Церковь. Подвижники. Воры. Мы… Часть третья

 

Продолжаю мои размышления на тему церкви и криминала.

Предыдущие подачи: 1 2

Игра на контрабасе

- Кажется, есть что-то! – с ликованием объявил Рыжий, зацепляя пальцами упорно предмет, найти который все уже отчаялись.

Рыжий служил в антикварном отделе Питерского угрозыска. Оперативником был умелым и опытным, вот только комплекцией не вышел – худосочный и невысокий. Но сейчас именно это сыграло на руку и спасло всю операцию. Он смог добраться туда, куда больше никто не добрался. Извернулся, подлез в конструкциях пассажирского вагона. Протянул руку на максимум, жалея, что она не резиновая и не растягивается, как в мультфильмах. И зацепил-таки пальцами скрытую от постороннего взора икону.

Эта была совместная операция ФСБ и МВД. Первоначально чекисты получили информацию, что поездом Санкт-Петербург-Берлин сотрудники поездных бригад возят иконы в каких-то бесстыдных количествах. Оперативники использовали весь оперативно-розыскной инструментарий. «Наружка» чётко засекла момент загрузки товара в вагон. Еще кое-какие хитрые технические средства применили. Уверенность, что вагон забит иконами, как подсолнух семечками,  была стопроцентная. Так что перед самым отбытием на вокзале Санкт-Петербурга поезд начали упорно шмонать уголовный розыск, и таможенники. Вот только найти ничего не могли.

Инициатор операции решил, что будут искать до победного итога. Не может там не быть икон. Но как же на нервы все давят! Железнодорожники вой до небес подняли – у них графики движения срываются, рейс международный, убытки страшные. Тут еще замминистра транспорта Российской Федерации зашумел, как рокот прибоя – величественно, мощно и угрожающе, всеми возможными административными и небесными карами грозил. А икон нет как нет. Настроение у оперативников падает ниже нуля. В вагоне может быть такое количество скрытых пустот и мест для тайников, что обшарить их вот так с наскоку теперь уже выглядит нереалистичным. Что делать? Хоть потолки и с помощью кувалды и такой то матери ломай.

С другой стороны, жулики если что-то засунули,  то должны были подумать, как обратно достанут. Так что совсем далеко забить товар не могли. Тут Рыжий и нашёл ту первую икону.

И сразу всё встало на свои места. Инициатор объявил:

- Эти вагоны дальше не поедут.

Два вагона отцепили от поезда. Отогнали в мастерские по соседству. И там их работяги с гиканьем и уханьем разобрали, крышу сняли, чуть ли не одни колеса оставили. Ну а что, мы не одни такие. Несколько лет назад английская таможня в поисках наркотиков распилила на части целый пароход приличного водоизмещения.

В общем, в тех вагонах нашли полсотни икон. Притом весьма ценных. Передали в торжественной обстановке Русской Православной церкви…

Эх, святые девяностые. Всё за границу, всё на продажу. Потоки контрабанды культурных ценностей по полноводности напоминали реку Миссисипи. Наше достояние контрабандисты сплавляли за рубеж без разбора и совести, в вожделенном желании нарубить побольше валюты. Как там у Высоцкого:

 Из пыльных ящиков косясь,

Безропотно, устало,-

Искусство древнее от нас,

Бывало, и сплывало».

В массовом масштабе начали вывозить те же иконы ещё при советской власти. Массово улетающие, как перелётные птицы, на Землю Обетованную евреи, как правило, не бедные, все сплошь завмаги да завсклады, перед отъездом старались прихватить в клювике как можно больше. Они переводили честно наворованные деньги в то, что на Западе без труда конвертируется в звонкую валюту. Перво-наперво саму валюту скупали по бешенной цене – от четырех до семи рублей за доллар при курсе семьдесят копеек. Но курс-то был, а долларов в продаже не было, зато имелся черный рынок, конспирация на котором подстегивалась висящей как топор над деловыми людьми статьей о валютных операциях с расстрелом особо отличившимся в качестве бонуса. Также вывозили охотно бриллианты, золотишко. Ну и антиквариат, куда без него, ведь это шанс сделать по-настоящему большие деньги – куда там золоту.

Кстати, некоторое количество икон разрешали вывозить из СССР вполне легально, естественно, не музейного значения.  Но хотелось большего.

«А раньше мы во все края -

И надо и не надо -

Дарили лики, жития,-

В окладе, без оклада…»

Можно саги писать о заковыристых «подвигах» советских  контрабандистов. А какие люди были! Известный в каждой подворотне и квартире народный артист–комик попался на контрабанде – помогал, своим друзьям тащить за бугор нажитое непосильным трудом. Говорят, когда он попался, Брежнев лично велел его не трогать - всё же артист народный, стыда не оберешься. Другая певица – тоже народная артистка, всеми почитаемая, влетела на незаконном обороте драгоценных камней и на валютных операциях. Тоже пощадили – до сих жива, курица, за АТО на Украине кудахчет.

