Коронавирус и глобализация

ГЛОБАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА УЖЕ РАЗВАЛИВАЕТСЯ, ТО ЖЕ САМОЕ МОЖЕТ ПРОИЗОЙТИ С ОБЩЕСТВОМ

Весь мир сегодня охвачен злом, с которым не способен бороться, и никто не может спрогнозировать, как долго продлится кризис. Экономические последствия пандемии коронавируса не стоит воспринимать как привычную проблему, которую разрешат или, по крайней мере, смягчат макроэкономисты. Скорее, мы можем стать свидетелями фундаментальных сдвигов в глобальной экономике.

Прежде всего, это кризис предложения и спроса. Предложение падает, потому что компании закрываются или сокращают работу, чтобы защитить сотрудников от COVID-19. Снижение ставок не компенсирует спад производства из-за того, что работники сидят дома – точно так же снижение ставки не сможет восстановить предложение через день, неделю или месяц, если заводы разбомблены.

Шок от падения предложения усугубляет резкое снижение спроса из-за того, что люди заперты дома, многие товары и услуги, к которым они привыкли, им недоступны. Если страны закрыты и прекращено авиасообщение, никакие скидки не заставят людей летать. Если люди бояться ходить в рестораны и на социальные мероприятия либо им запрещено это делать из-за риска заразиться, эффект от управления спросом будет минимальным и не всегда желательным – особенно с точки зрения общественного здоровья.

Мир ожидает кардинальный сдвиг – возвращение к естественной, то есть способной к самообеспечению экономике. Этот сдвиг абсолютно противоположен глобализации.

Глобализация предполагает разделение труда между разными экономиками, возврат к естественной экономике означает, что страны будут двигаться к самообеспечению. Это движение не следует считать неизбежным. Если национальные правительства смогут контролировать или преодолеть нынешний кризис в ближайшие полгода или год, мир, скорее всего, вернётся на путь глобализации, хотя некоторые основополагающие принципы (например, уязвимые цепочки производства с доставкой точно по графику) придётся пересмотреть.

Но если кризис продлится дольше, глобализация начнёт рушиться. Чем дольше будет тянуться кризис и связанные с ним препятствия для свободного перемещения людей, товаров и капитала, тем больше подобное положение будет казаться нормой. Появятся группы, заинтересованные в его поддержании, а страх новой эпидемии будет способствовать призывам к национальному самообеспечению. Здесь могут совпасть экономические интересы и легитимные опасения по поводу здоровья. Даже незначительное требование – например, что все въезжающие в страну кроме паспорта и визы должны иметь сертификат здоровья – станет преградой для возвращения к прежней глобализации, учитывая, сколько миллионов людей обычно совершают поездки.

Этот процесс можно сравнить с разрушением глобальной ойкумены на фоне дезинтеграции Западной Римской империи и появления на её месте множества самостоятельных земель в IV–VI веках. В результате возникла экономика, где торговля использовалась исключительно для обмена избытком товаров, а не для развития специализированного производства для неизвестных покупателей. Как писал Фрэнк Уолбэнк в книге «Упадок Римской империи на Западе», «на всей территории [распадающейся] империи происходил постепенный возврат к мелкому, практически штучному производству для местного рынка и выполнению конкретных заказов с соседних земель».

В нынешнем кризисе преимущество получат те, кто не приобрёл узкую специализацию. Если вы можете сами обеспечивать себя едой и не зависите от централизованной системы подачи электричества и воды, вы не только защищены от сбоев в снабжении, но и меньше рискуете заразиться, потому что вам не нужна еда, приготовленная кем-то другим, или ремонтники, чтобы устранить неисправность, а эти люди могут быть заражены коронавирусом.

Чем меньше вы нуждаетесь в других, тем в большей безопасности находитесь. Всё, что считалось преимуществом специализированной экономики, сегодня превращается в недостаток. И наоборот.

