Раздел гротеска исторического ревизионизма: гроверферрщина (2-я часть)

(…) Из закрытого письма НКВД СССР № 001 от 26 января 1935 г. о расследовании по делу о злодейском убийстве С.М. Кирова видно, что Волкова, будучи секретным сотрудником органов НКВД, с августа 1934 г. сообщала о существовании в Ленинграде и Ленинградской области контрреволюционных террористических организаций, однако оперативные работники УНКВД Ленинградской области, проверявшие эти донесения, поставили под сомнение объективность сообщений Волковой, а также полноценность ее психического состояния здоровья и в октябре 1934 г. поместили ее на лечение в психиатрическую больницу, где она и находилась с 28 октября по 2 декабря 1934 г. с диагнозом «систематический бред преследования».

 

Здесь же указано, что после убийства С.М. Кирова Волкова была освобождена из психиатрической больницы, а по ее сообщениям бригадой НКВД СССР проведено следствие, в результате которого вскрыто 6 контрреволюционных группировок, четыре из которых ставили своей задачей организацию террористических актов против руководителей Советского правительства.

 

Сообщений Волковой до 1 декабря 1934 г. в деле не имеется и в архивах таковых не обнаружено.

 

Волкова М.Н. с 1934 г. начала сотрудничать с органами госбезопасности, однако донесений от нее до 1 декабря 1934 г. о готовящемся покушении на Кирова не поступало. В этом году она сообщила о существовании в Ленинграде контрреволюционной террористической группы, готовящей «свержение советской власти», однако в процессе проверки ее сообщения эти данные не подтвердились. В связи со странностью поведения Волкова была освидетельствована врачом-психиатром и 28 октября 1934 г. помещена в психиатрическую больницу с диагнозом «систематический бред преследования». (…)

 

Первоначально проверкой сообщений Волковой о существовании в Ленинграде и области контрреволюционных террористических групп занимался сотрудник 2 отделения УНКВД Ленинградской области Петров Г.А. В своем заявлении от 15.10.64 г. в парткомиссию при ЦК КПСС он показал по этому поводу следующее: «Первичный материал от Волковой я получил от уполномоченного Драпкина, который, передавая мне этот материал, сказал: «Поинтересуйся этим делом, но имей в виду, что Волкова все время пишет и мне о контрреволюционных разговорах среди красноармейцев и что все это не подтверждается...».

 

О существовании контрреволюционной организации Волкова на встрече с ним показала, что она в какой-то столовой слышала, что эта организация называется «Зеленая лампа» и здесь же добавила, что в ней «участвует 700 человек». В эту организацию входят ее односельчане, бывшие кулаки и упомянула 2 или 3 фамилии. О целях и задачах, стоящих перед организацией, она конкретно ничего сказать не могла, но заявила, что готовится «свержение Советской власти и замышляется убийство правительства».

 

Названные Волковой лица по линии УСО не проходили.

 

На второй встрече Волкова сказала, что она была у какого-то путиловского рабочего и там обнаружила «корзину с человеческим мясом». На следующей встрече ничего нового о контрреволюционной организации Волкова не сказала, но сообщила, что у одного из своих знакомых она обнаружила мешок, в котором находилась «машинка», на которой «печатаются червонцы».

 

После этого Волкова долго не приходила и на очередной встрече на вопрос, почему она на являлась, сообщила, что когда она шла по Литейному проспекту, рядом с ней поравнялась легковая машина, ее втолкнули в эту машину и повезли в местечко Лигово, где якобы проживал генерал царской армии Карлинский, и заставили там мыть «чуланы». В одном из чуланов она обнаружила сложенные «штабелем трупы», а в другом «ящики со снарядами». На просьбу рассказать об этом подробнее, Волкова полезла в карман, вытащила сверток, завернутый в носовой платок, и, развернув его, «вытащила из него медную гильзу от снаряда старого образца», которые обычно использовали как «украшение на письменном столе для карандашей».

 

Все эти показания были Петровым записаны, подписаны Волковой и доложены Бальцевичу. После тщательной оперативной проверки изложенные Волковой факты не подтвердились, кроме существования 2-3 человек, ее односельчан, взятых под агентурную проверку.