А какие изощренные способы креативили контрабанды – просто вершина жульманской мысли. КГБ имело информацию, что один еврей готовит к вывозу серьезную партию драгоценных металлов. Начали его багаж тщательно обыскивать на таможне. Работа оказалась сродни подвигу Геракла – беженец вёз огромное количество деревянных ящиков с имуществом семьи начиная со времён с Хазарского каганата - какие-то прялки, стулья и прочая дрянь, которая не стоит ничего. С микроскопом все просмотрели – пусто. Выпустили бедного еврея из плена мрачного СССР. Потом уже выяснилось, что деревянные ящики он густо забил гвоздями из платины, несколько килограмм получилось.

По дипломатической линии в те времена немало добра уходило за рубеж. Стандартная цена услуги – за переброску портфеля типа «дипломат», набитого ценностями, неважно какими – пять тысяч рублей. И некоторые продолжатели славного дела Горчаковых-Литвиновых вполне охотно брали такую халтурку. Спецслужбы тоже своего не упускали. Перекидывали золотишко и антиквариат для различных спецопераций, а иногда и из корысти токма – там и при СССР свои полковники Захарченки встречались.

Но это все мелочи в сравнении тем, что началось в девяностые. Разгул «досочников» и «клюквенников», выметавших храмы, музеи, частные коллекции, деревенские дома. Страшно заниженный курс рубля, уже даже не деревянного, а какого-то обуглившегося и осыпавшегося, приводил к дикой разнице  в ценах на произведения культуры в России и за рубежом. Икона в Москве покупалась за сто марок, в Польше, на перевалочном пункте, она стоила уже пятьсот. А в магазине в Германии – две тысячи.

Именно в те годы из тихого и, в принципе, не слишком широкого увлечения с хорошим гешефтом, контрабанда культурных ценностей превратилась в такой гигантский пылесос, вытягивающий на Запад культурные ценности в промышленных масштабах. Лучше Высоцкого сказать трудно:

«Таскают - кто иконостас,

Кто - крестик, кто - иконку,-

Так веру в Господа от нас

Увозят потихоньку.

И на поездки в далеко -

Навек, бесповоротно -
Угодники идут легко,
Пророки - неохотно…

Маячила угроза, что Россия может лишиться приличной доли культурного наследия. В таких случаях народ оскудевает не только материальными ценностями, но и исторической памятью, становится лакомой жертвой для более цельных зарубежных сообществ.

По прикидкам экспертов получалась, что в России до революции имелось что-то около семи миллиардов икон. Может,  цифра и завышена, но их все равно было огромное количество. В каждом доме красный угол. В каждом селе церковь. В итоге к нынешнему времени восемьдесят процентов уничтожено, вывезено за рубеж, распродано. И очень сильный удар по культурному достоянию был нанесён именно в девяностые.

Положение сложилось тогда настолько ужасающее, что было принято достаточно жесткое законодательство. «Закон о вывозе и ввозе культурных ценностей» гласил, что антикварные предметы возрастом старше полусотни лет вывозятся по специальным разрешениям Минкульта и лишь в случае, если не представляют культурной, художественной или исторической ценности. А предметы старше ста лет вообще вывозу не подлежали. Но кто способен удержать барыгу, почуявшего две тысячи процентов прибыли? Не положено по закону, так в задницу такой закон. Обойдем, объедем на хромой кобыле, всех купим, завалим взятками. Но свою дольняшку малую получим, и пусть хоть весь мир вокруг рухнет. Какая там историческая память, когда перед носом доллары  и марки так заманчиво, до полного одурения, хрустят и пахнут? Эх, братья мои, все же барыга и примитивный капиталист – это самое омерзительное и противное состояние души, при котором ничего не свято.

Вот и пролегли, связав города и страны, линии каналов контрабанды. Главный перевалочный пункт – Польша. Там в приграничных районах терлось огромное количество жучков-перекупщиков, вполне организованная преступность.  А дальше достояние  расползались, куда придётся.

Открываю справку 2000 года. «В  Стокгольме  открыто до шестидесяти антикварных магазинов, торгующих картинами, бронзой, серебром, иконами, вывезенными из  России.  В Христиании их двенадцать».

Тогда во многих немецких городах на каждом шагу были магазины с русскими иконами. В Италии  полно. В Израиле хорошо рубили гешефт – там лихим историческим зигзагом оказалось много ценителей русской культуры. А вот в Азию икон везли совсем мало - не было массового спроса, разве что в Японии.

Тащили контрабанду на всех мыслимых транспортных средствах. Помню, наши ребята задерживали целые фуры с культурными ценностями в тайниках. В портах таможня изымала сотни икон, спрятанных в различных пустотах кораблей. Самолетами везли. И дипломатические каналы никуда не делись. И импортные дипломаты этим занимались, и наши.

Все же опасность немалая, что таможня изымет предмет контрабанды, стоящий немалых денег, порой миллионы в звонкой валюте. Поэтому появилась новая услуга – доставка произведений искусства с гарантией. Брали креативные деляги безумно много - двадцать процентов от стоимости предмета. Но было обязательство – если вещь изымает таможня, хозяину возмещается его полная стоимость. Услуга пользовалось большим спросом. Разница в западных и наших ценах перекрывала грабительскую страховку во много раз.