Движение к естественной экономике будет происходить под воздействием не только экономических факторов, но и глубинных опасений – риска новых эпидемий и страха смерти. Поэтому стандартные экономические меры будут паллиативными: они могут (и должны) защитить людей, потерявших работу, не имеющих сбережений и даже медицинской страховки. Когда эти люди не смогут оплачивать свои счета, в экономике начнутся волны кризисов – от ипотечного до банковского.

Число жертв коронавируса станет самым значимым фактором и может привести к социальной дезинтеграции. Те, кто остался без надежд, без работы и средств, немедленно ополчатся против тех, кто оказался в лучшем положении. Уже сейчас около 30% американцев имеют нулевое или отрицательное состояние. Если в результате нынешнего кризиса ещё больше людей останутся без денег, без работы и доступа к медицинским услугам, если они будут испытывать отчаяние и гнев, то такие сцены, как побеги заключённых в Италии или мародёрство после урагана «Катрина» в Новом Орлеане в 2005 г., станут обычным явлением. Если правительства прибегнут к силе для подавления беспорядков и атак на собственность, может начаться процесс дезинтеграции общества.

Поэтому главная (возможно, единственная) цель экономической политики сегодня – предотвратить распад общества. Развитое общество не должно позволить, чтобы экономика, в частности судьба финансовых рынков, заставила его забыть о том, что важнейшая роль экономической политики заключается в укреплении социальных связей в условиях экстремального давления.

Бранко Миланович - ведущий научный сотрудник Центра Стоуна по социально-экономическому неравенству Городского университета Нью-Йорка, профессор Лондонской школы экономики.

ПАНДЕМИЯ ПРОДЕМОНСТРИРОВАЛА УЯЗВИМОСТИ РЫНКА, О КОТОРЫХ НИКТО НЕ ПОДОЗРЕВАЛ

Новый коронавирус станет беспрецедентным стресс-тестом для глобализации. Ключевые цепочки поставок разрываются, страны стремятся создать запасы медикаментов и ограничить перемещение людей. Кризис вынуждает нас переосмыслить взаимосвязанную глобальную экономику. Глобализация не только способствовала распространению опасного заболевания, но и подчеркнула взаимозависимость компаний и стран, сделав их объектами неожиданных шоков. Компании и государства вдруг обнаружили, насколько они уязвимы.

Но урок нового коронавируса не в том, что глобализация провалилась. Глобализация оказалась хрупкой, несмотря на все свои преимущества, а скорее именно из-за них. На протяжении десятилетий компании упорно стремились уничтожить излишки, и это приносило беспрецедентное богатство. Но одновременно эти усилия сократили объём неиспользуемых ресурсов – то, что экономисты называют порожняком, – в глобальной экономике в целом. В нормальных условиях компании считают «порожняк» средством измерения холостых или даже растраченных производственных мощностей. Но в условиях кризиса незначительные показатели «порожняка» делают всю систему неустойчивой, разрушая механизмы защиты.

Отсутствие защитных производственных альтернатив ведёт к разрушению цепочек поставок, как это уже произошло в медицинском секторе вследствие распространения нового коронавируса. Производители жизненно важных медикаментов были поглощены ростом глобального спроса, сталкивая страны друг с другом в борьбе за ресурсы. 

Результатом стало смещение баланса сил между крупными мировыми экономиками: те, кто хорошо подготовлен к борьбе с новым вирусом, либо обладают запасами ресурсов, либо помогают другим, и таким образом усиливают своё влияние на глобальной арене.

Хрупкая эффективность

Согласно традиционным представлениям, глобализация создаёт процветающий международный рынок, позволяя производителям выстраивать гибкие цепочки поставок, заменяя в случае необходимости поставщика или какой-либо компонент. Бизнес стал пользоваться преимуществами глобального распределения труда, и «богатство народов» Адама Смита превратилось в богатство всего мира. Специализация обеспечивала эффективность, а она, в свою очередь, вела к росту.