 

Все эти показания были Петровым записаны, подписаны Волковой и доложены Бальцевичу. После тщательной оперативной проверки изложенные Волковой факты не подтвердились, кроме существования 2-3 человек, ее односельчан, взятых под агентурную проверку.

 

Далее Петров показал, что на одном из оперативных совещаний ему было сделано замечание о том, что он слишком много уделяет внимания «ложным сообщениям», в частности, была упомянута фамилия Волковой. Здесь же было дано задание начальнику санчасти УНКВД Мамушину пригласить психиатра для обследования Волковой, после чего она была отправлена в психиатрическую больницу на лечение.

 

2 декабря 1934 г. Петров был вызван в кабинет, где находились Сталин, Молотов, Ворошилов, Ягода, Чудов и др. Здесь же находилась и Волкова. На вопрос Сталина, знает ли он Волкову, он подробно рассказал о ее сообщении о существовании в Ленинграде контрреволюционной организации, которое после тщательной проверки не подтвердилось. После этого Петров был отпущен и вскоре арестован.

 

На допросе у Ежова Петров заявил, что, поскольку материалы о контрреволюционной организации «Зеленая лампа» не подтвердились, он не мог приступить к созданию «фиктивного дела».

 

В судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР, где Петров был осужден, в частности, и за незаконное водворение Волковой в психиатрическую больницу, о контрреволюционной организации «Зеленая лампа» никаких разговоров не велось.

 

Далее Петров показал, что «письмо Волковой о существовании в Ленинграде контрреволюционной организации «Зеленая лампа» численностью 700 человек было лишь выдумкой больного человека или провокатора».

 

Приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 23.01.35 г. в отношении Петрова Г.А. постановлением Пленума Верховного суда СССР от 21.09.66 г. отменен, уголовное дело прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления.

 

Бывший помощник ОО УНКВД Ленинградской области Лобов П.М. в заявлении от 17.09.64 г. в КПК при ЦК КПСС указал, что «о гражданке Волковой, которая еще за несколько месяцев до убийства С.М. Кирова сообщала об отдельных террористически настроенных лицах среди гражданского населения, я услышал только на суде Военной коллегии, да на Колыме мне рассказывали о ней некоторые подробности Петров и Белоусенко».

 

В уголовном деле в отношении Белоусенко имеется приобщенный в отдельном пакете протокол допроса Волковой М.Н. от 16 ноября 1939 г., в котором она показала, что была близко знакома с террористом Николаевым и его соучастниками и ей известно, что Николаев готовился совершить убийство С.М. Кирова. Об этом она сообщила сотрудникам УНКВД Петрову и Бальцевичу, но они к этой информации отнеслись без должного внимания. 26 октября 1934 г. она обратилась к секретарю Запорожца – Белоусенко с жалобой на Петрова, однако Белоусенко также к ее сообщениям отнесся безразлично. На следующий день она написала письмо Кирову, в котором указала, что имеется антисоветская организация, которая готовит на него покушение. Вскоре после этого она была помещена в психиатрическую больницу.

 

В заявлении в КПК при ЦК КПСС от 22.11.60 г. бывший врач больницы им. Свердлова в Ленинграде Бомаш-Дымшиц А.М. показала, что по распоряжению начальника Лечебно-санитарного управления Смольного она вместе с профессором-невропатологом Раздольским И.Я. 2 декабря 1934 г. обследовала поступившую в больницу им. Свердлова больную Волкову и затем являлась ее лечащим врачом. Хотя у Волковой не обнаруживалось тогда симптомов душевной болезни, у нее было зафиксировано «общее истощение с авитаминозом и функциональное расстройство нервной системы истерического характера», а содержание ее «повествования» казалось настолько «неправдоподобным», что было похоже на «фантастический бред».

(…)

В январе 1935 г. заместитель наркома внутренних дел СССР Агранов на имя секретаря ЦК ВКП(б) И.В. Сталина направил «Докладную записку о результатах следствия по сообщениям Волковой М.Н. », в которой, в частности, указал, что «во второй половине августа 1934 г. Волкова... сообщила с существовании в Ленинграде контрреволюционной организации, состоящей из беглых кулаков..., которые на своих сборищах... ведут контрреволюционные разговоры и обсуждают вопрос о вооруженной борьбе с Советской властью».