Не было границ смекалки контрабандиста. Сколько всяких хитрых способов вывести за бугор вещицу и обойти закон ими придумано. К примеру, берётся старинная картина или икона. Делается её копия – благо хороших художников у нас завались. С этой самой копией хозяин отправляется в Московское управление культуры, дающее разрешение на вывоз предметов культуры не старше пятидесяти лет. Там получает заключение эксперта, что это новодел. И вывозит с этим заключением настоящий старинный предмет.

Но чаще контрабандисты просто тупо покупают эксперта-волшебника, чтобы тот мановением руки в своём заключении  омолодил  предмет искусства лет на пятьдесят. И вот уже антиквариату не сто лет в обед, а всего лишь сорок на завтрак. Или пишет эксперт, что вещь культурной ценности не представляет, предмет массового производства, подлежит вывозу. Были системные попытки некоторых деятелей Минкульта в предметы массового производства запихать все иконы без разбора – ну их же много писали.

Для проверки этих минкультовских заключений в аэропортах таможенники усадили экспертов-искусствоведов. Многих из них мы и ФСБ потом ловили за руку за мздоимство соучастие в контрабанде, кого-то даже арестовали.

Один клоун брал лежащие везде на столах в залах аэропортов  бланки таможенных деклараций. Заполнял их: «месяц назад  ввёз в нашу страну такой-то предмет культуры». Подделывал печати и подписи. И на основании этого получал в Росохранкультуре разрешение на вывоз предмета, ранее якобы временно ввезённого в Россию. И сходило до поры до времени с рук.

Но просто в тайниках и по поддельным заключениям предметы культуры вывозить – всё же это мелко. Нормальные герои всегда идут в обход, то есть используя прорехи в ткани государства. Вспомнить, что творили ушлые жулики в Ельцинскую эпоху. Даже представить невозможно, сколько госимущества тогда ушло в никуда под  торжественные фанфары и ликующие волчьи завывания о конце «проклятого совка» и победе демократии и рынка. Вот только невидимая рука рынка почему-то не столько регулировала экономику, сколько шарила по карманам граждан и закормам Родины. И бежали из страны «верные слуги государевы» - кто с долей золотого запаса и редкими металлами, кто с иконами.

Один бюрократ от культуры умудрился торжественно отбыть в европейскую страну с выставкой русских икон. Да так там с ней и затерялся. Иконы выгодно загнал. Лет пятнадцать боялся в Россию возвращаться. Считал, что его каждый постовой здесь ищет. Каково же было его изумление, когда выяснилось – даже дело не возбудили. И документов на те иконы не осталось, ничего нам не удалось поднять.

А какие разборки вокруг хищений и контрабанды культурных ценностей гремели канонадой! Помню сына бывшего зампрокурора Москвы. Он еще в восьмидесятые пробил на Запад широченный канал контрабанды культурки. Менял у африканских дипломатов иконы и яйца Фаберже на часы «Сейко» и платки «Люрекс», оборот этого «кооператива» был десятки миллионов тогда еще полновесных рублей. Отсидел. Вышел в новую историческую эпоху. Затеял разборки вокруг контрабанды икон и торговли краденым. Самолично застрелил в Москве и Германии человек пять своих ненавистных конкурентов и врагов. В том числе, говорят, посчитался с тем бандюгой, кто его отца  - прокурорского пенсионера, убил, пока контрабандист на нарах чалился.

Необычная проблема по контрабанде в своё время нарисовалась у нас с Белоруссией. По закону мы единое государство, значит, имеем единое таможенное пространство. То есть, между нами нет границы, а таможенный досмотр пассажиров поездов из той же Москвы проводится при пересечении границы Белоруссии с западными странами. Надо отметить, что белорусы  досматривали вполне качественно, уровень таможенный коррупции там не шибко высокий. Поэтому у граждан России изымалось огромное количество контрабандных икон. Но в Белоруссии законы о контрабанде мягче – для уголовного преследования предмет культуры должен стоить несколько десятков тысяч долларов, что для икон, что тащили железной дорогой, не актуально. Там что дела там не возбуждались. Нашим органам материалы не передавались. Контрабандисты на свободе. А предметы изъяты и пылятся на складах.

В начале двухтысячных мы с таможенниками все писали в Белоруссию письма: «Материалы таможенных дел не даете, так хоть верните вещи». Тогда у них на складах скопилось  около семи тысяч икон, вывезенных из России. Ни ответа, ни привета. Как как-то кулуарно представитель Белоруссии сказал: «К нам-то чего пристали? Нам что батька Лукашенко скажет, так и будет. А пока команд не поступало»…

Сейчас законодательство по контрабанде немного ослабили, потому что актуальность уже не та. Цены в России на предметы искусства даже порой повыше, чем за рубежом – огромное количество нуворишей создали ажиотажный спрос в стремлении хоть куда-то вложить шальные деньги от нефтедоходов и финансовых операций. Так что больше уже везут сюда, чем отсюда.

К удовольствию своему видел не разв последнее время, как святые лики возвращаются домой. Некоторые передаются в церкви, музеи.

