеся русские деньги. Долго провозился. Но нашел. С трудом. Деревянные же. Если бы доллары, то вон их сколько…

Таились предатели и в военных штабах. И на самом верху госуправления.

Тогдашний министр внутренних дел России Куликов в своих мемуарах писал, как из Москвы приходили указания на перемирие всегда, как только оставалось совсем немного, чтобы добить боевиков. И как ему велели фактически бросить без снабжения, на расправу боевикам, приличную группировку. И он не выполнил «политическое указание».

И планы наступления боевикам сливали предатели. И списки личного состава.

Разговаривал с офицерами внутренних войск. У них прапорщик попал в плен к Радуеву. И шли переговоры о его обмене. Вот и повели его показать самому главному.

Радуев смотрит на прапорщика иронично.

- Фамилия? Войсковая часть?

Прапорщик отвечает. А этот вампир шарит пальчиками по клавиатуре, погружается в базу данных ноутбука. Там у него список военнослужащих федеральных войск. Находит нужную фамилию.

- Числишься пропавшим без вести. На обмен.

То есть это из наших штабов им списки уходили воевавших, которым кровную месть по законам гор надо объявлять…

Были и совершенно дикие решения, проистекающих из амбиций и воинствующего дубового непрофессионализма. Старший группировки от МВД так усиленно бодался с военными, кто в доме главный, что рассорились окончательно. Армия пошла в горы добивать банды. А Грозный оставили на откуп МВД. И на штабных совещаниях оперативники  в голос вопили:

- Идет концентрация боевиков под видом мирных жителей в Грозном. Необходим качественный контроль и зачистки!

Этот чёрт, не буду называть его фамилию, орал как резаный:

- Не занимайтесь провокациями! В городе налаживается мирная жизнь!

Наладилась. В 1996 году бандитские крысы по зеленому свистку вылезли изо всех щелей, распотрошили спрятанные склады оружия, да еще поживились на вокзале двумя эшелонами с оружием, боеприпасами и, самое главное, ручными гранатометами. И устроили кровавую баню.

ГУОШ – Главное управление объединенных штабов, располагавшееся в бывшем пожарном училище, наши покидали с боем, подрывая оружейные склады, на которых оставалось то, что не могли унести с собой. Штурм обкуренными моджахедами комплекса правительственных зданий – там их ждал хороший облом – положили наши их там тучу. Но Грозный залился кровью.

Проиграли мы первую Чеченскую? Да не фига! Продали её, а не проиграли. Генерал Лебедь, ангел мира, фактически подписал позорную капитуляцию. И как раз в тот момент, когда командующий военной группировкой Пуликовский подогнал войска и обещал за пару дней зачистить всех бандитов. И зачистил бы – все силы были. Передавили бы бандюков как тараканов, собравшихся в одном месте.

Но пламенный Лебедь тогда планировал быть президентом. И мечтал о лаврах миротворца. Вот и подписал перемирие, на которое его не уполномочивали.

А затем было фактическое отделение Чечни. Превращение её в бандитскую республику, органично живущую по кровавым законам средневековья. Вечные набеги на Большую Землю. Заложники и рабы, которыми торговали, как овцами. Полная остановка промышленности и частичная - сельского хозяйства. Голод. И в итоге – победоносное шествие ваххабитов на Дагестан. Под оправдание: «Мы их не завоевывать шли. Они нас пригласили!»

 Теракты в Москве. Отставка Ельцина. И Вторая чеченская.

Спасибо Путину, это уже были вполне продуманные, тактически и стратегически выверенные действия. И уже шла не нищая армия из голодных солдат. Все было более-менее разумно, расчетливо, эффективно. Мы возвращались. И все, и на  Кавказе, и в Москве, как-то сразу и окончательно осознали – больше Россия оттуда не уйдёт...

Двадцать лет назад в это время мы колесили по дорогам Чечни, заполненным бронетехникой и рассыпающимися от старости местными    автобусами. Блокпосты. Проверки. Канонада по ночам со стороны Грозного.

Шелковской временный отдел внутренних дел. Я советник по линии криминальной милиции. Хорошая такая позиция. Страна советов. Когда ни за что не отвечаешь, но авторитетно объявляешь. Хотя скучать там не приходилось.

Как-то быстро входишь в пространства войны. И начинаешь понимать, что жизнь и смерть тут совсем рядом. А над всеми этим витают случай и судьба, определяя кому жить, а кому умереть.

Знаешь, что жизнь висит на волоске. Но через некоторое время   устаешь думать об этом. Просто встаешь, когда надо. Берешь оружие, проверяешь снаряжение. И идешь вперёд. Делаешь должное, а там будь, что будет.

Тревога. Выезд в ногайское село Сары-Су, куда по оперинформации зашла банда в три сотни человек – во всяком случае, так звучит шифровка из Ханкалы. Опера и омоновцы - грузимся в три машины. И двигаем на разведку. Если информация верная, шансов живыми вернуться назад не слишком много. Один наш пулемет, автоматы и гранатометы для большого боя не слишком убедительны. Но кого это волнует?