 

Здесь же приводится содержание наиболее характерных сообщений Волковой за 17 августа, 7, 10, 12 сентября, 13, 18 октября, однако в этих сообщениях никаких сведений о готовящемся террористическом акте над Кировым С.М. не содержится.

 

По состоянию на 15 декабря 1934 г. по сообщениям Волковой в Ленинграде была арестована большая группа лиц (63 человека), в процессе следствия по делам которых «вскрыты в Ленинграде 6 контрреволюционных групп».

(…)

02.06.37 г. Волкова М.Н. подала заявление на имя Жданова А.А., в котором просила оказать содействие в расследовании нанесения ей в 1936 г. ножевых ранений и отказа работников НКВД Ленинграда расследовать это дело. На этом заявлении имеется резолюция: «т. Заковскому. В чем дело? Верно ли то, что пишет Волкова? Жданов».

 

По этому заявлению было проведено расследование, по результатам которого начальник УНКВД Ленинградской области Заковский 11 августа 1937 г. направил на имя А.А. Жданова «справку по материалам расследования заявлений гр[аждан]ки Волковой Марии Николаевны». В справке, в частности, было указано, что по заявлениям Волковой М.Н. было проведено тщательное расследование, однако ни один факт не нашел подтверждения. Здесь же указано, что Волкова окружена постоянным вниманием со стороны органов НКВД, что ей неоднократно выдавались путевки на курорт (Ессентуки, Кисловодск, Сестрорецк), а начиная с 1935 г. выдано денежное пособие в общей сумме около 5000 руб.

(…)

В 1935 г. она получила отдельную квартиру с обстановкой, с 1935 г. по 1940 г. Волковой 11 раз предоставлялись путевки в санатории и дома отдыха, неоднократно выдавались денежные суммы, бесплатное питание и т.п.

(…)

С 1947 г. от Волковой вновь начали поступать многочисленные заявления в различные партийные и советские инстанции и в органы госбезопасности, в которых она обвиняла отдельных лиц и группы лиц в тяжких государственных преступлениях (террор, шпионаж и т.д.).

 

Так, в отношении бухгалтера Ленинградской конторы «Главмясокомбината» Бурлаковой Волкова сообщала, что она в 1934 г. якобы была участницей террористической организации, совершившей злодейское убийство С.М. Кирова, участвовала на сборищах этой организации совместно с террористами Николаевым, Котолыновым и другими.

 

Волкова также обвиняла Бурлакову в шпионской деятельности.

 

На основании заявлений Волковой Бурлакова 20 августа 1949 г. была арестована бывшим 2 Главным управлением МГБ СССР. В процессе следствия сообщения Волковой не подтвердились и 8 августа 1951 г. дело на Бурлакову было прекращено. Однако и после освобождения Бурлаковой Волкова продолжала писать на нее клеветнические заявления.

 

В 1947 г. Волкова направила в УМГБ Ленинградской области анонимное заявление в отношении депутата Ленгорсовета Мартышевой Н.И., в котором обвиняла последнюю в шпионской работе и причастности ее к «террористической группе Котолынова». Произведенной проверкой враждебная деятельность Мартышевой не установлена. При проверке выяснилось, что Волкова с Мартышевой была в неприязненных отношениях.

 

В 1951 г. Волкова сообщала о том, что некий Соколов К.П. высказывал террористические настроения и заявлял, что он был другом террориста Николаева. Соколов якобы имел дружественные взаимоотношения с Петрушанским, который дома хранит оружие.

 

В результате тщательной проверки эти данные Волковой подтверждения также не нашли.

 

Проверкой заявлений Волковой в отношении целого ряда других лиц также установлена их тенденциозность.

 

С 1951 г. Волкова в своих заявлениях на имя руководителей партии и правительства, а также руководства бывшего МГБ СССР жаловалась на недостаточное внимание к ее материалам со стороны управления МГБ Ленинградской области, обвиняя сотрудников управления в том, что они будто бы прикрывают государственных преступников и не принимают мер к лицам, пытавшимся совершить на нее покушение.