 

«Я» бывают разные

Мой напарник Сергей Андреев извлекает из рабочего стола толстый оперской блокнот, копается в своих бесконечных записях и торжествующе восклицает:

- Он самый. Я его, гада, запомнил!

- А о чем речь? – спрашиваю я.

- Да вот, запрос из Нижнего Новгорода пришел. От судьи. Помочь просит.

Я читаю запрос  с некоторой озадаченностью – такого я ещё не видел. В Нижнем Новгороде антикварный отдел задержал молодого, только что из духовной семинарии, батюшку. Тот умудрился за недолгое время своего владычества в сельском приходе стырить там все дорогие старинные иконы, продать их, заменив на дешевые новоделы. Вообще-то всё, что находится в церкви, считается имуществом христианской общины, и так лихо распоряжаться иконами никакой батюшка прав не имеет. Поэтому прихожане, видя такое дело, осознали, что их просто внаглую обокрали. Подняли шум, стали писать заявления. Нижегородский антикварный отдел батюшку за хищения повязал.

Потащил следователь проворовавшегося служителя культа в суд на арест. А судья и заявляет:

- Я человек глубоко верующий. И батюшку без разрешения на то церкви арестовать не могу.

Нам из Нижнего письмо накатали, чтобы мы бумагу в Патриархии добыли – согласны они или нет на арест проворовавшегося священнослужителя.

  

Надо отдать должное Патриархии – там за своих мерзавцев обычно горой не стоят. Позиция простая: вор – так пускай в тюрьме сидит. О чём и дали нам официальную бумагу. Мы её в Нижний Новгород отослали. Татя в рясе осудили.

Но самое смешное, что Серёга, когда еще заместителем начальника  спецотдела МУРа трудился, лично этого воришку задерживал. Тот тогда еще малолетка был. У него папаша заведовал приходом. Вот сынуля и спёр оттуда иконы, двинул их продавать в Москву.

Тогда дело замылили. Заявления не было, так что попёнок остался на свободе. Потом сам стал священником, но при этом в душе так и остался вором.

Вообще, таких случаев было несколько. По-моему в Ярославской области поп довольно долго менял иконы в иконостасе. Постепенно, из года в год. Семнадцатый век на девятнадцатый. Девятнадцатый на двадцатый. Век разницы – это, считай, пять-десять раз различие в цене. Потом загнал последние, так что в иконостасе появились дыры. Тут его и взяли…

Не хотел сперва я этот раздел писать. И так на священнослужителей много бочек накатили. Чаще несправедливо. Но, с другой стороны, факты не скроешь, они есть. И вопрос в том, чтобы оценить их без истерик.

Как говаривал Кролик в «Винни Пухе»: «Я бывают разные». Вот и в церкви, как и в любом другом слое общества, «Я» очень сильно разнятся – от неподдельной святости до бездн морального падения.

Ну что скрывать, немало довелось мне повидать батюшек, которые вовсе не являются образцами христианского смирения и благодетельности. Немало было приходов, где творились какие-то тёмные делишки. А как же иначе? Где есть люди, рядом с ними непременно живут и их пороки. Это закон природы, действующий с такой же неумолимостью, как закон всемирного тяготения.

Владимирская область. Долго склока шла вокруг одного сельского прихода. Там очень специфические батюшка и прислужница верховодили. Фактически церковь они превратили в место душевного успокоения и релаксации для окрестной братвы, наркоманов и прочей шушеры.

Братва та мало того, что в церковь как к себе домой ходила и чуть ли не краденое там хранила. Так еще и сытно паслись на церковном поле. В прямом смысле. Потому как это поле сплошь отборной коноплей засеяли. За этим плодами земными местный криминалитет трогательно присматривал и урожай собирал. Пока милиция не разобралась, что к чему, и поле не выкосили.

Там долгая бадяга крутилась – кого и за что привлекать, по каким статьям. Батюшка возмущался – знать не знает, какая трава у его дома растет и зачем это татуированные тимуровцы-доброхоты так трепетно помогали ему косить газоны.

Серега тогда выезжал с этими конопляными полями, а также нездоровой движухой вокруг прихода, разбираться.

Ну а чего, всякое бывало – и в приходах, и в монастырях. Они же не отдельно от общества в горних высях зависли. Они есть часть общества со всеми проблемами этого самого общества.

С монахом в поезде Псков-Москва разговорился. Тот из монастыря на побывку ехал – редкостный раздолбай и пьяница. В монахи ушел с прибыльной финансовой должности в Солнцевском организованном преступном сообществе. С ностальгией вспоминал, как лидер ОПС Михась его ценил и лелеял, но вот пришлось с ним в силу ряда обстоятельств расстаться и о душе подумать. Проговорился, что у них в монастыре куча народа в федеральном розыске находятся.

Наши органы внутренних дел всегда требовали всех приблудных в монастыре соответствующим образом регистрировать и проверять. Но угрозыск время от времени эти монастыри исправно тряс, и снова обязательно находились беглые, кто в федеральном розыске. С одной стороны – конечно, безобразие. С другой – обитель обязана принимать всех страждущих, потому как все эти религиозные учреждения в несколько иной нравственной плоскости находятся. Как врачи – не так важно, что из себя представляет больной, но нужно сделать всё, чтобы его вылечить…

Конечно, не лишены слуги Господни и грехов чревоугодия, прелюбодеяния.