В то же время глобализация создала сложную систему взаимозависимости. Компании радостно строили глобальные цепочки поставок, в результате запутанные сети производства связали воедино всю мировую экономику. Компоненты одного продукта сегодня могут производиться в десятках стран. Тенденция к специализации иногда затрудняла поиск альтернатив, особенно в случае с необычными навыками или продуктами. Производство стало глобальным, одновременно возросла и взаимозависимость государств, поскольку ни одна страна не может полностью контролировать все товары и компоненты, необходимые её экономике. Национальные экономики превратились в участников глобальной системы поставок.

Пандемия нового коронавируса COVID-19 продемонстрировала хрупкость глобальной системы.

Некоторые сектора экономики, где существует высокий уровень излишков и производство распределено между множеством стран, смогут перенести кризис относительно спокойно. Другие окажутся на грани краха, если пандемия помешает единственному поставщику в единственной стране производить критически важный компонент. Например, автопроизводители Западной Европы обеспокоены нехваткой мелкой электроники, потому что единственный поставщик, MTA Advanced   Automotive Solutions, был вынужден приостановить работу одного из своих предприятий в Италии.

Раньше производители создавали бы запас комплектующих на подобный случай. Но в эпоху глобализации многие бизнесмены подписались бы под знаменитой фразой главы Apple Тима Кука о том, что создание запасов – это «фундаментальное зло». Вместо того чтобы платить за склады комплектующих, необходимых для производства какого-то продукта, компании полагаются на систему поставок по мере надобности. Но в момент глобальной пандемии поставки по мере надобности могут запоздать. Отчасти из-за проблем с поставками глобальное производство ноутбуков в феврале упало на 50%, а производство смартфонов в следующем квартале может снизиться на 12%. Оба товара делают из комплектующих, которые производят специализированные азиатские компании.

Критическая нехватка

Аналогичные «бутылочные горлышки» в производстве препятствуют борьбе с новым коронавирусом. Во многих странах наблюдается дефицит критически важных медикаментов, в том числе реактивов, которые нужны лабораториям для тестов на выявление РНК вируса. На этом рынке доминируют две компании: нидерландская Qiagen (недавно приобретена американским гигантом Thermo Fisher  Scientific) и Roche, базирующаяся в Швейцарии. Обе не смогли справиться с невероятным скачком спроса на свои продукты. В результате замедлилось производство тестовых комплектов в США, которые вместе с другими странами вынуждены встать в очередь на покупку необходимых реактивов.

Из-за распространения нового вируса правительства некоторых стран стали следовать своим худшим инстинктам.

Ещё до вспышки COVID-19 китайские производители делали более половины медицинских масок в мире. В результате кризиса производство увеличилось, но китайские власти скупали весь объём и одновременно импортировали маски и респираторы. Они действительно были необходимы Китаю, но в результате покупательской лихорадки возник дефицит предложения, который мешал другим странам реагировать на болезнь.

Европейские страны ведут себя не лучше. Россия и Турция запретили экспорт медицинских масок и респираторов. То же самое сделала Германия, хотя она является членом Евросоюза с единым рынком и неограниченной свободой торговли между странами-членами. Правительство Франции пошло на более простой шаг – скупило все имеющиеся маски. Представители Еврокомиссии жаловались, что подобные действия подрывают солидарность и мешают ЕС выработать единый подход в борьбе с новым вирусом, но эти заявления игнорировались.

С развитием кризиса тактика «разори соседа» будет только усугубляться, острая потребность в медицинских товарах станет душить глобальные цепочки поставок.