 

Волкова на протяжении ряда лет среди широкого круга лиц афишировала свою причастность к разоблачению террористов, совершивших убийство С.М. Кирова Котолынова, и свою связь с органами госбезопасности, а также свое якобы близкое знакомство с руководителями партии и правительства.

 

В УМГБ Ленинградской области поступил ряд заявлений граждан, в которых сообщается о распространении Волковой слухов о ее связи с органами госбезопасности и угрозах «посадить кого найдет нужным».

 

В июне 1952 г. Волкова была подвергнута амбулаторной судебно-психиатрической экспертизе. Экспертная комиссия определила, что Волкова «обнаруживает параноидное развитие личности», указав далее на то, что, ввиду «наличия элементов бредового высказывания, неврологической микросимптоматики, является необходимым обследование невропсихического состояния в стационарных условиях». (…)

------------------------------------------------------

Гровер Ферр "Убийство Кирова: Новое расследование"  

Стр.76-78.  (Полный текст подраздела   "Доктор Лидия Тимашук"):  

Лено пишет:

 

== Никита Хрущев вспоминал двух других «истеричных» женщин-обвинителей,

поддерживаемых Сталиным, аспирантку-историка Николаенко в Киеве и комсомольского работника в Москве Мишакову… При судебном разбирательстве Заговора врачей как раз перед его смертью, Сталин снова использовал женщину, которой помыкали ее начальники-мужчины, доктора Лидию Тимашук, хотя Тимашук не была, возможно, психически больна в клиническом смысле этого слова так, как были больны Волкова и Николаенко.

Циничное использование Сталиным в своих интересах отчаянных, а иногда и психически больных женщин было особенно порочным примером основной практики советского руководства… (Л 278). ==

 

Все это совершенно не так. Хрущев откровенно лгал по поводу Тимашук и «Заговора врачей» в своем «Закрытом докладе». Лено очевидно не знает того, что Тимашук не имела никакого отношения к «Заговору Врачей». Она попыталась проинформировать партийных чиновников о неправильном лечении члена Политбюро Андрея Жданова в августе 1948 г. Тимашук была награждена орденом Ленина в январе 1953 г., но она была лишена его в апреле 1953 г., когда Лаврентий Берия рассмотрел обвинения «Заговора врачей», нашел их беспочвенными и убедил Президиум освободить всех арестованных врачей.

Все письма Тимашук к различным чиновникам по поводу этих событий были опубликованы с комментариями в Русском историческом журнале «Источник» в 1997 г., задолго до того как Лено начал писать свою книгу. Кажется, Лено «поверил» Джонатану Бренту и Владимиру Наумову, написавшим «Последнее преступление Сталина», ужасную, нечестную книгу, которая искажает подробности «Заговора врачей», намеренно замалчивая свидетельства, которые не подтверждают их тезисы, — нечто подобное тому, чем занимается и Лено. Эта книга получила потрясающе отрицательную рецензию со стороны сверх-антикоммунистического сионистского исследователя Геннадия Костырченко в российском сионистском журнале «Лекхайм» в октябре 2004 г.

Сталин не «использовал» Тимашук. В самом деле нет никаких доказательств, что у Сталина были хоть какие-то отношения с ней вообще. Однако главный вывод для наших целей заключается в следующем: Лено выступил с этим обвинением несмотря на то, что у него не было свидетельств в его подтверждение. И снова получается, что Лено высказывает любые утверждения, пока они представляют Сталина «плохим». Это и есть прием ошибочных суждений Лено.

Лено очевидно «верил» и рассказам Хрущева о Николаенко и Мишаковой. Тем не менее главная тема его книги — показать, как Хрущев и его соратники пытались «подставить» Сталина как убийцу Кирова, утаивая и уничтожая свидетельства, до того как им окончательно пришлось оставить эти попытки, как безнадежные. Тогда с какой стати Лено «поверил» Хрущеву по этому поводу? Очевидно, потому что это представляет собой хорошую «антисталинскую» байку.