Наши опера одному очень уважаемому священнику, занимавшему  в провинциальной Епархии приличную должность, сильно помогли. У того был очень пафосный и дорогой «БМВ», притом с личным водителем. На этом лимузине священник приехал по своим многотрудным делам в стольный град Москву. Бегал самозабвенно по каким-то инстанциям и добегался. Выходит на улицу, машины не видит, зато водитель на месте. Руками разводит:

- Украли, святой отец, ваш любимый зелёный «БМВ». Пешком домой пойдём.

Поп с горя отправился писать заявления в органы. Оперативники обстоятельства прикинули. Просчитали всё. И ларчик с одного щелчка открыли. Оказалось, что водитель загнал скупщикам краденых машин тот злосчастный «БМВ», а потом дурака включил. Нашли машину еще до того, как её на запчасти разобрали. Поп на радостях оперативников обнимал и ворковал:

- Сапссибо, дети мои! Приезжайте к нам в область, в гости, в женский монастырь! С монашками сладко погуляем!

Вообще, фраза была менее печатная и более выразительная. Оперативники чуть дар речи не потеряли. У них о монастырях были несколько иные представления.

Ещё такая эпатажная картинка из суровой провинциальной реальности.

Батюшка из небольшого городка рассказывал. Проверка к нему инспекторская из Епархии должна была приехать. Инспекция – это всегда тревожно и болезненно, и мысль у проверяемого одна – ненароком не разозлить её, чтобы всякой дряни не написали с оргвыводами, и спровадить довольных и сытых твоими трудами проверяльщиков как можно быстрее. Так что ожидал он гостей с опасением.

Вот час настаёт. Комиссия прибывает. Останавливается в церковном дворе огромный черный «Джип». Оттуда двое необъятных батюшек в рясах вылезают. И давай ящики выгружить. А в ящиках колбасы, деликатесы и самая разная выпивка. Это типа проверять приехали – места красивые, воздуся благоухают.

Проверка без всяких промежуточных этапов и  административных благоглупостей тут же превратилась в застолье. Набрались гости  с толком, расстановкой и вполне качественно. Тут один из проверяльщиков вытаскивает из рясы лопатник с баксами, отслюнявливает батюшке купюры:

- А теперь девиц приведи.

- Да где же я возьму? – краснеет батюшка. Он священник очень добросовестный, его в городе каждая собака знает и уважает. Как он девиц будет искать..

- А где хочешь.

Ну, нашёл батюшка местечко, где морально легкие девицы ошивались. Покраснев, как сигнал тревоги в противоракетном убежище, собрался  с силами, всучил паре прелестниц деньги и поволок на пьянку-гулянку.

Девицы посидели, выпили, а потом решили продинамить клиентов:

- Поздно-то как! Папа-мама дома ждут, все глаза проглядели. Места себе не находят. Пора нам.

Тут самый жирный и здоровый инспектор берет рукой-лопатой её за косу, ласково так говорит:

- Нет, дочь моя. Не отдашься – не уйдёшь!

Ну и до утра понеслись гульбища с излишествами нехорошими.

Самый, конечно, возмутительный момент – это дела тёмно-голубые. Ну что греха таить, и такое бывает. Постовой мне на одном Московском вокзале жаловался, что время от времени в укромных местах выуживает семинаристов, возвращающихся в своё учебное заведение. Они  голубятся и воркуют. Издержки однополого строгого воспитания в закрытых учреждениях.

На юге России двое послушников жили в доме у батюшки, занимавшего в Епархии приличный пост. Однажды обчистили своего благодетеля, унесли деньги, иконы, золотишко и смылись восвояси. С самого начала по поводу этого дельца у меня какие-то нехорошие предчувствия были, говорил ребятам:

- Попомните мои слова. Там радуга всеми голубыми цветами светится.

Так и вышло. Задержанные послушники скрывать ничего не стали. Пояснили, что держал их батюшка как сексуальных рабов, при этом обладал ещё и гнусным характером, так что задолбал до предела. Так надоел, что они   смылись с его имуществом – такая компенсация за моральный ущерб.

Описаниями всяких безобразий можно заниматься долго.  Насколько они массовы и характерны? Да не сильно. Основная часть священников – люди достойные, верующие, строго относящиеся к моральным вопросам, воспринимающие свою жизнь именно как служение. Многих привела  в церковь из вполне уважаемых  гражданских профессий тяжелая судьба, нравственная и духовная переоценка ценностей.

Огромное уважение вызывают сельские батюшки. Настоящие подвижники. В сёлах они часто становятся душой всего общественного пространства. Они наполняют светом и смыслом порой достаточно унылую и тяжёлую жизнь прихожан. Служат и психотерапевтами, и педагогами, и милицию подменяют, разгребая семейные склоки и наставляя пьяниц, нарушителей спокойствия на путь истинный. Они реальная опора для населения. Плюс ко всему вынуждены предпринимать титанические усилия, чтобы содержать приход при весьма скудном финансировании. Они хранители нашей старой деревенской традиции, русского духа бескрайних полей и лесов, который является одной из самых крепких основ.