Проблема особенно актуальна для США, которые не успели вовремя отреагировать на пандемию и поэтому испытывают нехватку многих необходимых товаров. У Соединённых Штатов есть национальные запасы медицинских масок, но они не пополнялись с 2009 г., и этого количества будет недостаточно. Неудивительно, что торговый советник президента Трампа Питер Наварро использовал этот дефицит, чтобы угрожать союзникам и обосновать дальнейший выход из глобальной торговли. Он заявил, что стране необходимо «вернуть домой производство и цепочки снабжения важнейшими медицинскими товарами». В результате Германия теперь опасается, что администрация Трампа пойдет на агрессивные меры, скупив всю новую вакцину, разрабатываемую немецкой компанией. Берлин рассматривает возможность контрпредложения по вакцине или введение запрета на её передачу в США.

Вирусное влияние

Пока администрация Трампа использует пандемию для отказа от глобальной интеграции, КНР в условиях кризиса стремится демонстрировать готовность взять на себя лидерство. Китай первым попал под удар нового коронавируса и действительно серьёзно пострадал за последние три месяца. Но теперь он начинает восстанавливаться, пока весь остальной мир охвачен болезнью. Это проблема для китайских производителей, многие из которых вернулись к работе, но столкнутся с падением спроса из-за кризиса в других странах.

Но в то же время Китай получил уникальную возможность влиять на поведение других государств. Несмотря на первоначальные ошибки, которые стоили жизни тысячам людей, Пекин узнал, как бороться с новым вирусом, и теперь обладает запасом необходимого оборудования. Это ценный актив, и Пекин умело его использует.

В начале марта Италия обратилась к другим странам ЕС с просьбой предоставить медицинское оборудование – из-за нехватки аппаратов ИВЛ итальянским врачам приходилось принимать страшные решения: кого спасать, а кого оставить умирать. Никто не откликнулся. А Китай предложил продать аппараты ИВЛ, маски и защитные костюмы. Эксперты по Китаю Руш Доши и Джулиан Гевиртц отмечают, что Пекин стремится позиционировать себя как лидера глобальной борьбы с новым коронавирусом, демонстрируя добрую волю, чтобы расширить свое влияние.

Это ставит в неудобное положение администрацию Трампа, которая медленно реагирует на новый вызов (и считает, что запрет на въезд путешественникам из Европы – лучшая защита от болезни, которая быстро распространяется на американской территории). США уже не являются глобальным поставщиком социально значимых товаров, у них недостаточно ресурсов, которые можно предложить другим странам. Мало того, скоро, возможно, Соединённым Штатам придется принять помощь Китая: основатель Alibaba миллиардер Джек Ма готов передать 500 000 тестовых комплектов и 1 млн масок.

Новая геополитика глобализации

Политики всего мира предлагают меры борьбы с новым коронавирусом и его последствиями, но сначала им нужно принять тот факт, что глобальная экономика не работает так, как они думали. Глобализация предполагает дальнейшую специализацию труда между странами, эта модель невероятно повышает эффективность, но одновременно ведёт к беспрецедентной уязвимости. Удары, подобные пандемии COVID-19, выявляют подобную уязвимость. Единственный поставщик или регион, специализирующийся на одном продукте, в момент кризиса может вызвать хрупкость всей системы, может нарушиться вся цепочка поставок. В ближайшие месяцы мы увидим ещё больше проявлений этой уязвимости.

Результатом могут стать сдвиги в глобальной политике. Когда на кону стоит здоровье и безопасность граждан, государства готовы блокировать экспорт и замораживать поставки, даже если это вредит союзникам и соседям. В условиях отступления от глобализации проявление щедрости станет ещё более мощным инструментом влияния для государств, которые могут себе это позволить. Пока США не стали лидером в глобальной борьбе с новым коронавирусом и даже частично уступили эту роль Китаю. Эта пандемия меняет геополитику глобализации, а Соединённые Штаты пока не могут адаптироваться и пытаются просто спрятаться.

Генри Фаррелл - профессор политических наук и международных отношений Университета Джорджа Вашингтона.

Абрахам Ньюман - профессор школы дипломатической службы им. Эдмунда Уолша и департамента госуправления Джорджатаунского университета.