Банды нет. Дезинформация. Равно как и следующий выезд, когда нам была обещана в лесу база боевиков. Опять пустышка. Только едва не въехали на минное поле…

Опять выезд…

Память. Вроде уже и сгладило все время, а вдруг образ, запахи жженого металла, порыв ветра. И все всплывает снова, как будто и не прошло двух десятков лет.

Одна фотография осталась с той поездки. Тогда еще фоткали на мыльницы. Двор временного отдела. Наши машины, окна которых прикрыты бронежилетами от шальной пули. Перерыв в работе. Улыбающиеся лица. Мы, привыкшие к тому, чтобы жить в зоне проведения контртеррористической операции. И самый тощий, второй слева в верхнем ряду, еле заметный  - это я.

А потом было возвращение. Полное ощущение, что прилетел на другую планету. Метро, поезда, автобусы. «Оплачивайте проезд». Больше всего поражали перемигивающиеся светофоры. И нет танков на дороге. Другой технотронный мир, где шуршание шин по асфальту, перемигивание реклам, ночное освещение. Никто не стреляет. Нет уже ставшей привычной канонады со стороны Грозного.

И ты, как инопланетянин, стоишь посреди этой суеты. С сумкой на плече. В камуфяже. С пистолетом в кобуре, который для тебя столь необходим, как кепка и ремень, без него на люди не выйдешь. Потому как без оружия ты мишень.

Мирный город кажется сказочным. И ты понимаешь, насколько он хрупок. И молишься, чтобы развал и война не пришли сюда.

Не пришли. Навалился русский народ. Прозрел, хоть частично. Спас страну.

«Пускай война подавится

Как кляпом блокпостами.

Ментами не рождаются,

Становятся ментами».

Сейчас, с высоты  долгих лет, становится понятно, что Чеченская война, при всем её ужасе, в какой-то мере спасла Россию. Тогда народ, полностью погрузившийся в обогащение, а кто и в физическое выживание и нищету, по свински забывший слово Родина, вдруг вспомнил о стране. Мы всегда объединяемся при общенациональной угрозе. Каковой был тогда чеченский сепаратизм и ваххабистский кровавый террор. И возвращение к осознанию себя как государства у нас  произошло с приходом безжалостного врага. Который не просто лазил, увешанный оружием, по своим скалистым горам, а закладывал в наши дома взрывчатку.

«На наших ботинках чеченская грязь.

На наших бушлатах чеченская пыль.

И все, что случилось – конечно, не зря,

Я вышел живым из-под битвы копыт.

А в наших ночах боевые сны,

А там – с минарета мулла поет,

А в наших душах законы войны,

Понятия правильные ее».

Да. У каждого нашего русского поколения своя война. Так уж нам суждено…

Интересно, с каким упорством хохлы оправдывают свои военные преступления на Донбассе нашими Чеченскими войнами. Мол, москалям можно сепаратистов бомбить, а нам нельзя?

Даже если оставить в стороне совершенно разную суть явления, где в Чечне была борьба с террором и с исламским атакующим фундаментализмом, а в Донбасе  – убийства мирных жителей, не захотевших жить под фашистами. А возьмем результат. В итоге чеченской войны Россия объединилась. В результате своих безумных  тупых военных авантюр Украинское нацистское псевдогосударство распадается, расползается по частям, как гнилая ткань, и историческая перспектива у них ужасна…

Кстати, хохлы вполне успешно воевали в Чечне против нас. Да настолько вошли в роль, что многие, кто выжил, хотя наши обычно их в плен не брали, так и остались там, приняв ваххабизм и смущая своими безумными проповедями и свинством нормальных правоверных.

Как удержать прошлое рядом? Чтобы извлекать из него уроки и ничто не проходило даром? Человечество выдумало немало способов. Один из них – литература.

У меня были тут воспоминания о чеченской войне. Которые постепенно как-то сложились в художественную повесть. Основанные на реальных событиях картинки из жизни временных отделов внутренних дел в Чечне в 2000-2001 годах. Работа уголовного розыска на только что освобожденных территориях, которые необходимо было дезинфицировать от бандитской грязи, ваххабистской заразы и наемников. Героизма и боевых сцен там особо нет. Показана обычная работа по восстановлению законности в разгромленной бандитской вотчине.

Выложил её в Интернет.

https://www.litres.ru/ilya-ryasnoy-24131365/myatezhnyy-region/

Кому интересно, можете скачать, а потом высказать свои мнения.

Илья Рясной "Мятежный регион"

 

 

И хочу, пользуясь случаем, поблагодарить за помощь в написании книги моего боевого товарища Игоря Стружука, отдавшего многие годы своей жизни борьбе с терроризмом…