А молодые ребята, ступившие на эту дорогу. Какие светлые и одухотворённые лица приходилось видеть. Пока их сверстники сутками напролёт заполняют инстаграммы фотками котиков и завтраков со смузями, множа информмусор во Вселенной, эти ребята постигают, что такое долг перед Богом и людьми. Не чураются ни физической, ни духовной работы. И, кстати, у подавляющего большинства с ориентацией всё нормально.

Жизнь идёт своим чередом. Вон, в монастыре иконописная мастерская, где молодые девчонки работают. Так и млеют они от статных ребят-семинаристов, строят глазки, вздыхают и гадают на ромашках: «любит не любит». А потом семьи создаются – крепкие, чаще многодетные, православные, где любовь и уважение друг к другу не пустой звук.

  

А традиции православного воспитания детей вообще бесценны. Хорошие, душой чистые дети  там вырастают, опора Отчества, какую бы стезю потом не выбрали.

Было такое явление, как полковые батюшки. Сколько их погибло за Русь и Веру. И еще недавно, в войну в Чечне, шли рядом с действующими частями, проявляя героизм. Кто воевал, те знают. Эти люди у всех на слуху, огромное к ним уважение.

Друг мой освещал недавно свою квартиру в центре Москвы. Пригласил батюшку из ближайшей церкви. Разговорились. Выяснилось, что настоятель работает как «скорая помощь» - день, ночь, неважно. Позвали люди, нуждающиеся в помощи, пришёл. Никому не отказывает по мере своих сил. Самое интересное – так и не взял денег.

Посчастливилось пообщаться со многими представителями Патриархии. Большинство люди неординарные. Одни электрически харизматичны, другие -  философы с острым и интересным взглядом на окружающий нас мир.

Наш отдел одно время плотно общался с руководством РПЦ. В том числе и лично с Патриархом Алексием Вторым. Удивительного смирения и вместе с тем мягкого напора был человек. В смутные времена смог не только сохранить позиции церкви, но и укрепить их. Личность высочайших душевных качеств и мудрости. И я горжусь, что у меня медаль РПЦ и грамота с его подписью.

Общался я с людьми, которые неустанно находятся в центре общественного внимания, в том числе скандального. Димитрий Смирнов, например, исправно эпатирующий публику заявлениями в стиле Домостроя и сурового традиционализма. Я его неплохо знал. Он долгое время являлся Председателем отдела Патриархии по взаимодействию с армией и правоохранительными органами. Огромный такой, громогласный – настоящий классический батюшка. Человек харизматичный и искренний. Традиционалист до мозга костей. Иногда такое скажет, что у всех либералов и жертв компьютерного воспитания волосы дыбом, типа – пороть детей надо, чтобы о родителях потом лучше заботились.

Но ведь он носитель духа того старого, исконного народа. Может, с издержками и перегибами, но это человек традиции. Впрочем, как и вся Русская Православная Церковь, которая сохраняет исторические базовые основы упорно размываемого сейчас «общечеловеческими ценностями» русского менталитета.

Много видел самых разных людей в системе РПЦ. И знакомством с большинством из них можно гордиться. А отщепенцы? Как с ними быть?

Вообще любая церковь – это очень специфическая структура. Она всегда как магнитом притягивала и святых, и прохвостов, и искренне верующих, и глумливых лицедеев, притворщиков. Одни ограничивали свои земные желания и очищали разум, постигая духовные вершины. Другие мастерски овладевали искусством трепа и манипуляций, чтобы сладко есть, крепко пить и беззаботно спать. Это прямо как наши замполиты недавнего времени. Кто-то истово защищал советскую идеологию, первыми шагал в атаку с призывом: «Коммунисты, вперед!» А кто-то успешно доил священную корову Марксизма-Ленинизма, а теперь переключился на ощипывание идеологического либерального полудохлого орла с английским акцентом.

Распутников, стяжателей и приспособленцев в церкви, к сожалению, хватало всегда. Классическая книга «Декамерон» четырнадцатого века, расписывающая католическую церковь во всей красе, соврать не даст. Ну и что с того?

Любой зажравшийся и проворовавшийся поп вызывает у общества бурную, порой надекватную, реакцию. Ситуация один к одному, как с милицией, армией, врачами – то есть социально значимыми профессиями. Теми, кто живёт для людей и сами всегда на людях. Кому интересно, что сантехник слупил с клиента  лишние деньги? Никому. А вот если врач или учитель взял купюру, то общество в полуобмороке: «Кто нас лечит! Не лечат, а калечат, мздоимцы! Ату их, растоптать». И дальше  общественная истерика во всей красе.

Есть закон больших чисел. Чем больше стадо, тем больше в нём паршивых овец. А без паршивых овец никак не получается. Не сбылась пока мечта Грефа и его духовных авторитетов – не доросли мы еще до звания  биороботов, задача которых потреблять, жить по строгим капиталистическим правилам и ни о чем высоком не думать. Любой человек  полон грешных и высоких  мыслей. Любая социальная ячейка всегда будет в какой-то части дефектная. Не знаю, может, в Шамбале есть мудрецы, которые поднялись выше человеческих страстей. Но это вряд ли. Судя по легендам, эти самые мудрецы во власти греха Высокомерия - мол, все люди мокрицы, а мы тут такие мудрые и великие.

Тут принципиален вопрос меры: чего больше в людях и в социальной структуре – совестливости и альтруизма или жадности и эгоизма. Вообще, вся религия, мораль и нравственность – это в конечном итоге вопрос меры. Что перевесит в человеке – дурное или светлое. Облегчить душу - что это значит? Сделать грешные мысли менее плотными, растворяющимися в атмосфере. А правильные поступки – чтобы приковывали человека к земле, к обществу, одновременно вознося в горние выси.

И вообще, как Глеб Жеглов говорил – «уровень правопорядка определяется не количеством преступлений а способностью государства с ними бороться». Так и уровень морали не столько в фактах нарушений этой морали, а в неприятии аморальности, в четких и ясных оценках того, что такое хорошо и что такое плохо.

Так и с церковью. Бывают голубые и прочие извращенцы среди попов? Бывают. Но ни один священник не скажет, что это нормально. А для полноценного либерала, заслушивающегося «Эхом Москвы» и как святые  откровения с придыханием листающего «Новую газету», это не только нормально, но и современно, желаемо…

Нужно ясно понимать, что против России не первый век идёт идеологическая и информационная война. Недавно коммунизм был главным врагом Запада, фининтерна и нашей пятой колонны. Теперь Православие, силовые структуры, армия, медицина. Противники не успокоятся, так и будут долбать в больные места, расчесывать в общественном мнении любую нашу царапину до гангрены. И образ зажравшегося попа-извращенца – это вполне такая качественно отлитая пуля в этой самой войне. «Часы патриарха». «Попы на «Мерседесах». Найти паршивую овцу в стаде и через микроскоп рассматривать каждый её завиток. И даже патриоты начинают вторить этой вакханалии.

Лучший и самый коварный метод пропаганды – это транслировать реальные отдельные факты вне общей картинки. «Советские солдаты-оккупанты насиловали немок!» Ужас, кошмар! Слёзы белокурых гретхен жгут сердца неполживых либералов, журналистов и геев!

А что, не было таких фактов? Были, конечно. Насиловали русские солдаты немок. И мародёрствовали. Всё было. Но как исключение, а не правило. И трибуналы за это ставили к стенке. И русский человек отходчив, он больше не немок насиловал, а немецких голодных детей из своего пайка кормил. И не стёр после того, что творили немцы в СССР, этот народ с лица земли, а помогал восстановить страну.

А американец занимался геноцидом мирного населения Германии, массовыми    изнасилованиями, организовал голод и дикий чёрный рынок. Но он бел и пушист. Потому что имеет возможность вбивать в незрелые мозги обывателя во всём мире, даже у нас, гвозди своей пропаганды, а она давно сто очков вперёд даёт геббельсовской. А всего-то надо – один фактик развить до фактища, а  другой фактище замолчать до  полного исчезновения.

Людям давно пора научится разделять отдельные фактики и целое, чтобы не быть жертвами в этой войне, не стать власовцами, мечтательно тянущими: «Эх, отсталая Россия! Вот в Европе всё не так!»

Так что, друзья, зрите в корень…

 

Цыганский барон 

Цыгане – удивительный народ. Несколько тысяч лет шатаются по всему миру. Не имеют ни своей территории, ни единого для всех них языка, вечно гонимы, и вместе с тем сохраняются как народ.

С религией у них всё просто. Единой религии у них тоже нет. Примеряют на себя Веру территорий проживания. И отдаются её власти со всей своей наивной первобытной искренностью.

Да, цыгане – люди суеверные и набожные. Набожные порой до абсурда. Помню уголовное дело в отношении черных риэлторов. Те находили алкоголиков, заставляли подписывать документы на жилье, квартиры продавали, а хозяев по договору отправляли в цыганский посёлок, в семьи, на постой и содержание. Мол, получите, теперь они у вас жить будут. А возиться со всяко алкотнёй, кормить её – кому охота? Поэтому этих постояльцев цыгане потихоньку удавливали подушками. Но, чтобы по человечески всё было, их в церкви отпевали, могилки на кладбище делали, даже веночки клали. Еще и всплакнут на похоронах по случаю. Не душегубы же какие-то вульгарные, все по правилам…

Почтительно цыгане относятся не только к религии, но и ко всяким её атрибутам. К последним имеют порой непреодолимую тягу. То есть, попросту, занимаются кражами предметов культа.

  

Многие цыганские племена специализируются на своих видах преступлений - а преступная деятельность основной залог их материального выживания  уже тысячи лет. Одни племена лучше крадут, другие гадают и мошенничают, третьи угоняют коней. Наркота объединяет – ею торгуют все.

Цыганское племя плашунов. Его представители издавна специализировались на кражах икон, разбоях на церкви и убийствах священнослужителей. В шестидесятые годы прошлого века в СССР прошла серия убийств попов и хищений икон. Как раз плашуны отметились. Были схвачены и поставлены к стенке. Но национальные традиции так просто и грубо не изжить. И сегодня хищения икон – один из излюбленных цыганских промыслов, больше даже не для денег, а для души.

Помню, цыганка стащила прямо во время службы в церкви икону, которую потом признали имеющей  особую историческую ценность. Шла по храму  и легонько рукавом смахнула. И получила от сердобольных судей условный срок.

А как в Пскове угрозыск накрыл цыганскую бригаду. Там в УУР очень сильная была антикварная группа. Руководила ею подполковник Галина Майорова. Интересная женщина. По характеру вроде мягкая, улыбчивая, но братву всю держала в ежовых рукавицах и давила нещадно. Притом из принципиальных соображений.

Она была просто фанатиком древнерусской живописи. И знала её прекрасно. У подполковника лицо светлело, когда она брала в руки икону. И «клюквенников» ненавидела всеми фибрами души. И сотрудники были под стать. Сколько воров по зонам отправили, сколько банд извели. В том числе ту цыганскую шайку, которая наделала в области дел.

Началось с того, что однажды в церковь в сельском районе Псковской области пришел мужчина. Притом с  даром, как  положено  доброму  прихожанину - принес несколько икон.  Каково  же  было   изумление   попов  и работников  милиции,  когда в иконах опознали краденые из церквей Пыталовского и Пороховского районов.

А область уже давно лихорадила долгая и кровавая серия преступлений, связанных с иконами.

Старушка просыпается и видит в своём сельском доме двоих дюжих детин.  Пытается закричать, предупредить мужа,  но на нее сыпятся жестокие удары. Сначала били её просто руками и ногами, потом в ход пошел нож.  Порезанная, избитая и каким-то чудом  ещё  живая    хозяйка дома теряет сознание. А в это время разбойники принимаются за  ее  мужа.  Его с остервенением молотят монтировкой. Притом последние удары приходятся уже по трупу, а убийцы всё остановиться не могут.  Сложив  иконы,  душегубы растворяются в ночи. Это такое лихое начало серии.

А потом новые кражи, грабежи, разбои. Было видно, что работает сплоченная шайка, но подхода к ней не было. Следов никаких. Подсобный аппарат молчит. Картотеки ничего не дают. И никакой зацепки. А тут с этим презентом прихожанина такой подарок судьбы.

Принесшего в  церковь  ворованные  иконы установить было нетрудно.  Проверили – добропорядочный человек. К  преступлениям отношения не  имеет, алиби у него и хорошие характеристики. Скрывать ничего не стал. Был искренне изумлён и опечален, что иконы краденые. Рассказал, что купил  святые лики на какой-то толкучке по случаю и  из  самых  лучших  побуждений  принес в церковь.

Он дал описания тех, кто ему толкнул иконы. Угрозыск за эту информацию зацепился крепко. И вскоре был установлен один участник группы. А потом и все остальные. Такая сплоченная цыганская шайка. 

Две цыганские  семьи,  у которых  дела шли как-то вяло, решили резко подрастить свое засохшее благосостояние за счет икон. Сперва спьяну, наверное, идея в голову пришла. Но мужики же за базар отвечают! Вот и собрались втроём, да на  машине отправились в соседнюю деревню. Первое дело закончилось убийством.

   А сколько  их  было  потом,  краж,  грабежей.  Работали лиходеи семейным  подрядом  -  привлекали  в   качестве   водителей, охранников своих родственников.  Взламывали замки, проникали в божьи храмы.  Лазили в  дома,  запугивали  людей,  били.

Ворованное сбывали на толкучках.  Вовсе не за какие-то большие  деньги. Но икон было много,  так что заработки пошли неплохие. Прям по анекдоту:

- Как же вы убили бабку за каких то двадцать копеек?

- Ничего не понимаете, гражданин следователь. Пять бабок уже рубль.

Всего на счету шайки было три разбоя, убийство, восемь краж.

Негодяев осудили. Судьи тут отличились. Главарь группы, лично  совершивший убийство, получил каких-то двенадцать лет.  Сейчас уже вышел. Может, ещё кого уже грохнул – человек психологически и морально был сильно на насилие и садизм заточен. Гуманизм к преступникам  -  это  симптом  заболевания общества и провоцирование еще более серьезных лихих дел.

Сейчас цыгане поменьше по церквям лазят. Доходы от наркоторговли перекрывают все иные виды преступной деятельности.

Ну, сопрут иногда иконку – так чисто ради благого дела, для поддержания национальных традиций, ну и чтобы профессиональную форму не терять. Но там уже новая партия героина подоспела. Её продавать пора, клиент заждался, в корчах бьётся от ломки. Не до икон тут, народ надо спасать от героинового голодания…

  

Желаю всех благ в трудное время. Надежды и веры. И цикл еще не закончен, так что возьму на себя ответственность и дальше утомлять читателя новыми историями - о нас, церкви и вообще о жизни...